Два чиваса и одного Ван Ибо, пожалуйста

      Как и в тот раз это случилось в самый неподходящий момент.       В семь часов вечера, выскочив из трехсотого автобуса, Сяо Чжань поудобнее перехватил папку с презентацией и, прижав ее к груди, помчался к зданию Южного вокзала.       В Пекине стоял шумный и жаркий июльский вечер. У вокзала собралась пробка: люди вылезали из такси прямо посреди дороги и, подхватив чемоданы и сумки, стекались одной огромной толпой к узкому входу, пытаясь протиснуться через рамки металлодетектора. Сяо Чжань ловко обогнул тетушку с коробками, вежливо улыбаясь, влез перед группой госслужащих в одинаковых куцых пиджаках с маленькими значками на груди и, лавируя между спешащими людьми, принялся проталкиваться вперед.       Огромное табло в зале ожидания показывало, что поезд, направляющийся в Тяньцзинь, должен прибыть, на удивление, без опоздания — ровно через семь минут. Сяо Чжань сбежал на платформу, зачесал назад растрепавшиеся волосы, одернул лацканы тщательно выглаженного пиджака и, нервно выдохнув, принял самый обаятельный вид на который был способен.       — Господин Сю Цин, какое совпадение... — прошептал он под нос, в очередной раз повторяя свою речь.        У него был всего один шанс и только несколько минут, чтобы реабилитировать в глазах господина Сю Цина свое детище, свою золотую жилу, свой проект и Сяо Чжань никак — совсем никак — не мог упустить его. Он несколько дней старательно окучивал старого университетского приятеля ради того, чтобы узнать, где и как можно перехватить его начальника. И когда Юй Бинь, в конце концов пьяно хлопнув его по плечу, сказал: «Послезавтра он едет в Тяньцзинь. Не налажай снова, Чжань-Чжань», Сяо Чжань поздравил себя с первой маленькой победой. Лажать, разумеется, он больше не собирался. Вместо этого Сяо Чжань потратил триста юаней на билет на поезд до Тяньцзиня и был решительно настроен во чтобы то ни стало возобновить так внезапно и очень неприятно (в первую очередь для его счета) оборвавшееся сотрудничество.       Сбившись, Сяо Чжань встряхнул головой и глубоко вздохнул.       — Господин Сю Цин, добрый ве...       Черный скейт, блеснув размашистой зеленой надписью "Coooool Guy!" в двух шагах от него, взмыл в воздух и с грохотом опустился вниз. Колесики гулко ударили о плитку, а мальчишка в мешковатой серой толстовке и кепке, сдвинутой на глаза, замахал руками, пытаясь удержать равновесие на самом краю платформы.       — Осторожно! — крикнул Сяо Чжань и прежде, чем успел понять, что вообще делает, прыгнул вперед, ухватив его за локоть.       Папка с документами накренилась, и презентация, над которой Сяо Чжань просидел не одну бессонную ночь, больно хлопая себя ладонями по щекам и то и дело хватаясь за ручку пустой кружки с остатками кофе, соскользнул под ноги и разлетелся по платформе.       Сяо Чжань взвыл, дёрнул мальчишку назад и, тут же забыв и о нем, и о тщательно выглаженном пиджаке, и об аккуратно зачесанных волосах, кинулся их собирать.       — Эскизы, график работ, расчет бюджета, — зашептал он, лихорадочно перебирая ворох документов. — Куда, черт возьми, делись остальные расчеты? Ащщщ!       Мальчишка тем временем небрежно сунул скейт подмышку, задумчиво протянул: «Очень интересно» и медленно обошел его вокруг.       Если бы Сяо Чжань поднял голову и посмотрел вверх, он бы решил, что тот ведет себя донельзя странно. Прищурив глаза, без какого-либо смущения, беззастенчиво и даже нагло он в упор разглядывал Сяо Чжаня, и в его взгляде не было ни испуга, ни благодарности — одно лишь недоумение, опасное и недоброе. Сяо Чжаня, однако, волновали только неизвестно куда запропостившиеся рассчеты. Он нервно откинул упавшие на лоб пряди, огляделся по сторонам и... Ащщщ! Его рассчеты абсолютно возмутительным образом были прижаты к платформе белой кроссовкой.       — А ну убери ногу!       — Кто ты такой?       — Я сказал, убери ногу! — Сяо Чжань, возмущенно выдохнул, вытащил немного помявшийся лист бумаги и принялся осторожно его разглаживать.       Вдали раздался нарастающий мерный шум приближающегося поезда. Толпа вокруг заволновалась, хлынула к краю платформы и, подхватив Сяо Чжаня, занесла его в вагон. Двери, мягко чавкнув, закрылись, поезд едва ощутимо качнулся, и последнее, что Сяо Чжань увидел, оглянувшись через плечо, — было лицо мальчишки. Он стоял перед дверьми, смотрел прямо на него, и от этого внимательного бесстрастного взгляда неожиданно стало тревожно. Липкое предчувствие чего-то очень нехорошего, чего-то опасного, чего-то, что уже было раньше, скользнуло под воротник его белой, только вчера ночью выстиранной и высушенной на вентиляторе, рубашки и беспокойными мурашками поползло по позвоночнику вниз.       