Я могу защитить нас обоих

Серёжа шёл за большой женщиной, которая забрала его из дома бабушки. Она сказала, что так надо, что позаботиться о нём больше некому. Серёжа знал, что бабушка умерла, как родители и как Саша. Они все его бросили, он снова остался один. — Вот твоя комната, — сказала женщина, — познакомься с ребятами. Она сказала что-то ещё, но Серёжа её уже не слушал, смотря на трёх мальчишек примерно его возраста. Когда за воспитательницей закрылась дверь, самый рослый из детей встал и подошёл ближе. — Новенький, — пренебрежительно сказал он, — кто таков будешь? — Сергей Разумовский, — спокойно ответил Серёжа, — а ты? — Я Тоха Воробьёв, — он обернулся, указывая на блондинистого высокого парня, — это Илюха Смирнов, а мелкий — Вадик Репейник. Серёжа посмотрел на последнего в комнате парня, он действительно был какой-то маленький, щуплый, с узкими глазами и какой-то неестественно довольной ухмылочкой. — Пока ты не показал себя, ты тут ничего не значишь, — начал вещать Антон, обходя Серёжу, чем заставил его опасливо пятиться, — на тебе уборка, домашка и шухер, если нам понадобится куда-то свалить. Спать будешь на кровати у выхода, около Илюхи. И чтобы без шума и лишних слов. Узнаю, что сливаешь что-то воспиталке, мало не покажется. И он показательно стукнул кулаком об ладонь. Серёжа вздрогнул. Ему всё это совершенно не нравилось, собственный голос, казалось, неожиданно пропал. — Понятно тебе? — грозно спросил Воробьёв. — Да, — тихо сказал Серёжа, прижимая к себе сильнее портфель. — Ну вот и славно, — несколько натянуто улыбнулся парень, — располагайся, Разумовский, чувствуй себя как дома. Все мальчишки разом засмеялись, будто это была самая смешная шутка в их жизни, которую они слышали. Серёжа поджал губы и направился к своей кровати. Залазить на второй этаж под взором трёх глаз было немного некомфортно, но он старался это игнорировать. В груди комкалась обида на такую несправедливость. Он будто невольно выставил себя на посмешище. И это всё так похоже на поведение малолетних преступников из сериалов, что так любила смотреть бабушка. Серёжа, как был в одежде, так и лёг на кровать, пристраивая портфель у головы — там хранились все его сокровища и он не мог их потерять. Он слез со своего нового места только тогда, когда пришло время ужина. Пошёл вместе со всеми в душ, до боли смущаясь, что приходилось раздеваться не в одиночестве. Серёжа знал, что слишком худой и нескладный, что кости выпирают слишком остро, а бледная кожа покрыта веснушками. Мальчишки как на зло искоса наблюдали за ним, и от этого становилось противно. Пришлось торчать под струями воды дольше всех, ожидая, пока его оставят в одиночестве. Спать Серёжа лёг в некой тревоге. Перед самым отбоем их зашла проверить воспитательница, грозно посмотрела и отругала Вадима, который пытался пререкаться. А потом наступила тишина. К сожалению, временная. — Эй, новенький, — громким шёпотом позвал Антон, — ты в каком классе? Как учишься-то? — В третьем, отличник, — тихо ответил Серёжа. — Прекрасно, — хмыкнул тот, — так что слушай сюда, хочешь заслужить моё доверие, будешь делать за меня домашку. И за Илюху с Вадиком тоже, они в четвёртом и втором, ну ни чё, справишься. Ты же не хочешь проблем? Серёжа молчал, сжимая заледеневшими пальцами тонкое одеяло. Он не знал, что ответить. В его старой школе тоже были мальчишки, которые просили сделать за них что-то, но обычно это было не часто и на добровольной основе, чтобы заслужить некий авторитет в классе. Но никогда ещё никто не требовал. Серёжа всегда был тихим отшельником, который никогда не отказывал в помощи. И он хотел, чтобы так всё и оставалось. — Ты чё, глухой? — толкнул его кровать ногой Илья. — Понял, — отозвался Серёжа. Мальчишки ещё некоторое время переговаривались, а потом уснули. Тишина оказалась приятным спутником. Это успокаивало. Серёжа смотрел в потолок над собой. Он не мог уснуть. Буквально за два дня в его жизни всё так серьёзно поменялось. Вот бабушка жива — а вот приезжает скорая и забирает её. А потом за ним уже приходит большая воспитательница, имя которой почему-то сложно запомнить. Серёжа очень хотел домой, хотя это понятие в его голове было довольно растяжимым. Дом для него — это не место, это люди. Это Сашина улыбка, это бабушкины руки. Но ничего