Тот, кто приходит ночью

***

      Лишь пение утренних птиц и солнце заставило Барнса открыть глаза. — Доброе утро. — выпалил Барнс.       Сегодня он обещал местным помочь с заготовкой сена для скота.       Конечно, работник из него с одной рукой не важный, но зато хоть есть чем себя занять, пока мадам Шури «развлекается» с его снимками из головы. Баки медленно, очень, учил их обычаи, порядки, и язык. Последний давался нелегко, но Баки старался изо всех сил. Ведь тут не цивилизация, а разные племена, и они не говорят по-английски. Никак. Ну, может пары слов, которые выучили в местной школе, или подобие ее. Слышали от Шури, или Барнса. — Давай, давай. — слышал Барнс на вакандском за пределами его жилища.       Дети пришли за ним, здесь принято вставать с рассветом. Плюс он же обещал помочь. Дети есть дети, но просьбу Шури и Айо не заходить в дом, дети порой мялись на пороге, манили его руками и кричали.       Это он понимал, зовут, значит нужен. А этого Баки, ой как не хватало. Никто не отдает приказы, никто не задает заданий и что делать теперь с жизнью, такой пустой и нелепой. Баки был рад быть хоть немного полезен, да и сам отвлекался от дурных мыслей, которые там и вились роем в голове.

***

      Баки стоял на пороге этого домика и смотрел вдаль. Огромная трава выше пояса не скрыло движения. Параллельно его дома шла фигура, если бы прищурился, узнал бы. А так не хотелось напрягаться. Девушка. Точно. Она шла довольно медленно, перескакивая, чуть утопая в траве, с рюкзаком на спине и меньшем на груди. Она помогала себе палкой очень ловко. Он зачем то поплелся за ней, поодаль, так чтобы его не было заметно. В чем, в чем, а в невидимости он был первым асом. Она прошла небольшим леском и вышла вновь на поле, на котором виднелись постройки. Они немного отличались от тех в «его» племени, куда его определила Шури. Значит, это другое племя. Может, даже недружелюбное. Почему это пришло в голову? Не знает. Ее встречают. Точно: собрались люди, немного в другой одежде, не такой, в котором ходило «племя» Баки. Их немного, но видно, что одни ждут именно ее. Она садиться на колени и снимает рюкзаки. Что-то говорит на их языке и вынимает баночки, коробки, что-то непонятное и не так видно издали. Она им улыбалась, гладила детей по голове и раздавала им игрушки. Опустошив рюкзаки, она их оставила и что то, держа в руке, подошла к старой сгорбленной женщине с маленькой девочкой, которые стояли поодаль от этой маленькой толпы. Видимо и им она что то принесла.       Девушка надела рюкзак на плечи и пошла от них обратно. Обернулась, помахала им рукой, улыбнулась.       Баки засел в кустах и пытался даже не дышать. Она приближалась, и он смог ее рассмотреть: это же та девчонка, которая была у Шури и подкалывала его. Сколько ей лет? 19, 20? Она вроде забавная, а Шури рассказала о ней печальную историю. Жалко ее. Баки притих. Притих удачно: Тея прошла мимо и даже не заметила. Девушка отдалилась на довольно большое расстояние, но в пределах видимости Барнса. Он выбрался из своего укрытия и последовал за ней. Они такой «процессией» прошли домик Баки.       Он проследовал дальше, не боясь заблудиться. Они прошли еще лесок, овраг и еще племя Барнса. Пройдя еще медленно минут 15-20, Баки увидел маленький домик, наподобие гавайских. Соломенная крыша, бамбуковое крыльцо, пара ступенек и дверь. Она оставила рюкзаки на этом крылечке и зашла внутрь.       Баки простоял еще минут 10, она так и не вышла. Он улыбнулся сам себе и развернувшись пошагал домой.       Осушив бутылочку местного хмельного по типу пива, Баки поднялся со скамейки своего дома. Зачем его пил, ведь алкоголь не действует? Сам не понял. Но так себя чувствовал простым человеком и старался делать те вещи, которые делают обычные люди. Так он немного становился на них похожим, обретая прежние привычки. День заканчивался, становилось темно. — Пора. — сказал он сам себе под нос.       Зайдя в дом, окинул его взглядом: скучно, однообразно. Впервые показалось за эти месяцы, что он живет, нет, просто прожигает свою жизнь. Бесполезную, бессмысленную, не нужную жизнь. Развязав платок, закрывающий недостающую руку, кинул его куда попало, и плюхнулся на соломенную кушетку, положив здоровую руку себе на лоб. Пару раз вздохнув, и пролежав около получаса, так и не получив сна от своего организма, сел. — Да, что такое!       Не спать ему не впервой, мучатся от бессонницы это тоже не первый. Но сейчас просто не комфортно, неприятно. Простой человек сказал бы «душа ноет». Но Баки не верил в душу, призраков, магию и прочую чушь. Многие десятилетия его магия была простая грубая сила. Вот ее он знал. Еще магия была тем, что если ему удавалось хоть немного вспомнить прошлые «шаги» на миссиях. Это были маленькие вспышки и он был и этому рад. Маленькое кафе, золотое обрамление помещения, розы в вазе, красное платье девушки. Эти мелочи цепляли и запоминал это, даже если его обнуляли. Раз за разом. — Сука! — выругался солдат, вспомнив это ужасное слово.       Он вспоминал, как было хреново слыша это — ОБНУЛИТЬ — из уст этих уродов. Раз за разом, и это он помнил на отлично, как фильм на старой пленке, застрявший на одном месте: Разморозка (становилось холодно). Дыхание (частое, не хватает кислорода). Глаза (свет не слепит, но то, что видит, ему не нравиться). Ноги (не слушаются, его тащат на себе).       Он помнит, что делал на прошлой разморозке, но это дезориентация просто пугает. Кидают как куклу на кресло, зажимают в тиски ноги и руки. Их никого не волнует больно, слаб, обессилен, голоден — голову сковывает боль и страх от нежелания забывать. Ему больно: мозг прокалывает тысячи острых иголок, они давят и давят, с каждым разрядом становиться все меньше мыслей. А он хватается за последнее, что удается помнить — розы в вазе, колонна в здании… Крик (не узнает свой собственный голос). Боль (его трясет, хоть и прибор прекратил свое). Слова (ненавистные, страшные).       «Так нельзя» — крутиться в голове. « Я же человек! Я живой!» Только он помнит и знает, что чувствовал при этом.       Но коды активации озвучены и вновь Солдат готов отвечать.       Слеза выступила из глаза и покатилась вниз по небритой щеке и подбородку. Он поднялся с кушетки и потопал голыми ногами к выходу.       На улице уже стемнело, лишь вдали горели огоньки города. Пели ночные птицы и сверчки. Они не спали, как и Барнс. Отыскав в шкафчике возле выхода маленький фонарик, Барнс поставил ногу на мокрую траву.

