Просто ночной кошмар

«Так же, блядь, просто нельзя, разве да?» Джу Лакх почти уверен, что где-то прописан конкретный запрет на подобное. Не знает, где, но не может же просто быть разрешено так себя вести в ситуациях вроде этой? Ведь не может? Ведь это же просто как-то против морали. Он собирался на полном серьёзе игнорировать Век Хура после так называемого — в лично его голове — «происшествия в столовой», избегать его, отводить взгляд, но это оказалось крайне тяжело при условии, что для избегания взгляда нужно для начала хотя бы убедиться, что он на него направлен. Типа. Сначала привлечь его. Типа. Как это сделать вообще, если старший член группы на него не взглянул буквально ни единого раза с того момента в столовой? …какие-нибудь идеи? Поначалу Джу Лакх обрадовался, что не придётся иметь дело с последствиями. Затем он удивился, что не пришлось их иметь, но вновь решил, что дарёному коню в зубы не смотрят, и такие подарки ежедневно с неба не обваливаются, так что лучше принять с благодарностью и радоваться себе тихонечко, не привлекая внимания вселенной. Потом он как бы следовал собственному плану, покорно приняв и тихонечко радуясь, но ощутил некий диссонанс. Сходил к психологу, которая намекнула ему, понятия не имея, о чём на самом деле шла речь, потому что он не вдавался в детали, что дело может быть в отсутствии чувства завершённости ситуации. Он кивнул, покорно принял и смирился ещё раз. И вот он здесь, на фотосессии к журналу, посвящённому главным образом «Сладкому Лимбу», а уже на оставшихся страницах — мелким новостям о других группах, статьям об индустрии музыки и активном участии в жизни фандомов, как способе не только развлечься и расслабиться, но и присоединиться к «красивой жизни», при этом её себе спонсируя, а не тратя всё на сувениры. — Жалко, у нас нет собственного журнала, — вздыхает Вак Му, раскрывая, встряхнув за края, предыдущий выпуск «Бессмертных в сердцах». — Ага, так и вижу, сто-хренадцатый выпуск «Сладкого Лимба», целая статья о том, какую туалетную бумагу предпочитает Руг Вак Му, — Зум Хуг вздыхает похоже, но со стоном застарелого раздражения. — Обо мне даже это интересно, не надо завидовать, — Вак Му хмыкает, но почему-то притихает. — На самом деле, у нас мог бы быть собственный журнал. Ну, я имею в виду, «ТЭБ». Только о наших группах, руригах и согугбу, и о нас, естественно. Тогда нам не надо было бы ждать, когда будет выпуск в основном о нас, понимаешь? — Су Зуг обращается как будто лично к нему, а не в целом к троим сидящим у печки. Джу Лакха это не задевает, потому что он разговаривать и не хочет, он весь в своей голове со своими дурацкими мыслями о «происшествии в столовой». Вак Му притворяется, что погружён в статью из предыдущего выпуска. — Ну, по логике — да, он был бы поделен в равной степени всего на пять разделов. Каждой группе хватило бы места поделиться чем-то большим, чем базовой ересью, которая уже просто заебала всех. Но и без излишков, — Зум Хуг пихает Вак Му локтем, и тот пихает его сильнее втрое, криво дёрнув уголком рта, мол, очень весело, да, он оценил. Джу Лакх утопает в стуле для кемпинга, завёрнутый ниже пояса в плед, который захватил с собой в автобус и страшно этим кичится до сих пор, пока остальные мёрзнут, опускается максимально возможно, так что еле продолжает сидеть, поставив лодыжку одной ноги на колено другой и накрыв для тепла. Руки со смартфоном он держит высоко, поставленные локтями на подлокотники, так что вроде бы смотрит в экран, но… Чуть поодаль одетый фотограф в меховых наушниках кричит, перекрикивая сами наушники, из-за которых не слышит свой голос, Шву и Абсенту, как им лучше встать и какое лицо сделать, чтобы максимально отразить персонажей. Лица у них просто непроницаемые. Алые волосы Абсента уложены так, что их не треплет даже ветер, хотя они приподняты и зафиксированы волной почти параллельно бровям, обнажая угловатое лицо, так что глаза с чёрными склерами похожи на две выжженных дыры на белом фоне с резкими линиями скул и носа. Губы почти не привлекают внимания, такие бледные и никак не подчёркнутые гримом. Его шея измазана бутафорской кровью, но явно не его, отпечаток руки принадлежит кому-то из сотрудников. Ворот камзола расстёгнут, шёлковая рубашка распахнута, оголяя очертания грудных мышц и фальшивый шрам поперёк ключицы. Он почти похож на пирата или варвара, или что-то где-то там, по мнению Джу Лакха. Шов стоит за ним в белом камзоле с воротником-стойкой, похожем из-за серебристых пластин спереди больше на доспехи, чем на одежду, и сквозь прозрачные серебристые пышные рукава видно очертания задубевших на морозе рук, так что мышцы чётко очерчены и привлекали бы взгляд. Если бы не лицо и волосы, и вообще всё. Бритый затылок и виски обрызганы голубым искрящимся спреем, так что мерещится, будто покрыты настоящим инеем, как и ресницы, которые откровенно наклеены вместе со снежинками на них. Платиновые волосы, что длиннее, зачёсаны вперёд, как всегда, и спрыснуты прозрачным блеском, так что отражают свет и больше похожи на сосульки, лезущие ему в неестественно