Прелести сожительства

У Рагвиндеров был большой дом. Двухэтажный, с обширным задним двором, где Аделинда поддерживала роскошный цветник, и двумя гостевыми спальнями, которые почти никогда не использовались. Не использовались, пока Дилюк не подружился с Кэйей. Поначалу, тот очень стеснялся, отказываясь от приглашений под любыми предлогами, но в этом вопросе Люк был упрям как никогда и, хоть и с достоинством принимал отказы, уперто возвращался снова и снова. Пока однажды наконец не добился своего. В этот день Люк буквально плясал от счастья. Кэйя. Придет в гости! Не просто придет. Это будет его первая настоящая ночевка! Его восторгу не было предела. Волнение и счастье кружили голову, не давая уснуть. Люк сам прибрался в своей комнате. Дважды. Достал все самые лучшие и интересные вещи, что у него были вплоть до приставки, подаренной папиным коллегой на прошлое Рождество, к которой Люк так толком и не прикоснулся. Кэйе любой ценой должно у него понравиться. Пусть даже ради дурацкой игрушки, но он должен захотеть вернуться. Люк чувствовал, как дрожат колени. Он предусмотрел всё. Даже выторговал у Аделаиды несколько пачек чипсов, к которым в доме относились с крайним неодобрением. Кэйю привела незнакомая женщина. Невысокая, фигуристая, в брючном костюме, с пушистыми пшеничными волосами, завязанными в высокий хвост. Люк замер в замешательстве, но быстро взял себя в руки, дружелюбно здороваясь и провожая гостей внутрь. Он не имеет права упасть в грязь лицом перед единственным другом просто потому, что застеснялся. Женщина светилась ответной доброжелательностью, расспрашивала обо всем: настроении, планах на день, об их с Кэйей общении. Друг тем временем стоял чуть позади и, Люк почему-то был уверен, из последних сил сдерживал желание выскочить обратно за дверь. Этого точно нельзя было допустить. Нужно было срочно спасать ситуацию. К счастью, в этот момент в прихожую вышел папа, отвлекая внимание женщины на себя, позволяя схватить маленькую ладошку Кэйи, вытянуть того ближе и слегка загородить от остальных плечом, давая время раздеться. Хотелось поскорее утащить друга к себе и спрятать так, чтоб никакие взрослые не смогли его напугать. Но тут женщина, обменявшись с папой парой реплик, повернулась к ним и слегка развела руки в стороны, будто приглашая. Кэйя, помявшись, выскользнул из-за плеча друга, буквально вбежал в её объятья и замер, утыкаясь куда-то в ребра. Люк пошатнулся от неожиданности. Они выглядели так тепло, когда стояли вместе. На секундочку стало обидно. Люк тоже хотел обниматься. Хотел подбежать и навалиться на Кэйю со спины, создавая что-то наподобие бутерброда из объятий. Но понимал, что это будет неуместно. Не сейчас. Кэйя, оторвавшись от женщины, неловко хихикнул и отошёл. — Хорошо проведите время, мальчики! Заберу тебя завтра, Кэйя, — женщина помахала им на прощание. — До свидания, миссис Нора, — пробормотал Кэйя, окончательно смутившись. Женщина буквально засветилась от счастья и, помахав им ещё раз, вышла за дверь. — А кто это был? — без прелюдий накинулся Люк, как только горничная помогла им расположиться в свободной гостевой и оставила наедине. Интерес, что кипел с самого прихода гостя, получил наконец возможность вырваться. Кэйя замялся, отводя взгляд куда-то в сторону, явно собираясь промолчать и перевести тему. Как и всегда. Люк подавил грустный вздох. Было немного обидно, что его единственный друг так мало рассказывал о себе, почти ничем не делился, лишь постоянно отворачивался и молчал. Люк правда пытался с этим смириться. Папа говорил, что некоторым людям нужно время, чтобы открыться, что это нормально, что силой не получишь доверия. Люк всё понимал и соглашался, но… — Она… Миссис Нора… Скорее всего станет моей новой приемной мамой, — внезапно выпалил Кэйя зажмурившись, будто признался в чем-то постыдном. Люк же просто замер, переживая восторг от того что с ним заговорили. Однако… «Станет приемной мамой»? Он знал, что кровных родителей у Кэйи не было, но… — Но как же мисс Хельга? — женщина, что приводила Кэйю в школу с момента их знакомства больше года назад, Люк всегда думал, что она и есть… — Уволилась в феврале, — выдавил Кэйя почти через силу. — Она была… не мамой. Временной семьей. На время пока мне не найдут… кого-нибудь. А миссис Нора и ее муж… скорее всего станут моими приемными родителями. Мы пока… знакомимся. Они водят меня куда-нибудь. Я приезжал к ним в прошлые выходные. И вот… Ох. Оу. Люк вспомнил их поездку в прошлом году. В которую Кэйя так и не поехал. Вот оно что. Он даже не задумывался, как дети находят родителей. Это было чем-то само собой разумеющимся. Да, он сам рос без мамы, но папа… он просто всегда был. И Люк даже представить не мог, что могло быть по-другому. Было так странно это осознавать. Он бы точно не справился. Кэйя же не просто справлялся. Кэйя был очень сильным. И что самое главное… он наконец говорил. — Я так рад за тебя! — Люк с радостными воплями кинулся на Кэйю, будучи больше не в силах сдерживать восторг. Сердце колотилось в горле, от счастья захотелось почти что плакать, а в не скрытом медицинской повязкой глазу напротив сверкала маленькая завораживающая звездочка. Люк чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. — Спасибо, — Кэйя в объятьях напрягся на несколько секунд, а отмерев, кажется, на одну маленькую секунду подался навстречу, но сразу же отстранился. Ничего. Теперь Люк был готов ждать столько, сколько потребуется.