этого больше не было. Серёжа закусил губу чтобы не нароком не расплакаться. Он сильный, он должен справиться. Всё равно, что он один. «Ты никогда не будешь один» — внезапно ласково прошептал Птица в его голове. — Ты пришёл! — воскликнул Серёжа, а потом испуганно захлопнул себе рот ладошками. «Я просто ждал момента, когда появиться,» — пояснил он, — «жаль твою бабушку, она тебя любила». — Нас, — поправил Серёжа, — я рассказывал ей про тебя, она была рада, что у меня есть друг. «Мы больше, чем просто друзья,» — пророкотал Птица, — «как тебе детский дом?» Серёжа перевернулся на бок, протягивая руку к стене и начиная водить пальцем по маленьким трещинкам. — Мне тут не нравится, — пожаловался он, — мальчишки злые. «Тебе помочь с ними разобраться?» — поинтересовался Птица, будто окутывая своим голосом, — «как когда-то с другими противными мальчишками». — Нет, — Серёжа на секунду задумался, — я хочу сам справиться. «Как пожелаешь,» — миролюбиво мурлыкнуло в голове, — «но ты всегда можешь меня попросить». — Хорошо, — Серёжа чуть улыбнулся. «Ты, кстати, нарисовал меня?» — Да, так красиво получилось. Ты не видел? «Я тогда спал,» — ответил Птица, — «покажешь завтра?» — Конечно. «Тогда спокойной ночи, Серёжа». — Спокойной ночи, Птица. Серёжа спокойно закрыл глаза. Ощущение друга исчезло в голове. Он снова был один, но от этого не было плохо. Он знал, что Птица мог прийти в любое время, нужно было лишь попросить. Утро встретило Серёжу криками мальчишек. — Подъём! — орал Вадик, — кто последний, отдаёт мне свою булочку. Серёжа сел на кровати, сонно потирая глаза. Он зевнул и заметил, что все трое его соседей уже были полностью одеты. — Кажется, это будешь ты, Разумовский, — вякнул Вадим, довольно сверкая маленькими чёрными глазками. Серёжа ничего не ответил, чуть хмурясь. Кажется, день обещал быть ещё более интересным, чем вчера. Через несколько минут все мальчишки уже вышли из комнаты, а Серёжа даже не встал с кровати — ему не хотелось находиться с кем-то ближе, чем на расстоянии метра. В столовой Вадик и правда отобрал у него булочку, нагло заявляя, что таковы были условия. Серёжа не сопротивлялся. Ему по сути было всё равно на это — лишь бы не лезли. Школа находилась в соседнем здании. Серёжа с некой опаской разглядывал новых одноклассников. Из детдомовцев с ним был только Антон, и это было немного тревожно — было сложно понять, чего от него можно было ожидать. Класс был небольшой — всего двадцать три человека, девочек на одну больше. Серёжу посадили на предпоследнюю парту. Так не кстати за ним сидел Антон и довольно ухмылялся. Наверное, уже воображал, как будет списывать. На перемене к Серёже подошли несколько девочек, заинтересованные тем, кто он и откуда. Он не стал врать, сразу сказав, что живёт в детском доме. Девчонки опасливо глянули на Антона, но, кажется, довольно робкий вид Серёжи не вызывал в них страха, так что они довольно мило с ним пообщались, а потом отошли к себе. На уроках Серёжа старался всё записывать, с неким удовлетворением понимая, что программа этой школы немного отставала от той, в которой он учился. Это не могло не радовать, так что Серёжа позволил себе немного отвлечься, аккуратно выводя на альбоме резкие линии. Сегодня он снова рисовал Птицу. Почему-то хотелось удивить друга ещё более детальным изображением. Серёжа рисовал то, что чувствовал. Он видел Птицу лишь раз — в тот день, когда случился пожар и умерли родители. Но это был размытый и нечёткий образ, и Серёже всё время хотелось ещё раз увидеть друга, но тот почему-то всё время увиливал, говоря, что ещё не время. Для чего — было непонятно, но Серёжа был готов ждать столько, сколько потребуется. Когда прозвенел звонок, все дети снова разбрелись по классу, кто-то вышел в коридор, так что Серёжа не сразу заметил, что за ним наблюдают. А потом альбом исчез с парты резким рывком. — Каракули рисуешь, новенький? — рассматривая картинку, глумливо спросил Антон. — Отдай, — Серёжа вскочил с места, — это моё. — Твоё давно сгнило, — хмыкнул одноклассник, — в детдоме у нас всё общее. И рассмеялся, противно так, громко, что на него даже обратили внимание несколько человек. Как назло, учительницы в классе не было. — Монстра какого-то рисуешь? — он словно брезгливо вытянул альбом перед собой, держа за