Silent night

Это утро выдается на удивление неплохим. Стив просыпается не от кошмара и не от будильника — просто, потому что выспался. Стив нехарактерно плотно завтракает и отказывается от упражнений. Еще совсем рано, поэтому он думает, что сделать кому-то приятное может быть неплохой идеей для продолжения неплохого дня. Стив собирается и идет в пекарню на углу. Люди провожают его взглядами — Стив к этому привык. Он покупает гору и еще чуть-чуть сэндвичей и выпечки, берет два кофе и сок. Он собирает все это в три больших пакета, перехватывает их поудобнее, поправляет очки (не сказать, чтобы маскировка, но, когда люди не могут заглянуть ему в глаза, они почему-то не просят и автографов с селфи) и идет к Сэму. Сэм живет в кондо на четыре квартиры, Стив знает, какая из них его, поэтому подходит прямо к нужной двери без предварительных сообщений, ставит пакеты с завтраком на двоих (ну, или на роту, но он точно сметет все, что не поместится в Сэма, спасибо сыворотке) и звонит. Он слышит собственный звонок. Он слышит шаги. Дверь распахивается. Сэм стоит за ней с очень большими глазами, как-то беспомощно открывая и закрывая рот, а за Сэмом стоит кто-то… ну, кто-то. Они (Стив помнит, как правильно), они очень радужные. Очень яркие и разноцветные. На них многослойные модные шмотки — у Стива рябит в глазах — и огромные очки с разноцветными стеклами.  — Утречка, ковбой! — говорят они Стиву, громко чавкая невыносимо салатовой жвачкой.  — А! — отвечает Стив, пытаясь закрыть рот.  — Пока, милый! — говорят они Сэму, щипают его за задницу, улыбаясь во весь блестящий от слюны и, похоже, помады, рот, чмокают в щеку и убегают. Стив, как зачарованный следит, как отрываются от земли и соприкасаются с ней неоновые кроссовки. Стив переводит взгляд на Сэма. Сэм стоит и смотрит. Не моргая. Стив стоит и смотрит не моргая тоже.  — Не спрашивай, — говорит Сэм. Стиву кажется, что он слышит гомерический хохот из-за угла. Стив думает, что ему кажется. Стив думает, что ему также показалось, что рука, ущипнувшая Сэма за задницу, подозрительно блестела. Этот блеск почему-то наводит Стива на мысль о его Харлее. Стив думает, что все же плохо выспался. Стив думает, что ему нужен кофе. Стив видит ополовиненную бутылку виски на обеденном столе Сэма и думает, что кофе нужен не только ему. Стив не спрашивает. Он хороший друг. *** Солдат сидит к нему спиной, когда Сэм просыпается. Его волосы снова темные, но в рассеянном свете в них бликуют блестки, сотни и тысячи блесток, переливающихся всеми цветами радуги. Сэм не хочет знать. Солдат сидит, наклонив голову к одному плечу, Сэм видит край планшета в его руках. Солдат что-то смотрит. Сэм садится на кровати и заглядывает в экран. Порно. Неожиданно, но ожидаемо. Сэм приглядывается: девушка скручена так, что… Господи, это вообще физически возможно? Десятью минутами спустя Сэм ловит себя на том, что склонил голову к плечу ровно как Солдат. Возможно, это заразно.  — Уилсон, что такое кинк-клуб? — спрашивает Солдат, продолжая смотреть в экран. Сэм не отвечает. *** Честно говоря, Сэм уже привык просыпаться от самых странных звуков и в самых странных обстоятельствах, но шелест разрываемых пакетов — это что-то новое. Сэм лежит с пару минут и смотрит в потолок. Смиренно. Обреченно. Сэм не уверен, что хочет знать — что на этот раз? Сэм все равно вздыхает и садится, безошибочно отыскивая взглядом Солдата на полу. Солдата на полу в окружении пакетов и оберток. Солдата на полу в окружении пакетов и оберток из довольно известного секс-шопа.  — Я вообще хочу знать? — спрашивает Сэм. Солдат одаривает его долгим и задумчивым взглядом.  — В жизни надо попробовать все! — жизнерадостно говорит он и трясет в его сторону свежераспакованным огромным резиновым членом. Звездно-полосатым огромным резиновым членом. Сэм НЕ ХОЧЕТ знать. Сэм берет телефон и заказывает билеты к сестре. «Я должен был догадаться», — говорит себе Сэм, когда находит звездно-полосатый член в своем багаже под аккуратно сложенной и будто бы непотревоженной одеждой. Сэм обреченно вздыхает. Он дарит звездно-полосатый кошмар сестре. Он говорит ей, что это мерч Мстителей. Сэм даже не краснеет и Сэму совершенно, блядь, не стыдно. ***  — Помнишь, я спрашивал, что такое кинк-клуб, Уилсон? — слышит он в первую же ночь, когда возвращается домой, в Нью-Йорк, и активно хочет провалиться в матрас. Матрас остается глух к его мольбам.  — Да? — неуверенно бормочет он в подушку.  — Я узнал, — гордо и немного мрачно говорит Солдат, кровать рядом проседает под его весом. — Теперь я знаю, что это такое, Уилсон. Солдат замолкает. Сэм ждет. Сэм терпеливо ждет и слышит чужое размеренное дыхание. Сэм, разумеется, дожидается.  — Уилсон, — громко шепчет Солдат. — Я видел многое, Уилсон. Я очень обучаемый. Я очень понимающий, Уилсон, очень, но… Сэм знает, чем это закончится. Сэм не хочет знать. Сэм швыряет в него подушкой и забирается под одеяло с головой. Солдат смеется. *** Сэм открывает глаза. Сэм, блядь, сразу же жалеет об этом, как ни об одном решении в своей проклятой жизни. Сэм видит стоящего над ним Солдата в ебаной, кожаной, предельно открытой, шипованной сбруе с кляпом во рту. Штанги в его сосках соединены цепочкой. На концах штанг вместо ебаных шариков — миниатюрные щиты Капитана Америка. «На хуй», — думает Сэм. Сэм закрывает глаза и отворачивается. Солдат аккуратно тыкает его в бок металлическим пальцем. Сэм зажмуривается крепче и подтягивает повыше одеяло. Солдат выплевывает кляп. Сэм слышит звук, слышит, как резиновый мячик падает на пол и закатывается под кровать. Солдат снова тыкает его в бок, Сэм не реагирует.  — Сломался, — непередаваемо уныло констатирует Солдат. Сэм хочет сказать ему очень много слов. Сэм консультант ВА. Сэм не говорит. В его сне Солдат в сбруе танцует свинг на полноразмерном щите Капитана Америка. Сэму очень тяжело смотреть в глаза Стиву на пробежке. Сэм консультант ВА. Сэм справляется. *** Сэм действительно уже привык просыпаться по ночам. Совершенно привык. Поэтому, когда он просыпается не ночью, а под утро, и просыпается не от мертвой тишины, пристального взгляда, подозрительных звуков или голоса Солдата, а от запаха свежезаваренного кофе, Сэм благодарит господа многословно и цветисто. Но мысленно. Сэм не собирается озвучивать это вслух, он не хочет знать, какие выводы может сделать Солдат из его реакции.  — Я видел, — начинает Солдат, передав Сэму вторую кружку, кофе в которой совершенно идеален и в нужной мере разбавлен молоком и приправлен сахаром, и устроившись на краю постели, — как леди в баре макала в чашку белый кусок бумаги на ниточке, а потом это пила.  — Это чайный пакетик, — быстро говорит Сэм. Сэм жалеет, что это сказал, тут же. Сэм вспоминает, что еще называют чайным пакетиком. Сэм обоснованно опасается, что это будет следующий вопрос. Сэм еще никогда так не ошибался.  — Хорошо, — медленно говорит Солдат, и у него на лице практически синий экран смерти. — В таком случае, еще я видел, как женщина засунула в себя чайный пакетик и ниточка осталась торчать. Зачем, Уилсон? Что не так с этим миром? Момент тянется. Кофе из кружки Сэма медленно капает на колени. Сэм открывает и закрывает рот несколько раз, Сэм в душе не ебет, как объяснить киборгу-убийце начала двадцатого века концепцию тампонов и их отличия от чайных пакетиков. Солдат пристально и долго смотрит на него.  — Блядь, — говорит Сэм наконец. Солдат смеется.  — Подожди, — говорит Сэм. — Ты только что пошутил?  — Конечно, — Солдат допивает свой кофе одним глотком. — Я уже знаю, что такое тампоны, Сэм. Я погуглил. В принципе, когда контекстная реклама предлагает Сэму купить супервпитывающие прокладки и презервативы с усиками, Сэм даже не удивляется. Сэм все еще благодарит господа за такое пробуждение. За то, что Солдат научился гуглить — Сэм благодарит господа вдвойне. Мысленно. Исключительно мысленно. Солдат научился шутить — понимает Сэм в какой-то момент на тренировке и едва не врезается в стену. Пиздец. ***  — Мне предложили сниматься в порно, — говорит ему Солдат пару недель спустя, и Сэм привычно давится своим кофе.  — Надеюсь, ты согласился, — отвечает Сэм. Сэм ждет привычного уже почти смеха и пояснения: «Шутка».  — Конечно, — говорит Солдат, всыпая в чашку пол-пачки сахара. — Ты же говорил, что мне надо найти работу, Уилсон. Сэм давится кофе снова.  — Ты, блядь, шутишь! — восклицает он.  — Они готовы доплачивать мне за фистинг железной рукой, — задумчиво бормочет Солдат себе под нос.  — Чт… — Сэм обрывает себя сам, замолкает. — А, знаешь, неважно. Солдат шумно отхлебывает кофе. Блестящие металлические пальцы барабанят по столешнице в навязчивом гипнотизирующем ритме. На секунду Сэм задумывается, переживет ли обнуление. Металлические пальцы сжимаются в кулак. Сэм решает, что ему все равно. Все равно, переживет ли. *** Сэм Уилсон смотрит на движение спирального рисунка смешивающихся сливок и кофе в чашке и думает, что вместо сливок надо было лить чертов виски. Но кто бы знал. Он думает, что у него слишком хорошее зрение. Он думает, что он — как раз тот черный парень, которого в фильмах убивают первым, просто потому что он открыл не ту дверь. Он думает, что формулировка «откуда растут ноги этой проблемы» — по определению не верна. Потому что ноги всегда растут из одного места. Сэм очень хорошо это знает — его жизнь сейчас напоминает то самое место. Сэм думает, что вместо Губки Боба должен был быть крокодил в пальто и с чем-то, что называется garmosсhka. Сэм уверен, что это очередное жуткое русское оружие. Как и тот, кто принес в жизнь Сэма это самое garmoschka, нервные тики и изрядное количество абсурда. Весь мир — театр, говорил некоторый классик. И иногда Сэм чувствует себя недалеким деревенщиной, никак не понимающим тонкую авангардистскую гениальность постановки. Иногда Сэму Уилсону кажется, что он просто не знает о камерах. «Шоу Трумана» всегда казалось ему очень и очень печальным. Справедливости ради. Это была квартира Сэма. И ванная комната — его, в его квартире. И жил он один. И с утра пораньше просто не предположил необходимости стучаться, прежде чем открыть дверь в ванную. Вряд ли, на самом деле, стук что-то изменил бы. Сэм косится в направлении бутылки виски, еще не открытой даже — он знает, он проверял. И убеждает себя, что для благородного напитка еще слишком рано. Он очень настойчиво себя убеждает. Сэм Уилсон — профессиональный психолог, он работает с травмами, работает давно и успешно. Он знает, как сильны установки. Он знает, что слова «сила убеждения» — не пустой звук. Сэм Уилсон очень хочет посмотреть на того тату-мастера, который осмелился приблизиться с машинкой к заднице Зимнего Солдата. С этим чуваком явно что-то не так. С тату-мастером, в смысле. С Солдатом… ну, Солдат это ходячее тождество к «что-то не так». Сэм Уилсон очень хочет, на самом деле, провести с отбитым чуваком интервью, просто для себя. Просто потому, что с парня, набившего аккурат под правой ягодицей отмороженного киллера каллиграфическое «yes, daddy», можно с ходу написать докторскую. Скорее всего, по сексуальным девиациям и их сочетаемости с суицидальными тенденциями. Сэм Уилсон пьет свой кофе со сливками. Со сливками, не с виски. И думает, что у Солдата до обидного классная задница. *** Красный код приходит от Романоф, и Сэм спешит в Башню Старка, как никогда не спешил. Летит можно сказать, хотя с учетом пробок, скорее ползет.  — Побыстрее, — просит он таксиста, практически умоляет, но в ответ получает лишь проклятия Нью-Йоркскому траффику на ломаном английском. В принципе, Сэм согласен с каждым словом. Ну, с каждым, которое понимает. Так или иначе, он добирается до Башни, здоровается с охраной и, следуя указаниям Джарвиса, поднимается в одну из переговорных. Стива там нет, что странно, учитывая емкое «Зимний Солдат» в комментариях к красному коду. Есть: Романоф, Бартон и Старк. Еще есть большая проекция на стене. Сэм смотрит на проекцию и понимает, почему здесь нет Стива. Он, в принципе, готов ставить очень много денег — все, что у него есть — на то, что Романоф даже не отправляла Стиву этот сигнал тревоги. На очень большой стене в очень высоком разрешении мужик в черной коже и медицинской маске фистингует другого мужика металлической рукой. Такой, знаете, очень характерной металлической рукой.  — Блядь, — емко и кратко говорит Сэм. Бартон, Старк и Романоф даже не оборачиваются. Сэм разворачивается и выходит из переговорной. Сэм очень жалеет, что не может так выйти с планеты. Обратно — к сожалению или к счастью — пробок нет. Сэм долетает домой едва ли за полчаса, невероятно быстро и как раз вовремя, чтобы застать Солдата на месте преступления. В смысле, за приготовлением кофе.  — Не смей прикасаться этой рукой ни к чему на моей кухне, — говорит Сэм и сбрасывает ботинки.  — Я ее вымыл, — откликается Солдат, сосредоточенно засыпая свежемолотый кофе в фильтр. — Они заплатили вдвое больше, Уилсон, — он поворачивается, криво ухмыляется. — Хочешь в отпуск?  — Я хочу сдохнуть, — проникновенно ноет Сэм и падает в кресло, откидывая голову на мягкую спинку и вытягивая ноги.  — Десять тысяч, — говорит Солдат. Сэм слышит щелчок кнопки, кофемашина начинает шуметь. Сэму плевать на кофемашину.  — Они заплатили тебе за это десять тысяч?! — орет Сэм. Солдат смотрит на него неодобрительно и убийственно, приподнимает бровь.  — Они заплатили пятьдесят, — говорит он. — За десять я тебя убью. Сэм открывает рот. Сэм закрывает рот, машет рукой и закрывает глаза. Пятьдесят тысяч, мать вашу, пятьдесят ебаных тысяч?! *** Сэм осознает, что это не случайность, когда красный код приходит снова, и снова с тем же комментарием. Он едет по тому же адресу (по счастью не с тем же таксистом), поднимается в ту же переговорную и видит почти ту же замечательную картину. Есть различия. Несущественные. Или очень существенные — Сэм не уверен. Во-первых, в глаза бросается название видео над четким прямоугольником проекции: «Кулак Гидры против Соколиного глаза». Во-вторых, кипящий и булькающий Старк. В-третьих, железная рука главного, так сказать, героя, выкрашенная в очень-очень характерные красно-золотые тона.  — Ох ты ж еб твою мать, — говорит Сэм. Наташа индифферентно кивает. Старк — как будто Сэм разрушил заклятие тишины — начинает орать. *** Сэм не спит, когда Солдат приходит.  — Кулак Гидры? — язвительно спрашивает Сэм, как только второй ботинок Солдата касается пола. — Серьезно?  — Больше подходит для индустрии, чем «Зимний Солдат», — невозмутимо откликается Солдат. — К тому же, я думал, ты уловишь иронию. Тебе понравилась рука?  — Мужик, — Сэм хватается за голову. — Старк практически плакал, мужик. Солдат тяжело вздыхает.  — Я не уверен, — говорит он, — но, кажется, я убил его родителей. Солдат выглядит виноватым. Сожалеющим. Сэм точно знает, что он убил родителей Старка. Это было в бумагах, которые нашла Романоф. Старк тоже об этом знает, и готов закрыть на это глаза после прочтения ВСЕХ бумаг. Проблема не в этом.  — Проблема не в этом, — озвучивает Сэм. — Ты убил всех его маленьких пони сегодня, мужик. Это хуже, — Солдат непонимающе пялится. — Вот этой вот рукой, — продолжает Сэм. — Всех его пони! Парой, можно сказать, движений!  — Справедливости ради, Сэм, — говорит Солдат и поднимает руки, сдаваясь. На левом запястье предательски поблескивают недосмытые красный и золотой. — Там было больше, чем пара движений. Сэм помнит это лучше, чем хотелось бы. Сэм кривится.  — Не напоминай мне, ради бога! — умоляет он.  — Я могу показать, — невозмутимо пожимает плечами Солдат. Сэм думает, что это почти время для красного кода. Сэм сдерживается, потому что знает, что Солдат умеет шутить.  — Пожалуйста, — умоляет Сэм, вспоминая о пирсинге сосков, принце Альберте и звездно-полосатом члене, — больше никогда и ничего мне не показывай. Совсем, — уточняет он. — Даже, если что-то угрожает моей жизни. Даже, если это дефиле всех ангелов Виктория Сикрет, — добавляет он, и от этой мысли Сэму хочется плакать. — Даже, если голых.  — О! — понимающе кивает Солдат и выглядит нездорово задумчивым. — Да. Они тоже предлагали мне денег за участие, — Сэм не хочет знать. — Ген-дер-но-е раз-но-об-ра-зи-е, — произносит Солдат практически по слогам.  — Я. Не хочу. Знать, — говорит Сэм. Сэм, блядь, даже не хочет об этом думать, но, разумеется, блядь, ему это снится. Снится гребаный Зимний Солдат на подиуме в мизерных блестящих стрингах с огромными золотистыми крыльями на портупее. Как это вообще его жизнь?! Как?! ***  — Почему мы не можем его поймать? — философски вопрошает Старк в коммуникаторе, когда они сидят в засаде у всех возможных выходов и эвакуационных путей в и из порностудии. Сэм задумчиво смотрит на Солдата, упакованного в нечто нежно-розовое и воздушное, опять с радужными волосами, потягивающего кофе и дефилирующего ровно мимо того самого Старка к парковке. Сэм не отвечает. Сэм очень хочет спать. Спать, не просыпаясь среди ночи. Спать без сновидений. Просто. Очень. Хочет. Спать.