Сяо Чжань повел плечами, сбрасывая оцепенение, нахмурился и отвел глаза.       Поезд стремительно набирал скорость, и странный мальчишка, превратившись в размазанную точку на краю платформы, пропал из виду.       — Господин Сю Цин, добрый вечер, — пробормотал Сяо Чжань себе под нос и рассеянно потер переносицу. Нужно было найти господина Сю Цина и реабилитировать себя и свой проект в его глазах, а не думать о всяких бесстыжих мальчишках, которые мало того, что чуть не свалились на рельсы, так еще и совершенно неблагодарно потоптались по его работе.       Глубоко вздохнув, Сяо Чжань быстро сосчитал сколько у него осталось денег на счетах — это никогда не успокаивало и просто было дурной привычкой — одернул пиджак и отправился на поиски господина Сю Цина.       Ни в этом, ни в следующем вагоне его не оказалось, и Сяо Чжань медленно пробирался к вагонам первого и бизнес классов, внимательно оглядывая ряды пассажиров. Внимательно посмотрел на мужчину в костюме, отвернувшегося к окну, подмигнул ребенку, — тот сидел с угрюмой миной и шумно шмыгал носом, вытирая сопли о штаны, весело фыркнул, отворачиваясь, и чуть было не споткнулся о чьи-то ноги, вытянутые в проход.       — Прошу прощения, — шепнул Сяо Чжань и пораженно замер.       В предпоследнем ряду на боковом сиденье у прохода, вальяжно развалившись со скейтом на коленях, сидел тот самый мальчишка.       Сяо Чжань медленно облизнул пересохшие губы и попятился назад. Как... Как это могло быть? Он сам, своими глазами видел, как пятнадцать минут назад этот самый мальчишка вместе со своим скейтом остался на платформе. Он совершенно точно не садился в поезд, а значит его совершенно точно не могло быть здесь. Никак.       Сяо Чжань нервно потер лоб и снова посмотрел на мальчишку. Тот в ответ нагло ухмыльнулся, приподняв уголком губ правую щеку, и совсем чуть-чуть, выжидающе, наклонил голову набок. В груди у Сяо Чжаня перехватило, в ушах зашумело, а колени стали ватными, словно их набили дешевым синтепоном.       — Нет, — выдохнул Сяо Чжань. — Нет-нет-нет, только не снова, — он отшатнулся назад, развернулся и стремглав бросился в тамбур.       Растолкав группу подростков и чуть не опрокинув тележку проводника с нарезанными фруктами и расфасованным орешками, Сяо Чжань пронесся через два вагона, дёрнул дверь в туалет и обессиленно провалился к стене. Твою мать! Какого?.. И почему... почему снова туалет? Сяо Чжань прижал руку к груди, пытаясь унять барабанящее о ребра сердце, стер холодный пот со лба и прислушался.       Пару минут ничего не происходило. Сяо Чжань слышал только свое быстрое, испуганное дыхание, шум поезда и приглушённый смех из соседнего вагона. А потом — он уже начал думать, а не померещилось ли ему все это, — в дверь тихо постучали.       Сяо Чжань дернулся и зажал рот ладонью. Если он будет очень, очень ти...       — Я знаю, что ты здесь, — голос у мальчишки был низкий, чуть-чуть хриплый. — Открывай.       Сяо Чжань задушено всхлипнул и зажмурился.       — Хотя... я и так могу войти, — протянули совсем рядом, и, распахнув глаза, Сяо Чжань уставился в ухмыляющееся лицо напротив.       Испуганно вскрикнув, он дернулся назад и лихорадочно зашарил в поисках замка.       — Не так быстро, — фыркнул мальчишка, протянул руку и уперся ладонью в дверь.       Он хотел сказать что-то еще, но не успел: завибрировал телефон, и, сунув руку в карман широких штанов, он не глядя смахнул входящий вызов.       — Ибо, ты где?! — крикнул кто-то на другом конце так громко, что Сяо Чжань расслышал каждое слово.       — Я занят, — буркнул Ибо и, сбросив вызов, запихнул телефон обратно в карман. — Подними голову.        Сяо Чжань испуганно икнул. Его пальцы мелко-мелко подрагивали от какого-то совершенно животного ужаса.        — Подними голову, — повторил Ибо, и в этот раз его голос прозвучал предостерегающе.       Сяо Чжань нервно облизал губы и медленно приподнял подбородок, утыкаясь затылком в дверь. Ибо поднял руку и двумя пальцами прямо над кадыком коснулся его горла и закрыл глаза. Несколько секунд он напряженно к чему-то прислушивался, недоуменно хмуряся и сжимая губы.       — Ничего... Ничего не чувствую... — недоверчиво прошептал он и удивленно посмотрел на Сяо Чжаня.       Поезд сбрасывал обороты, замедляя ход, и Сяо Чжань, судорожно вздохнув, толкнул мальчишку в грудь, дернул на двери ручку и вывалился в тамбур. Растолкав сгрудившихся у выхода людей, он выпрыгнул на платформу и со всех ног бросился к выходу с вокзала.       