о том и о сём

— Нагулялся? С порога, как дверь открывается, Андрей одаривает взглядом, полным насмешливости с толикой принятия. Последнее плотно скрыто за толстой маской усмешки на лице, и будь Серафим многим проницательнее, то заметил бы. А так, он просто знает. Знает, что Андрей не в обиде за неожиданный срыв в Москву, за засосы неизвестного происхождения, за половину праздников, пробытых в небытие под градусом, а то и под чем-то интереснее. Андрей, в принципе, не в обиде. Серафим считает, что Андрей вообще обычно никогда не обижается. Андрей никогда не обижается, но трахает в этот раз так, будто намеренно больнее сделать хочет. Трахает жестче, ведет себя молчаливее. Лишь тяжело дышит где-то сверху, привычно не прижимаясь к Серафиму, как обычно в порыве страсти. Серафим и то, вспоминает что к хую, которым его ебут, приделан еще и целый мужик, только тогда, когда по взмокшей спине ладонью проводят. Прикосновение не в каких-то нежных чувствах. Скорее топорно, будто просто опору искали. Ну и оперелся бы тогда о стену, Серафим бы продолжал думать, что ебется с человеком-невидимкой. Еще и глухим, потому что на простую просьбу сменить темп только шлепок отвесил. И все равно подмахивать приходится, за бедра же тянет на себя. Никуда не деться. Серафим начинает отвлекаться. Звуки из телека с включенным каналом Муз ТВ смешиваются в кашу. Понять их нет ни малейшего шанса, да и желание тоже нет. Но только и обращать внимания не получается. Из угрюмо молчащего Андрея, больно сжимающего пальцы на заднице и раздетого тиктокера с его новым клипом про деньги и женщин, приходится выбирать что-то одно. Серафим выбирает меньшее из зол. Ненадолго. Сзади ощущает какие-то шевеления, одна ладонь ослабляет хватку, наверняка оставив отвратительный след. Серафим оборачивается, чтобы в секунду судорожно отвернуться назад. Андрей направил на него телефон. — Вот полюбуйтесь, возвращение блудного Серафима, — злостно выплевывает Андрей, ловит пальцами подбородок, направляет в камеру, заставляет смотреть. —Убери, — протягивает Серафим. Щеки вспыхивают алым не то от злости, не то от стыда. Серафим дергает лицом – Андрей не удерживает. Уткнуться лицом в подушку, заслониться руками. Будто на видео уже не засветилась его отрешенная физиономия. Будто его так тяжело узнать по разноцветным татуировкам, по кудрявой прическе. По болезненному вскрику, когда Андрей въезжает в него с размаху, на всю длину, явно не ожидая, что его действия доставят хоть капельку удовольствия. Шлепает сразу по несколько раз, совсем не сдерживая силу удара. Бьет во всю мощь, до пылающих следов, а, может, где-то и до синяков. Серафим прикусывает подушку. Перед Андреем – все равно, перед камерой – совсем не хочется показывать слабость. — Ну чего ты, — притворная ласковость в голосе отзывается  чувством досады, но Серафим все равно льнет к Андрею, тянется ближе, приближается на голос. — Любишь же на камеру работать. Серафим любит, оттого еще сих пор последние отголоски возбуждения не потерял. И будь другой обстановка, он, наверное, даже охотно бы подыграл Андрею. Но все не так. И Андрей с его неожиданным желанием сделать побольнее, и Серафим, чье участие в процессе скорее вынужденная мера, чем собственное желание. Он ведь и не планировал сегодня. Да только Андрей накинулся с порога. Не успел Серафим и обувь снять, как его прижали сначала к двери, потом к стене, потом к дивану, зафиксировав руки. Не сопротивлялся. Андрею не хочется сопротивляться. Это же Андрей. Из телевизора начинает громыхать надоедливая песенка про солнце и Монако, и эти слова – единственное, что Серафим в состоянии распознать в ней. Переворачивают на спину. Он уже не таит надежд на удачное завершение сего действа. И даже почти не обращает внимания на то, как Андрей что-то отвлеченно тыкает в телефоне и одновременно трахает неглубокими, быстрыми движениями. Серафим выгибается слегка совсем, чтобы получить хоть немного удовольствия. Чтобы Андрей сжалился и сменил угол. Но Андрей, как только отбрасывает телефон на покрывало, кончает. Внутрь. Не предупредив. С глухим выдохом сквозь зубы. Разморенный после оргазма, Андрей не противится и отдает телефон в руки недовольному Серафиму. Тот, завернутый в плед, открыв галерею и удаляет видос нахуй. Ежится, по ноге стекает сперма Андрея. Телефон ему всучивают обратно. Андрей не противится, ведь видос автосинхронизацией давно улетел в облако.