Если бы не Гром.

Недели молчания и немых визитов уже застряли у Игоря где-то в груди, не давая нормально вздохнуть, его бесит это и то, как сложилась ситуация. Почему Серёжа вообще молчит — известно только самому Разумовскому и Птице. Хотелось бы узнать и Грому, но даже если тот спрашивал, рыжий только странно пожимал плечами и отмахивался, молча оставляя поднос с едой на столе в подвале Игоря. Тогда мужчина провожал обнажённое тело, покрытое лишь халатом, своим взглядом и в недоумении приступал к приёму пищи. Ладно, мол, потом скажет — думал Игорь, а сам в душе беспокоился, но пытался перебить это чувство тревоги принесённой Серёжей едой. Сложно было думать о чём-то другом, о чём-то, но не о проблеме Сергея. —"Обиделся, может? Ну, так, а зачем вообще приходит и кормит тогда..." — Вертелось в голове у Грома, пока тот медленно сгрызал только корочку от белого, как обычно мягкого, хлеба. — Серый, в молчанку играть долго будешь? — Кричит из подвала Игорь, видя приоткрытую дверь. Но щель тут-же исчезает, ведь Сергей поспешно запирает дверь, чтобы Игорь не вышел за пределы его комнаты. Грома это никак не удивляет. Разумовский правда в последнее время сильно поменялся, а майора всегда закрывает аж на два замка. Ну не будет он сбегать, разве это непонятно? Хотя, кто его знает, этого полицейского... С такими привилегиями, как сейчас, Игорь сбежать сможет не скоро, поэтому он не пытается. Пытается только поговорить и вывести молчаливого миллиардера на разговор. Но знал бы он, как Сергей с болью произносит даже самое простое слово, — тут же отстал бы! Ведь последствия наказания Птицы ещё долго будут тревожить Серёжу, а молчать в присутствии Игоря он уже отучился. Его постоянно тянет на разговор, но Гром этого не замечает, и ясно почему. Разум молчит же всегда, хотя совсем не потому что так хочет... Проблемы с приёмом пищи и даже самое привычное и любимое курение — вызывают у Разумовского боль неимоверную, но он лечится. Господи, жевать стекло по велению другого "Я" — абсурд! Но не менее абсурдно то, что происходит сейчас с Игорем. Он мечется из угла в угол с мыслями "а что если подойти к нему и спросить, например..." или "а ведь он милый" и тут же себе противоречит, отторгает все эти внезапные мысли, но не о Громе идёт повествование, а о Серёже. Сергей вообще может стерпеть любую боль, особенно после школьных лет с Игорем, но здесь случай другой. Эти ссадины щиплют, ноют, покалывают, и что только не делают! А ведь Разумовский только приятно хотел сделать Грому, только чтобы тот прогулялся и освежился, но в итоге: Гром в смятении и недопонимании, а Сергей с травмой от самого себя.

***

День у Разумовского начался с прописанных врачом таблеток, чтобы "птица не приставал", а дальше парень разбирался с повреждениями в ротовой полости. За завтрак он и не садился, так рот только болит сильнее, поэтому накормить оставалось лишь верную собачку Игоря. Сергей приготовил завтрак по заученному давным давно рецепту и потащил его в подвал к Игорю. Первый замок щёлкнул, второй — тоже, вот и дверь можно спокойно открыть, а в это время Гром уже проснулся и, потирая глаза, еле разглядел спускающуюся к нему фигуру в халате. Всё как по сценарию: Сергей ставит поднос на стол, осматривает Грома, а тот ему "привет" в ответ на всё, вместе с этим "опять молчим?" спрашивает, на что Разумовский как обычно отмахивается и поспешно уходит, заперев за собой дверь. Не может он ему сказать, в чём дело, чисто физически даже. Да и просто сказать — тоже не может. Слишком странная эта ситуация, чтобы на полном серьёзе рассказать её такому, как Игорь. В ответ услышит только хохот и лишние вопросы, поэтому молчать — лучший вариант.

