Бог из машины

Гейзенберги владели этим сталелитейным заводом еще до того как я родилась. Мама рассказывала, что Гульельмо, тогдашний глава семьи, кормил всю деревню давая людям работу. Когда дела пошли на спад, и производство уже не окупалось, многие работали за еду. В конце некоторые остались лишь из верности, и многие, в том числе мой отец, сгинули за своими станками от усталости и голода. Гульельмо тоже пропал, и вроде, по рассказам, его сын принял бразды. Но дым из трубы занимался очень редко, лишь несколько раз в год. И вот, поймав такую редкость, я приняла это за добрый знак. Хоть господин Гейзенберг и не знает, но он подал мне путеводный знак, не дав заблудиться в темноте. Я поднялась по пригорку, обогнула наваленную гору металлолома. Ворота оказались заперты. Я стучала по ним, в конце концов, повиснув на прутьях, но никто не отвечал. — Конечно, дурочка. Он же работает. — Я хлопнула себя по лбу, осмотрелась. В одном месте железо отогнулось и благослови бог мою костлявость. Но преодолеть ворота было не главным испытанием. Двери тоже оказались заперты. Запаяны, если быть точной. — Господин Гейзенберг! Прошу, простите меня за вторжение. Я пришла со «Смотрин». Матерь назначила меня к вам на фабрику. — Я замялась. — Работником. На мои вопли никто не реагировал, ворота не шелохнулись. Казалось наоборот, всё вокруг притаилось, даже сверчки затихли. Ночь уже стояла непроглядная, и пропотевшая спина начала замерзать. Вокруг сгущалась темнота. — Пожалуйста! — я кулаком колотила толстые двери, но всё напрасно. — Впустите меня. Отсюда, с крайней границы Деревни, я видела её редкие огни. Люди, чьи родственники попали на хорошую работу, скромно праздновали успех. Ведь теперь, минимум на год, им не нужно думать о пропитании и тёплых вещах. Мать Миранда и Лорды их щедро вознаградят. Эти огни манили, светились, как будто я была мотыльком. Становилось всё холоднее, а дома, наверняка, тепло. Может, если я вернусь сейчас, мама не будет злиться? Взобьёт мне пуховую подушку, растрясет одеяло так, что оно станет лёгким как облако. Разрешит не выходить за Вильяма. Лес страшный и темный, но бежать не так уж долго. Нет. Я вспомнила взгляд мамы, когда я от испуга рванула прочь. Не ко мне он тогда шла, чуть ли не под ручку с Вильямом, а к Матери. Может к леди Дэмитреску. Не простит она меня за позор, и никогда обратно не примет. Выпорет и отдаст в тот страшный дом, в котором женщины вечно кричат. Я потопталась еще немного, поглядела как один за одним гаснут последние огни и вернулась к дверям. Может, Гейзенберг уже просто спит, не зря же его не было на «смотринах». С утра он точно заметит гостя, тогда и поговорим. Я нашла в куче мусора порванный суконный мешок, сложила его пару раз и села, облокотившись на двери. Сначала замерзла, а потом крепко заснула. Но поутру никто так и не вышел. От ночи на земле и холоде кости и тело ломило так, что я чувствовала себя ожившим трупом и скрипела при ходьбе. Нужно было что-то срочно предпринять, ведь вторую такую ночь я не переживу. Я обошла территорию, постучала по хлипким на вид стенам. Железный ящик запел от моих ударов, но ничего не изменилось: вход оставался закрытым. Каждую минуту, что мне казалось я умру тут от тоски или голода, я оставалась на месте. Бродила по округе, осмелилась даже пару раз кинуть камешки на покатую крышу. И наконец, когда вторая ночь стала подкрадываться к горизонту, и, уверенная что к утру замерзну насмерть, пристроилась на старом месте, ворота заскрипели. Створка приоткрылась достаточно чтобы вошел ребенок или, может быть, карлик. А мне пришлось проталкиваться в узкую щель с некрасивым кряхтением. — Господин! Спасибо. Клянусь, за вашу доброту… — я вывалилась из прохода, лопоча, но когда подняла голову, поняла что никого тут не было. Зал был пуст, только столб света бил из-за моей спины и выл ветер. Я медленно прошла вперёд, заглядывая в темноту. Ни единого