"Система-спаси-себя-сам для - хрен вам, а не система!"

Пристань лотоса. Некоторое время назад.        Повсюду.        На каждом углу и дальше были расставлены солдаты Вэнь. Каким-то образом им удалось проникнуть внутрь за какой-то час, схватить каждого попавшегося на пути человека, будь то слуга или адепт, и привести на площадку совсем рядом с главным зданием резиденции. Глава Цзян, уже успевший вернуться из поездки и мадам Юй давно были во всеоружии, но увидев пленённых учеников и слуг, они не спешили бросаться в бой. Чуть дальше за их спинами в волнении и решимости стояли молодые герои Юньмэна. На лбу Цзян Чэна залегла складка, а зубы были сжаты, как и кулаки, в которых, к сожалению, не было привычной рукояти Сяньду. Вэй У Сянь выглядел более собранным, словно дикий зверь он присматривался к людям в красных одеяниях, готовый в любой момент сорваться с места хоть в рукопашную.        Впереди, в чжане от хозяев пристани, стояли в шеренгу десяток адептов, судя по всему, самые лучшие из представленных, ведь их вид чем-то напоминал Вэнь Чжулью. Лишённые высокомерного выражения, держащие руку на рукояти меча, и безразлично смотрящие на предполагаемые цели.        Мгновение и солдаты расступились, создавая проход для их господина.        Вэнь Сюй шёл плавно, всем своим видом пытаясь напомнить, что нет необходимости бояться его, лучше сотрудничать. За его спиной, будто из ниоткуда, явился Сжигающий ядра. В прошлый раз его не было, значит в этот, они настроены серьезно. Наследник Вэнь остановился, едва между ним и семьёй Цзян возникло расстояние, на котором можно было вести разговор. К удивлению всех присудствующих он склонился в приветственном поклоне.        — Приветствую главу Цзян и госпожу Юй, а так же наследника Цзян и первого ученика Юньмэн Цзян. — выпрямившись он, столь же безразлично оглядел всех названных им. — Понимаю Ваше негодование по поводу моего повторного визита, но мне только доложили, что глава Цзян вернулся, а первый нефрит клана Лань отплыл от пристани не далее чем день назад. Поэтому, прошу вас объясниться, дабы гнев Бессмертного владыки не обрушился на ваш орден.        Цзян Фэнмянь сделал шаг вперёд, не убирая руки с рукояти меча, Юй Цзыюань, не желая быть за спиной у мужа, сверкнув глазами, выпрямилась и, встав чуть впереди и дальше от главы Цзян, ответила:        — Ты разрушил барьер, вторгся на территорию моего ордена повторно без предупреждения и пленил моих людей. После этого ты должен объясняться!        Цзыдянь разразился треском, а его хозяйка свысока посмотрела на Вэнь Сюя. Глава Цзян, всё время пристально следивший за вторженцем, поравнявшись с женой, подал голос:        — Наследник Вэнь, Вы должны понимать, что своими действиями не только не заслуживаете нашего доверия, но и заставляете думать, что в сотрудничестве совершенно не заинтересованы.        Вэнь Сюй непонимающе наклонил голову на птичий манер, каким-то образом сумев сохранить образ юноши благородного происхождения.        — Отпустите учеников и слуг, тогда Вы можете рассчитывать на разговор. — уже с напором произнёс Фэнмянь.        Не колеблясь, наследник Вэнь поднял руку с раскрытой ладонью и махнул ей один раз. В тот же миг все пленники были сняты с прицела стрел и мечей, а солдаты отошли на несколько чжаней, образовав круг вокруг людей ордена Цзян.        — Глава Цзян, я выполнил Ваше требование. Как Вы и сказали, я теперь могу рассчитывать на то, что Вы ответите на мои вопросы.        Мадам Юй уже спокойнее смотрела на вторженцев, ведь с ними можно было договориться, но наглость Вэней лилась через край, грозясь разрушить плотину терпения и обрушить на адептов гнев Пурпурной паучихи. Вид Вэнь Чжулю не добавлял уверенности в благих намерениях прибывших.        — Какие вопросы? — Мы можем зайти и не вести разговор личного характера на глазах у ваших учеников и слуг? — без тени смущения или злорадства, вопросил юноша, чем ещё больше разозлил хозяйку, но, посчитав его слова не лишенными смысла, женщина, кивнув, первой скрылась за дверью, ведущей в главный зал.        Следом вошёл Вэнь Сюй и Вэнь Чжулю. Но только Цзян Чэн собирался последовать за матушкой, его остановила чья-то сильная рука, застыв от неожиданности, юноша поднял взгляд на того, кто запретил ему принимать участие в разговоре, который касается судьбы его клана. На него неотрывно смотрел отец. Рука мягко легла на плечо, не обращая внимания на неверие, отразившееся на лице сына. Взгляд, обычно казавшийся безразличным, пригвоздил к месту. Но в нём не было жестокости, не было приказа, в отличие от глаз матери, в нём читалась просьба, беспокойство и даже, — Цзян Чэн смог убедить себя, что ему показалось, — тепло.        