голубые глаза. — Крепче, крепче! — фотограф машет ему рукой от себя, и Шов наматывает чёрный плетёный кнут на руку ещё раз, натягивая изо всех сил над головой Абсента, будто вот-вот набросит его через шею и придавит к себе. По его медленно синеющим пальцам можно сказать, что крепче уже нереально, или кровоток заблокируется с концами. Вак Му оглядывается, приоткрыв рот, будто это поможет повернуться сильнее при всей лени, что его захватила, а затем волной поднимает и опускает брови по очереди, подведённые серым блеском и зафиксированные так, что ни один волосок ветер не потревожит. — Вам не кажется странным, что их поставили вместе? Ну, типа, вы двое вместе, и в этом есть смысл, вы охотник и зверь, все дела. Но они двое почему вместе снимаются? Мы — так, второй план? — Вы же альтер-эго, — Су Зуг морщится. — И что теперь, люди второго сорта, что ли? Разве я не должен быть с Пуль Тагом, раз я его альтер-эго? — Вак Му закатывает глаза тоже по очереди, и выглядит это так себе, потому что его зрачки и так едва видны из-под белой оболочки, покрывшей глаза на пару часов. Теперь они укатываются под веки, и выглядит он, как самый настоящий призрак. — Если что, Джу Лакх тут и тебя слышит, — сообщает Зум Хуг фальшиво доверительно в полный голос, крайне старательно артикулируя и вытаращивая светящиеся зелёным глаза. — И что? Я же не бросаю его одного, ему бы достался наш мистер «Отвали, как меня заебала моя жизнь». Фотограф таки заставил их это делать, неизбежно чуть-чуть косея, Джу Лакх наблюдает за тем, как Шов во всём своём образе скрещивает руки за шеей Абсента, накинув на неё кнут, и он впивается под кадык почти всерьёз. Ему брызгают в глаз из крошечного флакончика, и он стекленеет, прежде чем начать слезиться, и слёзы стекают одна за другой только по одной из щёк, не оставляя следа на толстенной маске из грима. — Но с другой стороны, как думаете, может, это потому, что они что-то продумали для шипперов? — Вак Му снова оглядывается, развернувшись вполоборота и держась левой рукой за левый же край спинки своего стула. Его профиль, шея, грудь до третьей пуговицы оголены и пылают рыжим отражением огня в печке. — Это извращение тогда, потому что даже то, что ты говорил до этого, имеет больше смысла. — В смысле? — Вак Му переспрашивает, но все, кроме Су Зуга, слышат, что неискренне косит под дурачка. Даже Джу Лакх. — Ну, зверь и охотник. Не знаю, кто в таком наборе сверху, но, типа, шипперы сами разберутся, разве нет? — И тогда эти двое «сверху» над своими альтер-эго? — с гадким лицом Вак Му поворачивается и улыбается, медленно обнажая жемчужные зубы со скруглёнными краями, Су Зугу. Тот молча смотрит на него в ответ. Какое-то время они оба молчат, Вак Му игриво поднимает и опускает брови разок. Зум Хуг не выдерживает: — Я страшно старался сейчас целых две секунды представить Век Хура «сверху» над своим альтер-эго, но… Вак Му хохочет, а затем встряхивает волосами, сбрызнутыми фиолетово-розовыми блёстками, застывшими на кончиках, и бросает взгляд на Джу Лакха. — Мне чё-то тоже с трудом даётся. Странно, да? Наш мистер «Все люди — мрази» выглядит способным намотать эту штуку на кого угодно. Но почему-то не на тебя, — он хлопает Джу Лакха по колену согнутой ноги на весу. — Если они решили сделать это для шипперов, гораздо интереснее то, что тогда они кого-то из них, — Джу Лакх кивает на съёмочную площадку, — видят «снизу». Кого, как думаете? — У-у-у, сразу к делу, — Вак Му щурится несимметрично прикрыв глаза и сделав рот небольшим кольцом. Это было бы даже сексуально, не будь страшно из-за белых глаз. — Иди к бесам, — Джу Лакх бросает в него пустой стаканчик из башни новых на столике рядом. — Тупейший вопрос, — Зум Хуг морщится, — естественно, Хур. — Он старше. — Он тощий. — …он не тощий, поверь мне, — Вак Му внезапно фыркает, окидывая ночное небо взглядом, мол, форменный дебилизм. — Он на фоне Тага — тростинка. — Я не думаю, что ты улавливаешь концепцию шиппинга… — Вак Му демонстративно озабоченно этой дилеммой прикусывает губу и смыкает пальцы обеих рук в кольца в воздухе перед собой. — Да куда уж мне до тебя. «Боги, этого не слышит Век Хур, он бы пришёл в бешеный восторг», — вдруг думает Джу Лакх бесконтрольно, вспомнив собственный с ним разговор о Вак Му и его… Опыте. — Поведай нам, — Су Зуг подхватывает атаку на местную звезду, не осознавая явно, что рано или поздно за это потом поплатится тет-а-тет. — Понимаешь ли, мой любопытный брат, — Вак Му мгновенно переключает внимание на него и пальцы правой руки размыкает, чтобы указательный подвинуть в опасную близость к левой, — как бы тебе так сказать, чтобы не слишком травмировать. — Потряси нас всех, — не зная зачем, но подключается к атаке и Джу Лакх. Порой ему хочется растоптать Вак Му. Хоть разок. — Телосложение не играет ведущую роль в том, кто «сверху», — мгновенно повторив трюк и переключив внимание на него, он вкручивает палец в сжавшееся кольцо, морщась и оскаливая зубы, прежде чем снова рот открыть, вытаскивая его с трудом. Джу Лакх жалеет о принятых решениях в своей жизни за последние пять