Багряная смерть

      — Мой мальчик вырос! — театрально зааплодировала Вал, стоило мне появиться на пороге аудитории.       По счастью, полупустой — на факультатив по психопатологии дураков ходить особо не находилось, особенно на последнем курсе. Из старшекурсников тут только мы с Вал и Винсом, да ещё Дэвид — пацан с юридического, который не так давно психанул и решил, что следак из него получится лучше, чем прокурор. Не то чтобы я с ним не согласен — вся юридическая хуеплетень вгоняет меня в депрессию буквально одним названием.       — Что ты несёшь, больная? — привычно огрызнулся я, прежде чем упасть на оставленное для меня место на предпоследнем ряду. — Я давно уже вырос. Во всех местах.       — Фу, а кошками-то провонял! — не унималась Вал, мои слова начисто проигнорировав. Или нет. — Несу я разумное, доброе и вечное — мой охламон теперь совсем большой мальчик и не ночует дома! О безопасном сексе говорить будем или ты уже всё умеешь?       — Да Валери, блин!       — Не-не, мне тоже интересно, — тихо заржал рядом Винс. — Чувак, даже я знаю, что ты в жизни ни у кого ночевать не оставался. А тут чужие диваны, коты и подозрительно знакомый запашок одного клыкастого красавчика.       — Вот. Вот! Когда, блин, уже свадебка, ну?       Я отмахнулся и от подружки, и от внезапно вставшего на её сторону приятеля. Ну да, я в курсе, что веду себя как типичная влюбленная школьница, ещё бы шмотки его напялил, в самом деле! Да только меня это абсолютно не парит. Совершенно, блядь. Захотел бы — напялил бы всенепременно, а если бы Риз был дома, то ещё и психопатологию непременно бы проспал без всякого стыда. Чего я на той психопатологии не видел? А вот сонный Риз под боком — зрелище бесспорно охуенное.       Ну ладно, про то, что «не парит», я определённо привираю. Самую малость. Наверное.       Мне, на минуточку, дохуя страшно, и что с этим делать, я понятия не имею.       Потому что пока наши отношения с Ризом — ебучий эмоциональный шторм, в который я влез добровольно и всеми конечностями. Потому что мне с ним охуеть как хорошо, да, даже просто валяться с ним в постели и трепаться по комму о всякой ерунде. А ещё потому, что он вампир. А я, сколько бы ни пытался отрицать очевидную реальность, знаю о вампирах слишком много.       — Эй, ну ты чего? — тут же уловила смену моего настроения Вал, понизила голос до шёпота, чтобы остальные не грели уши, легонько толкнула в бок. — Что не так с моим щеночком?       — Риз со мной не так, — честно признался я, прежде чем подлезть к ней под бок и уронить голову на сложенные на парте руки. На затылок тут же легла ее ладонь, принялась ерошить волосы.       — Не поняла тебя.       Всё ты прекрасно поняла, милая. Уж ты обо мне и моих загонах знаешь едва ли не больше меня самого. Но, так и быть, поясню, чтобы нам обоим было проще.       — Он вампир, Вал. А я — человек.       — А я оборотень, который терпеть не может запах курева, но нам же это не мешает? В чём проблема?       — В том, что я, блин, человек, Вал! — сердито выпалил я. — Еда. Закуска. И не хочу становиться вампиром. Не хочу, чтобы он кусал меня. И сказал ему об этом. Но ещё я знаю, что для вампиров вся эта херня важна, и что те, кого он жрет, привязаны к нему… эмоционально. А он к ним. Так что я немного не знаю, что мне делать с этим, клятая ты меховуха.       — И на этом самом месте я говорю, что вам лучше остаться друзьями, — протянула Вал ехидненько, с садистским каким-то удовольствием. Сучка. — Ну, сказала бы, звучи твоё «не хочу» хоть сколько-нибудь убедительно.       — Ты не помогаешь!       — Тебе уже ничего не поможет, Гальярди, все твои скудные мозги прочно обосновались в районе ширинки. Ладно, — вздохнула она с видом «мой бро — идиот», — слушай сюда, человек. Краткий экскурс в увлекательную половую жизнь сверхов: мы не любим всех, кого кусаем, но всегда кусаем тех, кого любим. Это такой способ пометить территорию, заявить свои права на того, кто тебе дорог. По логике выходит, что того, с кем у тебя нет серьёзных отношений, кусать не полагается, да и не особо хочется… Кстати, поэтому Хелен и остальные клыкастые над тобой вовсю насмехаются. По их вампирьим понятиям Риз тебе вообще никто, а ваши отношения существуют лишь у тебя в голове. Ну и как, всё ещё не хочешь, чтоб тебя кусали?       Я возмущенно уставился на неё — в каком это смысле «никто»?! Очень даже “кто”, Риз ещё ни разу не соврал мне в своих чувствах и своем же отношении ко мне. Я ему нравлюсь, я точно это знаю, он меня хочет… И да, укусить меня тоже хочет, потому что голод вполне себе ощущается и эмоционально.       — Да блядь! Не хочу! — выпалил я, но под её насмешливым взглядом всё же изменил показания: — Или хочу. Не знаю, Вал. Я не знаю. Мне… не противно. Я думал, что после того, как с моей сестрой приключилась вся эта хрень, что-то будет не так. Но мне нормально. И меня это, знаешь, немного пугает.       — Ну, если бы ты сказал, что тебе не нормально, я бы твёрдо велела тебе оставить беднягу Риза в покое и не ебать голову ни ему, ни себе. И да, кстати: если ты его обидишь, я тебе глаз на жопу натяну.       — Эй, я вообще-то твой лучший друг! Разве ты не должна угрожать ему?       — А кто сказал, что я ему не угрожала? — изумилась Вал. — Слушай, Дэйми, это нормально, если ты сомневаешься или не хочешь. Вы типа едва начали встречаться, ну или что там у вас за херня… Но решать эту проблему всё равно придётся именно тебе, потому что наш Риз — благородный кретин и ни за что не станет предлагать тебе все эти вампирские штуки. А без них никак. Либо он заебётся разыгрывать человека и порвёт с тобой на хрен, либо ты его грохнешь из ревности, потому что он, гад такой, посмел совать клыки в чужую шею. Причём второе всяко вероятнее, я тебя слишком хорошо знаю!       