Так вышло, что они умерли

С кончика носа падает капелька пота, а зал взрывается овациями. — Китти! — кричат они. — Китти самая лучшая! — воют они! Наша Китти! Любимая Китти! Другой такой нет. Китти, как обычно, гордо улыбается и склоняет голову в знак благодарности, стрельнув взглядом в клиента в дорогих часах. Впрочем, он работает достаточно долго, чтобы знать, что ничего у него не выйдет. Просто Китти привык надеяться на чудо. Он всю жизнь на него надеется. — Клянусь богом, если передо мной на шест снова полезет эта сука, я уйду в другой клуб, — надул он губы после шоу, — он использует слишком много лосьона. Я, кажется, запястье потянул, пока пытался не ебнуться. — Китти, детка, — сюсюкает директор, — я попрошу его сменить лосьон. — Не надо его просить. Сделай так, чтобы сменил. Ты знаешь, у меня достаточно предложений. Я могу хоть в клуб напротив устроиться. — А в клубе напротив нельзя подставлять клиентам зад, — хищно улыбается директор. Разгон с нуля до мудака в нем просто чудовищно быстрый. Китти хмыкает, подхватывает сумку и идёт к выходу. — Отличное шоу, Китти! — кричит ему бармен. Китти улыбается и кивает, поднося к губам тонкую сигарету. Он выходит через задний вход. Прикуривает сигарету и лезет в телефон, чтобы вызвать такси. Первый поезд будет только через сорок минут, а он пиздецки хочет спать. — Я думал, твой парень велел тебе бросить курить, — его щипают за зад. В любой другой ситуации Китти бы с разворота въебал наглецу сумкой с двадцатисантиметровыми стрипами внутри и даже бы не задумался о последствиях. Но у парня, просившего называть его Банни, манера щипка особая. Такая… Дружелюбная что ли. И он уж точно на его зад не претендует, ведь тогда зад ему перестанет подставлять его ненаглядный Ви. — Бывший парень, — пожал плечами Китти, — он швырнул в меня пепельницей. Я вышвырнул его из дома и сменил замки. — Когда? — Вчера. — То бишь сегодня он вернётся и попытается тебя убить? Блять. Об этом Китти не подумал. А бывший наверняка уже ждёт его у дома. — Мы тебя отвезем, — просто сказал Банни. Это не предложение и не просьба — констатация факта. У них с Банни странная недодружба с тех пор, как он помог ему извиниться перед Ви. — Я чур на переднем, — Китти прихватили за вторую ягодицу. Ви. Конечно он тоже тут. — Я вас на шоу не видел, — сообщил Китти, пытаясь втиснуться на заднее сиденье. — Дела решали, — просто ответил Банни. Они то ли район этот крышуют, то ли сам клуб. А может просто любят здесь свои дела обсуждать. А может вообще владельцы. Банни и Ви знают все работники, но никто точно не знает, почему они проводят тут столько времени. В одном все убеждены точно: эти двое — бандиты. И по ним видно, что дела у них идут хорошо. Банни врубает радио и всю дорогу что-то негромко напевает. Ви опускает стекло и высовывает голову в окно. Китти не уверен, что спать в бандитской тачке — хорошая идея, но его рубит со страшной силой. Да и не такие уж эти двое страшные, если честно. Ну то есть — у них обоих аура жестоких убийц. Из тех, что стреляют по пустым кроватям на случай, если под ними прячутся дети. Ви еще ничего, а вот Банни пощадит разве что слепых котят. И зовет себя Банни. Лоб, который выше Китти почти на голову. Но улыбка у него по-настоящему кроличья: миловидная такая. Дружелюбная. И зубы передние чуть крупнее остальных. В общем, происхождение клички было не так удивительно, как факт того, что он ее принял. Китти понятия не имел, как зовут его на самом деле. Никто не знал. Ну, может быть Ви и знал, но пиздеть об этом бы не стал ни с кем. Он, хоть и парнем выглядел тихим, но вечно ходил с пугающе непроницаемым выражением лица. Китти в легкую мог представить, как он с этим лицом снимает девочке с ветки шарик, а потом душит ее отца веревочкой от этого же шарика. Но стоило с ними обоими пообщаться хоть немного, как становилось понятно: парни они принципиальные. Просто так в драку не сунутся. Своих в обиду не дадут. «Своим» сделаться было вообще нетрудно, судя по тому, что