Это так ужасно!

Абсолютно непонимающим взглядом Питер пялился в окно Наташиной машины и никак не мог понять. Там, в мире, реально ничего не изменилось? Всё так же хохочут мелкие девчонки возле светофора. Все так же унылый старина Дик натирает окна своего магазинчика. Всё так же сладкая парочка Скотт и Хоуп громко и выразительно ругаются на потеху окружающим. Но как это всё вообще может быть, если на самом деле весь мир вот только что встал с ног на голову? Они, что, ничего не замечают?! Без всякой надежды на успех он попытался снова осознать для себя всё то, что сказала ему Наташа. Не получалось от слова «совсем». А как оно вообще могло получиться?! Окей. Хорошо. Ладно, кажется, он уже мог поверить в то, что Тони к нему не совсем равнодушен. Он не слепой, в конце концов, и понимает, как альфа смотрит на симпатичного ему омегу. Так вот, Тони смотрел именно так. Если умножить раз в десять. Так что, черт с ним, он даже не стал ничего отрицать, когда Наташа припечатала смачным: «хотел тебя прямо там завалить». Но вот в то, что Баки давным-давно влюблен в Стива, поверить никак не удавалось. А уж слова Наташи о том, что она собирается помочь ему завоевать Тони, Питер предпочитал до сих пор объяснять слуховой галлюцинацией. Он вновь искоса глянул на девушку и торопливо отвел глаза, наткнувшись на ее прямой, пронзительный и чуточку насмешливый взгляд. Проклятье! Ей, что, совершенно не стыдно после того, как она прямым текстом предложила им не больше не меньше как настоящее предательство?! Видимо, все его бесхитростные эмоции настолько явно отражались на лице, что Наташа читала его, как открытую книгу. В ответ на молчаливое возмущение она криво усмехнулась и потянулась за пачкой сигарет, сиротливо валяющейся в бардачке. — Не кривись, Пит, — не глядя, посоветовала она, — и не морщи свой прелестный лобик, пытаясь понять, не послышалось ли тебе. Нет, не послышалось. Я реально предлагаю тебе увести жениха у своего брата. — Но это… Это же так ужасно! — непроизвольно вырвалось у Питера гораздо более ожесточенно, чем он хотел. — Как ты вообще можешь предлагать такое?! Это же просто… Просто подло! Да и зачем тебе это?! Наташа глубоко затянулась, приоткрыла окно, чтобы выпустить дым, и только потом ответила: — Знаешь, Пит, я очень люблю Стива. И реально хочу, чтобы он был счастлив. Если это счастье будет без Баки — хотя его я люблю ничуть не меньше! — то я буду пипец как недовольна, но это уже не в моей власти. Решать-то Стиву. Вот только с Тони он счастлив не будет. Не знаю, говорил ли тебе твой братец, но я ведь встречалась с ними обоими раньше, когда летала в Сан-Франциско в командировку. Питер только молча кивнул. Стив действительно однажды упоминал, что они виделись с Наташей, но в подробности не вдавался. — Так вот… Прости за откровенность, малыш, но твой Тони мне тогда сразу же не понравился, с первого взгляда. Я вообще не могу найти ни единой причины, по которым они сошлись. Настолько самолюбивую и самовлюблённую личность, как Старк, вообще сложно себе представить. Но хрен бы с ним, на самом деле. Я готова закрыть глаза на все недостатки избранника Стива, если тот действительно будет нашего оболтуса любить. А в том, что Тони способен любить кого-то, кроме себя, я очень сильно сомневалась. До прошлой недели. — А что изменилось? Она снова глубоко затянулась, после чего метко выкинула окурок прямо в стоящую неподалеку урну и иронично усмехнулась. — А