Прошу, милая, доверься мне.

— Мегуми, куда ты меня ведёшь? — прошло уже пару минут с того, как вы покинули стены колледжа и пересекали обширную территорию вокруг. Само здание состояло из нескольких кампусов. И в самой дальней части сооружения находился совсем маленький домишко, ветхий, но всё также прочно стоящий на земле не одно десятилетие. В высоту он был одноэтажный с ровной крышей. Последние остывающие лучи яркого солнца освещали запылившиеся стёкла. — Туда, — последовал весьма исчерпывающий ответ, даже без каких-либо указаний в стороны. — А, ну тогда всё ясно, — невольно крепче сжимаешь широкую ладонь, которая вела за собой в неизвестность. — Погоди, мы направляемся к тому сараю? — Это не сарай, а старое хранилище. На данный момент используется в качестве места для хранения садовых инструментов, — поправлял тебя Мегуми. Как ни странно, ему нравилось проводить редкие часы в покое, глядя на заходящее солнце. Одиночество было ему лучшим другом. Но теперь он не одинок. И ему хотелось открыть этот маленький островок для тебя. — Поняла, а нам туда зачем? — уже на подходе к тому сооружению прошлых лет. — Милая, скоро ты сама всё увидишь, — оборачивается Фушигуро и мельком подбадривающе улыбается тебе. Решаешь просто подождать того, что хотел показать тебе Мегуми. На улице постепенно холодало, заставляя ёжиться от каждого дуновения лёгкого ветра. Даже толстая ткань кофты не спасала от юрких касаний воздуха. Мужчина заметил это, поэтому предпочёл немного ускориться, чтобы спрятать тебя от холодного вечера. Наконец, хрупкая дверь отворяется перед вами, выпуская наружу лёгкий, но ощутимый запах сырости и травы. Увы, но само хранилище не могло похвастаться удобством, отчего затея Мегуми казалась немного странной. Но вопреки всем вопросам, он повёл тебя в глубь помещения в сторону на вид крепкой деревянной лестнице. Её ступени выглядели чище, чем прогнувшийся под тяжестью времени пол. — А это безопасно? — подходишь ближе к ней, смеряя её недоверчивым взглядом. Да, она явно не была такой ветхой, как деревянные балки, но и доверия не внушала. — Не волнуйся, солнышко, ты не упадёшь, — ласково проводит по озябшему плечу, уверяя в том, что эта лестница прошла проверку на прочность. — Если оступишься, то я тебя поймаю. — Смотри мне, — решаешь не медлить с подъёмом, поэтому довольно быстро и ловко преодолеваешь расстояние от пола до крыши. Но то, что открылось перед взором очень поражало: по сравнению с помещением наверху было достаточно чисто. Но самое главное было не это: на середине холодной поверхности лежал небольшой матрас, накрытый одеялом и несколькими пушистыми серыми пледами. Чуть поодаль стоял небольшой походный столик, на котором лежали несколько свёртков, вероятно, едой. А пространство вокруг освещал тысячи огней словно спустившихся с высот темнеющих небес. Приглушённый белый свет огней создавал уютную и романтическую атмосферу этому вечеру. Глаз невозможно было оторвать от этого контраста ночного неба и светлой крыши. Довершал всю эту картину простого великолепия нежный букет ярко-пурпурной сирени, ясно отражающей все чувства Мегуми. «Ты — моя единственная любовь в жизни». — Любимая, мне, конечно, нравится твой вид снизу, но я бы тоже хотел подняться наверх, — голос Фушигуро возвращает сюда, в реальность, прямиком из сияющих мечтаний сознания. — Ой, сейчас, — скорее преодолеваешь расстояние и оказываешься на прочной поверхности крыши. Пока мужчина поднимался за тобой, ты поспешила к мягкому месту, с детским восторгом изучая всё, что находилось вокруг. Даже звёзды сегодня светили как-то по-особенному. — Сюрприз, милая, — тихий шёпот раздался прямо над ухом, а после шершавые губы оставили лёгкий поцелуй на холодной коже шеи. — Предлагаю скорее укутаться в плед, пока моя воинственная девушка не замёрзла вконец. — Хи-хи, с радостью принимаю твоё предложение, — Мегуми осторожно усаживает тебя на матрас и накрывает сразу двумя пледами, чтобы ты скорее согрелась. — Спасибо. Ветер игрался в волосах, нежно ласкал шею и навсегда отступал на кончиках пальцев. Тихо