***

— Вставай, ну же… пожалуйста! — Кэйя тормошил друга, боясь приложить лишнюю силу, почти готовый расплакаться. Мистер Крепус сказал ему разбудить Дилюка ещё полчаса назад. Но время уже подходило к одиннадцати, а тот всё никак не просыпался. Кэйя начинал паниковать. Весь такой большой и серьёзный — мистер Крепус немного пугал и был последним человеком, которого хотелось разочаровать. Не найдя другого выхода, мальчик с силой дернул одеяло на себя, забирая у упорно пытающегося урвать последние минуты сна друга его теплый кокон. Страшно. Дилюк заворочался и медленно сел. Огромная тяжелая рыжая копна волос угрожающе наклонилась вперёд, закрывая лицо и слегка заглушая недовольное мычание. Кэйя замер. Руки, сжимающие одеяло, немного потряхивало. Он точно не переборщил? Люк, сонно раскачиваясь из стороны в сторону, откинул мешающие кудри и с силой растер залипшие веки. Его огромные завораживающе-красные глаза медленно открылись, глупо вылупившись в пустоту. Посидев так с минуту почти не моргая, Люк забавно ухнул. — Ты похож на сову, — хихикнул Кэйя, всё ещё чувствуя себя немного неловко. Будучи в гостях, вот так врываться в чужую комнату и вырывать одеяло казалось немного… Пугающе. Дом Рагвиндеров словно вышел из сказки. Сказки, в которой Кэйе найдется место разве что на десятых ролях. Листком, налипшим на сапог хозяев. Однако, его звали внутрь, как долгожданного гостя. Улыбались ярко. Накрывали на него стол, стелили постель. Делили с ним игрушки, о которых сам Кэйя мог только мечтать. Нет, он вовсе не был обделен, социальная служба изо всех сил старалась обеспечить его всем необходимым. Но Дилюк был на совсем другом уровне. Словно сама жизнь благословила его, одаривая всем, что тот только мог пожелать. И Кэйя ее понимал. Он сам был готов отдать всё, чтобы солнце рядом с ним не затухало. Кровать снова зашуршала. — Чего? — рассеянно пробормотал оживший Дилюк, переводя на него слегка косящий взгляд. Выпученные глаза медленно моргнули, но правый, похоже, снова залип и немного отстал, не открываясь до конца, что вместе с растрепанными, подобно торчащим перьям волосами создавало просто уморительную картину. Совенок, как есть. Кэйя, не выдержал и звонко рассмеялся. Чувство неловкости понемногу отступало.