то, что увидела, как он на тебя смотрит. Сердце вновь сбилось с ритма и помчалось вперед, как сумасшедшее, рывком перескакивая с горки на горку. — И как? — еле получилось выдавить сквозь перехваченное спазмом горло. — Именно так, как я всегда хотела, чтобы он смотрел на Стива. Так, словно ты для него центр мира. На это Питер просто не мог ответить. Ошарашенный мозг пытался как-то уложить эту информацию на место, какое там отвечать?! — Меня больше удивляет, что ты не понял про Баки. Ну, Питер, серьезно! Ты же омега, должен замечать такие вещи. Неужели ты реально не видел, что он по уши влюблен в Стива? Нет, мужики, я просто поражаюсь вашей недальновидности! Как?! Как это вообще можно не замечать?! Да Баки просто увяз в нем, как в болоте, и даже не думает вырываться! Сидит там, увязнув по горло, и печально булькает, пугая лягушек! Я давно это поняла, а потом мне однажды довелось утешать в хлам пьяного Баки, с которым ещё более пьяный Стив полез целоваться, перепутав с Пегги Картер. Потом осознал и долго-долго извинялся, мол, прости, брат, спьяну попутал, дурная башка, да я бы ни в жизнь… Прикинь, каково было Баки это слушать?! Питер невольно представил, как бы чувствовал себя, если бы Тони вдруг полез с поцелуями, а потом очухался и принялся каяться. Его аж буквально передёрнуло от ужаса. Бедный Баки!!! И как только он терпел и молчал столько лет?! — Вот тогда Баки прорвало, и он мне всё рассказал. И про то, как впервые осознал свои чувства, еще совсем зелёным пацаном, и ужаснулся. Они же типа бро навек, — Наташа произнесла это с непередаваемым выражением презрения, — полная френдзона, все дела, и тут такое… На самом деле, — она недовольно скривилась, — я сама не вполне поняла, что к чему. Тараканы Баки — это какой то совершенно особый, элитный сорт. Все, что я смогла разобрать из его пьяной болтовни, это то, что он Стива настолько любит, что лучше будет молчать. Не хочет потерять дружбу, потому что уверен, что тот никогда на его чувства не ответит. Короче, хрень на хрени сидит и хренью погоняет. Так. Питеру определенно была нужна передышка. Вдох — выдох, еще раз. Это, знаете ли, слишком много для одного дня. — Ну окей, — медленно проговорил он, уставившись на свои руки, — предположим, что ты права, и все именно так, как ты говоришь. Но то, что ты предложила, это же просто абсурд! Ты на полном серьёзе хочешь, чтобы я увел Тони у Стива?! Господи, даже звучит неправдоподобно, но допустим, что-то получится. Но зачем все это? Чтобы Стив, как ты говоришь, был счастлив с Баки? А с чего ты вообще решила, что так будет лучше? Тебе вообще-то никто не давал права решать за других! — Ты прав, Пит, — неожиданно серьезно ответила она. — Ты совершенно прав. И я бы никогда не влезла в вашу жизнь, если бы верила, что вы все способны сами поступить правильно. Но я не верю. Я много лет наблюдаю, как тоскливо Баки пялится на Стива и как Стив расцветает рядом с ним. А еще я видела, как Тони смотрит на тебя. И слышала твои слова про человека, которого ты любишь больше всего на свете. И ты хочешь пожертвовать всем этим, Питер? Ради чего? Ради Стива, который не будет счастлив с Тони? Не будет, Питер, поверь мне. Если хоть один из вашей четверки сейчас не вспомнит, что он мужик, и не признается открыто в своих чувствах, то будут несчастливы четыре человека. Подумай об этом, Питер. Хорошо подумай. Потому что я точно знаю: вспоминать, что мужик, придется именно тебе.