***

— А сейчас? — С того момента проходит два дня, и Игорь снова задаёт тот же вопрос, не очень то надеясь на ответ. Но Разумовский, оставляя поднос с обедом, отвечает: — Сейчас — вполне... — Серёжа незаметно прикусывает губу, сдирая с неё тонкий слой кожицы, а глаза на Игоря не поднимает. Зато Игорь поднимает свой взгляд на него. — ни фига се... Закончил обижаться что-ли? — Гром по сей день думал, что Серёжа обижен, но глубоко ошибался, причина всего одна и та, которую майор не мог даже в голове вообразить. — Нет, я и не обижался... — Сергей слегка шепелявит, и это его сильно смущает, но говорить он не прекращает, — Другие причины были. — И какие? — Самый разумный вопрос на данный момент. — Были проблемы со ртом... Он жутко болел и... — Завершить рассказ о том, как у Серёжи болел ротик, Разумовский не успевает, потому что Игорь перебивает его очередным вопросом. — А чего болел-то? — Майор прищурился, как-бы пытаясь найти в Сергее какой-то подвох лишь одним взглядом, но тщетно, подвоха не находит, хотя щуриться не прекращает. — Да там... — Неуверенно выдаёт Серёжа на вопрос Грома, пытаясь найти какую-нибудь удобную и более менее правдивую отмазку, но на ум ничего не приходит. А ведь правду Разумовский раскрывать не хочет, потому что вся история прозвучит смешно, и Игорь явно ему не поверит. Поэтому рыжик и не пытается. — Да где же? Серж, договаривай хотя-бы, ну, — Торопит замявшегося Сергея Игорь, потому что любопытство вырывается вперёд понимания или простого человеческого сочувствия. Ждать, что там придумает Серёжа в ответ, майор Гром — не намерен, хотя бы потому что и так долго ждал этого разговора. Хватит тут тянуть кота за хвост и яйца разом, пожалейте его что-ли! — Прикусил язык... — Разумовский щас заплачет. То ли от того, что так смешно отмазывается, то ли потому что Игорь слишком давит на него своими вопросами. Они же не на допросе, всё таки. Серёжа краснеет, как рак, и пятится назад, к двери, наглядно пытаясь избежать разговора. — Издеваешься? Язык прикусил? В этот бред-то я точно не поверю! — А вот и не верь... Твоё право... — И Сергей с радостью скрывается за дверью. И не поговорили толком...

***

Птица довольный сидит на кресле и смотрит на Серёжу, готовившегося ко сну. Крылатый уводит взгляд в окно, а потом снова возвращает на Разумовского и говорит: — Давай я к нему схожу сегодня и уложу спать? — Знаю я, как ты спать укладываешь... Иди другого кого-нибудь помучай, — Бурчит Сергей, накрывая себя тёплым одеялом, даже ни разу не посмотрев на Птицу, взгляд которого тут же меняется после сказанных Серёжей слов. — А не для этого ли он здесь? Мы же в подвал его затащили, чтобы мучать, а ты мне щас такие вещи выдаёшь странные.. — Птица встаёт с кресла и медленно отходит к двери, — Либо ты даёшь мне тело, и я иду к нему, либо пинай на себя... Настроения огрызаться у Сергея нет, как и сил куда-то идти. Без разницы: Серёжа за "штурвалом их общего с Птицей корабля" или Крылатый — организм всё равно хочет отдыха и просто отоспаться. Но когда дело касается издёвок над Громом, то Птица держать себя в руках просто не может физически, а Разумовский поддаётся.

Глухой топот по коридору и вниз... Дверь открыта, а за ней привычная картина: Игорь на матрасе.