все в клубе их обожали. Вряд ли кого-то они, как Китти, подвозили до дома вот так запросто, но Китти точно знал парочку тех, кто об этом мечтал. А ему вот повезло. Действительно повезло. Такое с ним случалось нечасто. — Просыпайся, Китти, — его щелкнули по коленке, — периметр чист. Китти нехотя открыл глаза и кивнул, мол, спасибо. Вылез с заднего сиденья, едва не засветив Ви стрипами по затылку. Тот даже не шелохнулся. — Парни, — Китти наклонился, сложив руки на опущенное стекло, — как вы стали такими? Он этим вопросом задавался регулярно. На самом деле, не только из-за этих двоих, а вообще. Каждый, кто жил лучше него, пробуждал в нем интерес. Что надо было сделать, чтобы оказаться на месте этого человека? Кому отсосать? Кому улыбнуться? Кому двинуть по башке? — Несчастливое детство, — усмехнулся Банни. — Имеется, — кивнул Китти серьезно. — История насилия в семье, — подал голос Ви. — Отчим подойдет? — Склонность к насилию? — Воспитываю. — Собеседование пройдено, — Банни похлопал его по щеке, за что тут же получил тычок локтем под ребра с другой стороны, — есть только два типа людей, Китти. Молотки и гвозди. Подумай об этом на досуге. — Ты цитируешь фильм? — Я цитирую жизнь. Бывай! — и он, махнув рукой, вдавил газ. — И как понять, кто я? — вздохнул Китти и, закинув сумку на плечо, побрел к своему дому. Молотки и гвозди. Метафора очень простая. Типа как — либо ты ебешь, либо тебя. Китти предпочитал быть снизу, но едва ли стоило думать об этом так буквально. Китти хотел большего. Китти хотел денег и независимости. Хотел, чтобы не лапали без спросу. Чтобы не надо было сходиться с очередным утырком, когда не хватало денег на оплату жилья. Чтобы не надо было сосать богатому папику, пока тот показывает фотки своих детей. Нет, в целом, Китти был не против сосать за что угодно. Проблема была не в этом. Просто как-то всегда получалось, что давал он больше, чем получал. Бывают шлюхи, которые за минет получают виллу на море. А Китти получал одобрительный кивок и двадцатку. Вроде бы все честно, но все равно как-то не очень. Вот Ви, судя по виду, тоже сосет нещадно. Но посмел бы его кто тронуть без согласия? Едва ли. Ви, хоть жопу явно и подставлял, сам ебал окружающих. Ви был молотком. Банни, если и сосал, то только Ви и только от большой любви. Не факт, что его ебал хоть кто-то, хотя наверняка пытались. Но Банни одним видом давал понять: он молоток. Он из тех молотков, что из других молотков делают мелкие гвоздики. И с каждым годом, проведенным в этом ебучем клубе, с каждым минетом и с каждым подставленным задом Китти чувствовал, что делает себе только хуже. Он не стремится к вершине. То есть, стремится, но почему-то никак до нее не дойдет. Вообще даже стартануть к ней не может. Он даже директора клуба, жалкого и тупого типа, каких мало, прогнуть не может. — Хуевый, выходит, молоток, — вздохнул он, глядя на капот машины Банни, остановившейся на перекрестке в трехстах метрах от его дома. Может, стоит догнать и расспросить? Впрячься в какую-нибудь сомнительную работенку? Он может даже на стреме по началу стоять. Так ведь все начинают, да?.. Но сделать он ничего не успевает. В машину Банни на полном ходу въезжает грузовик. Звук такой резкий и мерзкий, что Китти роняет сумку, вскрикивая и прикрывая уши. Твою мать, думает он про себя. Первый инстинкт — бежать к машине, вызывать скорую, но сделать он ничего не успевает. Из грузовика вылезает какой-то тучный парень. В его руке пистолет. Слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо, но на пушки у Китти взгляд наметан. Три шага. Два глухих выстрела. Спасать некого. Спасать надо себя. Китти падает на землю и ползет к двери в дом. Шарит по карманам дрожащими руками, пытаясь отыскать ключи. — Твоюматьтвоюматьтвоюмать, — он задыхается. Видели ли его? Слышат ли его? Ему кажется, что он все делает слишком громко, но инстинкты орут не тормозить. До квартиры он добирается практически также ползком. Задергивает шторы, закрывает дверь и на всякий