Чуть было не угодив под колеса такси — машина едва успела затормозить, а водитель от мертвецки бледного за одну секунду стал пунцово-красным, Сяо Чжань нырнул внутрь и упал на сиденье, сползая ниже.       — Поехали! Быстрее! Бы...       Такси резво дернулось, лихо встраиваясь в мчащийся поток машин, и только когда здание вокзала скрылось за поворотом, Сяо Чжань откинул голову на мягкую спинку и закрыл глаза, пытаясь осознать случившееся.       — Высадите меня на ближайшей автобусной остановке, — глухо пробормотал он, потирия переносицу, но таксист только хмыкнул, и сердце Сяо Чжаня замерло.       Он распахнул глаза, глянул на водителя и закричал.       — Спокойно, — шикнул Ибо, оборачиваясь назад. Их тут же дернуло в сторону, и Сяо Чжань сквозь стучащую в ушах кровь услышал, как возмущенно взревели гудками соседние машины. Он закрыл лицо ладонями, уткнулся лбом в сиденье и зашептал:       — Этого просто не может быть. Я нормальный, я совершенно нормальный. Все это мне только кажется. Я просто долго не спал и переволновался из-за встречи с господином Сю Цином. Господин Сю Цин! — Мяо Чжань вскрикнул, резко выпрямляясь, и зажмурился так сильно, что перед глазами появились черные точки и принялись отплясывать безумную чечетку.       — Эй, — мальчишка снова на него оглянулся, на этот раз озадаченно. — Ты, что, псих?       — Я нормальный! — тут же взвился Сяо Чжань. — Не разговаривай со мной! Тебя не существует! Господин Сю Цин! Что же теперь делать? Что же мне теперь делать?! Твою мать!       Сяо Чжань схватился руками за голову и громко застонал. Какое-то время он раскачивался словно маятник, а потом замер и уставился на Ибо, будто видел его впервые.       — Эм, — сказал он, слегка замявшись. — Я знаю, что веду себя сейчас немного странно, пожалуйста, не обращайте на меня внимание. И высадите на ближайшей автобусной остановке, не уверен, что у меня хватит денег, чтобы с вами расплатиться, — Сяо Чжань нервно покусал губы и, сжав пальцы в кулаки, едва слышно забормотал под нос: — Все это мне только кажется. Ничего не происходит. Абсолютно ничего не происходит, Сяо Чжань. Ты в такси. Перед тобой самый обычный таксист. Какой-нибудь лысеющий дядюшка, немного за шестьдесят. Дома его ждет жена и сын, да, совершенно точно, сын. Его жена, моложе лет эдак на пять, она лепит баоцзы на заказ и каждый день спрашивает: «Что бы ты хотел на ужин, дорогой супруг?»…       — Нет у меня никакой жены, — возмутился Ибо. — И сына тоже.       — А ну заткнись! — крикнул Сяо Чжань и, закрыв лицо руками, отчаянно прошептал: — Почему, ну почему это происходит снова?       Когда Сяо Чжань был в выпускном классе старшей школы, с ним случилась одна очень странная, даже страшная история, которую он старался потом никогда и ни при каких обстоятельствах не вспоминать.       До гаокао оставалось всего какая-то пара месяцев, мир отчаянно вращался между школьными занятиями и подготовительными курсами, и Сяо Чжань, ни на минуту не выпуская из рук книги и конспекты, слабо обращал внимание на то, что происходит вокруг.       Как-то раз, в перерыве между занятиями, он забежал в небольшой магазин рядом с автобусной остановкой купить бутылку воды и острых чипсов с кальмаром и вдруг растерянно замер, заметив, как парень, немногим старше его, абсолютно не скрываясь и не смущаясь, достал из холодильника несколько банок пива, тут же вскрыл одну и, залпом выдув половину, направился мимо кассы прямо на выход.       — Эй! А заплатить? — крикнул Сяо Чжань ему в спину.       Парень замер на пороге и удивленно обернулся.       — Ты меня видишь? — недоверчиво спросил он.       — Естественно, я тебя вижу! — возмутился Сяо Чжань. — Как и пиво в твоей руке!       Господин Ли, который знал Сяо Чжаня еще с младшей школы удивленно на него посмотрел и, поправив сползшие на самый кончик носа очки, недоуменно спросил:       — С кем это ты разговариваешь, А-Чжань?       Сяо Чжань изумленно посмотрел на него и нахмурился.       — Что значит с кем? — переспросил он и, развернувшись, ткнул пальцем в парня с банками пива. — С ним, конечно!       — Но, А-Чжань, — пробормотал господин Ли. — Тут никого нет.       Сяо Чжань потрясенно замер, недоверчиво посмотрел на господина Ли и, нахмурившись еще больше, растерянно приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать. Вместо членораздельной речи, однако, из него вырвался только какой-то задушенный свист, а парень попятился назад и бросился бежать.       — А ну стой! — воскликнул Сяо Чжань, выскакивая следом.       Он и сам не понял, что хотел сделать. Конечно, парень стырил две банки пива у господина Ли, но едва ли это стоило пропущенных занятий или ободранных кулаков.       