***

      Шаги становились увереннее и быстрее. Барнс гнался за тем воспоминанием, что видел днем. И чего его так тянуло к ней? Глупо. Зимний убийца и… В ее домике не горел свет. Еще бы! Поздно. Спит уже. Джеймс подкрался и заглянул в окошко. Темно. Ничего не видно. Простояв еще минут пять, он развернулся и побрел к дому. Там, вновь усевшись на свою койку, обнял голову рукой. — Чего за бред?       Бред. Возможно. Но этот поход, почему то напомнил его ночные вылазки юности: тайком от мамы, погулять с девчонкой, сводить в кино, пройтись по парку, по мостовой. А потом, вваливаясь домой через окно, получить от матери огромную оплеуху, за то что шляется по ночам. Но это не пугало.       Этот бред повторялся ночь за ночью в течении недели. Баки старался приходить очень поздно, чтобы глянуть на нее, услышать, как она сопит. Вот так просто. Одну ночь она забыла погасить свечу, и ему удалось даже разглядеть ее лицо. В эту ночь вновь обрел голыми ступнями по прохладной сырой траве к ее домику. Не повезло: дом не освещен. Но это не помешало вновь подняться на цыпочки и заглянуть внутрь.       Бац! Ему прилетело чем-то тяжелым по голове. Барнс сохранил равновесие. — Извращенец что ли?! — он услышал ее голос впервые после той встречи у Шури. — Я… Я просто… — Просто можно было зайти в гости днем, а не шляться по ночам и заглядывать к без защитной девушке в окна. Поболтали бы. — Прости. — шепнул он. — Прощаю. Иди домой, замерзнешь. Завтра увидимся. — Правда? — Правда. Сам увидишь. Будь готов и одет к часу дня. Я приду. — Спасибо.       Баки улыбнулся, сам себе, наверное. Потерев еще раз голову, отошел от окна и поплелся обратно. Ночь удалась. Да что за подкаты? Все забыл напрочь. Суровый старый обольститель. Эх, солдафон!