А уж я-то как себя знаю, и словами не передать. Вот сейчас, к примеру, стоило только представить, как Риз просто так берет и жрёт чьи-то там шеи, внутри поднялся целый смерч из самых разнообразных чувств. Ревность. Злость. Отчаяние. Последнее — от осознания собственного бессилия и собственной же глупости, ведь запретил себя жрать я в первую очередь сам. Потому что трус, слабак и тряпка.       И что самое стрёмное, Вал права и в другом — делать с этим что-то нужно, причём срочно, пока меня и впрямь не бомбануло на полстолицы. Вопрос только, что именно? Риз-то, помнится, тоже выразил вполне явное желание не жрать меня.       Ладно, подумаю об этом позже. Хотя бы после долбаной лекции, которая, даже несмотря на мою болтовню с дражайшей подружкой, тянулась целую вечность. Виной тому была, конечно же, не сама лекция, даже не мерзко подихикивающая над ухом Валери. А самое простое, безаппеляционное сообщение от Риза, вытащившее меня из анабиоза моего же мысленного провампирского нытья.       «Встречу тебя после занятий».       «Ты можешь попробовать», — быстро набрал я и с трудом удержал ползущую на лицо улыбку.       Ну разумеется, он попробует. А я — тоже разумеется — буду только рад свидеться с этим дурацким клыканом.       К тому времени, когда мы с Вал вымелись из корпуса и, лениво переругиваясь на тему эндогенных психозов, протащились через кампус в сторону парковки, этот самый клыкан, разумеется, уже нас поджидал. Стоял возле своей пижонской тачки, кутался в любимую кожанку, меланхолично дымил сигаретой и выглядел так, будто приволокся на съёмки в модном журнальчике. Хотя он всегда так выглядит, и это вряд ли изменится, даже если наш Идеальный Риз обрядится в костюмчик заправского бомжа.       — Не, ну ты посмотри на эту кралю! Ни слова, блядь, в простоте, — будто прочитав мои мысли, пропела Вал чуть издевательски. — Понятно, чего вы так спелись. Э-эй, красавчик, уже бегу! Скучал по мне?       И эта несносная мартышка на полном ходу рванула к моему, между прочим, парню (а он мой, что бы там на этот счёт ни думали всякие клыкастые суки!), чтобы повиснуть на нём с восторженным воплем. А он и рад, бессовестный. Вон, ухмыляется и бормочет что-то, состроив свою фирменную физиономию заботливой мамочки.       — Женщина, отойдите, — строго возвестил я, приблизившись.       Не то чтобы и впрямь сердился — картинка то вышла вполне себе умилительная, да и то, что моя подруга так легко нашла общий язык с моим парнем, не может не радовать. Прежде такой лояльности к моим постельным грелкам за ней не замечалось.       Впрочем, Риз под это определение ни разу не подходит. А потому нечего тут.       — Это чего это? — предсказуемо возмутилась Вал, делая вид, что не замечает тихого хохота Риза.       — Не твой мужик, вот и не лапай. Всё, свали уже куда шла.       — Я сюда и шла, — деловито сообщила мне она. Но от Риза нехотя отлепилась, напоследок показав мне язык.       Мартышка, как есть мартышка, хоть и прикидывается волчицей в полнолуние.       — Ну у тебя и физиономия, — сообщил Риз, кое-как проржавшись. — Клянусь богами, ты лопнешь, если надуешься ещё сильнее.       — А что мне ещё остаётся? Сначала подло бросили, а теперь коварно изменяют средь бела дня!       — Моя королева драмы, — фыркнул он, а затем приглашающе протянул руки. — Всё, просто захлопни свой трепливый рот и иди сюда. Живо.       — Ха, да размечтался!       Навстречу, конечно же, шагнул, оттеснил бедром Валери и с деланной неохотой позволил Ризу себя обнять. Чтобы не зазнавался. А ещё чтобы у меня не встал прямо тут, потому что видят боги, соскучился я во всех смыслах.       — Целовать-то тебя можно или ты предпочитаешь играть в недотрогу на публике?       — Когда это я играл в недотрогу? — возмутился я такому абсурдному предположению.       Вот ещё! Пусть все знают, что я обзавелся самым крутым мужиком в этом сраном городишке! А знать было кому — на парковке собралось изрядное количество народа, в том числе из тех, с кем я ходил на лекции. И все дружно глазеют на мою законную добычу!       Поцеловал его я сам. Вжал в дверцу его пижонской тачки, собственнически устроил руки вокруг его шеи и без всякой нежности сунул язык в рот. Наверняка кто-то (Джордан, например) сказал бы, что так приличные люди посреди улицы себя не ведут, да только мне глубоко наплевать на мнение всяких там приличных людей. Никогда среди них не числился, а всяких ханжей с шибко правильными бабулями по жизни считал ошибками природы. Нет ничего плохого ни в чувствах, ни в вожделении. Потому что если бы было, человечество ни хрена бы не расплодилось до столь неприличных масштабов.       — Если что, я ел, — заявил я, чуть отстранившись. — Перечислить меню или поверишь на слово?       — Так и быть, поверю. — Риз тепло улыбнулся, провёл ладонью по моим волосам, другую устроил на пояснице. Ну, почти. Словом, сделал всё, чтобы я позабыл, что мы посреди улицы. — Хорошо, никакой еды. И что ты тогда предлагаешь?       — Ну разумеется, что-нибудь неприличное!       — Я знал!       — Хаос всемилостивый, меня сейчас стошнит радугой, — проворчала Вал, хотя я чувствовал её злорадное веселье, смешанное с чем-то вроде умиления. — Ну вас на хер, голубки, я сваливаю. А то вдруг это заразно?       Ой, наконец-то! Я уж думал, никогда от неё не избавимся.       — Думаю, нам тоже пора, — заметил Риз, с явной неохотой отцепив от меня руки. — Ко мне? А то там котики дома одни.       — Бля, клыкан, ты безнадёжен, — усмехнулся я, однако согласно кивнул. Милашный папенькин сынок Марти и его злобная зефирка успели основательно запасть мне в душу. Равно как и их хозяин.       