Без оглядки.

Тони терпеть не мог, оставаться с носом. Он как никто другой умел выкручиваться, и был до тошноты изворотлив, любую ситуацию оборачивая в свою пользу. С Вакандой не вышло, все построенные им планы, как один заходили в тупик и даже Пятница, так ненавязчиво, как умеют только женщины, будь они хоть трижды искусственными интеллектами, предлагала ему уступить и сдаться. — Черт побери, это не должно было стать чем-то невозможным. Ну не заваливаться же нам через главный вход, если найти лазейку не удалось? — вслух размышлял, механик, продолжая рассчитывать возможные траектории высадки на границах и дальнейшие маневры, которые позволили бы сохранить им статус инкогнито. — Это моё изначальное предложение, — за спиной раздался усталый голос Стива. Совсем осунулся, даже в плечах начал казаться не таким широким. Не будь в нём сыворотки и не видя того количества калорий, которое поглощает тело суперсолдата, Тони бы начал переживать, что тот кажется начал терять в весе. — Это не план, Роджерс. Твои замашки «Аля Камикадзе» вообще нельзя принимать во внимание, я что-нибудь придумаю, мне просто нужно больше времени. — Уже второй месяц пошел, Тони. За это время могло произойти, что угодно, но нам не говорят ничего, а это неведение тяготит хуже, чего бы то ни было. — Мистер Старк, — раздался искаженный механикой голос Пятницы. — Вам поступил входящий видео-звонок из Ваканды от принцессы Шури, могу ли соединить? После секундного замешательства, Старк кивнул, перед ним всплыло ещё одно окно, среди десятка других. Голограмма молодой темнокожей девушки, волосы которой были собраны в высокую причёску, состоящую из сотни маленьких косичек, приветливо улыбалась. После стандартного приветствия она на секунду перевела взгляд в сторону Стива. — Как удачно, что капитан Роджерс с вами. По большей части я хотела поговорить именно с ним. Сегодня мы завершили извлечение триггеров из сознания Джеймса. — Имя друга вместо привычного «сержант Баранс», с которым девушка отзывалась о нём ранее в своих немногочисленных отчетах неприятно резануло слух. Скольких людей Баки успел подпустить к себе, избегая Стива как огня, сделал ли он это добровольно или же у него не было выбора и ему просто напросто заморочили голову? Эти вопросы нависли Дамокловым мечом, не спеша находить на себя ответы. — Уже сейчас мой брат проводит последнюю проверку и если она пройдет успешно, то уже завтра вы сможете навестить своего друга. В течении пары часов я свяжусь с вами повторно, поэтому прошу быть на связи. — А когда его можно будет забрать домой? — вопрос догнал Шури ровно в тот момент, когда она хотела завершить звонок. Лицо девушки удивленно вытянулось, она отвела взгляд, а после на прощание обронила. — Этот вам будет лучше уточнить у самого Джеймса, до связи. — диалоговое окно пропало, оставив мужчин в замешательстве, реакция принцессы была однозначной. Кажется, она и не думала о том, что её подопечному нужно будет покинуть их и уж тем более не считала Нью-Йорк его «домом». *** Шури заранее предупредила, что пригласит Стива по завершению терапии, мотивируя это необходимостью расставить все точки над "i". Показав брату язык на его строгий взгляд из разряда « Решение должны принимать не мы, а Джеймс», она молча подошла к своему рабочему столу, с минуту покопошившись в одном из ящиков, извлекая на свет потрепанный красный записной блокнот. И подойдя к брату, всё так же, не проронив ни слова, но с уже более серьезным лицом, вручила Т’Чалле ежедневник, на лицевой стороне которого была изображена черная, пятиконечная звезда. Девушка оставила их одних, ссылаясь на срочный звонок, но заверила, что последняя фаза прошла успешно и всё, что им оставалось – это проверить её гипотезы на практике. Т’Чалла опустил глаза и неосознанно провел большим пальцем по черной фигуре. Подумать только, сколько боли могла породить эта тонкая книжка и сколько уже успела причинить. Заметив её, Джеймс заметно побледнел. И без того белая кожа, сейчас казалась неестественно светлой, словно у мертвеца, будто у призрака прозрачной. Вздохнув, правитель Ваканды посмотрел в глаза Солдату и увидел там то, чего не видел никогда прежде. Там, в серой глубине, плескался ничем не прикрытый животный ужас, даже не страх, перед потерей себя или переживаниями о неоправданных ожиданиях, он боялся, а оружие не знает страха, это ли не показатель исцеления покалеченной души? Не те эмоции, что хотел бы видеть Т’Чалла, но кажется миновать это не вышло бы ни при каком из раскладов. Желание выкинуть чертов ежедневник в пламя, в порыве обнять замершее тело, успокоить и заверить, в