Ведьмин подарок

      «Семейный» совет они снова провели в квартире Виктории. Просто потому, что там было привычнее и достаточно свободного пространства, чтобы вместить их всех и инструменты впридачу. Новое положение Дамиано репетиций и работы над новым альбомом не отменяло. — У нас будет двойня, — с порога заявил Дамиано, прямо в лицо ошарашенной этой новостью Виктории, отодвинул ее с прохода и зашел в квартиру, будто это его собственная.       Виктория, открывшая было рот, молча закрыла его, и дверь заодно, и направилась следом за обнаглевшим гостем. В гостиной Дамиано привычно забился в угловую часть здоровенного дивана, удобно подогнув под себя ноги. Скоро это станет проблематичным. Мадонна! Скоро проблематичным будет даже нормально пожрать! Ему понадобились сутки, чтобы осознать, смириться и перестать выть в подушку. Теперь он был настроен решительно. Правда, решимость постепенно таяла, и что делать с этой новостью, он все еще был не уверен.       — Что значит «у нас»? — скрестив руки на груди, поинтересовалась Вик. — Мы с Томми в няньки не записывались.       — У нас, это у нас с Этаном, — отмахнулся Дамиано. — Где он, кстати?       — Рефлексирует с Томми вашу драму, — отозвалась Вик. Но, видимо, расценив его не слишком веселый взгляд, скривилась и поправилась: — Курит с Томми на балконе. Наверняка покурил бы с тобой, но ты же у нас теперь ма-амочка!       — Ой, заткнись, — мигом вызверился на нее Дамиано. Курить, кстати, хотелось просто зверски, но сейчас, после новостей, это казалось чем-то совершенно неправильным. Ну, типа, из него мамочка ещё та, но вроде как не к лицу травить своих детей, пока они внутри.       О, Мадонна, как же ужасно всё это звучит!       А будет ещё хуже, уж это Дамиано знал не понаслышке. Поэтому, кинув в Вик декоративной подушкой, он заставил себя встать и направился по указанному адресу — на царскую лоджию, потому что нет, страдать один он наотрез отказывался.       — Я подумал и решил, — сходу проговорил он, едва выйдя на жаркий римский воздух. На него тут же уставились две пары глаз. — Я в ужасе, меня тошнит, я хочу мороженого с рыбой, но хрен с вами. Мы оставим их. И хер его знает, зачем мне всё это нужно.       Томас сначала подавился дымом, а потом шагнул резко к нему, прикладывая узкую ладонь к его лбу. Дамиано отмахнулся и злобно зыркнул в ответ. Это было тяжелое решение. И очень болезненное для него самого. Он не хотел этого, не хотел снова ходить с огромным животом, не хотел ощущать все эти странные вещи, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не должен испытывать ни один мужчина. Когда Этан только привез его домой из клиники, мысль избавиться от очередного мистического подарка его организма (или волшебной спермы Торкио, никто не убедит его в обратном!) значительно перевешивала. Позвонить назавтра доктору, записаться на операцию, пролежать пару часов под наркозом и забыть всё, как страшный сон. Идеальное решение!       А потом, когда лежал, клубочком свернувшись в своей постели, кусая подушку и душа бессильные слезы, вдруг закрались сомнения. Это его дети. Их. Они будут похожи на него, как похож Алессио. И, черт побери, он любит своего сына. Сильнее, чем ожидал от себя, впервые беря на руки агукающий и до дрожи пугающий его сверток. И, возможно потом, будет точно так же любить и этих двоих? Быть может, он даже будет с ними чаще видеться. Что там нужно? Выторговать у Сони частный джет? А до того — написать хайповый полупопосовый альбомчик, который будет отлично заходить под вискарь в любом клубе? Что ж, он готов. Если сейчас он прервет беременность, то не пожалеет ли об этом позже?       