минут. — Ты всё чудовищно опошляешь, — внезапно не подав и вида, что смутился, критикует Су Зуг, закатывая глаза и откидываясь на спинку стула. — Да ладно? — Вак Му возвращает взгляд к нему, но, к сожалению, двигать руками не прекращает, при этом делая вид, что вообще не в курсе, что делает его тело. Абсолютно независимый процесс, который вряд ли кого-то, по его мнению, должен смущать. — Ты всё сводишь к старой доброй гендерной социализации. — Чего? — Вак Му хмурится теперь уже всерьёз, но всё ещё отказываясь перестать. Джу Лакх смотрит в смартфон, судорожно пытаясь придумать, что именно ему ввести в поиск, чтобы отвлечься. Но весь превратился в слух. — Ты можешь казаться таким опытным и гадким, это мы уже все прекрасно знаем, но на самом деле в глубине души ты — такой ребёнок. — Ты, типа, на два года меня старше, доброе утро. — Добрый вечер, — Зум Хуг не удерживается, глухо булькнув вполголоса, и Джу Лакх хмыкает, тоже не зная, что в этом такого смешного. Наверное, то, что ни беса не похоже на утро звёздное небо, под которым они сидят. — Просто странно, что при всей своей распущенности ты сводишь отношения между людьми одного пола к пародии на «последнюю базу» разнополой пары. — А?.. — Вак Му хмурится, наконец остановившись. — Боги милостивые, он пытается тебе сказать, что не обязательно кто-то кого-то трахает членом в зад, если встречаются два мужика, но просто слишком воспитан и стесняется, не все же такие, как ты, ещё раз добрый вечер, Му, — не выдерживает Зум Хуг и заканчивает тираду рыком, откинувшись тоже и начиная заваривать себе кофе. — Я не говорил, что это обязательно, я говорил как раз о том, что совершенно неважно, кто как сложен, чтобы быть «сверху» в отношениях! — Вак Му возмущается. — Это, вообще-то, именно я пытался объяснить, что стереотипы о внешности не имеют ничего общего с реальным положением дел в отношениях. А это было просто шуткой, боги, нужно как-то проще воспринимать мир. Все прекрасно знают, что «сверху» раньше понималось, как буквально секс, но это же давно не так, любой бы понял. Развели хуй знает что, честное слово. Джу Лакх слушает и думает, что даже сам не понимает — Вак Му правда имел в виду с самого начала именно это или же ловко выкрутился в очередной раз. Его мысли прерывает тот факт, что острый носок сапога Вак Му упирается в его ногу сбоку как бы случайно. На самом деле наверняка нет. Джу Лакх отказывается поднимать на него взгляд. — Фу, заебало, — слышит через полминуты голос Век Хура и сжимает смартфон ещё крепче, чем до этого. Боги, какой интересный экран стартовой страницы браузера. Обалдеть. — Твоя очередь, — Век Хур нагибается за кофе, а затем передумывает, взяв стаканчик, и садится на корточки у стула Зум Хуга и улыбается ему, стоит тому взглянуть на него, — не замёрзни. Зум Хуг фыркает, и Вак Му в абсолютном восторге, прикусив губу по центру, смотрит на то, что его локоть задевает руку Век Хура, которой он держится за подлокотник стула. — Выглядишь взмыленным, — сообщает Век Хуру елейным голосом. — Ты тоже, а ещё ведь ни хуя не делал за весь день, кроме как выёбывался без конца, — напевно же реагирует Век Хур. — О, спасибо, я всегда немного как после всякого, — Вак Му меняет тактику, поведя плечами и закинув ногу на ногу, чуть не поцеловав сапогом при этом Джу Лакха по челюсти. Вот сейчас, в этот момент Век Хур должен, как и все, посмотреть на него, потому что Зум Хуг вскрикивает: «Бля, осторожно, ты ему пол-ебала снесёшь!» Все ржут, как обколотые кони, включая Джу Лакха, еле уцелевшего в индустрии, в которой реально трудно было бы остаться без зубов и со сломанным носом, но Век Хур допивает кофе и встаёт, потряхивая ногами по очереди, чтобы размять их, ведь успели «так страшно затечь». Он натыкается на подошедшего к ним Пуль Тага, который отходил поправить волосы и вернулся с заколками у самых корней для финальной общей сцены позднее. — Хочу спать, — жалуется лидер, и лицо Вак Му становится омерзительнее обычного. Пуль Таг, вышедший из образа Абсента, кладёт голову на грудь Век Хура, и тот обнимает его за пояс, сцепляя пальцы обеих рук в замок, ставит подбородок на макушку осторожно, чтобы не испортить укладку. — Поспи, — говорит в шутку, потому что даже если бы тут были кушетки, заснуть бы не удалось — не испортить волосы, лицо, одежду. Нельзя ничего. — На, глотни, — предлагает Зум Хуг, наливая кофе и ему. Су Зуг ловит этот момент, чтобы покоситься на Джу Лакха. Он не понимает, что происходит, но страшно хочет узнать, и с того странного момента в столовой не было ни единого повода зацепиться за этих двух. Джу Лакх сверлит взглядом спину с серебряными пластинами на белом камзоле, и есть в этом взгляде что-то странное. Нечто между злобой и возмущением. И отчаянием. Он вдруг начинает снова обкусывать губы, положив на блеск, но в любом случае ему его подправят, а Су Зугу пора к фальшивым надгробным плитам, которые расставили недалеко от трона, с которым снимали Абсента и Шва. Зум Хуг нехотя выбирается из нагретого стула, и Су Зуг тащится за ним, радуясь, что хотя он и босиком, у него хотя