***

Люк всегда тяжело вставал по утрам. А в прошлую ночь так и вовсе долго не мог уснуть из-за волнения и буквально разрывающего желания прокрасться в комнату Кэйи и продолжить ночные посиделки. Но это явно было слишком. Они и так хорошо провели время. Кэйя так радовался любой мелочи, так смущался собственной радости, что Люк буквально утопал в удовольствии. Лежал, смотря в темный ночной потолок, вспоминая сверкающую от счастья звездочку, и пытался дышать вопреки разрывающему грудь сердцу. Было так здорово. Но вот время перевалило уже глубоко за полночь, а мысли всё не унимались, и к собственному стыду Люк понимал, что на следующий день вряд ли проснется вовремя. Хотелось провести ещё немного времени вместе, пока Кэйю не заберут. Хотелось так много всего сделать. Но к сожалению, Люк был почти уверен, что проспит почти до самого отъезда друга. Уверен до тех пор пока утром не услышал знакомый голос, уговаривающий его встать… — Вы только посмотрите, кто выпал из своего гнезда! — добродушно рассмеялся папа, растрепав без того безнадежно лохматую макушку. Дилюк смущенно хихикнул. Получать такое количество родительской нежности перед Кэйей было немного неудобно. Будто он всё ещё какой-то маленький ребёнок, требующий постоянного внимания. Кэйя же в такие моменты всегда выглядел по-взрослому собранно и серьезно, чему Дилюк на самом деле в тайне завидовал. Весь такой самостоятельный и независимый. Даже сейчас стоял с безучастным видом разглядывая папину коллекцию книг, будто вовсе не был заинтересован в чужих объятьях. Люк бы никогда так не смог. Слишком активный, слишком тактильный. Слишком навязчивый. Вчера он удержался из последних сил, но в этот раз уже не выдержал, выпутываясь из загребущих родительских рук. — Это Кейя меня разбудил, — с гордостью заявил Люк, подтаскивая растерянного друга, буквально повиснув на нём. Папа по-доброму рассмеялся. — Да-да, это я попросил его. Не то чтобы я всерьёз на что-то рассчитывал, — он развернулся, обращаясь уже к Кэйе. — Ты уж извини, что оставил на тебя этого соню. Можешь считать, что совершил невозможное. Кэйя в его руках неловко хихикнул. Люк показательно надулся, стараясь спрятать улыбку, и, воспользовавшись моментом, прижался к другу, смотря как папа треплет по волосам теперь его, немного оглушенного неожиданной лаской не сопротивляющегося. Да, через мгновение Кэйя аккуратно выскользнет из объятий, отойдя на более комфортное расстояние. Но возможно, однажды настанет день, когда Люк сможет в любой момент вот так подойти и обнять, не боясь, что от него отстраняться.