На последок кратко кивнув Вэй У Сяню, что понял главу Цзян без слов, Цзян Фэнмянь отпустил сына, ступая в тень зала. Как только за господами закрылись двери, все подчинённые остались в неведенье о том, что происходило дальше. А Цзян Чэн заметил, что всё это время отец не держал его, ведь от места, где только что лежала его ладонь, не расходилась боль от сжимающих кожу пальцев.        После того, как хозяева вышли из зала бледные, словно ни разу в жизни, не бывавшие на солнце, а Вэнь Сюй, не меняющийся в лице, объявил указ о присвоении пристани лотоса и принадлежащих семье Цзян земель, солдаты разразились восторженными возгласами и похвалой в сторону первого молодого господина Вэнь. Слуги и ученики с испугом смотрели на хозяев пристани. Вэй У Сянь изо всех сил пытался удержать рвущегося к матери Цзян Чэна, по руке которой текла струйка крови, а меча не было видно. Кольцо не пускало искры.        А когда мадам Юй сказала тихим голосом: — …идите в свои комнаты. — и молча смотрела, как Вэнь Сюй раздаёт приказы, первый ученик понял, что дальнейшая судьба клана не может быть решена ими.

*      *      *

Листья на деревьях в саду резиденции уже начали осыпаться, только ива, согнувшись над спокойным течением реки, скорбела о потерянной красоте сестёр и братьев. Юноша в красных одеяниях стоял на берегу, прислонившись к стволу дерева. Один листок, окраской схожий с цветом клана, к которому принадлежал человек, оторвался от ветки, намереваясь долететь до самой земли. Его надежды разрушила ладонь, что возникла на его пути непреодолимым барьером. Пальцы сжали тонкую ножку и мягко провели по жилкам. С губ юноши сорвался тихий, беззвучный вздох, а в глазах проглянула печаль столь глубокая, что хватило бы на все озёра Юньмэна.        В отдалении послышались шаги и человек, напоследок взглянув на незапятнанный грязью и кровью листок, отпустил его, отдавая во власть ветру.        — Господин, — адепт склонился в почтительном поклоне. Отточенный и выверенный жест, что наизусть знают все ученики ордена. — пленные под тщательным надзором. — У них есть все, что необходимо для их нужд? — голос юноши звучал, словно он вовсе не был сейчас здесь на налитой ненавистью и недосказанностью земле. — Всё, что можем предоставить.        Удовлетворённо кивнув, Вэнь повернулся столь же медленно, как если бы он был куклой. Шаги юноши отдавали неземной тишиной, но были тяжелы, словно на плечах он нёс целую гору.        — Помните мой приказ. — Не вредить и следить. Как скажите, господин. — Можешь идти, Вэнь Юэ. — на имени адепта Вэнь Сюй добавил в голос ноту, отличную от безразличия. В ответ солдат откланялся и, улыбнувшись напоследок, ушёл, позволяя своему господину остаться одному.        Но не успел новый хозяин пристани лотоса двинутся с места, как к нему подлетел запыхавшийся адепт. Вид у него был, мягко говоря, болезненный, а дыхание сбито от быстрого бега.        — У тебя есть известия?        Отдышавшись, солдат поклонился и начал доклад, к которому внимательно прислушивался Вэнь Сюй.        — Господин, по Вашему приказу были проверенны озёра, леса и реки на территории лежащей не далее города Юньпин. Адепты, что выполняли разведывательную миссию, рассказали о месте, где пропала цель. Мы пол дня потратили, изучая дно и берега. — Нашли что-то стоящее? — в отличие от брата или отца, Вэнь Сюй никогда не говорил переходить сразу к делу. Подданные и адепты считали, что это из-за его безразличия к течению времени, но лишь сам владелец этой привычки знал причину. — Да. Ниже по течению в расщелине между камней мы нашли это. — с этими словами солдат осторожно вынул из-за пояса свёрток и на двух ладонях преподнес господину.        Приняв вещицу и развернув небрежно завязанную ткань, наследник Вэнь беззвучно разомкнул губы, что бы после этого сжать их в тонкую линию всего на мгновение и вернуть себе бесстрастное выражение.        В его руке покоился Лебин. По всей видимости, его тщательно протёрли от ила и другой грязи, прежде чем отдать Вэнь Сюю. Так было даже лучше. Если бы на нём осталась кровь, юноша бы не усомнился в смерти первого нефрита клана Лань, что не расставался с духовным оружием с самого его получения.        — Тело? — Не найдено. Возможно, его уже давно съели хищные рыбы или растерзали гули.        Кивнув, Вэнь Сюй спрятал трофей во внутренний карман одежд.        — Мне необходимо срочно отбыть по делам в Знойный дворец. Вэнь Чжулю остаётся за главного, пока меня нет. Никто другой до моего возвращения не имеет силы отдавать указания. Передай остальным. Свободен. — Слушаюсь.        А где-то у берега листок поглотила вода озера, унося его дальше, не оставляя надежды увидеть свет солнца и повидать мир.       