бы есть меховая жилетка. Век Хур садится на место Зум Хуга, Пуль Таг падает так, что стул Су Зуга трещит, вытягивая ноги в стороны, по бокам от печки. Огонь отражается в чёрных склерах апокалиптично, но они вот-вот начнут растворяться, и ему стоит добавить пару капель. Правый глаз Век Хура до сих пор чуть-чуть стеклянный, хотя спрей действует от силы минут десять. Джу Лакх не может поверить, но почти отдаёт себе отчёт в том, что осталось только два варианта: поддаться порыву и пытаться привлечь внимание или это. Он выбирает «это» и вводит в поисковую строку: «Как привлечь внимание человека к себе, если он игнорирует». — Что такого интересного, Джу-и, — Вак Му минуты через три не выдерживает и сжимает его колено поверх пледа. Нахмуривший брови от полученной информации Джу Лакх пропускает мимо ушей более чем фамильярное обращение и гасит экран, прежде чем отбросить смартфон вместе с пледом, так что он сваливается со стула в снег. — Пойдём, разомнёмся? — предлагает, встав почти прыжком, будто в нём полным-полно энергии. А это не так. Но статья уверяет, что это отличный план, так что он хватает Вак Му, выбирающегося из своего нагретого места с заметной ленью за локоть и тащит к расстеленному полотну из вишнёвого бархата по периметру которого расставлены огромные пародии на лава-лампу, столбы оранжевого света с красными пузырями, плавающими внутри и меняющими форму и размер, сталкиваясь друг с другом. Вак Му понятия не имеет, что за бесовщина только что произошла, но счастлив встряхнуться, потому что чем дольше неподвижен, тем меньше хочет жить и больше — свернуться под одеялом и спать вечность. Движение — для некоторых жизнь. Он позволяет тащить себя, поспевая за одичавшим вдруг Джу Лакхом почти вприпрыжку, а потом смотрит с мгновение на краю покрывала, прежде чем позволить уронить себя тычком в грудь. — Что с лицом, Му? — Джу Лакх падает на колени, как подрубленный, у его ног, а затем заползает сверху, расставляя их по бокам от туловища и поднимая руки к волосам, чтобы вытащить из-под воротника, прежде чем застыть на четвереньках над белым лицом с белыми глазами в обрамлении белых волос. — Это у тебя что с лицом! — Вак Му открывает рот не то что буквой «о», а натуральным овалом. — Может, я решил не воспринимать всё так серьёзно, как раньше, — Джу Лакх к нему нагибается, припав на локти и нагнувшись к уху, мазнув волосами по шее и лицу. Вак Му не смеётся, а визжит, как болван, обхватывая его одной рукой поперёк шеи, а второй — поперёк пояса. Через секунду роняет, перевернувшись, склоняет голову вбок, чтобы волосы не лезли в лицо и свесились только с одной стороны. Бесконечная игра, на самом деле, кто про что. Страшно хорошенький. Вампирски хорошенький, если подумать. Таких пышных чёрных ресниц у него нет и не будет никогда даже в самом смелом сне, так что они тоже явно наклеены, как стеклянные красные капельки у нижних век по краям, капли в глазах сделали их алыми, длинные волосы от чёрной краски на ощупь скользкие, как парик, но жёстче, чем были до окрашивания. Красный блеск не до конца стёрся из центра губ, оставив их края бледными, резные ноздри и точёный кончик носа просят лизнуть. Вак Му касается хряща кончиком языка, замирает с открытым ртом после, встречаясь с Джу Лакхом взглядом. Ему интересно, что он увидит. Ему интересно, что он хочет увидеть. — Вы ебанулись вообще? — спрашивает Пуль Таг, нарисовавшись рядом, сев в позу лотоса на край их покрывала со своим стаканчиком кофе. Не то чтобы он зол, он скорее озадачен, подпирая голову одной рукой и поставив её локоть на своё колено. Они одновременно косятся вбок. — А? — невинно уточняет Вак Му, как будто то ли не понял, то ли даже не расслышал. — Чё творите, спрашиваю, псих озабоченный. — Настраиваемся на съёмку? Я не ебу, вроде бы, это должно вызывать интерес, разве нет? Между нами должна быть какая-то химия, у нас персонажи такие. Это же не вы с мистером «Ты недостоин дышать со мной одним воздухом», у вас другая тема, разве нет? Вы такие мрачные, холодные. Мы такие жаркие, горячие. Иногда мягкие, иногда жёсткие. Джу Лакх решает подыграть и кусает указательный палец, делая вид, что его не бесит вот так лежать под кем-то. На самом деле не то чтобы бесит, просто это странно и немного смешно. Но больше странно, а потому некомфортно, но он сам это затеял. — Вы в курсе, что вас уже пару раз сняли? — Пуль Таг улыбается нежнее нежного. — Я надеюсь, съёмочная группа и не для личных целей, — Вак Му бубнит, надув губы, а затем садится, выпрямившись. Джу Лакх умирает. То есть он жив, но почему-то внутри закончился и не знает, что наполняет его оболочку, потому что дух отошёл. Он чувствует весь его вес нижней частью живота и даже ниже. Он совершает над собой невозможное усилие и приподнимается на локтях, так что пара локонов падает на лицо, и Пуль Таг не может отрицать: порой этот тип совершенно на себя не похож и источает мягкость пополам с жёсткостью, и что ещё за ересь там только что порол Му. Совсем не настоящий Джу Лакх с его скоростью полкилометра в сутки в плане сообразительности. Век Хур