случай пододвигает к ней комод. Следующие два часа, прячась под окном, слушает вой сирен, невнятные голоса и голоса репортеров. Их убили. Он в этом и не сомневался, но теперь знал точно — их убили. Следующие два дня он не выходит из дома. Даже с кровати лишний раз боится встать. И только когда он начинает понемногу приходить в себя, за ним наконец приходят. — Я ваше пидорство на хую вертел, — поморщился Август. Банни, которого вообще-то звали Чонгук, и Ви, которого звали Тэхен, он знал практически с пеленок. Вместе жрали, вместе срали и спали. Дрались вместе, вместе огребали. Вместе курили в кустах и бухали какую-то дрянь, от которой в сознательном возрасте печень отвалилась бы в мгновение ока. Они были друзьями, соратниками. Компаньонами. Вместе вступили в банду, вместе пробивались к верхам. Вместе ушли из дела и начали свое. Они все делали вместе, и Август к этому настолько привык, что как-то упустил момент, когда эти двое начали ебаться. Нет, он не то чтобы был против, особенно, если все было по любви и взаимному согласию. Кто он такой, чтобы судить других? Но их манера сюсюкаться у него на глазах знатно бесила. Они были ему как братья, в конце концов. А теперь эти братья почему-то хватали друг друга за зад и сосались при каждом удобном случае. — Звучит очень по-пидорски, — сообщил Тэхен. — Да, Ди, — подхватил Банни, — если не хочешь, чтобы тебя считали пидором, не надо говорить «хуй» и «пидор» в одном предложении. — Я тебя убью нахуй, сраный ты пидор, — прорычал Ди. — Так только латентные педики говорят, — заржал Банни, — говорю же, без вариантов. — Но не то чтобы тебе это поможет, — продолжает Ви, — все думают, мы ебемся втроем. — Потому мы и сильны, — поддакивает Банни, — все нас боятся. Один пидор — опасность. Три пидора — верный разрыв очка. Они, конечно же, стебутся. Все знают Августа и его предпочтения. Его предпочтения — это сделать работу быстро и без грязи. Не оставить свидетелей и стребовать прибавку за молчание. Его предпочтения — это ствол под подушкой и бита на полу. Его извращения — это картошка фри из дешевой закусочной «神메뉴»* и сон. Много сна. Вот такой вот набор. Самый обычный. Играть в любовь, как эти двое, он был не намерен. — Ладно, — Тэхен нагнулся ближе к столу, — что у нас? — У вас встреча завтра. Я все проверил — подставы быть не должно. Место встречи как обычно. Так у них было заведено: на встречи Август не ходил. Он не любил смотреть людям в глаза и сильно этим всех нервировал. Да и вообще он не слишком хорошо общался с людьми. Он — мозг, сердце, вены, печень и почки их трио. Эти двое — мышцы, язык и член. Так им всем нравилось. — А потом? — спросил Банни. — А потом будет дело, — ответил Ди, — и валите куда хотите. Как договаривались. — А ты? — А мне валить без надобности. — Кинешь нас? — Это вы двое меня кидаете. Надеюсь, ради чего-то лучшего, чем поебушек на пляже при луне. — Мы позовем тебя на свадьбу, — оскалился Банни, — хочешь быть подружкой невесты или шафером? — Хуяфером. Дело сначала сделайте, женишки. — Ди, мы серьезно, — Тэхен схватил его за запястье, заставляя посмотреть ему в глаза, — выходи. С нами. Мы и без этого теперь проживем. Всегда ведь втроем справлялись. — Я лучше останусь и подержу местечко, пока вы не нагуляетесь. В лучшую жизнь Август не верил. Может, у кого-то она и была, но про себя он все давно понял и решил. Не было в его будущем ни пляжей, ни свадьбы, ни спокойной жизни. Все, что ему светило, уже у него было. Он просто надеялся это не потерять. Раньше надеялся. После того, как эти двое решили выйти из дела, он уже не был уверен, что у него получится. Но опять же — кто он такой, чтобы их останавливать и отговаривать? Да и от чего отговаривать — от попыток бросить криминал? Смешно и глупо. Тут удачи желать надо, но хрена с два Август сможет произнести это вслух. Он не чувствовал себя брошенным или что-то в этом роде, но иногда по ночам, вздрагивая от визга сирен за окном или еще какой-нибудь незначительной для обычных