А этот пижон по обыкновению распахнул передо мной дверцу, жестом предложил сесть… после чего приветливо помахал рукой шумной кучке хихикающих девчонок. Ещё и подмигнул им, зараза. Нарывается, не иначе!       — Я уже выбираю, которую из них придушить первой, — хладнокровно сообщил я. Высунулся в окошко, показал девицам средний палец; подумав, добавил ещё один. — Мечтайте, шлюшки! А ты, ловелас чахоточный, тащи свою немёртвую жопу за руль!       — Сию же секунду, мой господин.       Весело, блин, ему. Так бы и дал по белобрысой башке.       Правда, тут же поймал себя на том, что улыбаюсь. Кривляется этот клыкастый джентльмен презабавно, да и мой дар исправно докладывает: здесь и сейчас его не интересует никто, кроме меня. Ни капельки. Ни вот столечко.       Ну и славно.       До дома мы добрались на удивление быстро — только и успели, что посраться о кое-чьих музыкальных вкусах, прежде чем пижонская тачка Риза затормозила у его же славного пряничного домика. Наверное, срались бы и дальше, просто из любви к искусству, но Риз мне несколько важнее, чем его сомнительные пристрастия. Так уж и быть.       Навстречу нам, стоило только распахнуть дверь, весьма предсказуемо рванула Кира и шустро принялась карабкаться вверх по штанине, цепляя мои джинсы острыми коготками.       — Ай! — возмутился я. Отцеплять пушистый бич божий не стал, терпеливо дождался, пока она проберётся аж на плечо и усядется там. — Не кошка, а сто талеров боли. Вся в хозяина.       — Что ты знаешь о боли, школота? — тут же решил выпендриться Риз. Многообещающе, да, я правда заинтересовался.       — Так взял бы уже и просветил. А то сматываешься в неизвестном направлении и делаешь вид, что ты крутой следак. Кстати об этом! Так где, говоришь, ты был?       — Тебе ещё не надоело сучиться? — фыркнул Риз, плюхнувшись на колени и вовсю тискаясь с Мартеллом — этот папенькин сынок уже вился вокруг него, громко урча и потираясь мордой везде, куда достанет. — Бери пример с Марти, вот кто самый хороший мальчик в мире. Да, да, это я про тебя, мой котёночек! Соскучился тут без меня? Вечером пойдём гулять, да? Пойдём?       Мартелл мявкнул нечто утвердительное и счастливо плюхнулся на спину, являя миру пушисто-пятнистое пузцо, которое ну просто невозможно не погладить. Пришлось тоже наклониться да выдать самому хорошему мальчику в мире заслуженную порцию ласки.       — Божечки, котан, ты такой клёвый. Не то что твой хозяин, трепло коварное!       — Чего это?       — Того это! А ну живо выкладывай, где тебя сидхе носили!       — Я и выложил, — невозмутимо отозвался Риз, махнув рукой на полку в прихожей — там лежала невзрачная папка из тех, что так любы нашей маршалятне. — Будет проще, если ты сначала прочитаешь, так что… Ага, попалась! Иди ко мне, моя злобная печенюшка. Я так скучал! И ты тоже скучала, не придуривайся!..       Конфисковав у меня Киру, он блаженно улыбнулся и, прижав к груди крошечную вредину, убрёл в сторону кухни. Верный Мартелл припустил за ними. И, признаться, мне отчего-то хочется последовать его примеру…       Я недовольно покосился на оставленную на полке папку; изнутри вновь, уже привычно царапнуло — обидой, горечью, злостью. Не те эмоции, которых я сейчас хочу. Но те, которые я уже привык испытывать, стоило только вспомнить о… ней. И о Лукреции.       О тех, что привели меня сюда. Вполне возможно, что и в этот дом тоже.       Я тряхнул головой — отчего-то прямо сейчас мне не хотелось совать нос в документы. Непрофессионально и глупо, наверное, но хотя бы пять минут самообмана я заслужил? Те самые пять минут, в которые я не будущий маршал, чью сестру зверски укокошила психопатичная вампирша. А всего лишь студент-двоечник (ха, если бы), который пришел к своему парню…       Ну да. Парню. Вампиру, куратору и следаку, который ту самую папочку и притащил из невесть каких ебеней.       Пушисто-клыкастая процессия предсказуемо осела в кухне. Я же вцепился таки в папку, на которую показал Риз, но сходу в неё лезть не стал — поволокся следом. В конце концов, я и впрямь скучал по Ризу, и сейчас это почему-то куда важнее всего прочего.       На кухне уже по привычке — и под смешок Риза — подсыпал корма Кире в её мелкую посудинку. А чего? Сам же вечно кудахчет, что котятам надо много еды!.. Потом уселся на стул и принялся наблюдать, как мой, простите боги, наставник варит себе кофе.       — Будешь? — кивнув на турку, поинтересовался Риз. — И не надо напоминать, что не любишь. Я помню. И клыки свои ставлю, что ты после своей психопатологии тот еще умертвие.       — Умертвием я буду через неделю, когда начнутся первые экзамены. Вот тогда будешь термосами мне свою отраву варить.       — Ты преувеличиваешь драму.       — Мне двадцать один, — хмыкнул я, — преувеличивать драму мне по возрасту положено.       — Ну, иногда ты ведёшь себя так, будто тебе не больше двенадцати, — поддел Риз, почесав за ушком Киру, которая теперь восседала на его плече. А места-то уже маловато… Маленькая злобная зефирка потихоньку превращается в здоровенную зефирину, эх. — Кстати говоря, а как прошёл твой вечер? Похоже, веселее, чем мой.       