стоит за спиной у одного из вспомогательных фотографов, чтобы не мешать, и наблюдает за сценой «страшной битвы» между Хантером и Торном. Побеждает то один, то другой, и за этим страшно интересно следить. Пуль Таг со стоном валится на вишнёвый бархат и закрывает глаза. — Уже проще сдохнуть, по-моему, чем пережить релиз. Когда уже можно будет просто смотреть, как все прутся, и ни хера не делать?.. Вак Му, не оглядываясь, слезает с Джу Лакха и валится рядом с ним, укладываясь затылком на бицепс согнутой руки, что лидер закинул за голову. Смотрит на звёзды, рисуя каракули на его боку, залезая на живот. — Чем ты займёшься, когда мы закончим? «Или подойдите и спросите у человека напрямую, почему он вас игнорирует», — думает Джу Лакх, лёжа и глядя в то же небо. Садится снова, так что теперь волосы свисают, обрамляя лицо, как натуральные «космы» со слов Век Хура пару недель назад. Теперь он выглядит мрачно, да и чувствует себя так же. Он уже не хочет сниматься. Он не хочет разыгрывать жаркие страсти на бархатном покрывале, хотя, конечно, атмосфера красивая, и он не может не согласиться, что идея была потрясающая. Лава в светильниках подчеркнёт бледность Фантома и будет сильно выделять контраст его собственных волос и глаз с кожей и вишнёвой рубашкой. Он не знает, что он делает в целом, но приходит к выводу, что вполне может позволить себе сделать что-то, в чём уверен именно сейчас. Поэтому встаёт, отряхиваясь от снега, подцепленного на краю покрывала, и ищет оператора, снимающего для «фильма о создания статьи для журнала», приманивая его буквально шоколадкой со стола, чтобы подошёл с ним к Век Хуру. Тот шатается с пяток на носки, кусая измочаленный краешек картонного стаканчика, который давно пуст, и дёргается, неуклюже взмахнув руками, когда получает хлопка по позвоночнику точно между лопаток. — А вот и наш снежный принц, Шов. Чем занят? Оценивает, как идёт съёмка других пар, — Джу Лакх решает играть в игру Вак Му и поддерживать версию о том, что их распределили по парам для фан-сервиса. Век Хур не верит, что всё это слышит, а потому подозревает, что это явно на камеру. Поворачивается страшно нехотя, как каменная фигура на огромной шахматной доске из детского фэнтези, и убеждается в том, что на него направлен выпуклый глаз объектива. Он молчит, сдавленно улыбаясь. — Как всегда, неразговорчивый… — Джу Лакх изо всех сил старается поддерживать образ для Сахарков, обнимая его за пояс одной рукой и прижимаясь к плечу щекой. Век Хур стискивает зубы, щелчком отбрасывает стаканчик, чтобы не мельтешил в кадре, и ставит локоть ему на плечо, тоже почти обнимая. — Наш вечно гиперактивный согугбу, — объясняет камере. — Один твой вид бодрит, что я могу с собой сделать, не ругайся, — Джу Лакх собирает в себе абсолютно всё и поворачивает голову, чтобы на него посмотреть. Век Хур видит это краем глаза и лихорадочно решает, что делать. Притвориться, что не заметил? Дать понять, что заметил, но игнорировать целенаправленно, чтобы зрителям стало смешно? Признать, что заметил, и ответить на взгляд? …возможно, через его труп. Он выбирает второе. — Я пытался сбежать, но он снова нашёл меня и требует внимания, как будто Фантом недостаточно его балует. — Плохо прятался, — цедит Джу Лакх, так и не дождавшись взгляда в ответ. — Эм, я бы не сказал, я практически сливаюсь с задним планом, если ты не заметил, не? Я весь в белом на фоне белого. Это просто ты такой настойчивый, что хуй отлепишься. Ой, извините. — Да это вырежут, — оператор ему кривит губы и пожимает плечами, мол, ничего страшного. — Тогда здорово, отпусти меня, а не то мало ли, пришибёт, и не заметишь. — И не замечу, — заверяет Джу Лакх, но руку убирает. — Пэ — последовательность, — Век Хур корчится, отворачиваясь снова к съёмочной площадке, и оператор улавливает намёк. — Объясни, что произошло, — Джу Лакх ощущает, как всё валится к бесовой бабке сквозь пальцы, потому что даже попытка всё держать под контролем только что провалилась. — Я не знаю, что у тебя произошло, как я тебе объясню, — Век Хур пожимает плечами, и это даже не звучит, как вопрос. — Эм, нет, ты знаешь, поэтому ты сейчас ведёшь себя так, будто ничего. Иначе ты бы вёл себя нормально. — Нормально — это как именно, я боюсь даже уточнять, потому что я уже прямо не уверен, что знаю себя лучше, чем какой-то левый истеричный гей в пубертатном угаре. Не знаешь такого? Бегает тут время от времени, драматизирует пиздец. — Это ты меня трогал, а не я тебя, так что не смей!.. — Джу Лакх пихает его кулаком в бок и тут же оглядывается, вдруг кто заметил, но вроде бы нет, и он сжимает край камзола, пытаясь придвинуть Век Хура ближе. Тот с непроницаемым лицом, скрестив руки на груди и жалея, что избавился от стаканчика, смотрит на раздолбанные плиты из чего-то, похожего на самом деле на губку. Кто-кто, а Су Зуг с Зум Хугом отрываются на таких выездах, как могут. Ему часто хочется хотя бы одну сотую их таланта и энергии. — Если я правильно помню, это не я свои копыта под контролем не держу, — прищурившись и глядя сознательно очень далеко в бесконечность