людей хуеты, он чувствовал себя зажатым в тисках. Зажатым осознанием, что вот сейчас, случись что, сюда выкатятся эти два амбала. В трусах или без, зато с пушкой наперевес и готовые умереть за себя и за него. Он не нуждался в их защите, он бы и сам что-нибудь придумал, но было легче знать, что, в случае чего, подохнешь не в одиночестве. Он не ревновал или что-то в этом роде, но иногда сгнивший ошмёток, что заменял ему сердце последние… ну, все годы его жизни, вдруг жалобно сжимался, будто еще что-то может чувствовать. Август Ди родился без отца, сердца и будущего. Но он не мог выносить мысли о том, что останется один. По-настоящему один. Поэтому обо всем этом он старался не думать. Это было сложно, учитывая, что эти двое постоянно затевали один и тот же ебучий разговор. Давай уедем туда вместе. Давай вместе хотя бы зависнем. Да попробуй ты по приколу не сносить людям бошки. Найди себе увлечение. Музыкой займись, что ли. Он бы запретил им об этом говорить, но так уж сложилось — в их дружбе запретов не было. Они все были равны — поэтому не было и главного. А значит, каждый творил что угодно и без хлеба. А остальные, в случае чего, расхлебывали. Однажды Тэхен украл велик. Кататься он тогда не умел. Он и сейчас не умеет, но сейчас у него достаточно сил, чтобы отбиться и убежать, а вот тогда не было. Ди, поднявшего тревогу, в тот день забросили за дерево и оставили без кроссовок. Чонгуку досталось больше — ему выбили передние зубы. Кличку Банни он получил в назидание — чтобы не лез к тем, кто старше и сильнее. А Чонгук, не будь идиотом, решил, что это отличная кличка для того, кто собирается пиздить старших и сильных. Так и прижилось. Августа отчим однажды пытался спустить с лестницы. Матери дома не было, поэтому Тэхену и Чонгуку, тогда уже достаточно умным и сильным, не составило труда спустить с лестницы его. Август дома больше не появлялся. Чонгука, которого мать решила отдать в военную академию, чтобы там ему сломали или хребет или заносчивый характер, пришлось выкрасть из автобуса. Чудесные способности к стратегическим задачам у Августа они вычислили как раз в то время. Всегда трое — всегда вместе. Они были друг для друга домом и защитой. Лучшими друзьями, братьями и злейшими врагами, когда денег хватало только на одну порцию картошки. А теперь Август должен был остаться один. Без семьи. Без защиты. Без дома. Вроде бы ничего нового, но все равно пиздец паршиво. Но он предполагал, что у него в запасе месяц. Пока договорятся о заказе, пока его выполнят, пока эти двое определятся с планами — месяц. Август жил только этой мыслью и только за нее держался. Но так вышло, что они умерли. И все. Август за свою жизнь смертей повидал немало. Отчим. Мать. Первый босс. Второй босс. Третий босс. Два зама, хрен уже вспомнит, сколько таких же простых бандитов, как он сам. Он видел трупы. Видел сами смерти. И если сложить все вкупе, то по ощущениям это даже на одну миллиардную не приблизится к ощущению, когда он узнал, что их больше нет. Он представлял себе этот момент миллион раз. Думал об этом, обсасывал в малейших подробностях. Даже пытался придумать, как поступит после того, как это случится. У него под кроватью, рядом с битой, была спортивная сумка с поддельными документами и приличной заначкой. Он знал — придут за ними, значит, придут и за ним. Поэтому у него был готов план отступления. Он все продумал. Для себя и для них — на случай, если его не станет первым. Не вышло. Сумка с ебучими деньгами — последнее, о чем он думал, когда раздался звонок. Он сразу понял, кто звонит. Эти двое ему никогда не звонили. Клиенты писали. Остальные его терпеть не могли так сильно, что позвонили бы только по крайнему поводу. Плюс его номер был далеко не у всех, так что… Да. Он по одному звонку понял, что это произошло. Трубку взял скорее из вежливости или по какому-то тупому инстинкту. — Их грохнули. Джин ищет тебя, — и отбились. Так ли эти двое представляли свой конец? Так ли хотели, чтобы об этом узнал Ди? Август