***

— Пит, я зову тебя третий раз и последний. Не спустишься к ужину, пеняй на себя. Останешься без еды, умрешь голодной смертью, и поверь, я не пролью на твоих похоронах ни единой слезинки. — Совсем ни одной? — не смог не усмехнуться он, с трудом стаскивая себя с кровати. — Совсем, — голос Мэй был так тверд, что сомневаться точно не приходилось. Выбора не было. Не существовало в этом мире силы, способной выстоять против разозлившейся Мэй Паркер. Перманентный шок, в котором пребывал Питер последние дни, уж точно на эту роль не тянул. Пообедав на скорую руку, он поцеловал Мэй в щеку, клятвенно заверил, что она лучшая, и поспешил вернуться к себе. Именно там было удобнее всего заниматься тем, вокруг чего крутились все его мысли последнюю неделю: думать о разговоре с Наташей и пытаться понять, что это вообще такое было и как теперь с этим жить. Питер не мог понять, что ему кажется более невероятным. То, что загадочный предмет воздыхания Баки, — это Стив, или то, что Тони действительно питает к нему, Питеру, горячие чувства. Баки был другом Стива столько, сколько Питер себя помнил, и ни разу в его отношении к Стиву не проскальзывало ничего, кроме чисто дружеских чувств. Либо Наташа все-таки всё напутала, либо Баки — конспиратор уровня Бог. Что-то подсказывало, что правдиво все же второе утверждение. Теперь становилось понятно и состояние Барнса на том вечере, и то, что он, по едкому замечанию Тони, хочет его "в отличие от Наташи, задушить и расчленить одновременно». Слова Нат про чувства Тони к нему на этом фоне воспринимались уже легче. Всё внутри Питера кричало о том, что это правда, и что он сам давно знает эту истину, просто так и не позволяет себе до конца в неё поверить. Потому что если поверить, то жить как раньше уже не получится. Придется делать выбор. Жуткий выбор, в котором нет правильных решений. И как заставить заткнуться мерзкий голосок в голове, уверяющий, что если всё получится так, как предложила Наташа, то в выигрыше окажутся все. Баки и Стив будут вместе, а чем больше Питер думал о них, то понимал, что вот они — действительно идеальная пара. И… И они с Тони тоже будут вместе. Так, может быть, Нат на самом деле права?! Питер не знал. Но очень сильно подозревал, что узнать придётся. С того памятного разговора в машине прошла почти неделя, а Питер все ещё находился в полном раздрае. Видеться со Стивом и Тони теперь стало еще сложнее, хотя раньше казалось, что сложнее уже просто невозможно. Оказалось, что казалось. К счастью, за это время Стив забегал к Мэй всего раз, без Тони, и очень спешил. Питер, который как раз был дома, увидев, что брат один, мысленно перекрестился. Как бы отчаянно не хотелось увидеть Старка, но встретиться с ним взглядом после всего услышанного было бы свыше его сил. Стив тогда ляпнул, что через пару недель Тони нужно возвращаться в Сан-Франциско. Дела его компании настоятельно требуют его присутствия. Они и так безбожно задержались в Нью-Йорке больше чем на месяц! Стив до сих пор удивлялся, что Тони не особо рвался домой. Изначально он вообще считал, что Тони выдержит вдали от своей ненаглядной компании не больше недели. «Ну мы-то знаем, почему Тони не спешит, правда?» — уже привычно ехидно поинтересовался внутренний голос. На сей раз Питеру даже не захотелось спорить. Бесполезно.

***

Питер никогда особенно не любил ночные клубы. Пару раз он, разумеется, заходил туда, обычно по настоянию Нэда или Мишель, но не испытывал никакого удовольствия и старался смыться как можно быстрее. Но сегодня он не смог отказать Наташе, позвавшей всех отдохнуть и чертовски выразительно смотревшей на него. Сегодня все было не так, как раньше, все было… странно. Казалось бы, это была ровным счетом та же самая компания, что в прошлый раз зависала дома у Наташи. Но теперь все присутствующие виделись Питеру в ином свете. Вот Стив, который вроде как усмехается Тони и машинально барабанит по спинке дивана, а сам, оказывается, целовался с Баки давным-давно, но даже не помнит этого. Вот Брюс, который по жизни мало пьет, а теперь и вовсе даже не прикладывается к бокалу, чем напоминает Питеру паука, внимательно следящего за своей жертвой. Вот Наташа весело хохочет, запрокидывая голову. Ту самую, в которой зародился самый изощренный план, который Питеру только мог привидеться. Вот Баки, как всегда, молчаливый и замкнутый, который — Матерь Божья! — уже сто лет преданно страдает по Стиву. И вот Тони, расслабленный, привычно ироничный, который — Матерь Божья дубль два — вроде как «готов завалить» Питера. Так, Питеру однозначно надо выпить. Он налил себе в бокал кисловатого, но крепкого вина и проглотил в несколько глотков. В непривычной к алкогольным излишествам голове тут же приятно, расслабляюще зашумело, а напряженное тело наполнилось легкостью. Все дальнейшее словно сплелось в одно огромное разноцветное пятно. Вот кто-то танцует медленный танец, вроде как Наташа с Брюсом… Или с Баки? Кто-то заливисто хохочет и звенит бокалом, чокаясь с другом. Вот Наташа тянет танцевать уже Питера и настойчиво шепчет на ухо, что это его последний шанс, и теперь всё зависит только от него. Вот он обнаруживает себя в туалете и долго пытается понять, где он и откуда тут его изображение на стене напротив, после чего остервенело плещет себе в лицо холодной водой. Вот в его затуманенную голову резвой змеей невесть откуда проскальзывает холодная, беспощадная и абсолютно трезвая мысль. Это его шанс. Последний шанс. И он его использует. Это ради Стива, конечно! Но и ради него самого. Иначе он будет проклинать себя всегда.