Этан комментировать его слова никак не стал. Просто шагнул навстречу, обвил руками, устроил широченные ладони на талии, ткнулся лбом в плечо. Прошептал только тихое «спасибо», прежде чем отстраниться и глянуть так, что даже крохи сомнений развеялись. Он ведь тоже в шоке. И он моложе, кто вообще заводит детей в Италии в этом возрасте? Но счастлив всё равно. Это отчего-то грело что-то внутри.       — Что ж… — протянул Томас, разрушая повисшую паузу. — Не скажу, что всё это дохуя вовремя, но мы, вроде как, договорились принимать ебанцу друг друга. Ну, твоя отягощается тремя спиногрызами…       — Эй, не называй наших детей спиногрызами!..       — Ой, да заткнитесь, — на балкон к ним вышла Виктория. — Я, конечно, вас всех поздравляю. Нас всех. Ну, типа, разоримся как группа, заявим о первом рожающем многодетном мужике и наживемся. Но я напоминаю — у нас тур! И куча контрактов! Дами, какой срок, ты успеваешь?       — Не успевает, — вместо него отозвался Этан, невольно отгораживая собой от Вик. — Я посчитал, срок — середина февраля. В декабре будет слишком заметно — костюмами не скроем. Надо будет перенести тур.       Дамиано было немного стыдно, что он подводит группу, его вторую семью в такой момент. Они сейчас на волне, их знает весь мир, популярность зашкаливает, просто хватай и делай. Исполняй свою мечту о том, чтобы стать мировыми звездами. Контракты посыпались как из рога изобилия, они давали десятки интервью в день и сейчас, из-за него, должны будут сделать перерыв. Отказаться от части возможностей и нарушить некоторые обязательства. А с другой стороны, он был горд, что у него есть такие друзья, семья. Что у него есть такой Этан, который все принял и поддержал, и помогает решить назревшие проблемы.       — О да, это же так легко! — огрызнулась Вик. — Нет, я правда понимаю, ты у нас любящий папаша и всё такое… Но здравые предложения у кого-нибудь есть?       — У меня, — откликнулся Томас, — мы уже поговорим о том, как вообще эта херня опять случилась? Уж простите, но в волшебную сперму семьи Торкио я не верю.       — А давай проверим на тебе? — мигом окрысился Дамиано.       — Не-не-не, хватит с нас киндер-сюрпризов. К тому же, — Вик махнула пальцами прося сигарету — редкое для нее событие, видимо, и впрямь нервничала, — как женщина говорю — тут замешана баба. Я давно об этом думала, еще когда Дами залетел впервые. Кто-нибудь из вас срался с кем-нибудь с вагиной?       — Вик, мы же были на Х-Факторе, — ответил Томас. — Дамиано лично пересрался там со всеми, включая тебя!       — Ладно, а в этом году? Когда ты там залетел?       — Да ни с кем я… — он задумался. В памяти всплыл тот инцидент перед Евровидением, когда они общались с украинской командой. Их солистка тогда повела себя странно, когда он сказал, что уже занят. Точно. — Катерина.       — А?       Дамиано пересказал их диалог, и про те странные пассы перед его лицом. Она же еще и сказала что-то на своем, так, чтобы он не понял. Тогда Дамиано подумал, что просто обозвала его как-нибудь, а теперь был не уверен. Она точно ведьма. И ведь после победы он был никакущий, и готов был лечь тряпочкой прямо в Ахой-арене, а как оказался наедине с Этаном, так будто с цепи сорвался. Они никогда ни до, ни после не трахались настолько… яростно. Вон, аж резинка порвалась.       — Ну точно, она проклятие какое-то наслала, — подвела итог Виктория. — Тебе может к ведунье какой съездить? Ну, которые всякие порчи и сглазы снимают? Если это накладывается, оно должно и как-то сниматься.       — Какие ведуньи, Вик? — начал было Этан, но Дамиано его перебил.       — А в первый раз тогда что? На проекте-то Катерины не было.       — А ты подумай, кто был. Была какая-то еще девушка, которой ты отказал?       — Не… Технически я не отказывал. Я просто забыл и не пришел. Не думал, что это приглашение имеет какое-то значение. Она часто меня звала просто пообщаться.       — А не пришел ты потому?..       Дамиано скривился и бросил быстрый взгляд на Этана, которого Виктории оказалось достаточно, чтобы сделать выводы.       — Вы отвратительные и ничему не учитесь, — припечатала она, затушила свою едва ли наполовину скуренную сигарету о пепельницу и ушла в дом.       Когда парни потянулись следом, она уже с кем-то ругалась по телефону в другой комнате. Дамиано точно разобрал «пиздец», «декабрь» и «очень надо».       — Так что там с колдуньями? — поинтересовался Дамиано, снова устраиваясь в облюбованном углу дивана с ногами.       — Мама говорила, на Сицилии есть какая-то супер бабка, которая чуть ли не рак лечит. Наверное, тебе надо к ней, — пожал плечами Томас. — Вроде, к ней народ толпами ездит со всех концов Италии. Прости бро, я не шарю.       — Черт, — схватился за голову Дамиано, — надо же еще семье сказать. Этан, ты еще не говорил своим?       — Нет, Дамиа, — Этан сел рядом с ним, мягко пристроил свою ладонь на его бедре и чуть сжал. — Ты должен был решить. Дамиано благодарно прижался к нему плечом. Потерся немного. Выдохнул тихое «спасибо».       — Давай расскажем вечером, когда будем болтать с Алессио. Или лучше съездить? Этан подозрительно невнятно пожал плечами, будто не знал толком, какой ответ будет лучше. Оно и понятно — на шее его родителей уже сидел Алессио и Дамиано знал, что те, конечно, очень любят их обоих и их сына, но наверняка вряд ли рады, что те общаются с ним преимущественно по фейстайму.       — Ладно, я понял. Я мамочка, мне и решать. Скажу сегодня. Но ты сидишь рядом!       — Я бы ни за что не оставил тебя.       — Вы как сто лет женатая парочка, — хмыкнул Томас и получил два фака в свою сторону. — Вик! Вик, не бросай меня с ними, а то вдруг я тоже!..       Томас сбежал из гостиной, а Дамиано со смехом уткнулся Этану в плечо. И хотя впереди ждала еще куча трудностей, стало немного легче.

***

      — Напомни мне, почему я на это согласился? — ворчал Дамиано, растирая лодыжки. Он провел на широких устойчивых каблуках чуть больше часа, а ощущение было, будто к ногам привязали гири. От резинок носков на коже остался глубокий след, а икры распухли. Отеками он мучился вторую неделю и дико бесился от этого. До того, как все увеличивающийся живот будет не скрыть никакой одеждой, у них было еще около месяца, и этот месяц нужно было отработать на все двести. А он с трудом может втиснуться в сценические костюмы и провести в них гребаный час!       Дома он давно уже перешел на балахонистые безразмерные футболки и хлопковые штаны с мягкой резинкой. И никакой обуви. Разве что широкие разношенные тапки для выхода на балкон гостиничного номера. Потому что стоять босиком на голом камне было холодно, а сидеть постоянно взаперти скучно. Между выступлениями и интервью очень помогало скрыть свое положение широкое черное пальто и всяческие толстовки, одну из которых он отобрал у Лео. Фанатки, кажется думали, что он бесконечно мерзнет, кутаясь то в одну, то в другую объемную тряпку. Вик с него похахатывала. Конечно, не про нее снимут с сотню передач и пустят на опыты, если все вскроется!       