ничего не почувствовал. Тебе горячо, если очень холодно. Сгоревшая плоть мало чем внешне отличается от обледеневшей. Ди нихрена не понимал, сгорел он к херам или обледенел. Он ничего не чувствовал, потому что было слишком больно, чтобы он смог это осознать. Он опустил руку с телефоном. Та отозвалась острой болью — так он понял, что простоял с телефоном в руке минут сорок. Он попытался сесть, но не смог сделать и шагу — завалился вперед, как мешок картошки, больно стукнувшись коленями. Едва руки успел выставить. Он не мог встать. Не мог даже перевернуться. Он, блять, вздохнуть-то не мог. Их больше не было. А он был. И это было настолько странно, что он едва это выносил. Он не знал, сколько прошло времени перед тем, как телефон зазвонил снова. — Я тебе ведь все сказал, — Ди едва ухо интонацией не отморозило. — Да, — ответил он, — я помню, Джин. — Я тебя найду. — Не сомневаюсь. — И пристрелю. — Только сначала я найду того, кто это сделал. — Чтобы потом его друг пришел за… — Джин осекся, не сразу сообразив, что приходить уже будет не за кем. У Ди никого не осталось. В самом деле никого. — Вот именно. — Неделя. — Пойдет. Звонок сбросили. — Уже на ногах? — прохладно спросил Намджун, поправив очки на переносице. Конечно же, все знали о случившемся. Весь, блять, город знал о том, что этих двоих пришили. И что Ди не смог сделать ничего. — А как же стадии принятия? Отрицание там… — Я перешел сразу к принятию, — ответил Ди, — и к мести. — Чего хотел? — Намджуна вся эта философия волновала мало. Он был деловым человеком — в самом отвратительном смысле из всех возможных. — Сдать их пушки. И купить информацию, — Ди закинул на стойку сумку с игрушками парней. Он не надеялся получить за них большие деньги, а Намджун любил подношения. — А никто не знает, кто это был, — Намджун пожал плечами, открывая сумку. — О, помню-помню. Банни именно этот пистолет мне обещал вставить в зад. Многие думают, что они решили выйти из дела, и ты их грохнул. Я бы на твоем месте не торопился развенчивать этот миф, — он помолчал, — если это миф. — Даже не знаю, как это оценить. Все думают, что я настолько крут, чтобы ебнуть собственных корешей, или что я настолько слабак, что не завалю пару идиотов сам, если мои кореша теперь мертвы? — Люди просто любят удачу. И верят в нее. — Что ты знаешь? Намджун вздохнул. — Они тусовались там же, где обычно. Провели встречу, сели в тачку и поехали домой. На светофоре их разъебало грузовиком. Я слышал, они бы и так сдохли, но исполнитель решил не рисковать и пришил обоих. — А что-нибудь новенькое? — Они правда хотели выйти из дела? — К чему это? — К тому, что слухи поползли задолго до их смерти. Выводы делай сам. — Должны быть какие-то имена, Намджун. — Ты их и без меня знаешь. Я честный бизнесмен. Большое конкурентное преимущество Намджуна состояло в том, что он и правда не продавал некачественную информацию. Если он считал, что его информация стоит гроши — он бы не стал ее продавать. Зато если он что-то продавал — то оно точно было отменного качества. У Ди от него вечно были мурашки по коже. Ди пялился на бумаги из морга и материалы дела уже пару часов. Достать их было не так сложно. В записях тоже не было ничего необычного, кроме одного: места, где произошла авария. Это был не самый удобный маршрут, если они собирались домой. Кроме как домой им было ехать некуда в такое время — ведь они должны были рассказать Ди о результатах встречи. Пробок в это время никаких не было. Ремонта дороги тоже. Они не должны были оказаться на том перекрестке. Не то чтобы их тогда бы не убили, нет — пришили бы как по часам в то же время. Но почему именно там? Как их туда занесло? Не кататься же они поехали? Осмотр места столкновения подсказок не дал. В округе не было ни одного знакомого Ди места. То есть они не могли пойти в кафе, магазин или еще куда — они просто зачем-то целенаправленно проезжали этот район. Это была пока что единственная его зацепка. Нужно было понять, зачем они сюда ехали, и