***

Вино выветрилось быстро, в голове более или менее прояснилось, но остатки хмеля все так же бузили в крови и толкали на геройства. Уже относительно бодро выйдя из туалета, он обнаружил Наташу и Брюса горячо спорящими о чем то, Тони — расслабленно развалившимся на диване, а любимого братца — куда-то уводящим пошатывающегося Баки. Всё слова Нат, ее многозначительные взгляды и улыбки мигом расцвели в сознании. — Эй, Стив, ты куда? — почти растерянно выкрикнул он, стараясь перекричать музыку. Он сам не понимал, что хочет услышать в ответ. Стив рядом — это была последняя ниточка, не позволявшая радостно кинуться в пропасть, последняя нота в стремительно затухавшей мелодии здравомыслия. Если Стив уйдет, тогда… Боже. Тогда Питер просто не знает, на что способен. И какой же незнакомой, тягучей, мрачной радостью окрашивается душа при мысли об этом… — Да Бак перебрал, — так же громко ответил Стив, обеими руками поддерживая друга, — видишь, как развезло. Отвезу его домой, а там посмотрим. Сюда уже не вернусь. Ты сам сможешь до дома доехать без приключений? Питера едва не разобрал нервный смех. Он тут уже почти созрел, чтобы соблазнить жениха брата, а тот всё ещё считает его малышом и беспокоится, чтобы тот добрался до дома без проблем! «Это все ради Стива! Только ради него. Для него так будет лучше!» — с готовностью влезла предательская омежья сущность. И самое противное, что ее даже нельзя было упрекнуть во лжи. Стив и Баки скрылись за спинами веселящихся гостей, а Питер, наконец поняв, что торчит, как дурак над столиком, опустился на диванчик напротив Тони — Как быстро нас все покинули, — усмехнулся тот и приподнял бутылку. — Будешь? Стив мне на этот счёт не оставил никаких инструкций, только долго и подробно втолковывал, что надо отвезти до дома, проследить, чтобы ты вошёл в дверь и чтобы отзвонился потом. Разве что не дал указаний уложить в постельку и чмокнуть в лобик. Питер понятия не имел, какой дьявол дернул его за язык, но в следующий миг почти без его участия его губы произнесли: — А жаль… Осознание ударило его с размаху дважды: первый раз, когда до не вполне трезвого мозга все-таки дошло, что он сгенерировал, и во второй раз, когда холодея от непонятного предчувствия, поднял на Тони глаза. Что-то внутри отчаянно запульсировало и заметалось по грудной клетке, отчаянно скуля. Такого Тони он еще не видел. Сейчас в абсолютно черных глазах того налилось, вызрело такое хищное, такое плотоядное желание, что Питер испуганно сглотнул. Он уже и сам не знал, чего хотелось больше: поддаться ему или сбежать. Именно в этот миг разряженный, как попугай, ведущий крикливо объявил, что объявляется конкурс на лучший белый танец. «Это твой шанс, Питер, пригласи его!» — во весь голос заорала омежья натура. Питер даже не собирался спорить и почти уже открыл рот, чтобы пригласить Тони на танец. В этом же ничего такого, верно? Но не успел он произнести ни звука, как к Тони подлетел какой-то почти раздетый омега и что-то прощебетав, утянул того за собой. Онемев от такой наглости — где это видано, приглашать альфу, с которым сидит омега?! — Питер несколько мгновений только беспомощно хватал воздух ртом. Взгляд его, безвольно мечущийся по помещению, упал на Наташу. Та смотрела на него совершенно зверским взглядом и кривила такие чудовищные гримасы, чтобы Питеру стало совершенно ясно, какой же он лопух! Питер безошибочно отыскал в толпе танцующих Тони с его чертовым омегой и внезапно разозлился. Вот так, значит? Плавно двигается, обнимает проклятого наглеца и улыбается ему, как ни в чем не бывало?! Ну ладно! Он себя тоже не на свалке нашел! Опрокинув махом еще один