край, — уродство. — Это… это мой друг, — обиженно проговорил Серёжа, а потом сделал несмелый шаг вперёд, — отдай, тебе говорю! — Друг? — хохотнул Антон, — ты что, сумасшедший? Кто дружит с воображением? — Он настоящий, — упирался Серёжа, — отдай! — Ууу, какой грозный, — чужие губы расплылись в неприятной ухмылке, — а ты попробуй отбери. И вытянул вперёд руку. Серёжа было рванулся вперёд, как альбом резко оттянули. Потом ещё раз. — Ты такой малявка, — цыкнул Антон, — даже скучно. Но продолжал выплясывать около Серёжи, который пытался отобрать альбом. Обида начинала душить горло. Собственная беспомощность тянула конечности вниз. — А что ты сделаешь, если я его порву? — с грязным любопытством спросил Антон и схватил бумагу так, что она прогнулась. — Нет! — крикнул Серёжа и, сам от себя не ожидая, кинулся вперёд. Он толкнул Антона, что тот от неожиданности покачнулся, заваливаясь назад, упираясь рукой в парту. — Это мой альбом! Отдай! — рассерженно бормотал Серёжа, наваливаясь на одноклассника. Невообразимым образом, у него получилось ещё раз толкнуть Антона. Тот пытался было отбиться от Серёжи, но тот ловко выкрутился, выхватывая свою драгоценность, а потом врезал кулаком Антону по животу. — Ах ты! — завопил было он, но как раз зазвенел звонок, и дети хлынули в класс, а с ними вместе и учительница, — я тебе это ещё припомню. Серёжа сглотнул, прижимая к груди альбом. Сердце быстро билось в груди. Ему не было страшно от того, что с ним потом мог сделать Антон. Он чувствовал сейчас такое облегчение от того, что справился с этим ужасным мальчишкой. Он не мог позволить отобрать единственное, что было ему дорого. Возвращался в общие комнаты Серёжа с неким беспокойством. Волнение сковывало его нутро — он ожидал какой-то мести, подлости. Но, к удивлению, всё было тихо. Мальчишки даже не обратили на него никакого внимания. Серёжа сходил после всех в душ, а после лёг на свою кровать, стараясь не шуметь. Что-то его во всём этом напрягало. Серёжа поплотнее укутался в одеяло и отвернулся к стенке. «Мне понравился твой рисунок,» — раздалось тут же в голове. Серёжа улыбнулся. — Ты видел, да? — шёпотом спросил он, чтобы мальчишки ненароком его не услышали. «Видел,» — промурлыкало в голове, — «красиво». — Спасибо, — Серёжа смущённо потёр рукой нос, — хочешь, ещё что-нибудь нарисую? «Нас вместе,» — ласково отозвался Птица. — Хорошо, — Серёжа чуть дёрнул губами, а потом задумался и настороженно спросил, — а ты… ты всё сегодня видел? Несколько секунд ответа не было. Тихо было как в комнате, так и в голове. «Он тебя не оставит,» — довольно холодно сказал голос. — Я справлюсь, — Серёжа нахмурился, — правда. «Точно?» — тихой насмешкой в голове. И больше ничего не было, как бы он не просил Птицу отозваться. Он словно обиделся. Серёже было грустно. Просто он не хотел привлекать к себе внимания, не хотел конфликтов — поэтому надеялся, что Антон от него отстанет. Может, он не не настолько плох, как казался? Может, нужно было просто подождать? Серёжа засыпал плохо. Ночью ему снилось что-то неприятное — то ли потоп, то ли просто бескрайний океан. Вода бурлила, тянула к нему свои холодные пенистые лапы и заполняла собой всё пространство вокруг. А он тонул. Барахтался в тёмной воде, звал на помощь, но к нему никто не шёл. — Подъём! — взревело откуда-то сверху, и Серёжа в испуге открыл глаза, подрываясь с кровати. Над собой он увидел ухмыляющееся лицо Антона. Со сна оно показалось удивительно страшным. — Страшный сон приснился? — довольно спросил он, кивая ему на ноги. — Ч-что? — глухо спросил Серёжа, а потом откинул одеяло и уставился на мокрое пятно. Антон рассмеялся. — Напрудил в кровать со страха, да, Разумовский? — он прищурился, а потом закричал, — а новенький обмочился! — Замолчи, — униженно вспыхнул Серёжа, хватаясь за штаны, и с удивлением осознал, что они сухие, — ты… — Я, — не стал отпираться Антон, — но тебе всё равно никто не поверит, — он склонился чуть ниже, — будешь знать, как себя вести. И, оттолкнувшись от спинки кровати, вышел из комнаты. Серёжа не сомневался, что все скоро будут знать о его ложном конфузе. И от этого было ещё обиднее. Злые слёзы скапливались в глазах. «А я тебе говорил,» — внезапно ухнуло в голове. — И что ты предлагаешь? — рявкнул Серёжа. «Отомстить,» — тихо ответил Птица. — Делай, что