звука или шагов, и мне вдруг стало не по себе от размышлений, кто же мог открыть мне дверь и так быстро скрыться. Вдруг, с оглушающим лязгом ворота захлопнулись обратно. Я вскрикнула, крутанулась на месте и едва не упала на причинное место, в полёте схватившись за торчащий из стены штырь. Права была мама, бестолковая я. С чувством стыда и уверенностью что за мной наблюдают я двигалась дальше, вдоль стен. Со стороны казалось, что фабрика — это скромное и небольшое здание. Если сравнивать с замком, она и вовсе казалась лачугой, но чем дальше по лестнице я спускалась, тем яснее понимала как глубоко под землю она уходит и какой лабиринт представляет. Первым звуком кроме собственного дыхания стало отдаленное жужжание. Оно сменялось лязгом металла и шумом выпускаемого пара, но всегда возвращалось, становясь ближе. Я неуверенно шла навстречу. — Ты кто такая?! Куда прёшь? — скрипучий голос старика раздался раньше, чем я его разглядела. — Простите, я ищу Лорда. Я новая работница. Из деревни. Я говорила, но нутро моё дрожало. Никогда в жизни я не встречала таких уродливых людей как этот. Морщинистая кожа незнакомца висела на нём как чужая одёжка. Глаза были впалые, горящие непонятным безумным огнём, а под ними пролегли чёрные болезненные синяки. От него пахло мертвечиной. Я поёжилась, но постаралась улыбнуться. — Вы не могли бы указать мне дорогу? Боюсь, я заплутала. — Покажу, чего б не показать. Пошли. — Он махнул мне рукой, второй поправляя свисающие безразмерные брюки. — Покажу, покажу. Он всё бубнил и бубнил, пока я не набралась смелости заговорить с ним. — А вы тоже с деревни? Я вас раньше не встречала. — С неё, с неё. Все мы оттуда. С Деревни. Да. Он только продолжал приговаривать, а я не нашлась больше что ему сказать. К счастью мы быстро дошли до просторного зала и печью в центре. Жерло её бурлило и горело алым, огонь полыхал за незакрытым люком. — Иди сюда, иди. — Старик подозвал меня, поманив пальцем. Я повиновалась. И вдруг его цепкие костлявые пальцы вцепились мне в плечи, потащили ближе к огню. Я завизжала. — Отпустите! Что вы делаете? — Упыриная шлюха! Думаешь, мы не знаем кто ты? Мы тебя накажем! Накажем. Я брыкалась и махала руками наотмашь, так что ему пришлось ослабить хватку, схватить меня поудобнее. В этот момент, помня мамины заветы как отбиваться от мужчин если задержалась на улице до темна, я вскинула колено метя ему между ног. Старик охнул, качнулся. Я смогла выпутаться из его рук, отскочить. Но он очень быстро пришел в себя, и с лицом искаженным яростью бросился снова. Я толкнула его, снова пнула ногой. Он злился только сильнее, ухватил меня за косу и потащил к печи. — Нет! Скрежет металла о металл стал громче, почти оглушающим. Я вырывалась и кусалась как человек которого скоро убьют, и старик никак не мог со мной справится. Его попытки остановил грохот разрушаемой стены. Нас двоих отбросило в сторону и я больно ударилась спиной об пол. Старик в другом конце зала заверещал, и когда огоньки перед глазами перестали плясать, я смогла разглядеть к кому он обращался. Уродливое создание, напоминающее человека, истыканное железом как набивная кукла, единственным изуродованным глазом смотрел перед собой. Не смея дышать от ужаса, я попыталась встать. Он существа шёл тот же смрад что и от старика, будто он уже давно был мёртв. Оба обитателя фабрики вытаращились друг на друга, но старик был похож скорее на загнанного в угол зайца. Его обвисшая кожа на щеках дрожала, как и бескровные губы. Я попятилась спиной туда, где, по моему мнению, был выход. От чудовища с шипением повалил пар, механизм на груди пришёл в движение. От этого и у меня, и от того кто меня чуть не убил, сдали нервы. Старик заорал, тыкая в меня пальцем, речи его спутались и он слезно завыл. Я же дернулась к выходу, но не решилась поворачиваться к чудовищу спиной. Ориентируясь на шум, оно бросилось к тому кто его издавал. Я прикрыла рот