А еще малышки, да, во второй визит к доктору он все-таки узнал пол будущих детей, начали активно шевелиться внутри и не давали ему никакого покоя. Дамиано чувствовал себя уставшим уже прямо с утра. Чтобы хоть немного их успокоить помогало погладить живот. Они будто чувствовали прикосновение и ненадолго затихали. И теперь каждую свободную минуту Дамиано проводил наглаживая живот.       — Я не знаю, — убийственно честно отозвался на это Этан. Подошел ближе, обхватил за плечи. — Идем, отдохни немного. Сделать тебе ромашковый чай? Он, вроде, помогал тебе в прошлый раз.       «Не знаешь ты, как же», — хотелось огрызнуться Дамиано, но он не стал. Кивнул согласно и на подставленное плечо обрушился едва ли не всем своим весом. Ну а что, не ему одному страдать. Этан, правда, страдальцем не выглядел — особого восторга вроде бы и не выказывал, но заботой окружил такой, что сводило зубы. Спокойно принимал все его истерики и капризы. За рыбой посреди ночи не гонял, когда Дамиано требовал эдакого, но старательно следил, чтобы с ним все было хорошо. Чай вон проклятый заваривал литрами, например.       Торкио был рад. Так, как наверное, был бы рад любой другой папаша его возраста, от которого залетела подружка. Был напуган, конечно, детей не хотел, но и выскакивать в окно с голой жопой подальше от ответственности, не стремился. И только за одно это его стоило поблагодарить. Их всех, включая посвященного в подробности (и тут же грохнувшегося в обморок) Фабрицио, которому пришлось разгребать тот пиздец, что они устроили с туром. Смотрел на самого Дамиано, правда, с каким-то нескрываемым ужасом, да и вообще лишний раз старался отводить взгляд от всё растущего живота, но без отвращения.       — В прошлый раз такого не было, — посетовал Дамиано, с наслаждением переодеваясь в уютное, домашнее, никуда не давящее.       — В прошлый раз ты ничего не жрал, и узнал про ребенка, только когда он начал толкаться, — философски заметил Этан. — С твоими попытками похудеть, удивительно, как вообще Алессио получился здоровым.       Дамиано уставился на него с ужасом. Да как он смеет, так говорить про их сына? Непроизвольно он погладил живот, будто защищая его от плохих слов. Фыркнул сердито.       — Поэтому сейчас я не дам тебе питаться всякой гадостью, и витамины, которые тебе прописал доктор, ты тоже пропьешь. Когда ты последний раз их принимал?       — Вчера… — Итан прожег его взглядом. — Позавчера! Утром. Доволен? Я забываю!       — Дважды в день, Дами. И курить…       — Я брошу!       Он честно пытался держаться первые несколько дней, после того, как принял окончательное решение оставить детей, но его так сильно ломало, что посреди ночи он обнаружил себя на кухне, затягивающегося второй по счету никотиновой палочкой. В конце-концов, он ведь курил все эти несколько месяцев. Да и доктор потом сказал, что резкий отказ от курения — это лишний стресс для организма и может сделать хуже. Поэтому пока что он просто сократил количество перекуров в день. Вообще-то он мог бы собой гордиться. Еще в июне, на нервяке и в постоянных перелетах, он скуривал чуть ли не пачку за сутки, а теперь было достаточно двух штук.       — Не бросишь, — покачал головой Этан, но не слишком осуждающе. Всё он понимал, зараза патлатая, просто не знал, как еще помочь. Как будто что-то могло помочь в его ситуации!       Иногда Дамиано задумывался, а как вел бы себя он, оказавшись в ТАКОЙ ситуации. Ну то есть, пару раз в его жизни бывало, когда он не успевал вытащить из девчонки или резинка рвалась. Тогда, гоняя в аптеку за таблетками наутро или еще раз, когда довелось дожидаться результатов теста, он едва не поседел и всерьез задумывался, в какую сторону света свалить, если результат будет положительным. И это были девчонки, которым, ну, природой подразумевалось беременть и рожать маленьких чудовищ. А тут он. Мужик. И Этан — мужик. Ну то есть пацан еще совсем, они оба. Дамиано не был уверен, что переживал бы всё происходящее… так. Как будто это в порядке вещей. Заваривал бы он чай? Спрашивал бы ежеминутно, не дует ли, не холодно ли, выпил ли он витамины?       