Я в ответ пожал плечами — было бы что рассказывать! Пьянка и пьянка, причём для меня оной и вовсе почти не было (стакан виски с содовой не в счёт). Нет, я бы, конечно мог поделиться тем милым фактом, что ко мне клеился, например, Марк — весьма симпатичный пацан из моей недо-группы. По пьяни, конечно, потому что по трезвости он именует себя скучным гетеро. А Шелли, с которой мы, кажется, познакомились (и переспали, да) ещё на моём первом курсе, когда я сидел по библиотекам в стремлении хоть как-то уложить у себя в мозгах международное право, вовсю намекала на то, что неплохо было бы повторить опыт…       В общем, так себе вечерок выдался — ни Марка, ни тем более мою старую знакомую мне категорически не хотелось по одной простой причине: все мои мозги прочно занял один конкретный клыкан. Наверное, стоило бы огорчиться этому прискорбному факту — мне двадцать один, самый возраст, чтобы прыгать по постелям всяких симпатяжек. Да только упс, на данный момент самым важным симпатяжкой в моей жизни был Риз. Тот, кого я хотел, по кому я скучал и кто обещал мне подарить немало интересных минут в постели.       А ещё расследовал дело моей сестры. Не скажу, что мне совсем не обидно, что он не взял меня с собой. Обидно, и очень даже, во все эти бредни про «нельзя расследовать дела знакомых» я категорически не верю. Хотя и сам бы, будь я на месте Риза, в жизни не подпустил к расследованию кого-то с личными мотивами. Тем более стажера. Тем более стажера вроде меня — с грёбаным эмпатством в анамнезе.       Документы я всё же открыл. Было любопытно, хоть и немного жутко. Но, как выяснилось, не слишком уж интересно — гнездо, в которое понаехал мой начальник и любовник в одном лице, поехавшую подружку Лукреции знать не знало.       — И ты им веришь? — спросил я, оторвавшись от россыпи бумажек. — Уж извини, но вампиры не отличаются особым правдолюбием.       — Верю. Не настолько, чтобы доверить им воспитание хотя бы Киры, но Монтроз — тварь хитрая и осторожная. Психопаты в родне ему ни к чему, он бы сам удавил девицу, едва заподозрив что у нее не в порядке с головой. На всякий случай.       — У всех вампиров не в порядке с головой, — напомнил я. — По вам смело можно учебник по формам психопатии писать. Кого ни возьми — все с ебанцой.       — Ну прямо комплимент за комплиментом, — скривил морду Риз, но не обиделся. Скоре развеселился, ну и насторожился немного. Интересное эмоциональное меню.       — Не благодари. И не дуйся — у меня тоже пара диагнозов найдётся, просто психиатры у нас на родине традиционно говно. Ладно, к Элли. Почему ты выбрал сначала их, если сам говоришь, что этот… Карло весь такой непогрешимый почти девственник?       — Банально, — вздохнул Риз, — они были ближе всего. Надежды было мало, но, вдруг бы мне зачлось за то, что я никогда не выигрываю в лотерею?       Я на это фыркнул и подцепил одну из фотографий. Что-то в облике девицы казалось мне смутно знакомым. То ли черты лица, то ли взгляд…       Слишком мало информации. Всё, что у меня есть сейчас, это ворох собранных фотографий, и с них на меня смотрит милая, едва ли похожая на убийцу девочка, в которой мало кто заподозрит кровавую убийцу. Впрочем, я заподозрил. Понятно, что, будучи в курсе дела, хорошо умничать, однако я достаточно успел узнать людей, чтобы если не с первого взгляда оценивать, то хотя бы ощущениям своим доверять. И оные прямо сейчас твердят, что да, вот эта милая красоточка Элли — самая настоящая убийца. Скорее всего, из тех, кто уже родился с проёбиной в башке, которая ещё и культивировалась годами. Возможно, её семейством, а может, девчонка в юности получила какую травму, и после становления вампиршей всё стало ещё хуже. Настолько, что она решила пойти по пути наименьшего сопротивления — то бишь следовать своим всратым инстинктам.       Так себе история, как ни крути, однако безумие и отсутствие своевременной помощи всё ещё ни разу не оправдание для убийства. Для жалости — да, немного; по крайней мере, мне моей же эмпатии хватило, чтобы малость пожалеть эту Элли. Вот только Лукрецию жаль больше. И Курта. И недавнюю девушку, к чьему трупу я так вовремя успел со своим стажёрством.       Ладно, успею ещё поубиваться по мёртвым. А уж на Элли тем более время будет, с Ризом так точно. Недаром он так рьяно взялся за это мутное дельце. И отчего-то я в нём вовсе не сомневаюсь.       А вот в своём терпении — очень даже. А уж в воздержании так тем более! Потому я смело отложил папку в сторону и в который уже раз с любопытством оглядел своего вампира. Да так и вздохнул, как я надеюсь, достаточно красноречиво — ну не говорить же вслух, что я хочу заняться чем-то более интересным и весёлым. И разгружающим мозги, да. Нет, не то чтобы я б не сказал, если бы потребовалось. Но пожалуйста, Риз, ты же у меня умный мальчик!       Риз — умный. А ещё — коварный тип с наглой усмешечкой. Которую он прямо сейчас изобразил, глянув на меня совсем коротко, прежде чем вновь отвернуться к своей плите, к которой у него внезапно открылись наитеплейшие чувства. Поразительно вероломство. Вот возьму и уйду! Домой! И котов с собой заберу, вот!       Ладно уж, кому я вру? Никуда я не собираюсь. Разве что к Ризу, и да, прямо сейчас. Всё в этой жизни приходится делать самому!       Со своего места я поднялся быстро, столь же быстро оказался возле Риза. Он на меня реагировать будто бы и не собирался, но я с удовольствием ощутил, как он вздрогнул, стоило только коснуться кончиками пальцев его плеча. То был не испуг, конечно же, скорее… предвкушение. Куча прочих чувств, к которым даже мне трудно подобрать определения. И желание обладать, конечно же. Мной. Во всех смыслах.       Видят боги, эмпатом быть невероятно трудно — мало того, что ты ощущаешь чужие чувства и эмоции, так ещё и твои обостряются во много раз. Словно губка впитывает воду, становится тяжелее, а если воды слишком много, она начинает сочиться сразу со всей поверхности. Вот и я сейчас словно та губка. Стрёмное определение, ничуть не романтичное, но то, что меня натурально переклинило от одного простого прикосновения — факт. Иначе никак не объяснить, почему я сделал то, что сделал.       — Риз, — позвал я, с трудом узнавая собственный осипший голос. А когда Риз полностью развернулся ко мне, опустился перед ним на колени. Под малость удивлённым взглядом протянул руки вперёд, запястье к запястью. — Сделай со мной что-нибудь. Пожалуйста.       Риз склонил голову к плечу, усмехнулся краем рта; его мимолётное изумление понемногу сменилось чем-то совсем иным. Чем-то тёмным, алчным и крайне многообещающим.       — Ты и впрямь никудышный саб, — скорбно произнёс он, поглаживая меня по макушке, точно кота. Невоспитанного, да. — Это вот так, по-твоему, просят? Плохо, очень плохо. Попробуй ещё раз.       — Пожалуйста, — выдохнул я, глядя на него снизу вверх. Искреннее желание угодить мешалось с лёгким унижением, и когда-то — совсем недавно, что уж там — я даже помыслить не мог о том, что вся эта хрень может так заводить. — Прошу, сэр, накажите меня. Пожалуйста. Пожалуйста…       — Так-то лучше. — Риз подцепил пальцами мой ошейник, побуждая меня встать. Нежно коснулся моей щеки, затем поцеловал — легонько и возмутительно коротко. И… отвернулся обратно к плите, скотина такая. — Как видишь, я тут немного занят. Подожди меня в спальне.       Понимая, что сейчас это не принесёт мне ничего хорошего, проглотил так и рвущееся наружу «Да ты, блядь, охуел!» — и послушно зашагал к лестнице. Дураку понятно, что кофе ему сейчас вообще не всрался, но Риз ведь не Риз, если не поизмывается на все деньги. И я, кажется, начал понимать, почему. Ожидание — часть игры, притом отнюдь не неприятная.       Комната Риза встретила меня уже знакомой прохладой, неверным солнечным светом, приглушённым шторами, запахом чистоты и — едва ощутимым — дорогого парфюма. Я даже замер ненадолго, чтобы прочувствовать всё это. Чтобы ощутить себя частью всего этого — его комнаты, его жизни. После чего решительно, не давая себе времени на раздумья о том, делаю ли я всё правильно или нет, сбросил шмотки. Не на пол — устроил на стуле, пусть не сложил складочка к складочке, но и комком бросать не стал.       Задумался. В правила этой нашей игры меня так никто и не посвятил, а потому я понятия не имел, что делать дальше. Что ему понравится? Как вообще всё это работает? Нет, не то чтобы я совсем не знал, но мыслишка, что Ризова ебанца — особенная, нет-нет да и проскакивала.       Ладно. Ладно, уймись, Дэйми, нет ни единого повода для паники или чего-то такого. Вам ведь обоим должно нравиться, верно? Да, именно так оно всё и работает. Торчать на коленях на полу мне, например, не очень по вкусу…       Боги, какая чушь только не лезет в голову! От непонимания, легкого отчаяния и да, паники я мучительно выдохнул и накрыл лицо ладонью. Грёбаный вампир, я же на всё ради тебя готов! Да только вот не знаю, чего именно ты от меня хочешь. Хочешь ли вообще? Или у тебя есть кто-то, с кем тебе бы понравилось больше?..       Я вздрогнул и нервно подскочил на месте: не изменяя своей гадкой привычке, Риз бесшумно подкрался сзади, сцепил руки у меня на животе, ткнулся губами в сгиб шеи. Кожу опалило горячее дыхание, нутро — изнуряющий голод. Не мой, конечно. Все эти разговорчики про вампиров и их пищевые извращения начинают обретать смысл: прямо сейчас я не могу разобрать, чего Риз жаждет сильнее — моей крови или меня. До странного возбуждающая фигня, если честно. Но я всё же немного напрягся.       — Эй, ты когда ел в последний раз?       — Вчера, — машинально отозвался Риз, не придав особого значения моему вопросу. Зря, зря. — Я в порядке, Дэйми, просто… ты вкусно пахнешь. Слишком вкусно.       А мне слишком охота дать тебе в глаз. Сука! Кого ты там жрал, белобрысая ты падла, пока я тут страдал от тоски и недоёба?!       Вот только у меня нет никакого права беситься. Вообще ни фига. Потому что я, долбак эдакий, не готов честно признаться в том, что… Да, да, да, блин, да, моя бедная жопа горит адским пламенем от одной мысли о твоих клыках в чужой шее! Я ненавижу делиться! И не буду! И…       …и всё ещё не готов. Поэтому молча повернулся к Ризу, закинул руки ему на шею и притянул ближе. Поцеловал — ничуть не нежно, скорее жадно и даже малость злобно; дёрнул пару пуговиц на его рубашке, но снять с него эту абсолютно ненужную тряпку не успел: меня шустро поймали, придержав за запястья.       — Смотри-ка, резвый какой, — протянул Риз с этой своей зловещей улыбочкой. — Не так быстро, детка. Обойдёмся без самодеятельности… Кстати, я не велел тебе раздеваться.       — Ты и не запрещал, — отозвался я чуть ехидно. — Ну и что, обратно одеваться, что ли?       — Нет. — Он качнул головой, погладив моё плечо, затем провёл ладонью по груди и ниже, пока не остановился внизу живота. Его руки привычно прохладные, зато взгляд подёрнутых тёмной дымкой глаз — жарче блядского солнца. Так на меня ещё никто и никогда не смотрел. — Нет, мне слишком нравится то, что я вижу. Хоть тебя это и не спасёт.       — От чего? — не особо натурально изумился я. — А, ну да, чуть не забыл, моя жопа в опасности и всё такое.       Риз усмехнулся, пригладил мне волосы — и тут же стиснул их в кулаке. Не до боли, но весьма ощутимо.       — На колени.       Его тон изменился едва заметно, похолодел лишь на пару градусов, но мне этого хватило. Смехуёчки закончились, теперь моя жопа действительно в опасности. Послушно опустился на пол возле изножья кровати, сел, сложил руки на коленях и даже взгляд потупил. Какое-то очень странное чувство. Ну типа вот он я, голый, беззащитный, униженный, но ни фига не смущенный. А чего стрематься? Я доверяю Ризу как никому до него, я в безопасности рядом с ним. Хочу ему угодить. Хочу, чтобы он заботился обо мне. Хочу…       Хочу много всего, о чём раньше и не задумывался. Что ты со мной сделал, дурацкий ты клыкан? И что ещё сделаешь?       — Так-то лучше. — Меня легонько потянули за волосы. Поднял голову, поймал чужой взгляд — хищный, пристальный, жаркий. Жаждущий. — Значит, ты хочешь, чтобы я тебя наказал?       — Да, сэр, — покладисто кивнул я, облизав пересохшие губы.       — А за что я тебя наказываю?       — Ну, я… типа… плохо себя вёл.       — Просто отвратительно, — согласился Риз, печально вздохнув. Пригладил мне волосы, потрепал по щеке и, отвернувшись, неспешно зашагал в сторону гардеробной. — Ладненько, сейчас что-нибудь придумаем. Может быть, тебе даже понравится.       Я прямо даже стесняюсь спросить, что такое придумает этот клыкастый извращенец. И насколько это вообще может понравиться… Хотя ладно, врать не буду, я скорее заинтригован, чем что-то ещё. Ну, по крайней мере, пока.       — Чего ты там ищешь? — не выдержал я. Интересно же, блин. — Самый большой и страшный хлыст в своей коллекции?       — Размечтался, — фыркнул Риз, чем-то шурша в своём загашнике модных тряпок и неведомых игрушек. — До хлыстов, розог и плёток ты ещё не дорос. Я уж молчу про ремень или кнут…       Малость беспокойно поёрзал на месте. Мысль о том, что меня могут отметелить ремнём, как-то не вызвала энтузиазма. У меня. У Риза-то как раз наоборот. Блядская эмпатия, можешь ты хотя бы сейчас не подливать масла в огонь? Где у тебя кнопочка «выкл»?.. А, ну да, нету её. Печалька.       Заполошные мысли, одна тупее другой, дружно слиняли в неизвестном направлении, стоило мне увидеть, как Риз задумчиво вертит в руках верёвку, разминает её изящными, сильными пальцами. И глядит так голодно. Предвкушающе. Не на верёвку, конечно, — на меня.       — На кровать, — приказал он. Именно приказал, хотя вроде и говорил в обычной своей вкрадчиво-соблазнительной манере. — В коленно-локтевую.       Хотелось съехидничать на тему очевидной банальщины, но я решил не напрашиваться на дополнительную порцию пиздюлей и просто сделать как велено. Было малость неловко — не из-за отсутствия одежды, скорее из-за собственной реакции на всю эту фигню. Бондаж, подчинение… я, конечно, всякое пробовал, но как-то и не думал, что меня заводит вот такое.       — Ну вот, можешь же быть послушным мальчиком, когда хочешь, — выдохнул Риз чуть насмешливо, гладя меня по голове, по плечам, вдоль позвоночника. Будто вздорного кошака усмиряет. — Нужно расслабиться, детка. Иначе будет неприятно.       — Так разве не в этом смысл?       — Нет, Дэйми. «Больно» не значит «неприятно». — Он мягко надавил мне между лопаток, вынуждая прогнуться и податься вперёд. — Давай-ка руки вместе.       Наверное, не стоило удивляться тому, как ловко и шустро Риз управляется с верёвкой — обматывает вокруг запястий, делает петли, вяжет узлы. Крепко, но не слишком туго. Верёвка средней толщины, мягкая, наверняка хлопковая; ни хера в этом не смыслю, однако думаю, что следов от неё не останется. Да нет, точно не останется. Интересно, и сколько раз он это проделывал с другими?.. Нет, нет, стоп, хуевенькая мысль, на фиг её. Не важно. Не хочу знать.       Убедившись, что мне удобно, нигде не трёт и не давит, Риз двинулся к изножью кровати. Я не мог видеть его лица, зато сполна прочувствовал эмоции — вид ему ну очень нравится… Или не совсем. Прохладные ладони легли мне на ягодицы, чуть стиснули, затем скользнули на бёдра, поглаживая чувствительную кожу. Колени предательски разъехались, а я, глухо застонав, уронил полыхающую морду на связанные вместе руки.       Нет, я-то, наивный, думал, что давно разучился смущаться! Но это было до того, как меня нагнули, связали кверху задом, ещё и зафиксировали для пущей надёжности. С обеих сторон, да. Одной верёвкой дело не ограничилось.       — Распорка. Чтобы не дёргался лишний раз, — чуть севшим голосом пояснил Риз, оборачивая вокруг моих лодыжек мягкие кожаные манжеты. Покончив с этой самой распоркой, он какое-то время молча разглядывал дело рук своих. А затем гулко сглотнул. — Проклятье, Дэйми… я сейчас едва вспомнил, зачем вообще тебя связывал.       Я вот тоже слегка позабыл, как я тут очутился в таком интригующем виде — голый, беспомощный и до нелепого возбуждённый всем происходящим. Нихуёвая такая прелюдия.       Блядский боженька. Кажется, моя сексуальная жизнь больше никогда не будет прежней.       Ладно, Дэйми, давай, расслабься. Да, в прошлой жизни ты был сверху куда чаще, чем следовало, не особо увлекался всей это БДСМ-ной фигней, да и подставляться вампиру бы даже не подумал…       В прошлой. Сейчас-то поздно уже искать лекарство от своего внезапного помешательства, потому как в этом вот настоящем ты, во всех местах приличный сынулька унылых, точно недельный суп-пюре, родителей, позволяешь вампиру сделать с тобой всё, что он захочет.       Мозг сам собой подкинул воспоминание о том разговоре, где Риз, не иначе как преисполнившись охоты к преподавательству, пояснял за ебучий светофор, правила и всякую прочую муть. Зелёный. Жёлтый. Красный. Я тряхнул головой, силясь прогнать неуместную, в моей-то бедовой голове, не имеющую ничего общего с разнузданным сексом трепотню, попытался переступить ногами, но тут же с пугающей до дрожи ясностью… осознал. То, в какой я позе, с кем я, что делаю. Переступить не получилось, как и сделать вообще хоть что-то. Только снова накрыло едва-едва подступающей паникой, от которой я решил избавиться окончательно.       — Зелёный, — проговорил, понимая, что терпеть больше не могу. Что мне нужно всё это — его власть надо мной, его прикосновения, тяжесть его тела. — Зелёный, сэр, пожалуйста.       В кои-то веки спорить со мной и занудствовать Риз не стал — проникся. Вмиг оказался совсем уж рядом, накрыл своим телом, коснулся губами загривка, чуть-чуть задев его и зубами.       