бокал, он быстро подхватил первого свободного альфу, проходящего мимо стола, и потащил его на танцпол. Пристроиться рядом с Тони и его омегой удалось очень быстро. И уже в следующий миг Питер испытал необычайное удовольствие от того, какой злостью вновь перекосилось лицо Тони, как только тот увидел Питера в объятиях другого альфы. «Умничка! — довольно пропела омежья натура. — Вот так и продолжай!» Чтобы усугубить ситуацию, Питер нежно улыбнулся своему партнеру и слегка вильнул задницей. Самое смешное, что он даже его толком не разглядел, хотя тот вроде как выглядел вполне привлекательно. Но какая вообще разница, как он выглядел, если Питер сейчас всей спиной чувствовал, каким жгучим взглядом Тони пытается его испепелить. Кажется, у Питера после этого вечера останется ожог на спине. Незаметно он заставил своего партнера переместиться так, чтобы увидеть лицо Тони. И просто задохнулся в смерче источаемых тем эмоций. Тони вновь перестал сдерживаться, и на его лице было написано одно: «Хочу! Мое! Мое! Хочухочухочу!!!!!». Музыка тем временем затихла, и ведущий вновь запищал приторным голосом. — Самое клевое — это контрасты. На смену романтики приходит жара, не так ли, дорогие гости? И сейчас я приглашаю всех прекрасных омег удивить нас горячим танцем для своего альфы! Заиграла какая-то знакомая мелодия, Питер не сразу сообразил, что это, пока в голове вдруг не всплыло: Леди Гага, «Порочный роман». Кажется, именно так должно называться то, что сейчас происходит между ним и Тони? Значит, горячий танец для альфы? Питер высвободился из рук все еще приобнимавшего его чужого альфы и искривил губы в зловещей улыбке. Не зря, ох, не зря, Мэй много лет заставляла его заниматься танцами! Как там говорил Стив? «Мой малыш не занимается такими непристойностями»? Прости, Стив. За всё прости, и за это тоже. — Ну же, наша прекрасная половина! — продолжал надрываться ведущий. — Где же вы?! Посмотрите, сколько сильных, мужественных альф мечтают насладиться вашим прекрасным танцем! Что же вы все такие стеснительные? Питер шумно сглотнул, отчаянно выдохнул и, смирившись с тем, что разум его окончательно покинул, двинулся вперед. Решительно расталкивая всех перед собой, он пробрался к барной стойке, довольно ловко взобрался на нее, и внутренне холодея от того, что творит, громко заявил: — Я хочу танец. Только песню вот эту поставьте снова, с самого начала. — Все, что угодно, котенок! Альфы, давайте поддержим нашего смелого красавчика! — радостно засуетился ведущий, махнул диджею, и вновь понеслись разухабистые звуки песни. По залу прокатился одобрительный гул и шумные хлопки, возле стойки вмиг образовалась плотная стена подвыпивших альф, предвкушавших вкусное зрелище. Но Питер их не видел. Все, что имело значение, что отпечаталось на сетчатке, это были вскинутые брови с довольной улыбкой Наташи и совершенно окаменевшее лицо Тони, застывшего на диване, как изваяние. Сделав на пробу пару шагов по стойке, Питер медленно и где-то даже лениво скользнул взглядом по залу и скинул рубашку, оставшись в плотно обтянувшей его футболке. Рядом кто-то весело засвистел, «Давай, малыш!», - крикнул какой-то толстяк, Питеру было наплевать. Он просто нашел глазами глаза Тони. И больше ни о чем не думал. «Втянут в порочный роман, Мне нужен порочный роман с тобой!» Вот и я также. И не выбраться из этого романа. А стоит ли?! Круто вильнуть бедрами, томно скользнуть руками по бокам, изобразить томление на лице, прогнуться в пояснице… «Ты нужен мне скверным, Ты нужен мне больным, Мне нужна каждая частичка тебя, » Да! Каждая частичка! Я наконец-то точно знаю, чего хочу. И я больше никому не отдам