***

      Баки проснулся ни свет ни заря. Это нетерпение сводило с ума. Внутри все сжималось. Это утро спасло от безделья и ожидания приход Айо. — Ты хорошо видно спишь, Солдат. — Ночь была и правда хорошая. — Отлично. Значит, в настроении. Завтра принцесса Шури будет жать тебя в 10 утра у себя. Тебе готовят проект новой руки. Нужно удалять старую. Будет совещание докторов и техников. — А я буду кроликом. — Ты давай еще скажи эту глупость. Тебе пытаются помочь. Будь благодарен. — Я благодарен. Но это скопление разного народа… Они не бояться? — Нет. Не бояться, Солдат.       Ему не нравилось слово «солдат», но переубеждать Айо было еще бесполезнее, чем дуться на нее. — Вообщем, завтра за тобой прилетят. Будь готов, не проспи. Айо так же тихо и гордо удалилась. Завтра будет завтра. А сегодня… — Черт!       На часах уже пол первого. Баки глянул вниз на себя: ну одежда как одежда, и хуже было. Лишь завязал свое плечо с этим железным обрубком синим платком. Барнс умастился на скамейке у дома и принялся ждать. Да? Да! Ждать.       Тишина. Все что слышал Барнс. Правда через несколько минут раздался хруст и он во-одушевился, вытянув шею вперед, а затем и совсем поднялся.       Она шла, да точно. Больше не кому. Тея приблизилась и помахала ему рукой. Барнс «завис» конкретно. Помахать в ответ? Почему бы и нет. Баки помахал рукой, но не улыбнулся. Баки ступил в траву и быстро пошел к ней. — Привет, Джеймс. Готов? — К чему? — удивился Баки. — Помочь мне. Понимаешь, у меня мало времени бичевать или жалеть себя. Много дел бывает. Хотя… Зато я высыпаюсь. Меня никто не трогает раньше 9 утра и после 7 тоже. Здесь не в городе, здесь жизнь подчиняется природе. Когда светло — тогда и дела. Короче, смелее мистер Джеймс. За мной!       Она хихикнула и махнула, его позвав рукой. Бак немного улыбнулся краешком губ и поплелся. Два путешественника шли, наверное, минут 15. Баки не привык задавать вопросы, а просто подчиняться, но очень интересно знать, куда они вообще идут. — Ну вот нас встречают. — выдохнула она.       И правда, опять небольшое столпотворение. Как будто это был местный базар. Но они ждут только ее, как миссию. Тея подошла ближе, и сложив ладошки друг с другом, по-клонилась и поздоровалась на вакандском.       Они тоже залепетали в ответ, то что Джеймс не понимал. Пожив здесь, с местными надо было общаться. А он довольно коммуникабельный человек. И вакандский знал немного. Она опять раздавала из своего рюкзака вещи: кому носки, кому платки, игрушки, карандаши, листы бумаги и прочую ерунду. — Где Тари? Тари где? Мало, где Тари? — лепетала она, и это Баки понял.       Дети мотали головами, а взрослые насупились. — Так, понятно.       Тея ловко подпрыгнула на месте, и пошла дальше. Баки последовал за ней, не ждал приглашения, наверное, и так понятно, что надо следовать за ней. Показались эти домики друг от друга в метрах трех. Тея обогнула первый, второй, третий. Пока она шла, все замолкали и смотрели на нее в недоумении. Четвертый, пятый. — Стой тут. Не вмешивайся.       Это прозвучало как приказ, а приказы Баки и зимний обычно исполнял. Она скрылась в этом домике. Тихий смех, речь и видимо слезы. Тея уже показалась на пороге с маленькой девочкой. — Помни, что я сказала Тари. Бабушка поправиться.       Пару минут и растолкав толпу, в строение забежал взрослый мужчина, и вырвал лекарства из рук девочки. Он так же ловко кинул их обратно Теи прямо в лицо. Баки напрягся, наблюдая эту картину. «Не вмешиваться!» — он помнил ее слова. Мужчина кричал, но Тея молчала. Когда тот закончила, девушка что-то сказал спокойно, произнесла «Шури», еще что-то. Он указал ей в сторону леса.       Тея подавила слезы, но покрасневшие белки глаз выдавали. Она кивнула и вышла. — За мной. — шепнула она Баки.       Солдатик послушно поплелся за ней. В полном молчании он вошли в этот лесок. — Тея. — послышался позади детский голос, от которого она остановилась так, что Баки вписался в ее спину.       Мальчик подбежал близко и что-то про тарабанил. — Держи, отдашь им. Только чтобы никто не знал. Бабушке нужно лечиться.       Тея погладила ребенка по голове и выдохнула. Мальчишка скрылся из виду, а молчаливая процессия потопала дальше. Они добрели до домика Баки и Тея опять остановилась. — Твой дом. Иди. Спасибо, что сопровождал. — Я могу проводить до дома. Ну… Тебя. — Не стоит. Тебе завтра нужно в лабораторию к Шури. Завтра будут снимать твою руку и думать, что делать с ней дальше. — Будут «колдовать». Или испытывать. — чуть усмехнулся Джеймс. — Что то типа того. Не нравиться? Брось! Так ходить лучше? — Нет, но… — Ну вот и не протився помощи. Бери, пока предлагают. — Понял. Тогда… До встречи.       Тея кивнула и улыбнулась. Сделав рукой пока-пока, развернулась и побрела по дорожке к себе. Баки провожал ее взглядом и думал, что день прошел все равно хорошо. Он был полезен. А это уже не мало. — Увидимся завтра, Джеймс! — крикнула Тея издалека и вновь помахала рукой.       «Завтра?» — Баки аж передернуло. «Завтра?» — это означает, что встретятся вновь.       ЗАВТРА…