О, Мадонна, вот за что ему всё это?       Ладно, допустим за то, что дурак и не лечится, а ещё за то, что вечно связывается с неподходящими бабами. Наверное, проклятье поэтому так хорошо на него легло — потому что с женщинами ему связываться по жизни вообще не стоит, если они не Виктория, а детей он, вроде как, по жизни любил и даже немного хотел. Позже правда, лет через двадцать, но что уж.       Малышки толкнулись, и он поспешил опуститься устроиться на диване поудобнее и запустил ладони под футболку. Легкие поглаживания и тепло рук их успокаивали. Если не сделать этого сразу потом внутри него начиналась слишком активная возня. Было ощущение, что они не могут поделить там место. Только вот… его прикосновения все чаще перестали давать результат. Зато Этан действовал безотказно — как снотворное. Дамиано вздохнул. Опять не помогло.       — Этан…       Тот бросил свой чай и тут же оказался рядом. Подсел поближе, подтянул его к себе, удобно устраивая в своих объятиях и положил ладони на живот. Внутри разлилось тепло. Малышки все еще шебуршились, но уже не так активно. По крайней мере, по внутренним органам ему больше не прилетало. И показать ручки-ножки сквозь натянутую кожу, как чужой, они больше не пытались. Это вообще-то было жутковатое зрелище. Дамиано перепугался, когда это произошло в первый раз. Потом, правда, вспомнил, что Алессио тоже так делал, но привыкнуть к этому, видимо, было невозможно. Благо, что происходило такое редко. В основном когда в Томасе или Лео просыпался исследовательский интерес, и они принимались его лапать. Томас потом еще пару дней ходил бледный и с опаской косился на него, а Лео вспоминал, что у него есть дела, расписание, и вообще позвонить надо и на какое-то время переставал трепать нервы. Вик благоразумно держалась подальше. А вот Этану было нормально. И с ним было нормально тоже.       Настолько, что Дамиано всё чаще засыпал в обнимку с ним, хотя прежде, даже когда они начали трахаться, старался не лезть под чужой бок. А теперь наоборот, настолько привык, что не мог уснуть, если Этан не ощущался где-то сбоку, или сзади, но обязательно чтобы рука у него на животе. Так было уютнее и спокойнее. Как сейчас. Он чувствовал дыхание Этана у себя на шее, его запах: одеколон, средства для волос и по ними его собственный, едва уловимый, но ставший привычным. Его руки, нежно поглаживающие живот и бока. Дамиано внезапно накрыло. Дыхание сбилось, захотелось чтобы эти широкие, мозолистые от палочек, ладони поднялись выше, провели по груди, потрогали соски. Или наоборот вниз, под резинку спортивных штанов. Захотелось почувствовать его всего. Когда они в последний раз это делали?       — Хочу тебя, — выдохнул Дамиано разворачиваясь в чужих объятиях. — Прямо сейчас.       Прямо сейчас, конечно, было не время, о чем тут же напомнили шумно ввалившиеся в комнату Томас и Вик, но поцелуй с губ Этана он сорвал. Глубокий и страстный.       Он вернулся к тому разговору вечером, когда они были в спальне одни. Этан, весь из себя красивый, подкачанный (и когда только успевает в этом хаосе?), с этой его гривой. Дамиано разве что слюнями не захлебнулся, глядя на то, как тот готовится ко сну после душа. Прилип сразу, тут же принимаясь выцеловывать пресс.       — Дами…       — Что? Я беременный, а не железный. Или ты меня не хочешь?       — Я не говорил, что ты железный. И что я не хочу тебя, тоже не говорил, Дамиа. Но ты уверен, что это безопасно? Я читал, на последних…       — Читай поменьше херни всякой! — огрызнулся Дамиано и почти силой притянул к себе за бедра.       — Но это же не безопасно…       — Если ты еще раз скажешь какую-нибудь такую хуйню, я тебя ударю. И уйду к маме. К твоей, потому что там Алессио. А тебя мы не пустим!       — Ты звучишь, как обиженная жена.       — Я и есть обиженная жена, открой глаза, Торкио! Ты два месяца меня избегаешь! Случайная дрочка не в счет. Чего ты боишься? Все самое худшее уже случилось. Нам даже предохраняться не надо. Вряд ли там, — он указал на свой живот, — внезапно заведется третий ребенок!       — Но Дами…       Дамиано захотелось его укусить. Сильно и за что-нибудь эдакое, чтобы надолго запомнил. Под зубы попался только живот, который ещё попробуй кусни, но Дамиано справился. Этан дернулся, зашипел, глянул на него сердито, но быстро унялся — видимо, правильно понял его взгляд. Вздохнул красноречиво, а потом наклонился и поцеловал его, нежно, аккуратно, ну ещё немного, и бабушку бы на его месте представил! Дамиано это не понравилось — он сильнее дернул Этана на себя, уронил рядом с собой на кровать, навалился сверху. Получилось и вполовину не так изящно как прежде, округлый живот откровенно мешал, а сам он чувствовал себя неуклюжим медведем, не меньше.       Тем не менее, он облапал и обцеловал все, что хотел потрогать и поцеловать на этом доступно-недоступном теле. У Этана сбилось дыхание, и ему в бок он вцепился уже куда менее осторожно. То-то же! Дамиано с удовольствием вылизал его пока еще не до конца твердый член, дурея от того, как он становится все тверже и тяжелее прямо у него во рту. У него самого уже давно стояло. Они несколько месяцев трахались как кролики на всех поверхностях, а потом, стоило узнать о пополнении, как Этан устроил ему целибат. Ладно, по-первости он и сам охуел настолько, что о сексе даже не думал, а теперь изнывал от желания, а эту принцессу глядите-ка, еще уговаривать надо!       Этан наконец-то включился. Сгреб его в объятия, перевернул. Осторожничал, конечно, но уже не как с хрустальной вазой, просто, чтобы живот не придавить. Поцеловал глубоко и страстно. Так долго, что Дамиано аж застонал в поцелуй и подкинул бедра вверх, чтобы притереться. Вышло не очень, и он застонал еще раз, но уже разочарованно. А Этан, оторвавшись от засаднивших губ, спустился поцелуями по шее, по груди, покатал пирсинг в соске. Надолго задержался на животе. Дамиано нетерпеливо толкнул его голову ниже.       — Потом их в жопки целовать будешь, когда они на пару с Алессио будут доводить тебя вопросами, откуда берутся дети.       Этан посмотрел на него долгим осуждающим взглядом, но ниже все-таки спустился. Прижался губами к трем иксам, потерся носом о курчавые волоски под ними и вобрал в рот головку. Дамиано аж выгнуло.       Он неосознанно потянулся к его голове, устроил ладонь на затылке и с наслаждением запустил пальцы в шелковистые волосы. За последнее время Этан знатно поднатаскался в минете и теперь Дамиано находил его рот сущей дорогой в рай. Другое дело, что в рай сейчас хотелось совсем иного толка.       — И не мечтай, что отделаешься отсосом, — буркнул Дамиано, без особого желания оттаскивая его от себя, когда почувствовал, что как-то совсем недолго ему осталось до оргазма.       — Дамиа…       — Нет, я сказал! Нормально хочу, давай, сообрази нам крутого секса, ты умеешь, я знаю.       