это. Плавно опуститься вниз, присесть, на миг широко разведя бедра и слегка оглохнуть от визга восторженных зрителей… «Я хочу твоей любви! Любви-любви-любви! Я хочу твоей любви!» Хочу… Только ее, и ничего больше. И никуда ты от меня уже не денешься. И я от тебя. Упасть на колени, склониться как можно ниже, как кошка, и облизать губы так, словно вот-вот их обожжет поцелуем. Найти твои глаза. Смотришь? Смотришь, не отрываясь. Не дыша. Смотри. Смотри… «Ты знаешь, что я хочу тебя, Знаешь, что нужен мне… Я очень сильно этого хочу — Порочного романа с тобой…» Конечно, знаешь… С первой секунды. И я знаю, что нужен тебе. Так какого черта, Тони Старк, мы все еще не целуемся жадно за первым углом?! Рывком подняться, повернуться ко всем спиной, сделать несколько шагов, как по подиуму, нарочито пафосно виляя задницей, так чтобы самые оголтелые потянулись пощупать, и надменно отпихнуть их всех носком кроссовки. Не ваше! «Хочу, чтобы ты сходил с ума, Чтобы «он» стоял вертикально, Хочу, чтобы ты был сзади» Да! Хочу, чтобы сзади, и спереди, и у стены, и на полу, и в душе, и в кровати. Везде. Чтобы надо мной, подо мной, во мне. Чтобы со мной. И никак иначе. Медленно огладить задницу, а затем быстро закусить кончик пальца, провести им по губам, втянуть в рот и облизать. Бросить голодный взгляд через плечо. Ты же видишь? Ты же слышишь? Ты же все понимаешь?! «Я хочу твоей любви, Я не хочу быть тебе просто другом!» Не хочу. И не буду. Я буду твоим любовником. Твоим партнером. Твоим женихом. Твоим мужем. Твоим всем. И пусть катятся к черту те, кто не согласен. «Я хочу твоей любви Ты и я могли бы написать роман о порочной страсти» Мы напишем его, правда? Напишем сегодня же, потому что это важнее всего, что было и что будет. Потому что то, что между нами, это не просто так. И мы оба знаем это. Упасть на колени и медленно, изгибаясь всем телом, тяжело дыша, подползти ближе. Давай начнем наш порочный роман… Последний раз выкрикнув о своих желаниях, Леди Гага замолчала, зато зрители, и до того шумно подбадривающие Питера, теперь словно с цепи сорвались. Питера оглушили вопли восторга, сальные шуточки и горячие комплименты. Еле дыша, он подошел к краю, чтобы спрыгнуть вниз, но, слегка придя в себя и оценив сошедшую с ума толпу альф внизу, замешкался. К нему тут же потянулся лес рук. — Иди сюда, детка! Помогу!.. Нет, ко мне, малыш, да не бойся ты, прыгай, не съем, просто на место поставлю. … Зайчик, а я съем! Я прям сейчас готов для порочного романа, а ты, сладкий?! Недоверчиво покосившись на разгоряченных мужчин, Питер все же спрыгнул с края и тут же угодил в чьи-то тесные объятия. — О, персик! Я готов подарить тебе столько любви, — прорычал ему на ухо хриплый, прокуренный бас, — сколько ты сможешь унести. Давай прямо сейчас, а? Питера едва не затошнило от запаха перегара, которым его буквально накрыло, и он уже собрался отчаянно вырываться, когда его вдруг схватили за руку и с силой выдернули из лап этого невежи. — Отвалил. Быстро. От одних звуков этого голоса, раньше такого глубокого и бархатного, а сейчас разъяренного и почти незнакомого, Питер едва не заскулил. Вот оно, то, чего ему так не хватало! Пристававший к Питеру альфа дураком, видимо, не был. Быстро просчитав в уме, что к чему, он миролюбиво поднял руки и широко ухмыльнулся, оскалив зубы: — Прости, брат! Я ж не знал, что это твой омега. От таких простых, ненароком брошенных слов Питер замер. Его омега?! Что сейчас ответит Тони? Будет все отрицать? Сдаст назад? Даст шанс им обоим не совать голову в петлю? Или… — Мой, — Тони не думал ни секунды. — Да, это мой омега. И с этой секунды пути назад больше не было.