хочешь, — безразлично отозвался Серёжа. «Хорошо,» — довольно сказал голос, а потом исчез. Весь день Серёжа ловил на себе снисходительные взгляды. В школе было немного легче — там было много незнакомых ему людей. Антон ухмылялся и строил рожи. До ужаса хотелось плюнуть ему в лицо, но Серёжа лишь бессильно сжимал кулаки. Он решил положиться на Птицу. Уж он-то точно должен был что-нибудь придумать. Эта мысль придавала уверенности и держала в относительном спокойствии весь день. Даже когда Вадик специально толкнул его вечером, а потом показал жест, будто держится за свой член и мочится. Серёжа проигнорировал его. Вечером Антон нагло потребовал тетрадь с домашней работой. Серёжа не стал сопротивляться, давая ему списать. Он пообещал себе, что это было первым и последним разом. Злость чёрной смолой клубилась внутри, руки буквально чесались, чтобы что-то сделать. Антон должен был ответить за унижения. Ночью, едва все легли спать, Серёжа позвал Птицу. «Я здесь,» — отозвался тот. — Что ты придумал? — поинтересовался Серёжа. «Тебе понравится,» — хмыкнул голос, — «ты только не мешай мне». — И не собирался, — Серёжа сжал одеяло. «Тогда скоро начнём,» — спокойно сказал Птица. Минут через пятнадцать Серёжа ощутил, как сознание будто отдаляется от него. Он продолжал всё видеть и осознавать, но тело перестало ему подчиняться. Это было странное ощущение — словно он был во сне. Серёжа подошёл к кровати Антона. Тот мирно спал, откинув одеяло. Серёжа не своими руками дотронулся до него, грубо дёргая за плечо. — М… что? — тот открыл сонные глаза, — Разумовский? А потом Серёжа одной рукой грубо схватил его за волосы, ударяя о железную спинку кровати. — Только пискни, — рыкнул Серёжа чужим голосом, — иначе я тебя убью. У Антона в страхе округлились глаза и приоткрылся рот. Но он, кажется, ещё не верил, что проиграл. — Тебе мало было? — вякнул он, — мы от тебя мокрого места не ост- Серёжа ещё раз ударил его об кровать, вызывая болезненный стон. — Я же сказал заткнуться, — спокойно проговорил он, а потом отпустил чужие сухие волосы и схватился железной рукой за неожиданно тонкое горло. Антон было взбрыкнулся, обхватывая мокрыми ладонями чужое запястье. В его взгляде была злость. Но она была ничем по сравнению с тем, что темнотой клубилось в Серёже. Птица тихо расхохотался его голосом и сжал руку крепче. — Я тебя убью, и мне за это ничего не будет, — проговорил он, — ты мелкий кусок дерьма, который возомнил себя Богом. Но Бога нет. Нет и твоего будущего. Твоя жизнь в моих руках. Серёжа сильнее сжал пальцы, что лицо Антона покраснело, что почему-то было прекрасно видно в темноте. Пульс под ладонью бил живой мощью — это было приятно. Власть опьяняла. — Я не буду тебе подчиняться, ты понял? — Серёжа склонился над парнем, — ни подтирать за всеми вами дерьмо, ни делать твою домашку, ни уж тем более терпеть твои ублюдочные выходки. Антон засучил ногами, в его глазах теперь читалась уже паника. Его ногти впивались в кожу руки Серёжи, но он не обращал на это внимания. — Утром ты всем скажешь, чтобы от меня отстали, — иначе в следующий раз я тебя не пожалею, — Серёжа усмехнулся, — а может, мне лучше не жалеть тебя и сейчас? Рука перекрыла доступ к кислороду. Антон заметался на кровати, но не мог даже двинуться с места. Серёжа давил до тех пор, пока у противника не начали закатываться глаза, а потом он резко отпустил руку. Антон сделал судорожный вдох. Серёжа смерил его безразличным взглядом, а потом хмыкнул, смотря на пятно на штанах парня и его кровати. — И пусть все утром увидят твой позор, — шепнул Серёжа, — если сейчас встанешь, завтра не проснёшься. Антон испуганно посмотрел на него, держась за горло, тяжело дыша. — Псих, — прохрипел он. — Спокойной ночи, Тоша, — фыркнул Серёжа и ушёл на свою кровать. Едва он лёг, как телу снова вернулось функционирование, а мысли прояснились. Серёжа замер, не в силах до конца осознать, что только что он сделал. «Ты молодец,» — шепнул Птица, — «я тобой горжусь». — И всё? — ошарашенно спросил Серёжа, — он ко мне больше не будет лезть? «Поверь мне, не будет,» — хмыкнуло в голове, — «а теперь спи спокойно». Серёжа улыбнулся. Он понимал, что то, что они только что сделали было неправильно и жестоко, но… он не жалел. Кто издевается над слабыми — заслуживает наказания.