Этан красноречиво закатил глаза, но послушался. Чуть мстительно куснул его за внутреннюю сторону бедра, заставив ойкнуть, полез за смазкой и презервативами.       — А эта херня зачем? — не скрывая ехидства, кивнул Дамиано на фиолетовый блестящий квадратик. — Всё уже случилось, радость моя, а учитывая, сколько мы на пару анализов сдали, там все безопасно, хоть кокаин без зиплоков в моей жопе провози!       — Дами…       — Займись делом!       Этан тяжело вздохнул в этой своей бесячей манере, укоризненно покачал головой, но делом и впрямь занялся — развел его ноги шире и, деловито плеснув смазку на пальцы, пристроил их там, где им самое место было еще минут двадцать назад. Дамиано подался навстречу, закусил губу, откровенно дурея — нормального секса хотелось до судорог. Занимался им Этан обстоятельно и долго — он успел ещё раз подойти совсем к краю, с трудом выдавил из себя мучительное «давай уже»… Да так и застонал разочарованно, когда стало понятно, что ему неудобно. Им обоим — гребаный живот мешал.       Хотелось привычно обхватить ногами за талию или даже закинуть их Этану на плечи, дернуть на себя, чтобы прижаться всем телом, но выходило только лечь расшиперившись и тоскливо смотреть. При попытке уложить его на себя, он получил только дискомфорт и возмутившихся таким обращением малышек. Что тоже не настраивало на любовный лад. Дамиано досадливо надулся.       — Неудобно, — сдавшись, пожаловался он и послушно повернулся, когда Этан надавил на бедро. Встал на четвереньки, уперевшись животом в постель и раздосадованно взвыл: — А так я тебя не вижу и вообще боюсь их раздавить.       — Дами, это невозможно, — попытался вразумить его Этан, ласково погладил по бедру, боку. — И я с тобой.       — Придумай что-нибудь еще, — ворчливо отозвался Дамиано, вновь переворачиваясь. Так определенно было лучше — не потому что внезапно стало удобнее, вообще ни разу, — просто смотреть на Торкио было действительно важно.              Ебучие гормоны, чтоб их. Он снова нахохлился.       — Ты похож на хомячка, — внезапно выдал Этан.       — На какого еще хомячка?       — Беременного.       Тот фырк, который издал этот гад, очень походил на сдерживаемый смех, и Дамиано взорвался. Оттолкнул его от себя, опрокидывая на кровать.       — Знаешь что, Торкио, а почему это должен быть всегда снизу? Поворачивайся задом, шутник хренов. Заодно проверим, вдруг в обратную сторону это тоже работает? — Этан, успевший было улечься, как просили, вздрогнул, повернул к нему голову. — А че, мне одному страдать? Тебе пойдет живот.       — У нас и так трое детей, Дамиа. Ты уверен, что мы сможем…       — О, porca troia! — выругался Дамиано, мстительно шлепнул по выставленной поджарой заднице, почти сразу же (ну ладно, не сразу, грации в нем сейчас было, как в бегемоте) сполз вниз и без лишних сантиментов сунул язык в тесную дырку.       Этан заскулил, дернулся, явно не ожидая от него такой подлости, заскреб пальцами по простыне. Совсем другое дело! Дамиано даже захотелось проверить — сможет ли он кончить так, от одного только языка в заднице? Но интересную идею пришлось отложить на будущее, потому что сунуть хоть куда-нибудь хотелось уже член, а применение языку он и так найдет.       Дамиано от души вылил смазки промеж половинок. Тут же, не давая Этану (и себе) передумать, размазал пальцами и толкнулся одним внутрь. Этан напрягся сначала чего-то, но потом расслабился, улегся поудобнее, даже руки себе под голову сложил. Как на сеансе массажа, ей-богу. Дамиано мстительно цапнул его за упругую ягодицу, заставив вскрикнуть, и деловито принялся растягивать. Он намеренно то и дело проходился пальцами по простате, вынуждая Этана тихонько постанывать и подкидывать бедра ему навстречу.       