наблюдаешь за тем, как Фушигуро распаковывал свёртки. В одном из них оказались 2 увесистых горшочка. — Ты, я, звёзды и ужин на крыше, — в своей обычной манере произносит он. — Смотри, здесь курица с картошкой, а там нас с тобой ждёт десерт. — Вот где ты пропадал пол дня? За готовкой? — в приятном удивление глядишь на него и принимаешь из его рук ещё горячую ёмкость. — И на кухне, и здесь, — немного смущённо отвечает Мегуми. Кончики ушей несколько порозовели. Он был рад видеть эти огни восторга в родных глазах. Большего ему совершенно не нужно. — Любимый, это прекрасно! — сама не знаешь, к чему именно это относилось: к вечеру или еде, но то восхищение всем невозможно было описать. — Я рад, что тебе нравится, — Мегуми и сам довольно уплетает всё, что имелось. Он был довольно голоден. С обеда совсем не успел поесть, стараясь успеть всё приготовить к этому вечеру. Его желание сделать приятно и эта забота так грели душу. Трапеза нарушалась изредка брошенными фразами или шутками, порой переходящих в счастливые гляделки. Солнце давно ушло на покой, оставив после себя лишь те озорные огни в глазах молодых людей, чьи сердца сейчас отбивали бешеный ритм от переполняющих их эмоций. Приятный аромат сирени отлично скрашивал холодный воздух этого уютного вечера. Рядом с горячим телом любимого и будучи укутанной в два пледа ты быстро согрелась, отчего захотелось раскрыться и немного продвигаться. Оказывается, у Мегуми были те же мысли. — Не хочешь немного потанцевать? — отложив ваши горшочки и чашки с горячим чаем на стол, спросил он. — С большим удовольствием! — Фушигуро поднялся на ноги вместе с одеялом, что было обёрнуто вокруг него. Он осторожно протянул свою ладонь, жестом призывая ухватиться за него. Поддерживаешь его инициативу и тоже, как бабочка в коконе, остаёшься в одном пледе и отходишь с ним чуть подальше от стала. Первые ноты музыки ознаменовали начало лёгкий прокачиваний вашей пары. Огни ламп и бриллиантов небес отражались в глазах напротив, заставляя желать придвинуться к ним ещё ближе. Легкий смех вырывался прямо из души, такой чистый и искренней. Глупые, но такие живые, немного нелепые движения рождали ещё больше счастья на широких улыбках. Но я никогда не видела губ, которые так смертельно желала поцеловать.¹ Горьковатое ощущение чая на шершавых губах придавало вкус этому тягучему, нежному и чувственному поцелую. Постепенно белый огонь сменился алым пламенем, но совершенно не обжигающим, но мягким и согревающим каждую частичку души. Руки сами тянулись к груди понежиться возле этого тепла, впитать пламя родного человека, чтобы в ответ зажечь его своим. Именно таким был этот кроткий, наполненный глубокой любовью поцелуй. — У нас ещё десерт есть, — выдыхает прямо в губы Мегуми. — А мне казалось, что это он и есть, — он лишь хрипло усмехается на это, неспешно отстраняясь. — Либо мы это съедим, либо Годжо-сенсей. — Ты прав, я просто обязана это попробовать, — теперь уже громче смеётся Мегуми, наблюдая за тем, как ты сама тихо посмеиваясь идёшь на своё место. — Шоколадное пирожное? — Оно самое, милая. Эй, мне тоже оставь, негодяйка! — шуточно воскликнул он, видя, как ты с блаженством откусваешь сладкий кусочек и мычишь от удовольствия. — Чёрт, как же это вкусно! — Мегуми садится рядом и тоже берёт одно, густо политое шоколадом. Специально для тебя. — Согласен, я же готовил, — мужчине было приятно видеть, как ты по-глупому улыбаешься и что-то счастливо рассказываешь. — Ты тут измазалась. — Где? — сложно было не выпачкаться с таким количеством поливки. — Прямо вот здесь, — и Мегуми проводит своими шоколадными пальцами прямиком по твоей щеке. — Мегуми! Ты чего делаешь? — вновь забавно для него возмущаешься. — Ну держись! Теперь настал твой черёд мазюкать его шоколадом. — Эй, за что? — Это шоколадная война! — воинственно произносишь ты. — Ах вот как. И остаток этого вечера проходил за звонким смехом двоих измазанных, но искрящихся счастьем людей, так сильно любивших и ценивших каждое мгновение, проведённое бок о бок вместе. И, наконец, я могу позволить себе влюбиться...²