отсутствии необходимости, чтобы то не было доказывать, становилось почти физическим. Пантера верил сестре и знал, что если она уверена в успехе, значит сомневаться в её словах, не приходилось, но вот было ли достаточно Джеймсу этой слепой веры? Очевидно, что нет. Он должен услышать код, заново прочувствовать весь тот ужас, что сковывал его каждый раз и отпустить его раз и навсегда, осознав, что больше не является марионеткой и может, наконец, жить для себя. От шелеста страниц Джеймс ощутимо вздрогнул, он не отводил взгляда, ища поддержки в теплых карих глазах. Эти глаза отличались от прочих. В них не было презрения, безразличия и боли, с которыми на него смотрели агенты ЩИТа, Гидры и Стив. Т’Чалла всегда смотрел прямо в душу. Проницательный взгляд, от которого нельзя ничего спрятать, а в последнее время и не хотелось. Джеймс не мог передать многого словами, поэтому всегда старался открыться иначе, позволяя сокращать расстояние и порой делая это сам. Неумело, неловко, но шаг за шагом. Не спеша, как ему и обещали. — Если ты пока не готов, то мы можем отложить всё это, я не хочу давить на тебя. — Это должен быть ты и произойдет всё сейчас, чтобы нам больше не пришлось возвращаться в эту комнату. Пожалуйста, начинай. «Желание». За то время, что Солдат был в Ваканде, он казалось, успел позабыть этот язык. Несколько грубый для привычного мягкого тона Т’Чаллы с заметным акцентом, который тот умело прятал говоря по-английски, но не смог скрыть сейчас. До сознания, кажется, ещё не дошло происходящие, отступивший страх, ещё не успел заново обрести форму, но лишь только пока. «Ржавый». Глубокий вздох, пальцы сжимаются в кулаки, нужно продолжать смотреть в глаза, цепляться и не позволять скользким щупальцам воображаемого создания из бездны, утянуть себя на дно непроглядной темноты, из которой не было выхода тогда. Но должна будет найтись лазейка сейчас. «Семнадцать». Щелчок спускового курка. Глаза застилает мутная дымка, словно их обладатель пытается разглядеть что-то, сквозь толстый слой талой воды. «Рассвет». А минутой спустя, вода покрывается коркой льда, окончательно отрезая от спасительных карих маяков. «Печь». Легкие забиваются с каждым вздохом, и сделать новый глоток воздуха становится всё труднее. «Девять». Солдат остался один в тумане своего сознания. И лишь что-то не дает сигануть в яму отчаянья. Что же это… «Добросердечный». Мысль не дает ухватить себя, но преследует и кружится рядом, не позволяя окончательно себя отпустить. «Возвращение на Родину». Возвращение… Солдат должен куда-то вернуться, к кому-то? Вот только… Родина? Это дом? Это Бруклин? Стой, ведь было что-то ещё, место и люди, где ему было спокойно, где его не держали, но просили остаться. «Один». Одиночество? Но ведь он больше не был один. Он точно помнит, что кто-то сказал ему об этом. Дал слово и пообещал ждать. «Товарный вагон». Падение, годы пыток и поступков, которые будут преследовать его в воспоминаниях. Лед дает трещину. Он ведь уже выбрался однажды. Солдат ненавидел мерзнуть, но постоянно был окутан холодом. Был, но не сейчас. Нужно держаться, не падать вновь, хвататься. За что? Что-то не так, как прежде, есть отличие, и он вот-вот поймет, это здесь на поверхности, только протяни руку, ведь он больше не связан. Нет ремней, что обвивали бы тело, не позволяя шевельнуться, но и это не всё. Нужно продолжать думать. Поймать эту мысль, она ведь подошла так близко. Назвать отличие, в чём оно? Голос. Солдат ненавидит холод, который сквозил раньше в каждом из двенадцати слов. Но сейчас его нет. Лишь нежность и забота, что окутывает подобно меховому покрывалу. Теплый голос, человека рожденного в стране, где всегда пылает солнце, где даже ночь окутана жаром впитавшей дневные лучи земли. Код прозвучал, привычного ответа не последовало, Джеймс открыл глаза, они отчего-то были влажными, но это было последним, что бы его волновало. Он действительно свободен. А значит пора сделать то, чего так хотелась в последние дни, но уже сейчас он был непозволительно счастлив. Резко поддавшись вперед, Баки притягивает Т’Чаллу в крепкие объятия, он не находит нужных слов. Но вакандец ничего и не спрашивает, лишь приобнимает в ответ, успокающе поглаживая по спине. Уже завтра Баки поговорит со Стивом и это будет его последней потерей, ведь после он больше не намерен отказываться от чего бы то ни было. Со временем Стиви его поймёт, прошлое никогда не будет забыто окончательно, но это не значит, что на его осколках, нельзя построить чего-то нового. Они оба нашли своё место, осталось лишь смириться с тем, что эти миры увы больше не совместимы.