Парень тем временем подлетел к остановке и, испуганно глянув через плечо, запрыгнул в только что подошедший автобус. Сяо Чжань хотел было сунуться следом, но двери захлопнулись прямо перед его носом и единственное, что он успел сделать, — протянуть руку и сорвать кепку.       Отдышавшись, Сяо Чжань проводил глазами отъезжающий автобус и посмотрел на кепку в своей руке. Кепка была самая обычная. Пыльно-красная, немного потрепанная, с грязным пятном на козырьке.       — Вы же видите это? — спросил Сяо Чжань, хлопая кепку на прилавок прямо перед удивленным носом господина Ли.       Тот как-то странно на него посмотрел, а потом, тяжело вздохнув, потянулся к витрине с настойками за своей спиной и, вытащив небольшую бутылку, сказал:       — Вот что, А-Чжань, доверься старому дядюшке Ли и выпей настойку из корня женьшеня. Она отлично помогает против стресса, улучшает состояние кожи, а еще, — господин Ли заговорщицки подмигнул и пододвинул настойку поближе к Сяо Чжаню, — позволит тебе не сидеть подолгу на туалете. Бери.       — Я и так не сижу долго. Если только не беру с собой конспекты, — буркнул Сяо Чжань и, отказываясь сдаваться, снова помахал красной кепкой перед господином Ли. — Нет, вы же ее видите?!       — Что? Твою кепку? Конечно, вижу.       — Вот! — обрадованно воскликнул Сяо Чжань. — В том-то и дело, что она не моя, а того парня!       — О, — господин Ли откашлялся и настойчиво вложил настойку женьшеня в руку Сяо Чжаня. — Я уверен, что ты поступишь куда хочешь, А-Чжань, но тебе стоит помнить о том, как важен сон. Не доводи себя до изнеможения, мальчик мой. Кстати, тебе не нужен коврик для иглоукалывания? Мне как раз на прошлой неделе привезли несколько штук. Отличная вещь.       Сяо Чжань растерянно покачал головой и, забыв и о бутылке с водой, и о чипсах с кальмаром, вышел на улицу. В одной руке он сжимал настойку женьшеня, в другой — красную кепку. Голова при этом шла кругом, а в груди как-то очень сильно и больно давило, мешая глубоко дышать.       Домой Сяо Чжань пришел только под вечер, не запомнив, где проболтался несколько часов и выхлебав половину настойки. Кепка, которую он так и не выпустил из рук, жгла пальцы, и Сяо Чжань запихнул ее вглубь шкафа, за стопку свитеров и толстовок.       Спал он беспокойно, то и дело просыпаясь от душных бессвязных кошмаров. В очередной раз подскочив на постели, Сяо Чжань включил ночник и потер лицо, стараясь отдышаться. Ему казалось, что там, за закрытыми дверцами шкафа, происходит что-то очень странное и очень неправильное. Затаив дыхание, он внимательно прислушался, но в квартире было тихо, стояла непроницаемая тишина, какая бывает только в самый поздний час перед рассветом. Лампа отбрасывала мягкий свет на его кровать, стопка домашней одежды, сваленная комом, лежала на стуле рядом, на стене висел календарь с обведенными и подписанными датами экзаменов — все было так, как и всегда, и все же Сяо Чжань чувствовал, что что-то изменилось. Привычный мир дал трещину, и из этой трещины вылезло что-то страшное, темное, непонятное. Что-то такое, чего не должно было быть.       Нервно вздохнув, он осторожно слез с кровати и на цыпочках подкрался к шкафу. Несколько секунд собирался с духом, а потом протянул руку и, ухватившись за ручку, резко дернул на себя дверцу, сам не зная, что собирается увидеть внутри.       Ничего необычного в шкафу не было. Кепка лежала точно там же, где он ее оставил, на плечиках висела одежда, приятно тянуло кондиционером и стиральным порошком.       Сяо Чжань недоверчиво посмотрел на кепку, словно ожидая, что она превратится в какого-нибудь диковинного зверя и кинется на него, раззевая пасть и клацая ядовыми зубами. Кепка, однако, продолжала спокойно лежать на полке, пасть не раззевала и ничем не клацала. Немного подумав, Сяо Чжань схватил полиэтиленовый пакет и, стараясь не касаться ткани, запихнул ее внутрь, завязал тугой узел, а потом вытряхнул пару ботинок и засунул получившийся сверток в картонную коробку.       А спустя несколько дней понял, что этого недостаточно.       Он не мог спокойно находиться в своей комнате, то и дело с опаской поглядывая на шкаф. Ночью ему казалось, что стоит повернуться спиной, и дверцы тихо приоткроются, и что-то непонятное, что-то другое и неправильное вылезет оттуда. Правда, стоило оказаться на занятиях, когда вокруг галдели друзья и одноклассники, и не получалось думать ни о чем другом кроме экзаменов — он невольно думал, что вся эта странная ситуация ему просто привиделась. Все было точно также, как и обычно, как и всегда, и что с того, что какая-то кепка — самая обычная кепка — лежала в его шкафу?       