тогда, может, он узнает что-то еще. Что-то должно было произойти в клубе — это был единственный вариант, который приходил Августу в голову. По дороге на встречу у них было не так много времени, а значит — что-то случилось там или сразу после того, как они вышли. Но если этих двоих в клубе знали, то вот Ди здесь появился впервые. Он в принципе нечасто выходил из дома и еще реже общался с посторонними людьми. — Банни и Ви были здесь вчера, — сообщил он охраннику. Тот смерил его тяжелым взглядом и качнул головой, мол, не со мной тебе это надо обсуждать. Ди вздохнул и закатал рукав. — Видел уже такую? — он показал небольшой пистолет, набитый на предплечье. Детская шалость на троих — им тогда показалось, что это хорошая идея. Не то чтобы после они жалели. У Ви и Банни пистолеты были покрупнее — их было сложно не заметить. — Встреча прошла как обычно, — подумав, ответил охранник, — нас не вызывали. Еще бы, подумал Ди. Охрану бы звать никто не стал в любом случае, но, раз после Банни не осталось трупов, значит, и правда как обычно. — А после? Они ничего не обсуждали? — Моя смена уже заканчивалась, я не видел, как они уходили. Но… — охранник прочистил горло и протянул руку. — Ты ведь знаешь, что их убили? — От этого информация только дороже, правда? — охранник даже бровью не повел. В другое время Ди просто бы свистнул и Банни бы сломал мудаку пальцы за вторжение в личное пространство Августа. Но Банни был мертв, а личное пространство уже не имело такого большого значения. Поэтому Август вытащил из кошелька пару купюр и протянул их мужчине. — Парни шептались, что они подцепили Китти после смены. — «Подцепили»? Китти? — нетерпеливо переспросил парень. — Китти здесь работает. И еще она шлюха. Ну, вообще это он, но здесь все зовут его девочкой. — Они сняли местного стриптизера? — звучало как бред. Эти двое много чего вытворяли, но до тройничков у них не доходило, насколько было известно Ди. А он знал об их личной жизни даже больше, чем ему хотелось бы. — Ну Китти их долго обхаживала. Ей даже завидовали, что они обращают внимание только на нее. Тут много кто хотел бы затащить их в койку. — Китти здесь? — Китти не выходила на смену уже два дня. Бинго. Ладно, глядя на перепуганного паренька в трусах, свернувшегося калачиком на полу, Август думал, что перегнул. Подозревать Китти в убийстве не было никакого смысла. О шлюхах, которые якшаются с бандитами, знают все. И раз имя Китти нигде особо не всплывало, то единственными бандитами, с которыми она общалась, были Банни и Ви. Но, стоило Ди получить ее адрес, как ему просто сорвало башню — потому что адрес был совсем рядом с местом аварии. Он не помнил толком, как сюда доехал. Как ломал дверь и наставлял на Китти пушку — тоже. В себя пришел только когда дрыщ взвизгнул и зарыдал, умоляя не убивать. — Банни и Ви. Что ты знаешь? — Ничего… — Их убили на твоем перекрестке. И тебе меня лучше не злить. — Я ничего не видел! Я никому ничего не скажу! — рыдал парень. Блеск. Он еще и тупой. — Любишь, чтобы все крутилось вокруг тебя, да? — процедил Ди. — Я ищу тех, кто их убил, хуесос. Мне как раз и надо все рассказать. — Чтобы потом меня убили? — Кому ты нахуй сдался? Ты небось и мамке родной не нужен. А вот меня лучше не злить. — Они просто привезли меня домой. Высадили из машины. А потом… Грузовик… И мужчина с пистолетом… — Что за мужчина? — С… Средних лет… Полноватый. Я видел только издалека. Ясно. Наняли исполнителя. У самих, видать, яиц не хватило. — Зачем они тебя подвозили? — Просто… По-дружески. Я… Я болтал с ними в клубе иногда. — И все? — зачем-то спросил Август. — И все, — глаза у Китти вдруг стали такие большие, что Ди сразу понял — не врет. — Ясно, — сказал он, — это за дверь, — он снова достал бумажник и швырнул парню деньги, — лучше никому не говори, что видел хоть что-то. Пришибут или заставят напиздеть. И про меня никому ни слова. Понял? Китти не ответил. — Мне тебе пистолет в жопу затолкать для профилактики? — рыкнул Ди. — Возьми меня с собой.