слева от себя, чтобы даже периферийным зрением не видеть Джу Лакха справа, уточняет Век Хур. — О, так теперь, всё-таки, ты понимаешь, что произошло? Память прорезалась? Век Хур тупит и молчит. «Блядь». Бесова импульсивность, всю жизнь с ней битва и вот такой жалкий провал после такой отчаянной игры. «Сука». Хотя, впрочем, его никто не обязывал оправдываться. Он делает вид, что только что не профукал всю свою легенду про «я не понимаю, о чём ты». — Почему ты это делаешь? — Джу Лакх пытается добиться, понимая, что с этим типом, как со стенкой, и он либо должен стоять на своём, либо прекратить пытаться, потому что иначе всё и сойдёт на спектакле «ничего не было». Век Хур молчит, и это накаливает ещё сильнее. На самом деле он судорожно подбирает хоть какой-нибудь ответ. «А ты почему»? Тупо. «Иди к своему ебучему Вак Му»? Потрясающе. Нет. Что это за припадок малолетней истерички. Да ему даже плевать, куда там пойдёт эта сопливая чушь или не пойдёт, или вообще исчезнет. Так бы было даже лучше. «Так проще»? О, да, давай, больше драмы, Хур, устрой тут комикс для школьниц, ты же в полном порядке. Но иногда писательницы сюжетов этих комиксов попадают своими излишне драматичными репликами слишком в яблочко. Так правда проще. Он просто позволил себе лишнего, ступив в тот день, а теперь хочет по-простому слиться. Если на то пошло, то он знает идеальный ответ и готов уже его произнести сквозь зубы, когда Джу Лакх хватает его за предплечье, дёргая, чтобы повернуть и заставить посмотреть на себя. — Это невежливо — смотреть хуй знает куда, когда с тобой разговаривают, пусть даже и согугбу! — Бля, а чего ты хочешь-то от меня, я не очень понимаю?! — на том же повышенном тоне огрызается Век Хур, хотя собирался сказать это с достоинством и мрачно. На них обращают внимание. Они не замечают этого. Джу Лакх на него смотрит возмущённо, но молчит, потому что сам точно не знает, чего хочет. Как и прежде, до происшествия в столовой, чтобы они снова «общались, как раньше»? До начала всей этой грызни на тему Вак Му? Чтобы они так же нейтрально шутили ежедневно, как с другими, не слишком сближаясь, но и не притворяясь, что друг друга не существует? — Эй-эй, — вдруг появляется Пуль Таг, навалившись на Век Хура и закинув руку поперёк его плеч, шатнув его вперёд, так что Джу Лакх его невольно отпускает и делает полшага назад на случай, если он вдруг рухнет вперёд, чтобы собой его заодно не снёс. Век Хур удерживается, ступив вперёд, но выпрямившись. Ему вдруг резко легче, что он не один, но странно стыдно. — Чего разорались? Что случилось? Только что всё было нормально, вы, блин, когда вообще успели сцепиться, ты же вообще вон там лежал, — Пуль Таг смотрит на Джу Лакха, но тот вдруг смотрит в ответ с таким лицом, что поток речи обрывается. Никогда он не был раздражён на лидера, потому что насколько молчаливым и угрюмым может быть, но всегда его уважал. У него на лбу написано «Отвали, боги, ты так не вовремя», а может, это просто странный эффект из-за красных радужек, что он кажется злее. Наверное, так и должно быть, грим ведь для того и придумывали каждому из них, под персонажей, которых они представляют. Да, должно быть, всё поэтому. — Мы разговариваем, и он должен мне ответить, — Джу Лакх снова хватает Век Хура за руку, но теперь у самого основания кисти, так что рукав задирается, а не прикрывает руку, и Век Хур вытаращивает глаза невольно, шарахаясь вбок, подальше от обоих. Пуль Таг притягивает его обратно объятием поперёк плеч, Джу Лакх дёргает вперёд. — Да вы обалдели, отвяньте оба! Чё вцепились, как бешеные! — вырывается у него, и Век Хур взмахивает обеими руками, чтобы вырваться от одного и отмахнуться от другого заодно тоже. Лучше бы Пуль Таг не подходил, ему вообще об этом ничего знать не стоит точно, если учесть, что он знает, как долго Век Хур наблюдал за этой парочкой. Он всё поймёт не так. Точнее, он просто всё поймёт по-своему и скорее всего будет прав. Век Хуру этого не надо. Джу Лакх ловит его за вторую руку и снова за первую, подтаскивая к себе и отступая, чтобы оттащить от лидера. — Я не разрешал меня трогать! — Век Хур рявкает, встряхивая руками, но ещё не настолько сильно, насколько мог бы, сопротивляйся всерьёз, на грани драки. Скорее, чтобы привлечь оператора документального видео, и этих двоих пробрал стыд. — Хватит сраться, здесь полно людей! — Пуль Таг начинает злиться. — Три «ха», Век Хур, я вообще-то тоже! — Джу Лакх делает страшные глаза и скалится, сжав его руки изо всех сил, чтобы в этот раз не вырвался. Будто от этого что-то зависит и поможет ему выиграть. Как и сознательное произнесение его имени при знании, что его бесит, когда в таких видео появляются их реальные имена, и он так старается, чтобы Сахарки звали их псевдонимами. — Ну так ты очень хуёво это транслировал, деточка, было похоже, что ты был абсолютно за! — Век Хур прекращает вырываться, сжимает кулаки и нагибается к его лицу почти нос к носу. Съёмка Торна и Хантера прекратилась бы, если бы ещё не закончилась, но к счастью все разошлись на перерыв. Все, кроме самих Торна и