***

Он выволок его на улицу, шагая так размашисто, что Питер еле за ним поспевал. Не держи Тони его так крепко, Питер давно бы отстал в этой толпе, но крепкие пальцы Тони держали запястье крепче любых наручников. Даже когда они вывалились наружу, прохладный ночной воздух не охладил разгоряченную кожу. Питер сам не понял, когда они свернули за угол. Не понял, когда его резко толкнули к твердой кирпичной стене. И совершенно не понял, когда привычный мир всё же рухнул, потому что Тони голодно прижался своим ртом к его. Это не могло быть правдой. Он, наверняка, спит. Ведь не может быть так, что в каком-то грязном проулке он вжимается спиной в неровную стену и дрожит в руках Тони Старка, который буквально пожирает его рот. Но если это сон, пусть он продлится еще хоть немного… Ему уже не хватало дыхания, но он не собирался отрываться. Не сейчас, когда он, наконец, достиг своей мечты и даже коснулся ее рукой. Пусть он умрет от удушья, он будет только рад смерти в руках Тони. Но тот решил за него. Оторвавшись и тяжело дыша, он прижался лбом к лбу Питера: — Что ж ты творишь, Пит? — отрывисто прохрипел он. — То, чего мы оба хотим. С первой минуты, — слова рождались сами собой, без его участия, и он откуда-то знал, что они были единственно возможными. — К черту все, слышишь?! Не думай… Разберёмся потом. А сейчас. Сейчас… Он не успел договорить, потому что Тони вновь стиснул его так, что стало больно, и вновь впился в его рот, почти насилуя его своим языком. Но Питеру уже было этого отчаянно мало. Он хотел его всего. Да, прямо здесь, в грязном переулке, с кирпичами, больно втыкающимися в спину, подвыпившими голосами за углом и отголосками музыки из клуба. С ним был Тони, а значит, лучшего места в мире просто не было. Твердый, как камень, член Тони давно тяжело давил Питеру на бедро, и от одной мысли ощутить его в себе Питер чувствовал, как рот наполняется слюной, а сзади все увлажняется. Впервые в жизни он ощущал себя так, словно весь смысл его жизни состоит в том, чтобы принадлежать этому альфе. Чтобы принимать его, подчиняться ему, дарить ему удовольствие и получать его в ответ. Он всегда любил, чтобы за ним ухаживали долго и красиво, но сейчас… Сейчас он просто и примитивно укусил Тони за край уха и почти грубо сжал ладошку на горячем члене. От этой бесхитростной ласки Тони хрипло взрыкнул, непроизвольно толкнулся в ладонь и навалился еще сильнее, одновременно жадно стискивая ягодицы Питера. От ощущения его рук на своей заднице Питер несдержанно простонал. Этого было мало, мало, мало! Хотелось больше, горячее, острее, больнее. Хотелось его в себе, немедленно! — Давай же, чего ты медлишь? — почти сердито выплюнул он. — Значит, порочный роман?.. Точно уверен, малыш? — с трудом выдавил Тони, все яростнее толкавшийся бедрами в подставленную ладонь. — Обратного пути не будет. Питер отчаянно и бесшабашно усмехнулся и горячо облизнул пересохшие губы, от чего взгляд Тони стал совершенно безумным. — Вот и отлично. Что не будет. Не желая тратить ни минуты времени, он вцепился в ремень Тони, нервно его дергая, расстегнул, а затем еще более нервно (пальцы ощутимо дрожали) вжикнул молнией и нырнул внутрь. Пальцы от прикосновения к напряженной плоти обожгло жаром и такой твердостью, что в голове совершенно не к месту всплыли каменные сфинксы. Наверно, такие же огненно-горячие и несокрушимо твердые. Правда, сфинксы для всех, а вот это — только для него. — Ах ты… — задушенно прошипел Тони, вгрызаясь в его шею, лихорадочно осыпая ее поцелуями, — какой же ты… Мелкий мерзавец… Сейчас сдохну, если не трахну. Последний шанс, Питер… Через секунду я уже не остановлюсь, понял меня? — Убью, если остановишься! — так же глухо выдавил Питер и, не дожидаясь ответа, рванул свои брюки вниз. Тони издал то ли стон, то ли рык и так стиснул его обнажившиеся ягодицы, сминая их в крепких, мозолистых ладонях, что Питер почти всхлипнул. Если это не самое прекрасное, что было в его жизни, то он вообще ничего не понимает в прекрасном. — Какой влажный! — послышался восхищенный шепот. — Так