Когда он решил, что хватит, Этан уже вовсю ерзал по постели и беспрестанно стонал. Дамиано хотел пристроиться так, но понял, что не сможет, и вздернул его за бедра, вынуждая подняться. Смазал себя и пристроился к этановой заднице. Все тело уже подрагивало от желания и ожидания. Черт, они еще ни разу не делали этого. Для Дамиано это был первый раз, когда он берет Этана, а наоборот. И потому особо желанным и волнительным.       Он легонько толкнулся внутрь. Этан охнул, его спина напряглась, и Дамиано пришлось замереть, хотя хотелось резко вогнать поглубже и начать двигаться, до черных мушек перед глазами. Он с силой вцепился Этану в бедра, чтобы хоть как-то удержать себя. Застонал сквозь закушенную губу. Еще хотелось рассмотреть место соединения их тел, как Этан растягивается на его члене, но чертов живот мешал. Он досадливо выдохнул и толкнулся чуть глубже.       — Когда они родятся, сделаю это с тобой снова, понял? — едва ли не прошипел Дамиано в чужой загривок.       Этан кивнул, а потом вдруг подался навстречу, окончательно срывая и без того некрепкие тормоза. Дамиано двинул бедрами ещё раз, и ещё, входя до конца и выдохнул так, что сам себя испугал. Ну потому что, блядь, невозможно же! Этан был такой горячий, так тесно охватывал его ствол. Так громко, вопреки его обычному пыхтению, стонал. Прогибался в пояснице, подставляясь под его ласкающие руки. Дамиано понял, что его не хватит надолго. Дотянулся, намотал на кулак собранные в ночную косу волосы, вздергивая его к себе, заставляя прогнуться еще сильнее. Вжался насколько мог и сорвался на бешеный темп, не сдерживаясь и вбиваясь внутрь податливого тела как умалишенный. Этан вздрогнул всем телом, захрипел как-то отчаянно, сжался на нем особенно крепко, и у Дамиано потемнело в глазах. Пружина внизу живота ослабла, и он почувствовал, как кончает, тесно сжатый глубоко внутри Этана. Он зажмурился. Оргазм был настолько ярким и оглушающим, что он не сразу сообразил, что нужно отпустить Этана. Дать ему обессиленно растечься по кровати. Он отпустил его волосы, вытащил свой едва начавший опадать член и замер, уставившись на покрасневшее, пульсирующее отверстие, собственную вытекающую сперму. Потянулся пальцами, чтобы потрогать, но вышло отчего-то собрать жемчужные капли и протолкнуть обратно. Этан дернулся, муркнул что-то невнятное, покраснел ушами. Дами на это фыркнул, но, так и быть, отстал, чтобы подлезть ему под бок.       — А ты пялишься на мою жопу, когда меня трахаешь?       Этан, размазанный, измотанный какой-то, глянул на него сперва не понимая, а потом выдал:       — Ты больной. Да, пялюсь.       — Ха!       Ответом ему стало красноречивое закатывание глаз, на что захотелось добавить что-нибудь эдакое, но он не стал. Хотя бы потому, что Этан подлез ему под руку, улегся аккуратно, обнял, устраивая ладонь на животе. Впору гордиться собой, если подумать — укатал Торкио, с таким-то пузом! Дамиано и гордился, и в самом деле, надо будет попробовать ещё разок. Или не разок, потом, когда из него вытащат их двойное прибавление в семействе. Главное, чтобы Торкио и впрямь не залетел. А то мало ли, что там еще придумали гребаные ведьмы. Ну то есть, он, блин, будет рад, конечно рад! Но лучше не надо, а то они всей группой со всеми родственниками в придачу не прокормят наследничков. Тур опять же, и так сдвинули уже, второй раз за полгода им не простят. А у них, между прочим, еще есть Вик, которую Дами лет через двадцать точно уломает на белобрысого гитаренка. От Томми, конечно, сам-то он точно пас.