Хантера. Сотрудники предпочитают не вмешиваться в то, что может потом стать причиной увольнения из-за того, что они слишком много знают или обсуждают между собой, а обсуждать членов групп запрещено контрактом. — О чём это он вообще?.. — не очень удивлённо, но страшно подозрительно щурится Зум Хуг, которому в последнее время старший группы уделял много времени и был страшно мил. Ему кажется, что он должен быть на его стороне в этой ситуации, хоть и не знает, почему. Просто вернуть любезность хотя бы? Но он довольно близок с Джу Лакхом, так что не уверен, что делать. — Ни о чём, они оба надышались дыма от печки, и их понесло, — Пуль Таг машет руками и пытается отправить всех к покрывалу среди лава-ламп, чтобы нашли себе место для созерцания. Вак Му заснул на нём совсем один, и хотя бы его отсутствие радует. — Ты, иди быстро, закончим уже и поедем домой, — Пуль Таг меняет тактику и обходит их с другой стороны, тянет за плечо Джу Лакха. — Тогда сделай милость, больше никогда не трогай меня, а то вдруг мне понравится, и опять я буду виноват! — тот его как будто не слышит. — А тебе, типа, вообще по шарам, что ли, кто тебя трогает и когда, тебе заходит хоть кто, хоть что и хоть где? А потом виноват тот, кто это делает? Ты решил составить Му конкуренцию и стать первой блядью «ТЭБ»? Век Хур кривляется, пока не получает оплеуху и не затыкается от шока, зато согревается мгновенно, потому что его порядком обжигает по замёрзшему до стука зубов лицу. Правда зубы всё равно стучат, верхние о нижние с клацаньем. И его мечта сбывается. — Ты… — он вцепляется в ворот Джу Лакха и, сжав на нём кулаки, пихает ими в плечи, незаметно при этом зацепив пяткой за пятку. В попытке отступить и удержаться Джу Лакх падает в сугроб, и Пуль Таг хватается за голову, почти готовый к тому, что сейчас поле битвы среди поддельных могильных плит превратится в реальное кровавое побоище в луже из мозгов, вышибленных из чьей-то черепной коробки об лёд. Слава богам, там был сугроб, и они исчезли в нём, превратившись в четыре сучащих в воздухе и месящих снег снаружи ноги — в белых штанах и в чёрных, одинаковых остроносых сапогах с массивными квадратными каблуками, царапающими лёд. Зум Хуг в полном восторге выпучивает глаза и хохочет, пытаясь всё же прикрыть рот: — Пиздец, что происходит?! — Их же надо разнять, нас же уволят, — Су Зуг смотрит на это с тем же лицом, но не уверен, как подступиться. Сугроб кричит и ругается, ноги периодически то сгибаются в коленях, то снова резко распрямляются будто в судороге. — Нас — нет, — Зум Хуг заверяет его, качая головой и хлопая по плечу разок, — не переживай. — Им пиздец, — Пуль Таг мямлит сквозь обе руки, закрывающие нос и рот. Он не знает, что делать. Взять Век Хура за лодыжки и просто вытащить оттуда, как кота? — Ну, это если кто-то расскажет. Сотрудники не могут, им запрещено сплетни разводить, а я типа рот на замок, а вы? — Зум Хуг застёгивает рот жестом и разводит руками. — А их разбитые хари ты тоже на замок? — Пуль Таг огрызается не в настроении для шуток. — В принципе, можно было бы, — пожимает плечами Су Зуг, вдумавшись в идею. Наврать, что они простыли от холода на съёмках? Проблема только в том, что они не могли простыть за десять минут, Джу Лакх ещё ни беса не снял с Вак Му, не говоря уже о групповых фото в конце. …групповых фото с вырванными волосами и выбитыми зубами, залитыми кровью из сломанных носов, очевидно. Снег тает у Век Хура во рту, стекая холодной водой из края рта Джу Лакха. Он не знает, как это началось. Может, вспомнит позже. Но не может вырваться, придавленный предплечьем поперёк шеи, как до этого Джу Лакха поймал в ловушку Вак Му, научив плохому. Джу Лакх вообще привык применять всё, чему учится у других, и ему так горячо при том, что от холода части тела онемели, что он не хочет отрываться, а то совсем замёрзнет. — Ой, смотри, мелкий побеждает, — Зум Хуг тычет пальцем в ноги, торчащие из сугроба. — Век Хур просто устал, — Су Зуг его решает защитить. Он может ему нравиться или нет, но профессионализма у старшего не отнять. Век Хур, едва обжёгшись о снег бритым почти под ноль затылком, приходит в себя и вырывается, выползая по другую сторону сугроба, так что Пуль Таг наблюдает, как его ноги исчезают на глазах, отталкиваясь от земли каблуками, и тут же его друг уже как десять лет возникает по другую сторону разрушенного снежного холма, оставив Джу Лакха погребённым внутри. Его лицо, к счастью, в полном порядке, все зубы на месте, и из носа не льётся кровь. Даже ни один из глаз не норовит вот-вот заплыть, только ресницы отклеились наполовину от левого, и укладка уничтожена. — Это же вырежут? — спрашивает он с надеждой очень серьёзно и профессионально. — Пиздец. Просто пиздец. Извини, но я доложу об этом, — Пуль Таг качает головой, решив не поддаваться. Джу Лакх на периферии его зрения собирает конечности в кучу и встаёт на четвереньки, прежде чем подняться. Смотрит на себя спереди и приходит в ужас. Костюм уничтожен. Есть замена, но ужас от этого не убавляется. Ресницы отклеены на обоих глазах, и он потерял их в