*      *      *

— Цзэу-цзюнь мёртв?..        Не веря услышанному, Цзян Чэн в отчаянии посмотрел на Вэня, принёсшего свиток с обращением к семье Цзян. Но тот оставался невозмутим и даже, несмотря на характер своего господина, несколько восторженно ещё раз прочёл столбец, гласящий о гибели первого нефрита. Пленникам разрешалось находиться вместе только во время приёма пищи. Весь остальной день взрослые должны были существовать в отдельном крыле, как и дети. Но даже поесть спокойно семье не давали охранники, внимательно следящие за каждым движением пленников.        Вэнь Сюй всё продумал.        Но сейчас, оставив за главного Сжигающего ядра, уехал по делам к отцу, предварительно написав письмо, содержащее всё, что необходимо было передать пленникам в устной форме. Стражники не стояли у входа. Для зачтения свитка Вэнь решил выбрать время ужина, тем самым, сам того не подозревая, отбив у Цзянов и первого ученика весь аппетит.        Откланявшись, Вэнь поспешил скрыться с глаз, оставив после себя лишь спутанные мысли. Теперь у наследника Вэнь не осталось сомнений в предательстве ордена Юньмэн Цзян, что он и изложил в письменной форме, подкрепляя все свои выводы доказательствами. Самым значительным из них был найденный на дне реки Лебин.        — Не может быть… — пробормотал в который раз Цзян Чэн. — Тела ведь не нашли. Воды Юньмэна не настолько быстрые, что бы унести его далеко.        В слова о кончине человека, не однократно спасавшего жизни юньмэневцев, поверить было так же сложно, как и в то, что призраки дышат. А по записям из трактов о нечисти — это было невозможно.        Мадам Юй, выглядящая куда лучше, чем в первый день заключения, но до сих пор не способная использовать Цзыдянь, покачала головой и с гневом произнесла:        — Глупый мальчишка. И это хвалёный нефрит клана Лань, а сам не смог даже уйти без помех.        Цзян Фэнмянь, обычно останавливающий жену, когда она приходила в ярость или пускалась в оскорбления, теперь смотрел на неё с плохо скрываемым беспокойством и, на удивление, согласием.        — Моя госпожа, раз уж правда всплыла, нет смысла сожалеть о прошлом. Мы должны позаботиться о себе и судьбе клана. — Судьбе? — женщина выплюнула это слово, будто оно было напитано отвратительным соусом. — Если бы ты не привёл их в тот день, то мы бы не были вынуждены идти на эту сделку. Орден Юньмэн Цзян держит свои обещания, но, судя по их поведению, раны братьев Лань уже затянулись. Так что же, ответь мне, они делали здесь после того, как истёк срок? — Моя госпожа, эти юноши спасли А-чэна и А-сяня, им некуда было идти, а мы не могли ответить им чёрной неблагодарностью. — Именно из-за них это случилось. Если бы прославленные нефриты не вели себя столь самоуверенно, нам бы не пришлось их укрывать! Этого ты не можешь отрицать! — мадам Юй уже стояла на ногах. Взмахнув рукавом, другой рукой она схватилась за место, где находилось сердце, но не скорчилась от боли, скорее сильнее выпрямила плечи, стараясь сохранить осанку. — Матушка!        Не выдерживающий новой ссоры родителей, к тому же из-за человека, который уже, как оказалось, мёртв, Цзян Чэн вскочил с места, готовый высказать всё, что вертелось у него в голове. Но стоило ему поймать взгляд пурпурных глаз матери, что метал молнии и без Цзыдяня, слова, собиравшиеся птицами слететь с уст, сгорели под гнётом небесной стихии. Наследник Цзян стыдливо опустил голову, не смея спорить с родителями. Его ладони непроизвольно сжались, а на коже отпечатались следы от ногтей - полумесяцы.        Вэй У Сянь, понявший, что его шиди едва сможет произнести своё имя, решительно поднялся следом. Продолжая за Цзян Чэном слова, что не смогли достичь цели.        — Рано или поздно орден Цишань Вэнь добрался бы до всех. То, что клан Лань оказался в беде — тоже их вина. Разве плохо предоставить нашим спасителям кров и еду?        Юй Цзыюань, не ожидавшая такой дерзости со стороны мальчишки, нахмурилась и укоряющим тоном ответила:        — Вэй Ин, тогда ответь мне: какой гуль тебя дёрнул спасать Лань Ванцзы из пещеры? Неужели ты думал, что останься два опытных заклинателя наедине с нечистью, пусть и блещущей силой, не смогли бы справиться, имея при себе талисманы? — юноша, не найдя, что возразить, под напором истинны, стал терять уверенность в своём поступке. Но не в спасении друга, а в открывании рта в споре с хозяйкой пристани. — Понадобилось строить из себя героя. Неужели ты не задумывался над тем, как долго Цзян Чэн будет добираться до пристани?! — мадам Юй сильнее сжала руку на груди и тяжело выдохнула, выдавая это за раздражение. — Моя госпожа, — Фэнмянь оказался рядом с супругой, придерживая её. — тебе нельзя распаляться. Только не когда ты в таком состоянии. Мы можем обсудить это, когда тебе станет лучше.        Оскорблённая таким замечанием, Юй Цзыюань сбросила руки мужа и, выпрямившись, направилась к выходу из обеденного зала. Остановившись, когда до порога оставался всего шаг, она бросила:        — Рано или поздно — не важно, но Вэй У Сянь станет тем, кто утянет орден на самое дно. И тогда вы помянете мои слова, а сейчас стоит не дать этим псам вволю наслаждаться нашей покорностью. Орден Юньмэн Цзян не терпит поражений.        Пурпурные одеяния мелькнули в дверном проёме, исчезая вместе с их хозяйкой.       

*      *      *

Кулак со всей силы врезался в стену, и так хрупкое дерево жалобно скрипнуло, а костяшки отдались тупой болью. Цзян Чэн с ненавистью смотрел на принесённые одним из Вэней яблоки, о которых он только недавно говорил с Вэй У Сянем, который решил отвлечь своего шиди от дурных мыслей, — подумать только, — разговорами о еде. Яблоки всегда в это время года ценились больше, чем летом или в начале осени. Старший пошутил про то, как бы было здорово, приноси яблони плоды круглый год, а зимой цветя в полную силу. Цзян Чэн тогда назвал его дураком, а тот, словно поняв всё не так, сделал серьезный вид и выдал: «Да, Цзян Чэн, ты прав. Вино всё же лучше яблок!», — а младший не сдержал глупого смеха.        Но, видя сейчас яркие сочные плоды на столе в собственной комнате, смеяться уже не хотелось.        Мало того, что эти псы не сдержали слова и вернулись, не отъехав от владений Юньмэн Цзян и на несколько ли, к тому же захватив резиденцию за считанные часы и заперев всю семью Цзян и первого ученика в собственном доме, предварительно что-то сделав с матушкой, они ещё и разговоры их подслушивают и, наверняка, записывают.        Яблоки выглядели как издёвка и напоминанием, кто является проигравшим. О том, что бы их надкусить, не было и речи. Если бы не семья, Цзян Чэн не принял бы ни единой рисинки от врагов, предпочтя голодную смерть.        В этот момент дверь в комнату отварилась, и в неё влетел чёрно-красный вихрь, тут же подлетая к своему шиди.        — Цзян Чэн, гляди, что я нашел, вернувшись в свои покои! — донельзя довольный Вэй У Сянь поднял руку с парой глиняных кувшинов. Судя по печати на них, это было особое вино дядюшки Гу. О нём они тоже говорили всего за несколько часов до вторжения Вэней.        А первый ученик, будто не видел, как у них отнимали право на дом и владения, будто и не слышал всех разговоров за спиной о беспомощности семьи. Словно за ужином не произошло той ссоры, и оскорбления не долетели до его сердца. Сверкал своей прежней улыбкой, как будто ему безразлично будущее клана, людей, окружающих его, и своё собственное.        — Вэй У Сянь, — начал наследник Цзян, сжав кулаки до хруста. — как ты можешь держать в руках вещи от этих псов?!        