Однажды Сяо Чжань даже подумал, а не болен ли он, случаем, но эта мысль была слишком опасной, слишком страшной, и Сяо Чжань сразу же отбросил ее, не давая себе возможности по-настоящему испугаться.       Еще через неделю он решил, что от кепки нужно избавиться.       Он ни разу не доставал ее после того, как запихнул в обувную коробку, и сейчас даже начал сомневаться, а точно ли она вообще существовала? Может это был какой-то странный выверт сознания, галлюцинация, навеянная недосыпом и нервным истощением? Но все-таки, и это Сяо Чжань понял, как никогда ясно, от кепки — лежала она в коробке или нет — определенно точно нужно было избавиться.       На следующий день, рано утром, пока родители спали, совершенно не подозревая ни о галлюцинациях, ни о чужих кепках, Сяо Чжань схватил коробку и, держа ее на вытянутых перед собой руках, словно боялся обжечься, выскользнул из дома. Ворвавшись в только что открывшийся Старбакс, он купил кофе, а потом зашел в туалет и сунул коробку в мусорное ведро.       Он запретил себе думать, вспоминать, анализировать. Запихнул это странное, до дрожи пугающее воспоминание в точно такой же полиэтиленовый пакет, в котором когда-то лежала та странная кепка, и закопал на задворках своей памяти так глубоко, как только смог.       Но спустя несколько лет, в самом разгаре четвертого курса в Академии современного дизайна при Чунцинском университете — это случилось снова.       И в этот раз забыть так легко не получилось.       Вернее, не получилось забыть совсем.       Сжимая в руке стаканчик чиваса с зеленым чаем, Сяо Чжань выскользнул из-за стола, где сидела шумная компания его однокурсников, отмечая закрытие зимней сессии, и направился в туалет. Он не знал, зачем взял с собой чивас, стакан как-то сам оказался в его руке и, остановившись в коридоре, Сяо Чжань с недоумением на него посмотрел.       Бар был набит битком. Громко дребезжала музыка, свет был приглушен, атмосфера —наэлектризована, а прямо посреди мужского туалета самозабвенно целовалась какая-то парочка.       — Ну привет, — сказал Сяо Чжань и шагнул назад.       Прерывать парочку, не обратившую на него ровным счетом никакого внимания, было делом безнадежным, а для того, чтобы воспользоваться писсуаром прямо при них, он был еще недостаточно пьян. Дверей в единственной кабинке почему-то не оказалось и, сделав глоток чиваса, Сяо Чжань оценивающе посмотрел, как девушка лапает парня за задницу — задница была очень даже ничего, а потом перевел взгляд на женский туалет.       Воровато оглянувшись по сторонам, он неуверенно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Туалет был пуст и, облегченно вздохнув, Сяо Чжань быстро проскользнул в кабинку. Он успел спустить и уже собирался выходить, как вдруг, с гулким хлопком ударившись о стену, распахнулась дверь и в туалет хлынула стайка девушек.       Сяо Чжань замер и жгучая краска тут же опалила его щеки. Стараясь не слушать, что происходит в соседних кабинках, он неловко застыл и, аккуратно приоткрыл дверцу, выглядывая в образовавшуюся щель.       Девушки ничего не стесняясь, громко переговаривались через тонкие перегородки, а потом сгрудились перед зеркалом.       — Как тебе платье? — спросила одна их них, поправляя прическу.       — Юбка могла бы быть и подлиннее. Слишком демонстративно, — скептически осмотрев ее с ног до головы, ответила вторая и принялась подкрашивать губы темной помадой.       Сяо Чжань невольно посмотрел на юбку и изумленно застыл, потому что девушка щелкнула пальцами и ее подол заструился вниз по ногам, в мгновение ока став почти в два раза длиннее.       — Так? — уточнила она, а Сяо Чжань испуганно вздохнул, и все девушки разом оглянулись на него.       Кто-то вскрикнул, кто-то сдавленно выругался, а обладательница платья, которое еще несколько минут назад было вызывающе коротким, зло прищурила глаза:       — Подглядываешь, значит?       — Нет, я… — тут же смутившись, пробормотал Сяо Чжань и растерянно улыбнулся.       — Подглядывать нехорошо.       — А он, случаем, не снимал? — вдруг негодующе зашипели откуда-то сбоку, и Сяо Чжань взволнованно замахал руками.       Он весь тут же вспотел, в голове образовалась какая-то вязкая каша, сердце быстро и испуганно застучало, а лицо полыхнуло ярким румянцем.       — Вот мразь! — воскликнула девушка в странном платье и угрожающе шагнула к нему. — Давай телефон!       Она смотрела на него в упор прямым злым взглядом, и Сяо Чжань, решил, что легче отдать телефон, чем пытаться ее в чем-то переубедить.       