сугробе. — Доложи, что он начал первым, тогда, — Век Хур пожимает плечами, — ты видел, он меня ударил. — Он дал тебе оплеуху, а ты решил разбить ему морду. «Не совсем точно то, что произошло», — страшно хочет выпендриться Век Хур, но прикусывает язык буквально, чтобы сдержаться. Джу Лакх трогает свои губы и смотрит на сугроб. — Он не имел права меня вообще трогать, у меня такие синяки вылезут уже к утру, — Век Хур поднимает руки, согнув их, и возмущается. — Не надо передо мной оправдываться, я просто обязан доложить и объяснить ситуацию, а оправдываться вы оба будете перед психологом. Или, если дойдёт, перед сам знаешь кем. — Попробуй, и мы больше не друзья, — Век Хур прекращает в шутку лебезить. — Ты издеваешься? — Да посмотри, с ним всё нормально, я вообще в полном порядке. Просто поскользнулись и упали в сугроб, ну, костюмы в говно, грим тоже, но тут же, как бы, на то и персонал, чтобы это поправлять, нет? — Ты только что сказал, что он тебя ударил. — Я такого не помню, докажи обратное, — Век Хур морщится. Зум Хуг тоже, но от восторга пополам с отвращением. Он жалок. Потому он и не лидер, хоть и старший. Су Зуг молчит и почти не следит за перепалкой, потому что наблюдает за Джу Лакхом. Куски событий этого выезда на фотосессию постепенно складываются. Странное поведение почти перестаёт казаться странным, если сложить всё воедино и допустить, что… Но сама гипотеза настолько дикая, что он просто не может. — Чё случилось? Боги, вас чё, каток переехал?! — Вак Му восклицает с восторгом, помятый от сна, хоть и почти не шевелился. Ему тоже придётся поправлять грим, и это радует. — Вот, смотри, у него вообще харя набекрень, волосы как корова лизнула, и ничего же? Сейчас всё поправят, доснимем и домой! Ну, может, позже, чем задумывалось, но какая разница? До послезавтра расписание пустое, отдохнёшь вдоволь, не будь сукой. — Всё, хватит. Я люблю тебя, но ты переигрываешь. «Я тоже себя люблю, но у меня, кажется, нервный срыв», — думает Век Хур, пытаясь сдержать смех с икотой, вырывающийся у него, когда паника зашкаливает. Он заметил странный косой взгляд Су Зуга. Он знает, о чём он, и Су Зуг это тоже заметил. — Ты тоже очень хорошо выглядишь, — сообщает Вак Му с чувством, но потом кривится и отворачивается в поисках персонала, чтобы поправить всё, что испортил сном. Джу Лакх наконец восстанавливает порядок событий. Он был снизу, он почти ни беса не видел из-за снега и тряс башкой туда-сюда, потому что и его тряс Век Хур, а он вцепился в его плечи и когда открыл глаза, он был очень близко, а снега стало меньше. И они уставились друг на друга. И Век Хур смотрел на него очень странно. Ему, конечно, взбрела в голову идея, почему он мог так смотреть, но она была слишком нарциссичной, чтобы ей доверять, и он ничего не делал, просто согнув ноги и собираясь попытаться вывернуться и встать. И Век Хур вдруг посмотрел ему не в глаза, а ниже, и версия вдруг взыграла новыми красками, гораздо ярче. Чужая рука была у его бока, где рубашка задралась, и касалась запястьем его кожи. Век Хур буквально задохнулся на секунду, снова подняв взгляд, а потом его опять уронив. Начал он. Джу Лакх. Приподнявшись, хотя там была-то пара сантиметров дистанции, поцеловал его, потому что ему так помутнение в рассудке велело. И Век Хур ему ответил. А потом он почти ничего не помнит, пока не остался в снегу один, попытавшись перехватить инициативу и почти преуспев, потому что всё же оказался на пару секунд сверху. А потом Век Хур исчез. Он безнадёжен. Он знает, в чём дело, и почему всегда всё идёт наперекосяк. Что с Вак Му, что сейчас, хотя вообще сама идея допускать, что у него со старшим в группе могло быть что-то, кроме «доброе утро» и «постарайся сегодня», абсурдна. Он никогда и не допускал, просто сейчас признаёт, что подсознательно мог втайне от себя дать рассудку повод для фантазий. Это идиотизм. Это было менее вероятно, чем думать, что с Вак Му было что-то серьёзнее «тёрок для развлечения по углам», как Век Хур и сказал. Почему до него всегда доходит последним? Почему он всегда напрашивается там, где не должен, потому что это безнадёжно и заранее обречено. Он отворачивается, по-прежнему теребя губы, как будто ему их всё-таки разбили, и ищет взглядом кого-нибудь свободного из персонала для грима. — Чтобы были у меня на виду, ладно? — Пуль Таг цепляет Век Хура за локоть, и тот корчит страшную харю, закатывая глаза и колоссально выпадая из образа непоколебимого Шва. К тому же, временная татуировка заштопанного разреза на шее у него уже стёрлась. — Ладно, папочка, как скажешь. — Не кривляйся, — хотя Пуль Тагу всё равно каждый раз смешно. — Окей, только не ставь в угол. — По углам лучше и разойдитесь, раз не в состоянии не поскальзываться рядом с сугробами. Век Хур издаёт неопределённый звук, транслирующий только раздражение, и вырывает руку недовольно из его пальцев, вертит головой в поисках Джу Лакха. Не знает, почему. Не знает, что собирается сказать или сделать, если найдёт. Ничего не говорит и не делает, найдя его в руках гримёрши. Не может вспомнить порядок событий в сугробе.