ладонями, стараясь не расплакаться в голос. Чудовище рвало несчастного человека на куски, отрывая мясо пластами. Обезумевшее, оно давило голову старика пока он ещё мог кричать. Чувствуя что сознание от меня ускользает я всё же решилась бежать. Извилистые коридоры вели меня всё дальше от плавильни, но я не знала в итоге где окажусь. Просто пыталась подниматься выше, но в итоге всё равно заблудилась. Лязг металла стих, будто чудовище перестало цеплять стены по пути, но я точно слышала шаги в коридорах. Оно не видело меня, но чуяло. — Господи, спаси меня Матерь Всеблагая. Никогда больше не ослушаюсь матушку, никогда не скажу дурного слова. Спаси меня, спаси. — Тараторила я в редкие моменты передышки чтобы выбрать путь. Коридоры становились всё темнее, а воздух всё раскаленнее. В конце концов, я уткнулась в тупик. Только хлипкая лестница вела к крошечному окошку под самым потолком. Неясно кому вообще она могла тут понадобиться, но шаги, несмолкающие всё это время, становились громче. Я, ещё раз помолившись, начала взбираться по ней. Предательский скрип разнесся по ближайшим коридорам и чудовище, как принюхавшийся хищник, вышел на свет. Я замерла. Вплавленный в его череп кусок металла, отблескивал под светом ламп. Я снова перестала дышать. Тяжелые, шаркающие шаги били эхом мне по нервам. Я смотрела на него сверху вниз и не могла представить из каких глубин ада могло выбраться это создание. Покалеченное, мёртвое но продолжающее двигаться. Его бы можно было пожалеть, не разорви оно человека на куски не так давно. И теперь оно приближалось ко мне. Собрав всю волю в кулак какая у меня имелась, я рванула по лестнице вверх. Мокрые от пота руки не крепко хватались за перекладины, но я понимала, что если задержусь хоть на мгновение, умру в ту же минуту. Тварь услышала меня и бросилась вперёд, размахивая огромными окровавленными руками. Он ударил по стене и лестница заходила ходуном. У меня на лбу выступил пот, застилал глаза. Если второй раз он попадёт по самой лестнице, та не выдержит. Окно было так близко что я видела горящую на потолке лампу. Ещё секунда. Чудовище бьет снова и лестница кренится в сторону. Я едва успеваю схватиться за раму, и зависаю не в силах подтянуться. Лестница с грохотом падает на пол, тварь бушует внизу. От боли сводит руки, а я никогда не могла похвастаться силой или выносливостью. Только и нужно что подтянуться один раз и забраться в окно, но тело меня не слушается. — Матерь, помоги. — Я цепляюсь за деревянную раму и занозы впиваются в пальцы. Наверное, страх смерти подтолкнул меня, придал сил. Последнее на что оказалось способно моё тело — это вскарабкаться выше, перевалиться внутрь просторной комнаты. Я рухнула головой вниз, больно ударилась ей о деревянный пол и громко заплакала. Слезы ужаса, облегчения и паники стали душить меня, перекрывать кислород. Как в насмешку над моей маленькой победой, я снова оказалась ни одна. Кто-то подошел ко мне со спины, но шаги были не тяжелые и хромые. Кажется, просто человеческие. Я даже не стала оглядываться: мне с этого места видимо не спастись. Пусть он лучше убьёт меня быстро, а я не увижу демона из Ада перед смертью. Но этот кто-то медлил пока я не услышала усталый, скучающий и одновременно злой голос. — И какого чёрта ты тут устроила? Убила Дюка, разломала половину котельной, лестницу мою сломала. Ещё и Девятого расстроила. В подтверждение его слов внизу чудовище лязгнуло и выпустило пар. Я обернулась, утёрла слезы. На меня равнодушно смотрел взрослый мужчина и (Храни его Бог) из его тела не торчало ни одной железки. Неухоженные волосы, высокий рост и странная шляпа. Мама так описывала первого хозяина Фабрики, господина Гейзенберга. Значит, это его наследник. — Господин Гейзенберг, рада знакомству. Меня к вам прислала ваша матушка, помогать по хозяйству, но я немного заблудилась по пути к вам. — Просипела я из последних сил и всё вокруг померкло.