Несколько минут девушка рылась в его фотографиях и видео, а потом резко швырнула телефон обратно. Сяо Чжань едва успел его подхватить, прижал телефон к груди и снова скосил глаза на ее юбку.       — Значит так. Если хоть кто-нибудь из нас появится в интернете, даже в самом приватном и закрытом чатике, я об этом обязательно узнаю, и ты очень сильно пожалеешь, — сказала она, цедя каждое слово, а потом снова щелкнула пальцами, и Сяо Чжань почувствовал, как от ужаса у него подгибаются колени.       Он схватился рукой за дверцу туалета, чтобы не упасть и потрясенно посмотрел вниз.       Вместо шерстяной водолазки и черных брюк на нем оказался настолько откровенный и вульгарный костюм, словно он направился праздновать окончание сессии спрыгнув прямо с шеста в каком-нибудь стрип-клубе. Прозрачная воздушная блузка облепила его обнаженную, судорожно-вздымающуюся грудь, латексные шорты, возмутительно короткие, едва прикрыв ягодицы, обтянули бедра, ноги сдавило резинками и Сяо Чжань, потрясенно всхлипнул, посмотрев на чулки в крупную сеточку. Он попятился назад, неуверенно пошатнувшись на высокой платформе босоножек, и ошарашено посмотрел на девушку перед собой.       — Мэн Цзыи! — возмущенно зашипели рядом. — Что ты творишь?! Он же обычный человек!       — Моя сестра чуть не утопилась в ванне из-за того, что точно такой же обычный человек, как этот, слил видео с ней из общественного туалета, — выплюнула Мэн Цзыи, отталкивая чужую руку. А потом посмотрела на Сяо Чжаня и усмехнулась: — Забыла одну деталь.       Ее пальцы снова щелкнули, а Сяо Чжань почувствовал легкое, словно дыхание ветра, прикосновение к своему лицу. Он растерянно приоткрыл рот, и в этот момент вспыхнула вспышка, щелкнул затвор камеры, и Мэн Цзыи ткнула свой телефон ему под нос. Сяо Чжань, впрочем, ничего рассмотреть не смог, — глаза его заволокло какой-то мутной пеленой, сам он задрожал, как в лихорадке, а к горлу подкатил давящий ком, мешающий нормально дышать.       — Слушай сюда. Если ты хоть что-то снял и выложишь, я солью в интернет эту фотографию, понятно? — угрожающе сказала Мэн Цзыи.       Сяо Чжань заторможенно кивнул, а Мэн Цзыи, окинув его долгим взглядом, вдруг презрительно фыркнула и добавила:       — А тебе идет. Оставлю, пожалуй, так.       Девушки, переругиваясь, высыпали в коридор, дверь снова хлопнула, а Сяо Чжань покачнулся и рухнул на колени перед унитазом. Живот скрутило резким спазмом, и его вывернуло несколькими стаканами чиваса и ассорти из нехитрых закусок, которые он успел закинуть в себя в начале вечера.       Он долго не мог прийти в себя, пытаясь осознать, что только что произошло, а потом неуверенно поднялся на дрожащих ногах, доковылял к зеркалу и отшатнулся. На него смотрело чужое лицо с ярко-накрашенными губами и подведенными тенями глазами.       Сяо Чжань включил воду и, облившись с ног до головы, засунул голову под холодную струю. Губы тут же раскраснелись и опухли, влажные пряди прилипли ко лбу, а прозрачная блузка намокла и от этого стала выглядеть еще более непристойно.       У двери снова послышались какие-то шаги и, слабо пискнув, Сяо Чжань метнулся к кабинке, забираясь с ногами на унитаз.       Так он просидел еще минут сорок, а может и больше, пока не услышал знакомый голос.       — Лу-лу, — позвал он, не решаясь выйти.       — Чжань-Чжань? — удивленно воскликнула Сюань Лу. — Ты что здесь делаешь?       — Пожалуйста, принеси мой пуховик и сумку.       — Эй, ты в порядке? Тебе плохо?       — Мне плохо, — машинально повторил Сяо Чжань и вдруг понял, что это чистая правда.       Он обхватил руками свои плечи и опустил голову на скрещенные руки, покорно дожидаясь пока Сюань Лу вернется с его вещами.       — Закинь в кабинку, — попросил он, чувствуя, как дрожит его голос.       — Тебе вызвать такси? — тихо спросила Сюань Лу, но Сяо Чжань тут же отрицательно замычал.       Он не мог представить, что будет вынужден пройти через весь бар в подобном виде. Пуховик доходил ему почти до колен, скрывая блузку и шорты, но чулки и босоножки все еще оставались на нем, и Сяо Чжань даже не знал, что лучше: снять их и идти босиком или оставить, как есть.       Когда время перевалило за три часа ночи, в туалет, что-то недовольно бурча себе под нос, вплыла уборщица и принялась возить мокрой тряпкой по полу.       — Эй, — постучала она в кабинку Сяо Чжаня. — Мы закрыты! Выметайся!       Сяо Чжань облегченно вздохнул, вызвал такси и, дождавшись, пока машина окажется прямо перед самым входом, на глазах у изумленной женщины, выскочил из туалета и босиком прошмыгнул через опустевший зал.       