***

Семь утра. Несусветная рань. А Кэйя уже вовсю шумел на кухне. Более того, уже успел вырядиться в очередные до неприличия тонкие и обтягивающие черные леггинсы, которые, по мнению Дилюка, было стыдно носить даже дома. Совершенно обычная домашняя футболка опять имела вырез на половину груди, из-за которого соседа просто не получалось воспринимать серьёзно. Кэйя, которого он знал, скорее бы со стыда умер, чем надел что-то подобное. Ну и конечно волосы уже были уложены в как-бы-небрежный хвост, который разумеется случайно стекал на плечо идеально ровной струей волосок к волоску. Дилюк раздраженно попытался откинуть собственные перепутавшиеся за ночь космы, больше напоминавшие воронье гнездо. Так он и поверил в эту «естественную красоту». Наверняка ещё и встает ради этого на час раньше. Извращенец. Зачем каждый раз устраивать такой маскарад дома, где его всё равно никто не оценит — не ясно. Они знакомы с младшей школы. Воспоминания о настоящем домашнем нелепом помятом со сна друге ещё хранятся в памяти. А это просто дешевая обманка. — А ты теперь и правда ранняя пташка, — протянул Кэйя, стоило Дилюку наконец ввалиться на кухню. — А раньше был тем ещё совёнком. «А ты был куда скромнее и тактичнее» — хотелось ответить. Времена изменились. Их отношения тоже. — Работа сама себя не сделает, — недовольно пробормотал Дилюк. Ранние подъемы до сих пор давались ему намного тяжелее, чем он готов был показать. — И я никогда не был… «совёнком». — Как пожелаешь, соня, — нарочито ласково протянул этот шут и мягко рассмеялся. Издевается. Наслаждается чужой неловкостью. Скажи кто четыре года назад, что в свои двадцать два Кэйя станет таким — ни за что бы не поверил. Дилюк с силой сжал челюсти, сдерживая зевок. Ещё и эти дурацкие попытки поддразнить. Он. Не. Соня. И не… «совенок». Что вообще за идиотское прозвище? — Ваш заказ скоро будет готов, сэр. Изысканный марсельский завтрак на двоих — плавно поклонился Кэйя. Дилюк постарался вложить весь накопившийся сарказм в ответный вздох. — Меньше пафоса. Ты сам решил взять на себя готовку, — намеренно игнорируя всё неудобное, спокойно ответил он, бросая взгляд на плиту. — И это просто яичница. Ты готовишь её каждое утро. — Всё ещё не могу поверить что ты вырос таким занудой, — Кэйя был невыносимо жизнерадостен. «А ты вырос непробиваемым придурком» — снова не ответил Дилюк. Он не собирался идти на прямой конфликт. Они договорились оставить всё в прошлом. И они оставят. Всё. — Где мой маленький Люк потерял свое чувство юмора? Раздраженное презрительное хмыканье вырвалось против воли. Слишком агрессивно для «просто соседей», но ответить иначе не выходило. Челюсти буквально свело от удерживаемых оскорблений. Очередная шутка, не более. Этот «взрослый» Кэйя часто дразнил его. Будто наслаждался своей провокационностью и неудобным положением жертв. Игрался. Однако, не это выбивало из колеи. Дилюк знал, Кэйя — не плохой человек. Не садист. И точно не желает ему зла. Иначе бы он его даже на порог не пустил. И всё же иногда некоторые безобидные колкости ранили неожиданно сильно. Только Кэйя мог подцепить те глубокие обиды, о которых никто другой даже не подозревал. «Маленький Люк» потерял свое чувство юмора, когда самый дорогой человек в его жизни решил, что Дилюк ему больше не нужен. Когда единственный человек, чья поддержка была нужна ему, единственный, кому он готов был отдать всего себя, поставил перед фактом. Дружба кончилась. «Навсегда» не вечно. Привычный ком встал в горле. Хватит. Нет больше смысла впустую злиться и обижаться. Он был взрослым, рациональным человеком и не собирался держаться за детские обиды. Они оба переросли эту ссору. У них договор. Не нужно поддаваться чувствам. В конце концов ситуация была до невозможности банальной: Дилюк был слишком привязчивым, слишком прямолинейным, слишком эмоциональным, слишком серьезно относился к детским обещаниям. А жизнь просто была устроена иначе. Ничего личного. С тех пор Дилюк много работал над собой. Научился не взрываться, держать вечно мешающие эмоции в узде, умерил свои ожидания и, как ему раньше казалось, научился понимать настроение момента. Так он думал, пока в жизнь не ворвался этот пугающий незнакомец — выросший, возмужавший, раскрепощенный, с лицом его маленького Кэйи… на каждое слово Дилюка находящий гору дурацких шуток, ехидства и неуместного флирта. Ведущий себя так, будто не было никакой ссоры, будто Дилюк не орал на него, срывая горло, пытаясь хоть как-то излить всю бурлящую в нем обиду и боль. Будто и не было этих четырех лет. — Неужели тучи опять сгустились над городом? — вывел его из транса задумчивый голос Кэйи. Тучи? — Ох, нет, это Люк опять встал не с той ноги. Твой завтрак, бука. С не особо приятным удивлением Дилюк обнаружил, что даже не пытался достать завтрак сам, а сразу сел за стол на автомате, ни секунды не раздумывая, будто привык, что Кэйя, как заботливая женушка, обязательно его накормит. До чего он докатился.