хочешь меня, малыш? — Так же, как и ты меня, — еле простонал Питер, выгибаясь от ощущения горячих пальцев, добравшихся до его заветного места и нетерпеливо растирающих щедро истекающую смазку. — Горячий… Влажный… Жадный. Блять, ты идеален, Пит! И только мой, слышишь!!! — заполошно, лихорадочно шептал Тони, торопливо и едва ли не грубо вталкивая пальцы в тело Питера. — Какой ты, господи… Какой упругий и тесный. Буду трахать тебя всю ночь. Увезу к себе и не выпущу из постели. Отомщу за все бесконечные разы, когда дрочил, тебя представляя. Даже когда будешь умолять отпустить, не отпущу. Никуда больше. Питер больше не мог ничего говорить, только хватал ртом воздух, запрокинув голову, и пытался устоять, цепляясь за напряженные, как камень, плечи. Ноги дрожали и норовили разъехаться, чтобы дать Тони больше простора для действий, но тот резко подхватил одну ногу Питера и закинул себе на пояс. Тем самым их тела прижались друг к другу еще ближе, хотя мгновение назад Питер думал, что это невозможно. Ему показалось, что от соприкосновения их до боли стоящих членов искры полетели, таким горячим и оглушающим было удовольствие. Пальцы Тони входили уже почти свободно, ввинчивались так глубоко, что Питер не мог удержаться от стона, ласкали изнутри, терзали и мяли нежную плоть. Его собственные руки бездумно шарили по вздувшимся буграм мышц на спине, по железным плечам, крепкой шее, вплетались во взмокшие волосы и скользили по лицу. И все же безумный голод внутри ничто это не могло насытить. Только Тони полностью был на это способен, только его член внутри распаленного, истомившегося тела, прямо сейчас, и ни секундой позже. Выпутавшись из болтавшихся внизу джинс, он голодно простонал: — Все. Не могу больше. Давай! Тони лишь на миг замер, цепко глядя в его глаза, а потом подхватил на руки так, словно Питер ничего не весил, и приподнял его у стены, пристраивая поудобнее. А потом еще пытаясь двигаться аккуратно, но неумолимо сбиваясь на резкость, в несколько толчков вошел внутрь. Питер очень надеялся, что сможет не кричать, но у него ни черта не вышло. От одного осознания, что это свершилось, что сейчас они с Тони наконец-то, наконец-то, наконец-то занимаются сексом, что это член Тони яростно врывается в него, мозги коротило напрочь. Горячее, животное начало заполонило весь разум и наслаждалось происходящим так, словно это последний раз в жизни. Щербатые кирпичи, по которым скользили спина и затылок, казались лучшей постелью в мире. Член Тони, беспощадно двигающийся внутри, казался каким-то совершенно огромным, заполняющим вообще всего Питера, и это было не просто круто или здорово. Это было охуенно! Отголоски надвигающегося оргазма начали стекаться по конечностям в одну точку, будоража кровь. Сдавленно хрипя, Тони двигался все быстрее и быстрее. Питер уже не мог ни кричать, ни стонать, только скулил на одной ноте. Попытки как-то двигаться навстречу он давно бросил. Тони трахал его так яростно, что он только и мог, что вздрагивать от грубых толчков и елозить по этой стене, как кукла. Жар опалял глаза, легкие, кожу, сжигал намертво, выжигал все прошлое, где не было Тони. И в какой-то момент этот жар стал настолько невыносимым, что Питер, содрогаясь всем телом от почти болезненного наслаждения, рванулся в неконтролируемый полет. Оргазм был настолько ярким, что он на пару мгновений ослеп, оглох и онемел. Где-то по краю плававшего в неге разума проскользнуло осознание, что Тони сорвался вообще в сумасшедший темп, а затем крупно вздрогнул всем телом, вцепился зубами ему в ухо и замер, навалившись так, что нечем было дышать. Внутри всё обожгло еще более нестерпимым жаром, и надо было бы возмутиться, что Тони кончил в него. Но Питеру было на все наплевать. Пока разум все-таки не взял бразды правления в свои руки и не обрисовал перед слегка очухавшимся Питером бесстрастную картину всего произошедшего. Он только что трахнулся с женихом Стива. Он. Только что. Трахнулся. С женихом. Стива. О. Боже. И единственное, что пришло ему на ум, это были слова: — Это так ужасно!