Проскользнув в свою комнату, он стянул с себя пуховик и резко дернул прозрачную блузку, разрывая легкую ткань. Шорты оказалось снять намного сложнее. Они сидели на бедрах так плотно, словно были приклеены, и повернувшись спиной к зеркалу, Сяо Чжань страдальчески застонал, увидев шнуровку. Справиться с ней не получилось ни со второго, ни с третьего раза, и, бросив попытки разорвать ее руками, Сяо Чжань прокрался на кухню в поисках ножа. Перерезав тугие завязки, он повалился на кровать, натянул одеяло на подбородок и тяжело задышал, стараясь успокоиться.       Никому рассказать о случившемся Сяо Чжань так и не решился. У него было два предположения, что же на самом деле произошло в тот вечер, и ни одно из них ему категорически не нравились. А еще больше пугало.       Первое заключалось в том, что Сяо Чжань был просто-напросто болен. Это могла быть шизофрения или какой-нибудь другой скверный диагноз. Какое-то время он даже старательно изучал статьи и учебные пособия по клинической психологии и психотерапии, но в итоге решил, что ни к чему хорошему это не приведет и в один день выкинул объемную пачку бумаг, где делал пометки. Второе предположение было ничуть не менее страшным и ничуть не более правдоподобным. Но главное, Сяо Чжань отчаянно не хотел верить, что в этом мире, шумном и быстром, вместе с экзаменами, студенческими вечеринками и острыми чипсами со вкусом кальмара, действительно существует что-то еще, что никаким образом не укладывается в рамки привычного.       Он так до конца и не определился с версией произошедшего, но жизнь постепенно вернулась в обычно русло, стала нормальной, такой как была у всех, и никаких странных событий, если, конечно, не считать бесследную пропажу соевого соуса из холодильника три раза подряд, больше не происходило. До сегодняшнего дня.              Сяо Чжань глянул в окно и неожиданно понял, что уже находится за четвертым кольцом, в какой-то паре кварталов от своего дома. Такси остановилось на светофоре, и Сяо Чжань с опаской покосился на водителя, дернул ручку и, распахнув дверцу, вывалился наружу.       Конечно, это был совершенно непозволительный поступок с его стороны, но, во-первых, он просил остановиться у автобусной остановки, а не везти его домой. Во-вторых, Сяо Чжань не был уверен, сколько накрутил счетчик и хватит ли у него денег, отложенных на внеплановые расходы. Трогать сбережения он не хотел (это было одним из его главных правил сразу после "любыми способами избегать разговоров с тетушкой Мо о ее хорошенькой внучке" и "больше никогда, ни при каких обстоятельствах не есть самодельный тофу у соседки с первого этажа"), и думать, кто на самом деле сидит за рулем — не собирался. По крайней мере сейчас. Вместо этого Сяо Чжань метнулся за угол дома и, петляя дворами, залетел в маленький Family mart рядом с домом. Рухнув за стеллаж с хрустящими упаковками снеков, он перевел дыхание и опасливо выглянул в окно.       На Пекин стремительно опускалась ночь, заливая слабым светом тусклых фонарей пустую дорогу. Где-то вдали лаяла собака, но на пяточке перед магазином никого не было.       Сяо Чжань нервно потер лоб и решил переждать несколько минут. Он устроился удобнее, окинул взглядом полки и потрясённо вздохнул. На упаковке с куриными ножками была прицеплена яркая этикетка с кричащей надписью «Минус семьдесят процентов».       Сяо Чжань схватил сразу две штуку, и в животе тут же призывно и голодно заурчало, напомнив, что последний раз он ел утром, подчистила все свои запасы. В очередной раз быстро посчитав деньги, Сяо Чжань с сожалением отложил вторую упаковку куриных ножек, оставив только одну, а потом наклонился так низко, как только мог, чтобы не отсвечивать в окне, и занялся привычным делом — начал выискивать скидки. Со стороны это, конечно, смотрелось донельзя странно, но магазинчик был пуст, и Сяо Чжань надеялся, что кассир не будет так уж пристально смотреть в камеры видеонаблюдения. В конце концов, он ничего не крал, ничего дурного не замышлял — просто ползал между полок, внимательно изучая ценники.       Через четверть часа, сграбастав еще упаковку туалетной бумаги, уцененную в два раза, Сяо Чжань оказался перед кассой. Вернее, под ней. Вытянув руку, он выложил на прилавок свои покупки и уже достал телефон, как вдруг услышал до боли знакомый смешок откуда-то сверху.       — Я бы тоже сомневался в курице за такую цену, — сказал Ибо, многозначительно посмотрев на рулоны туалетной бумаги.       Сяо Чжань вскрикнул и резко выпрямился, во все глаза уставившись на мальчишку. А Ибо как ни в чем небывало пробил его покупки и ухмыльнулся:       — Двадцать четыре юаня, господин.       