Птица Разумовский полностью обнажён, его тело скрывает один чёрный с какими-то рисунками халат. Он тихо и осторожно подошёл к спящему телу, подёргал его за плечо, но никакой отдачи не получил. Тогда же Сергей забрался на его бёдра верхом, снял с себя пояс халата и связал руки Игорю крепко-накрепко. Майор спросонья попытался спихнуть с себя Разумовского, не лёгкий он всё таки. Но Птица Серёжа ему просто так не сдастся. Миллиардер наклонился лицом к уху Игоря и, опаляя горячим дыханием его кожу, чётко прошептал: — Правду ты хотел услышать? Крылатый специально напился, хотя второй "Я" был категорически против, но будет ли он его слушать? Зато ко всему этому прибавляется бонусом уверенность, разве это как-то и чему-то вредит? — От тебя пасёт, Серый, бля... Фу... — Игорь морщит нос, что в темноте разглядеть затруднительно, и мотает головой, постоянно дергая то плечами, то руками. Гром выспаться планировал нормально, а не принимать гостей так поздно, когда на часах светится пол второго ночи. — Ты хочешь узнать, почему я так долго молчал, или тебе насрать? — Ещё раз спрашивает его Сергей, чувствуя, как у Игоря каждый раз пробегают мурашки по коже от его шёпота. — Да, Господи, только... Оставь меня... Спать хочу... — Принести тебе выпить? — Чего? — Шампанское... Вино... Пиво, может? Но Гром предлагает перенести всё это пьяное веселье на завтра, а сегодня только выслушать причину его немых приходов. Птица его с радостью бы насильно напоил, но Серёжа ещё контролирует и держит все эти желания внутри, пока что. — Я стекло жрал, — Разумовский говорит это как шутку, он даже улыбается, почти смеётся, а Игорь не понимает, — Захотелось. Ты же знаешь, что я и так ёбнутый, вот... — Он всё же срывается на смех, а Гром молча смотрит на него. Птица просто издевается, но Игорь ситуацию с этой точки зрения не может рассмотреть пока, слишком в сон клонит, хоть смех крылатого и бодрит. А Серёжа ещё боялся, что Игорь будет как-то не так реагировать. Гром вообще спокоен, как удав... — Вкусно? — Единственное, что приходит на ум майору — это задать глупый вопрос очередной . — Очень, дать попробовать? — Сергей кусает губу, не переставая улыбаться своей типичной хитрой улыбочкой. Игорь на его предложение мотает головой, а сам размышляет о его словах параллельно, как вообще можно додуматься до такого. Набивать свой рот стеклом, так ещё и на полном серьёзе — это же неадекватно. Но адекватность с Разумовским никак не вяжется, даже майор Гром это понимает. Серёжа ёрзает на нём, руками оперевшись на сильную грудь Игоря, а потом снова наклоняется и шепчет. Пóшло то как! — Юлька... Девушка твоя? Скучаешь наверное по ней... — Юля, ну, подруга вообще-то, — Поправляет его Гром, сильно смутившись. И непонятно, с чего: со слов или с того, что Сергей с ним делает? Игорь к Юле вообще всегда тепло и привязанность лишь чувствовал. Хотелось бы себе такую девушку... Да Пчёлкина сама, возможно, думала об отношениях с майором. Она тоже старается с ним встретиться по возможности или придти в гости, провести вечер в компании Игоря, — Чего вдруг вспомнил о ней? — А вы с ней сексом занимались? — Что блять... — Сердце останавливается будто, а дыхание сбивается, пока Гром старательно пытается мысли об интимной связи с Юлькой отторгнуть. Майор с радостью сейчас бы втащил Серёже, слабо, но втащил. — Да я так, чисто ради интереса, — Серёжа носом проскользил по щетинистой щеке майора, не скрывая свою ехидную улыбку с лица. Что-то в этом есть, в том, чтобы задавать Игорю такие странные вопросы. Птице нравится... — Нет, ни