Юноша, успевший прикрыть за собой дверь, как ни в чём не бывало, прошёл к кровати младшего и, запрыгнув с ногами на неё, похлопал по месту рядом, приглашая сесть. Пусть они уже некоторое время жили в разных комнатах, но даже после того, как детские годы прошли, Вэй У Сянь продолжал вести себя в чужой комнате как будто она до сих пор общая.        — Представляешь, — словно не услышав шиди, старший продолжал говорить. — оно стояло прямо на столе, а я и не заметил, что бы кто-то заходил в мои покои. — Вэй У Сянь! — не выдержав такого отношения к событиям настоящего, что были куда важнее, чем пара сосудов с вином, Цзян Чэн повысил голос, не зная точно, чего пытается этим добиться.        Старший вздрогнул, но всего на мгновение, после чего, присвистнув, осторожно встал с кровати и начал пробираться мимо разъяренного шиди:        — А-чэн не в духе, я понял! Уже ухожу! — но как только его рука коснулась двери, он замер. От фигуры первого ученика повеяло облегчением и тот, медленно развернулся лицом к Ваньиню: — Нам надо поговорить.        Как только спокойный юноша вернулся на место, откуда встал минутой ранее, младший смог заметить талисман, что был прикреплён там, где недавно лежала рука его шисюна. Заглушающий талисман, что Вэй У Сянь взял у Цзэу-цзюня, но Цзян Чэн всё ещё был уверен, что шисюн просто стащил его, пока тот лежал где-то на полках наследника Лань.        Воспоминания о старшем из братьев Лань отдались в груди острой болью. Несмотря на неопровержимые доказательства о смерти Цзэу-цзюня, юньмэневец отказывался верить в то, что бесстрашный и мудрый наследник Лань так просто позволил себе оставить этот мир. Слова матушки не поддавались сомнению, но, зная Лань Сиченя столько времени, язык не поворачивался сказать о нём что-то дурное.        — К чему было это представление? — поняв замысел старшего, Цзян Чэн всё же примостился рядом с готовностью слушать. — Прости, мне просто необходимо было убедиться в том, что Вэни примут нашу встречу за очередную обычную беседу. Не хочу, что бы они слышали этот разговор. — Вэй Ин больше не улыбался так, как совсем недавно. Он был собран и явно что-то задумал. — Я даже поверил, что тебе всё равно. — облегчение вырвалось приглушённым смешком. — Цзян Чэн, ты ведь говоришь о том, что предал Вэнь Сюй? Если это так, то даже не думай верить им! — И не собирался! — возмущение заставило лицо покраснеть, добавляя к этому ещё и злость за то, что Вэй У Сянь способен думать, будто он допускал мысль поверить этим псам. — Но… матушке хуже.        Бледное лицо женщины и молчащий Цзыдянь не выходили у юноши из головы. Никогда ещё он не видел такой потерянности и смирения у хозяйки пристани. А свисающая вдоль тела рука, что, впрочем, на следующий же день пришла в норму, заставляла всё внутри скручиваться от неверия и страха.        — Мадам Юй сильная. Что бы с ней не произошло, она точно не оставит всё это безнаказанным. Вот увидишь, моргнуть не успеешь, как я снова буду валяться в постели с отметинами от Цзыдяня! — Идиот. — Цзян Чэн пихнул старшего в бок, отчего тот ойкнул и надулся. — Когда всё это закончится, тебе лучше не попадаться матушке на глаза. Я не собираюсь тащить тебя на себе, пока ты будешь ныть. — Не буду! Клянусь, что если посмею возмущаться, больше не попробую и ложки чудесного супа шицзэ! — Вэй Ин сложил пальцы и приложил руку к груди, комично вздёрнув подбородок.        Цзян Чэн прыснул, но тут же вспомнил о том, что сестре тоже может грозить опасность. Клан Мэйшань Юй находился не так уж далеко, и если бабушка не позаботиться о сохранности барьеров…        — У тебя есть идеи?        В нынешней ситуации Цзян Чэн был готов к его выходкам меньше всего, но если они были способны помочь им выбраться из плена и спасти орден, младший был готов пойти на что угодно.        — Одна. Пошлём весточку в Цинхе.        Едва появившаяся надежда разбилась, стоило Вэй У Сяню произнести эти слова. Как же так? У первого ученика всегда были хорошие, пусть иногда и безумные, идеи. Неужели в этот раз ничего нельзя сделать? Просто сидеть сложа руки, пока на земле, испокон веков принадлежавшей семье Цзян, бесчинствуют враги?        Злость закипела с новой силой и, сорвавшись с места, Цзян Чэн заходил по комнате, стараясь судорожно придумать хоть что-то. Возможно что-то, что его шисюн не взял во внимание, что-то, что сможет спасти клан от Вэней. Причину, любую ложь.        И не находил.        Тогда младший кинул взгляд полный гнева на спокойного, как гладь озера, Вэй У Сяня:        — Это всё, что ты смог придумать?.. Вся поднебесная уже знает, что орден Юньмэн Цзян одолели Вэни. Думаешь, захоти они помочь, сидели бы до сих пор сложа руки?! — голос уже переходил в крик, благо, что заглушающий талисман не позволял людям, что находились снаружи, как всегда подслушать разговор. — Почему тогда сразу не в Ланьлин? Сомневаюсь, что госпожа Цзинь оставит всё просто так. — Цзинь Гуаньшань точно не собирается оказывать содействие кому-то, кроме себя и своего ордена. Он скорее переметнётся на сторону Вэнь Жоханя, чем рискнёт своим павлиньим хвостом. — на этих словах старший слегка сморщился, всё же члены золотого ордена равны как на подбор. — Госпожа Цзинь не сможет на него повлиять. — пусть в истории с Цзинь Цзисюанем глава Цзинь проявил характер, но Вэй Ин всё же слышал о том, как тот ведёт политику. — Глава Не — единственный, чья ненависть к главе Вэнь настолько известна, что сруби он однажды голову ему или одному из его сыновей — никто не удивится. Я уверен, что клан Не поможет нам.        Бессилие можно было ощутить, даже не смотря на юношей в этот момент. Так они чувствовали себя только в тот момент, когда пристань лотоса охватил алый цвет. Без огня, но последствия были хуже. Сгори всё дотла, было бы куда лучше. Никогда ещё матушка не выглядела так. Её глаза горели праведным гневом, а Цзыдянь искрил так сильно, что готов был превратиться в кнут по первому приказу. Но только не ценой жизней всех людей, входящих в клан Цзян. Женщин, детей, стариков.        Пришлось сдаться.        — …зян Чэн! — наследника Цзян ощутимо встряхнули, заставив поднять голову и встретиться с горящими решимостью и гневом глаза первого ученика. За эти несколько дней названный брат стал бледнее, а глаза опустели и потеряли тот яркий свет, что излучал младший, сверкая своей раздражённой ухмылкой, вызванной старшим. — Не знаю, что ты сейчас себе там надумываешь, но не смей, слышишь, не смей продолжать! — …почему они согласились?.. — голос младшего звучал надломлено, а от бессилия хотелось кричать, рвать и метать молнии. Но Цзян Чэн лишь мелко задрожал и осел на пол.        Вэй Ин сжал младшего в объятьях, тот же, мелко дрожа, вцепился в руки шисюна и затих.        — Цзян Чэн, — позвал старший, когда дрожь стихла, и слышалось уже только спокойное дыхание. — мы выберемся отсюда. Спасём мадам Юй, дядю Цзяна, защитим шидзэ и вернём земли, принадлежащие твоему клану. Мы вырастем на мирной земле, когда у шицзэ появятся дети, будем играть с ними, а они станут называть нас дядями. Ты будешь главой самого сильного и свободного ордена, и никто не сможет больше поступать так с теми, чья фамилия Цзян. Больше никогда, Цзян Чэн, слышишь? — …пообещай. — едва различимо пробормотал наследник Цзян, ханьфу в которое он утыкался всё ещё было сухое, младший не проронил ни одной слезы.        Поколебавшись мгновение, Вэй Ин сглотнул и с решимостью, готовой иссушать моря, двигать горы и поднимать из мёртвых произнёс:        — Обещаю.