***

По правде сказать, новый сосед перехватил на себя всю готовку практически сразу. В первый же совместный вечер он стал невольным свидетелем полного позорного фиаско Дилюка в попытке воспользоваться плитой. И, к глубочайшему удивлению, практически впервые возымел достаточно такта, чтобы промолчать. Следующие несколько дней Дилюк предпочитал заказывать доставку, чтоб не радовать незваного зрителя своими жалкими потугами. Пока очередным утром его не встретили на кухне две тарелки кривоватого омлета. — Что это? — недоверчиво спросил Дилюк, заранее хмурясь. — Завтрак! — чересчур радостно заявил Кэйя. Первой мыслью было просто проигнорировать и достать один из заранее купленных йогуртов, от которых уже подташнивало. — Спасибо, — не дрогнув, вежливо сказал Дилюк. — Но не стоило. Ты не обязан решать мои бытовые трудности. Кэйя уже открыл было рот, чтоб снова что-то возразить, но Дилюк мгновенно перебил его, игнорируя свое многолетнее воспитание. Подобные инициативы нужно было душить в зародыше. Никакого сближения. Никакой взаимопомощи. Только соседи. — Мы просто делим аренду пополам, ты ничего мне не должен. Нет необходимости играть в семью. — О, вот как? — всегда мягкий голос Кэйи неожиданно зачерствел. — Так просто? Хорошо, я тебя понял. Тело замерло в напряжении. Ещё рано было расслабляться. — Хотя, помнится, раньше ты совсем иначе говорил. Как же там было, не помнишь? «Я всегда…» Дилюк не дрогнул. — Дети много чего говорят. Не всё из этого стоит слушать. Я думал, ты уже достаточно взрослый, чтобы это понимать, — Дилюк с силой прикусил щеку изнутри. Он не посмеет. Это запретная тема. В самом начале они оба договорились, что оставят всё в прошлом, Кэйя сам заявил, что всё в порядке. Рассмеялся непринужденно. И Дилюк поверил. Так какого черта сейчас он ведет себя так, будто решил вывалить какие-то старые обиды? Если это очередная шутка, то очень не смешная. — Ох, твоя правда, — с легкой улыбкой ответил Кэйя возвращая свой мягкий тягучий тон. — Но неужели ты даже не попробуешь? Я преодолел столько трудностей ради его приготовления, будет жаль, если всё это уйдёт впустую. Обольстительная маска на секунду треснула. Кажется, это был первый и единственный раз, когда Кэйя выглядел действительно уязвленным. — Это просто яичница, — внешне Дилюк остался абсолютно не впечатлённым, однако в душе понимал, что уже проиграл. У него не хватит мужества сейчас встать и уйти. Они прожили вместе всего около недели, но он уже изучил нового соседа достаточно, поэтому просто приготовился к очередному представлению. — Что? «Просто яичница»?! — Кэйя схватился за сердце, сделав самое оскорбленное выражение лица. — Одно из сложнейших и изысканнейших блюд в моем арсенале! Я надеялся, что такой утонченный человек, как вы, мистер Рагвиндр, сможет по достоинству оценить его…

***

Дилюк тяжело вздохнул. Их первый завтрак оказался полнейшим цирком. Все последующие были ничуть не лучше. Всего лишь раз он дал слабину, и вот к чему это привело. За прошедшие уже два месяца их совместной жизни Дилюк перепробовал все комбинации яичницы и омлета с различными начинками, каждой из которых Кэйя выдумывал очередное нелепое и пафосное название. К счастью, в последнее время их рацион иногда стали разбавлять овсянка или тосты. В прошлое воскресенье Кэйя даже превзошел сам себя и приготовил… что-то, что он упорно называл капкейками. Что впрочем не мешало «этому» быть достаточно вкусным. Дилюк снова вздохнул, подняв взгляд на соседа. Тот с отстраненным видом медленно ковырял свою порцию. В какой-то момент в школе ещё маленький Люк заметил, что Кэйя всегда так делает, когда чувствует себя неловко за столом. Из-за тревоги у него мгновенно пропадал аппетит, вот и оставалось сидеть и возить еду по тарелке, ожидая, пока остальные закончат, чтобы поесть в относительном одиночестве. К счастью обеденный перерыв у них был достаточно длинным для таких фокусов. Дилюк тогда поначалу старался разобраться со своей порцией побыстрее, чтобы дать другу необходимое пространство, а временами старался ещё и подгонять одноклассников. Но в какой-то момент просто не выдержал и остался. И ни разу об этом не пожалел. С тех пор совместные обеды стали его любимым временем дня. Иногда они сбегали на школьный двор, чтобы поесть там в полном одиночестве. И Кэйя всегда так застенчиво улыбался, пока в глазу его блестели хитринки. Будто маленький секрет принадлежащий только им двоим. Будто для него это тоже что-то значит. Дилюк искренне сомневался, что этот Кэйя мог чувствовать себя неловко. Слово смущение, кажется, вообще навсегда пропало из его жизни. Однако, это маленькая деталь была такой до боли знакомой. Словно и правда не было четырёх лет пропасти между ними. Словно перед ним сейчас сидел его Кэйя, просто немного повзрослевший, возмужавший и вытянувшийся. — Настолько вкусно? — промурлыкал сладкий голос до того, как Дилюк успел подготовиться. — Неужели моя великолепная готовка наконец смогла растопить твоё холодное сердце? Дилюк к собственному ужасу понятия не имел, что за эмоция сейчас отражалась на его лице, но изо всех сил постарался вернуть нейтральное выражение. — Ну вот, снова бука, — наигранно грустно вздохнул Кэйя и принялся за еду, расплываясь в едва заметной сытой ухмылке. Дилюк собирался избегать его ближайшие несколько дней.