разу, — Явно ведь что-то умалчивает этот Игорь, Сергей то сразу видит подвох, а поэтому проходится рукой по его торсу, остановившись только на лобке. Даже в темноте Разумовский видит, как Игорь краснеет и нервничает, а ведь он просто упомянул его подружку. Рыжий своей рукой взбирается на вставший член, нарочно с удивлением вздохнув. Ничего его не удивило, если честно. Так он и знал, что у Грома хуй колом стоит при упоминании Юли. — Так ты мне врёшь? А стоит на что? — Это не из-за... — Гром замолкает, потому что Сергей смеётся с чего-то. Ничего здесь весёлого нет, а Разумовский на протяжении всего их диалога ведёт себя как идиот, как считает Игорь. — А из-за чего? Из-за меня что-ли? Честь какая... — Серёжа скользнул рукой в его трусы, крепко обхватив член, на что послышался глухой стон со стороны Игоря и последующая гора мата, которой майор покрывал, очевидно, Сергея. — Руку... Руку убери, быстро... — Ещё каким-то образом умудряется Игорь правильно строить предложения, а Разумовский его игнорирует, горячо дышит ему в шею, пальцами под Громовыми трусами натирая головку полового органа, и не собирается ничего убирать. — А ты проси вежливее, — Предлагает Серёжа Грому, ощущая его сбитое дыхание на себе, — Тогда я подумаю. — Хорошо, ну... Ах, короче, пошёл ты! — Не желая преодолевать гордость отвечает Игорь, держась в шаге от стона, ибо через чур старательно Сергей там что-то трёт и как-либо ласкает, неважно как, если от любого прикосновения стояк всё твёрже и твёрже. Больно становится держать его в трусах, даже Разумовский понимает это, потому-то и выпускает из одежды вовсе. Обхватывает пенис ладонью, пройдя по всей его длине. — Ты же знаешь, что потом будешь только жалеть, что не остановил меня раньше, — Птица Сергей знает всё наперёд, потому что даже в пьяной голове созрел идеальный план ещё одной "пытки". И Игорь действительно будет жалеть... Гром ничего не ответил, только злостно что-то буркнул, на что Разумовский прильнул к его щеке своей, шепча на ухо то, от чего Игорь недовольно мычал, противился, но внизу все эти слова переливались в странное горячее наслаждение, собирающееся на верхушке члена. Кажется, Гром на пределе? Игорь решает, что эта разрядка пойдёт ему на пользу, а ситуация всё равно скоро забудется и им и Сергеем, поэтому не пытается как-то помешать Серёже, да он и не может, руки Разумовский связал ему заранее, да так крепко... Проходит всего пять минут, а из Грома уже почти-почти, но миллиардер убирает руку, вытирая ладонь о свой халат. — Я предупреждал... Держи свою похоть при себе, майор! — с улыбкой говорит Серёжа. Разумовский слез с его тела, смотря на силуэт Игоря в темноте. И даже в этой темноте он может разглядеть и почувствовать негодование со стороны Грома. — Какой ты... Блять... А ну развяжи меня! — Игорь садится на задницу, — Или я тебя ударю. — А ты всегда неудовлетворённый такой злой? — Сергей смотрит на него и смеётся. Не развяжет он его, пусть помучается, а там уже настоящий Серёжа с утра решит сам, что с ним делать. Под брань Грома, адресованную Сергею, Разумовский и покидает подвал, заперев одинокого Игоря там на ночь, а потом возвращается радостный в свою спальню. — Ты меня сам уже бесишь... — Шепчет недовольно Сереженька, подминая под себя подушку, а Птица стоит рядом с его кроватью и просто молча смотрит, — Что ты там так долго делал? — Да так... — Отвечает шёпотом второе Серёжиного "Я", — С утра поговорим. "Птичье" лицо прорезает ухмылка, а золотым взглядом он озаряет их собственный с Разумовским сад в окне.