Сяо Чжань дрожащей рукой протянул телефон и, сграбастав покупки, попятился назад.       — Кто ты такой? — едва ворочая языком, прошептал он.       Ибо, поставив на прилавок локти и подперев ладонями подбородок, смотрел прямо на него. И его взгляд был тяжелый, а ещё совсе чуть-чуть любопытный и задумчивый.       — Кто такой ты, вот что интересно, — ответил он, и глаза его при этом как-то недобро прищурились. — Видишь меня? — спросил он, выходя из-за кассы.       Сяо Чжань молчал. Он медленно отступал к двери, молясь всем богам, чтобы хоть кто-нибудь появился сейчас на пороге.       — Ну? — нетерпеливо протянул Ибо, и Сяо Чжань перепугано кивнул. — А сейчас? — он сделал несколько шагов в сторону, и Сяо Чжаню не оставалось ничего другого, как снова кивнуть.       — Не может быть, — недоуменно прошептал Ибо и, оказавшись вдруг очень близко, схватил его за подбородок, запрокидывая голову вверх, и снова прижал пальцы к сжавшемуся от страха горлу. Сяо Чжань задушено всхлипнул, а Ибо, посмотрев ему прямо в глаза, недоверчиво сказал:       — Не понимаю. Я действительно ничего не чувствую в тебе.       Сяо Чжань истерично хихикнул, подумав, что он тоже совсем ничего — ничегошеньки — не понимает, покрепче прижал к себе куриные ножки и упаковку туалетной бумаги, отступил назад и, развернувшись, выскочил из магазина, крикнув через плечо: «За такси платить не буду!». Оказавшись на улице, он оглянулся через плечо, но Ибо и не думал идти за ним. Он стоял, задумчиво наклонив голову на одно плечо, и растерянно грыз ноготь.       Как Сяо Чжань добрался до своей квартиры, он запомнил с трудом.       Поковыряв ключом в вечно заедающем замке, он ввалился в узкую темную прихожую, тут же споткнулся о свои кроссовки, пребольно ударился локтем о стену и, чуть не растянувшись на полу, уронил себе на ногу замороженную курицу.       Его квартира представляла собой одну единственную маленькую комнату. Прямо посередине стоял низкий стол, заваленный горой документов. Полутораспальная кровать была с трудом втиснута под окно, а вдоль противоположной стены тянулась небольшая кухня с выцветшей на солнце краской. Трещина на мутном шершавом стекле на двери в ванную комнату была не очень ненадежно заклеена скотчем, который то и дело отклеивался и снова подклеивался.       Упав на кровать, Сяо Чжань стянул пиджак и приложил к горящему лбу упаковку с замороженными куриными ножками. Перед глазами плясали несуразные, диковинные и пугающие события сегодняшнего дня, упорно отказываясь складываться в одну картину.       — Что мне с этим делать? — прошептал Сяо Чжань, закутываясь в одеяло, несмотря на то, что в комнате было душно и жарко. — Неужели, все это… Все это было на самом деле? Или я все же просто… просто… болен?       Не успев додумать мысль, изнуренный беготней и нервным потрясением, не раздевшись и не почистив зубы, Сяо Чжань закрыл глаза и с размаху ухнул в глубокий и тяжелый сон без сновидений.       Проснулся он поздним утром от удушающей жары. Кондиционер сломался еще при прошлом жильце, и Сяо Чжань, выторговав себе за это тринадцатипроцентную скидку, решил, что перекантуется и так, обойдясь вентилятором.       Не открывая глаз, он скинул одеяло и, поелозив на влажных простынях, выпутался из деловых брюк. Белая рубашка помялась и задралась, оголяя живот, и Сяо Чжань, задрав ее еще выше, привычно скользнул рукой под резинку трусов. Мысли в голове были вялые и ленивые, все произошедшее вчера казалось каким-то дурным сном, ненастоящим и нереальным, и разомлевший со сна, не до конца проснувшийся, он решил, что сначала разберется с утренним стояком, а потом подумает обо всем остальном. Или не подумает вовсе.       Приспустив трусы, он облизнул пальцы и коснулся члена, привычным движением сжимая головку. Его губы приоткрылись, глаза зажмурились, а сам он толкнулся в кулак и слабо застонал. Провел по всей длине, а потом выгнулся на постели и окончательно скинул трусы, отпихивая их ногой на пол. Снова облизнул палец, согнул ноги в коленях, разводя их шире, и вдруг —скорее почувствовал, чем услышал —какое-то движение на своей кровати.       Распахнув глаза, Сяо Чжань недоверчиво моргнул и ошарашенно уставился на Ибо, который преспокойно сидел на самом краю, держал в руках его любимую кружку, прихлебывал кофе и смотрел прямо на него.       Сяо Чжань открыл рот, шумно вздохнул и закричал — громко, тонко и очень стыдно. Так, как не кричат даже девчонки. Подскочил на постели, заметался, а потом подхватил упавшее одеяло и накинул себе на бедра. А Ибо мазанул странным взглядом по его животу, облизал губы, и хрипло сказал:       — В общем-то, я не против досмотреть до конца.