Экстремальное средство борьбы с маньяком-папарацци

Хард-рок брутальных мужиков

Мы — брутальные мужики! Наши запросы невелики — Джинса, железо, кожа и байк! В лузу жизни забрасываем страйк! Хард-рок! Хард-рок! Наш бог! Наш бог! Пиво, мясо, татуировки! Мы сильны, круты и ловки! Девчонки от восторга пищат, Все на байках прокатиться хотят! Хард-рок! Хард-рок! Наш бог! Наш бог! Привечают в каждый дом, Пусть жилетка стоит колом и высокие сапоги! Мы — крутые мужики! Хард-рок! Хард-рок! Наш бог! Наш бог! К звездам далеким направляем наш путь И верим, что вернемся когда-нибудь! Ну, а если мы не вернемся, Тенями ночными около вас пронесемся! Хард-рок! Хард-рок! Наш бог! Наш бог! Мы — брутальные мужики! Наши запросы невелики — Джинса, железо, кожа и байк! В лузу жизни забрасываем страйк!

***

      Собрались после того, как медики и полиция уехали, у себя в гримерке.       — К дьяволу концерт!!! — завопил Бен, начиная названивать менеджеру, — пошли эти фанаты нахуй.       — Я не в состоянии играть, — сокрушался Макс, — черт, но почему Мик?       — А ты хотел на его месте быть? — поинтересовался Люпен, закуривая.       — Да!!! — запальчиво крикнул Макс, — он — мой друг и напарник!       — Боюсь, что Мик этого тебе бы не позволил, — отозвался мрачный и бледный Дайсуке, — давайте собираться, а я выйду на сцену и поговорю с народом. Играть мы не в состоянии.       — Ладно, — согласился Бенедикт, шёпотом матеря менеджера.       Зал неистовствовал.       Но тут на сцену вышел Дай Шутер и поднял руку.       Все заткнулись и посмотрели на сцену.       — К сожалению, концерт сегодня отменен, — веско сказал Дай в наступившей тишине, — только что был убит наш солист Микки Стренжер. Поэтому мы не в состоянии вести концерты. Извините.       — УУУУУУУУ! — было ему ответом.       И в этом вое было и разочарование, и боль, и непонимание, и обида, и ужас, и сострадание…       Дай постоял на сцене, вздохнул и покинул её.

***

      Уехали в эту же ночь, покинув город, в котором случилось несчастье, и направились в Детройт.       — Нет, тут что-то ещё, — бормотал Дайсуке, сидя в автобусе и перебирая газеты.       — Мик нам оставил текстов на четыре альбома, — вздыхал Бен, — да как же мы без него-то, а?       — Придется самим, — Макс тренькал на гитаре, — что поделать.       — А куда мы его мотоцикл денем? — не унимался Люпен, — менеджер предлагает продать…       — Шел бы этот менеджер в пизду, — проворчал Бен.       В Детройте им предстояло давать концерт, но накануне этого замечательного дня к ним пришла полиция.       В номер заглянул бледный менеджер:       — Ребята, тут детектив пришел…       — И?       — Говорит, что нужно поговорить насчет убийства нашего солиста.       — Ладно, — желчно отозвался Люпен, — пусть входит. Поговорим.       Менеджер исчез, дверь открылась и вошел детектив, но на него никто не обратил внимания. Он прошел до дивана, стоявшего в центре общей гостиной, плюхнулся на него и веско так сказал:       — Это вы меня так любите? Давно подозревал…       Парни синхронно обернулись и…       На диване сидел Мик Меллоун собственной персоной.       — ЖИВОЙЙЙЙЙ!!!!! — все четверо кинулись ему на шею с обнимашками и слезами.       — Почему ты нам ничего не сказал? — набросился на него Бен, — мы переживали.       — Вот и переживайте дальше, — ухмыльнулся Мик, — мое альтер-эго умерло. Вам надлежит сходить на похороны.       — И что это даст? — поинтересовался Люпен.       — А то, что я теперь знаю, кто выкладывает все эти видео и фотоматериалы, теперь нужно только выяснить, как он выглядит, — объяснил полицейский, — подозреваю, что он — человек-хамелеон.       — Мутант? — улыбнулся Дайсуке.       — Да, только всего — тело, лицо…       — И как он себя проявить должен? — ввязался в разговор Макс, — а кто на тебя напал? Он?       — Сейчас на вас открыта охота, угрожать он вам не будет, но попытается вызвать на скандал. А били меня левые. Все, кто жив остался, уже в тюрьме. Браслет всё аккуратно записал.       — Какого рода скандал?       — Любой. Драка на сцене. Секс с несовершеннолетними. Не знаю… — Мик пожал плечами, — пока мы тут отвлекали его внимание, убийств стало меньше, но поток пикантных материалов не уменьшился.       — Лучше скандальная слава, чем посмертная, — задумчиво выдал Джиген.       — Точно. А теперь — вы остались четверо. У Макса, Бена и Люпена — крутые татуировки. Значит, вы первые пойдете под удар.