А потом, отстранившись, лишив меня себя, опустил ладонь на мою ягодицу. Я вздрогнул от неожиданности, но больно не было. Очень даже наоборот.       — Не могу тебе ни в чём отказать, когда ты так просишь, — отвесив мне ещё парочку шлепков, посетовал Риз. Вроде бы весело, но в бурлящей мешанине его — и моих — эмоций мелькнуло нечто такое… обречённое. — Твоё стоп-слово?       — Красный, сэр.       — Отлично.       Вот это уже удар. Хороший такой, увесистый. Болезненно обжёгший кожу и заставивший зашипеть — рука у Риза тяжёлая, а я не особо привычный к телесным наказаниям. Не то чтоб их в моей жизни было много — отец руку на меня поднимал всего-то пару раз, в остальное время предпочитая ебать мозги…       Так, нет, на хуй дражайшего папочку. Не хочу. Не буду. Я не за этим здесь.       По заднице прилетело снова, и я точно понял — церемониться со мной не собираются. А затем, ещё два удара спустя, пришло чувство совсем иного рода — что-то горячее заворочалось в животе; член, до того полувставший, заинтересованно дёрнулся, а потом встал полностью.       — Видел бы ты себя сейчас, — выдохнул Риз чуть хрипло. Шустрые пальцы погладили саднящую кожу, прошлись между ягодиц. Мимоходом подразнив ноющий член, ощутимо стиснули мошонку и чуть оттянули. — Такой красивый. Горячий. Возбуждённый. Ну и что мне с тобой сделать, ненасытная ты шлюшка?..       Вопрос был риторический: секунду спустя по моему многострадальному заду снова прилетело. И ещё раз. И ещё…       Только и оставалось, что стонать и всхлипывать, смаргивая слёзы. От ощущения тяжёлой ладони, опускающейся на мои ягодицы, то на одну, то на вторую; от вспышек боли, перемежающихся с удовольствием. От тихого шепота, различить который я уже и не пытался.       Ощущение такое, будто с каждым ударом я куда-то падаю. Все ниже и ниже, то ли в пропасть, то ли на дно океана. Тону вроде бы тоже — в своих ощущениях, в ощущениях Риза, тесно вплетающихся в мои.       Ему нравится. Власть. Контроль. То, что он видит. То, что он делает со мной.       О боги.       Мне всё это нравилось тоже — чего скрывать, я едва ли мог удерживать себя в разуме. В том, что от него осталось. Когда прохладные пальцы снова прошлись между ягодиц, а потом втиснулись в мой зад (по одной слюне, блядь!), я вздрогнул и дёрнулся. Не от боли или возмущения — хрен там, мне все нравится, продолжайте, пожалуйста, сэр. Скорее от неожиданности и грубости. Горячей, вязкой, щекочущей нервы и оттого возбуждающей в два раза сильнее.       Риз растягивал меня долго, вдумчиво, настойчиво и без всякой жалости. В какой-то момент мне показалось, что кончу я прямо так, без рук, даже без члена в заднице, на одних только его пальцах. Риз явно знает, как ими пользоваться.       Как пользоваться всем мной — точно не я, а он тут грёбаный эмпат, отлично знающий, куда нужно нажать, как приласкать. И как сбить грёбаное возбуждение, чтобы я не кончил раньше времени.       Ужасно. Прекрасно. Все боги мира, пусть этот вампир никогда не останавливается…       Не остановился. Превратил меня в какое-то хнычущее желе, прежде чем отстраниться. Ненадолго, конечно же — его руки вернулись на мои лодыжки, принялись расстегивать манжеты. Зачем и почему, я понял только после — когда он рванул меня за бёдра, переворачивая на спину. Ноги, успевшие затечь, заныли тут же, не иначе как с непривычки.       — Ты в норме? — поинтересовался Риз негромко.       Я с трудом сфокусировал на нём взгляд — нет, блядь, я ни хуя не в норме, я хочу кончить, хочу, чтобы ты трахнул меня уже по-человечески, грубо и жестко. Потому что ты этого хочешь, клятый вампир. И потому что я этого хочу.       Ничего такого я, разумеется, говорить не стал. Кое-как выдавил из себя короткое «да, сэр» — и едва не задохнулся когда он, точно мысли мои прочитав, одним слитным движением вошёл в меня.       Застонал я практически тут же. Хотелось прижать его к себе, почувствовать под руками его тело, вздрагивающие плечи, прохладу его кожи. Увы, этого я был лишен, а потому только и мог, что ерзать под ним, силясь урвать побольше ощущений его сильного тела.       Риз, впрочем, не разочаровывал — точно и впрямь читая мои мысли и чувства, он прижимался ко мне сильнее. Я чувствовал его живот своим, его руки на своих запястьях, без того связанных. Слышал его шёпот в самое ухо, едва ли разборчивый, да и не пытался я разбираться, честное слово. Только и мог, что стонать в ответ на каждое его движение, умолять столь же невнятно. Кричать, когда он вбивался особенно глубоко и сильно, точно пытался пробраться своим членом до самого моего сердца.       Только упс — не прокатит. Нет его там. Всё моё сердце — твоё, блядский ты клыкан.       Эмоции навалились как-то разом: жгучее желание, наслаждение, лёгкий страх перед болью от его клыков в моей шее. Нет, он вовсе не жрал меня, просто… метил. Как метят самцы своих сучек, чтобы все вокруг знали, кто тут и чей.       И я, что самое ужасное, совершенно не против. Что уж там, способность мыслить я, кажется, потерял целую вечность назад. А когда Риз сорвался на совсем уж бешеный темп, так и вовсе точно спятил. И сам не понял, как и от чего успел кончить — то ли от той прорвы чувств и ощущений, то ли от запредельной близости.       Кончил — и будто вовсе отключился. Потому что когда пришёл в себя, руки мои были свободны, а Риз прижимал меня к себе, гладил по плечам, целовал мои волосы и, кажется, нес какую-то чушь про то, какой я охуенный и как он меня любит.       Вау. Нет, серьёзно — вау.       — Мы угробили твою рубашку, — пробормотал я, кое-как собрав себя в кучу, и дёрнул его за ворот. Выглядит и впрямь плачевно, особенно учитывая то, что я — вот сам не помню как — умудрился с мясом оторвать пару пуговиц. — Эй, почему ты вообще до сих пор одет? Я протестую…       — Да как-то, знаешь, не до того было, — усмехнулся Риз. Привстал, удручённо оглядел себя и стянул рубашку прямо через голову. А затем смял её в кулаке и краешком вытер мне лицо. — Выглядишь как шлюха после ночной смены.       Ага, могу себе представить. Косметос у меня не так чтобы водостойкий.       — И чувствую себя примерно так же, — фыркнул я, отпихнув его руку. — Да не суетись ты, курица-наседка! Потом умоюсь. Наверное. Если вообще смогу встать.       — Встать? Да, несомненно. Сидеть? Хм, тут уже не факт.       — А ты и рад, сволочь клыкастая!       — Ну-у… да?       Ткнул его кулаком в бок, тут же потянул обратно к себе — нефиг там сидеть в сторонке, требую обнимашек. Однако Риз не дался.       — Погоди. — Он аккуратно отстранился, потом и вовсе встал, чтобы вновь скрыться в этой своей гардеробной с весьма подозрительным содержимым. Но почти сразу вернулся ко мне под бок. И вручил плоский шагреневый футляр, на крышке которого был оттиснут какой-то смутно знакомый логотип. «Катраль»? Да ну на фиг. — Вот. Это тебе. Надеюсь, понравится.       Риз старательно пытался скрыть свои эмоции, но я всё равно краешком сознания уловил что-то такое… Волнение и ожидание. А ещё неуверенность. Да что там такое прячется в этой пафосной коробчонке?..       Волнение Риза передалось и мне тоже; пальцы дрожали, пока я забирал из его рук коробку. И крышку откинул тоже не сразу — сперва глотнул воздуха, точно перед прыжком, а потом…       Потом. Ну да.       Потом перед моими глазами предстал ошейник. С виду — совершенно простой, кожаный, без дурацких украшений, цепочек и прочей херней. Только несколько заклепок из светлого металла по всей ширине ошейника. И застёжка сзади.       — Это то, что я думаю? — глупо пробормотал я, не решаясь поднять взгляд. Тёплую кожу хотелось гладить, чувствовать её в пальцах. Хотелось, чтобы Риз немедленно застегнул его на мне. — Хочешь, чтобы я был… твоей собственностью?       — Хочу, чтобы ты был моим, — мягко возразил Риз. Ну или не возразил, тут уж как посмотреть. — Хочу, чтобы ты хотел быть моим, принадлежать лишь мне одному. Но я понимаю, ты можешь не чувствовать того же, что и я. И это, — он кивнул на ошейник, — ни к чему тебя не обязывает, если ты сам не хочешь обязательств. Тебе решать, Дэйми.       Я, если честно, не знал, что сказать. Что тут вообще скажешь, когда язык словно вмиг заморозило? Не от страха, упасите боги. Нет. Вообще ни разу. Скорее от странного трепета в душе, во всех внутренностях разом.       — Я и так твой, — кое как, но все же выдал я, заставив свой язык шевелиться. — Весь, Риз…       Он посмотрел на меня странно. То ли не понял, что я под этим всем подразумеваю, то ли… Да Хаос его знает, что там творилось в голове моего вампира, раз уж он даже свой подарок обратно потянул.       Разумеется, я не позволил. Глянул на него сердито: моё, не отдам! Вытащил ошейник из его пальцев, обвил вокруг шеи, вмиг ощущая, как всё становится… правильнее. Будто так и надо. Будто я всю свою прежнюю жизнь только и жил в ожидании этого момента.       — Застегни, — попросил я. — Застегни сам.       Он застегнул. Коснулся холодными пальцами моей шеи, легонько скользнул по ней, прежде чем нащупать застёжку и в одно движение защёлкнуть.       — Он легко расстегивается, если что, — зачем-то сообщил Риз. — Нужно нажать вот тут…       Договорить я ему не дал. Развернулся в его руках, накрыл пальцем губы, веля замолчать.       — Не надо, я не буду снимать. Только ты.       Риз неуверенно качнул головой, кончиками пальцев легонько погладил кожу над ошейником. Ему всегда нравилось это делать, но сейчас ощущалось как-то по-другому. По-особенному.       — Брось, Дэйми, это просто подарок. Я ничего такого не требую...       — Для тебя это важно. А значит, и для меня тоже.       — Дэйми…       — Да заебал! Сказал же — не буду снимать, — отрезал я. — Снимешь сам.       И, поставив решительную точку в этом разговоре, утянул дурацкого клыкана в собственнические объятия. В жизни бы не подумал, что обниматься после секса так круто. Всегда терпеть не мог эти посткоитальные сопли, однако же с Ризом всё как-то совсем по-другому.       Риз — другой. Нежный, искренний, заботливый. Любящий. Да, у него есть криповатая тёмная сторона, которую он прячет с переменным успехом, но так даже интереснее. Уж соскучиться мне с ним явно не светит!       — Ну и что дальше? — начал я эдак нехотя, покрепче стиснув в обнимашках свою добычу. Вот так-то. А будешь трепыхаться, ещё ногу закину для пущей надёжности. — В смысле, чего ты ещё прикольного прячешь в своём чулане с модными тряпками?       — Да так, ничего особенного, — отозвался Риз как-то удручённо. — У меня никогда не было кого-то, ну, постоянного, а всяких одноразовых девиц я к себе не вожу. Доноров — да, приглашаю, но это же совсем другое. В моей спальне им точно делать нечего.       Под твоими клыками тоже, начнём с этого.       Вслух я это, конечно, говорить не стал, пусть и хотелось очень. До вспышки собственнической злости, до звёзд перед глазами! Риз — мой, и клыки его — тоже мои, и нефиг всяким там!..       Ну да, нефиг всяким там давать ему свою кровь, чтобы он не помер раньше времени. Ну или не спятил от жажды. Молодец, Дэйми, хорошо придумал.       Я зажмурился, силясь прогнать дурацкое чувство и глупые мысли. Ткнулся губами в его макушку, вдохнул уже ставший привычным запах.       Потом. Я подумаю обо всём потом. Не сейчас, не когда я…       О том, как сильно влюблён в этого клыкастого придурка, я тоже скажу немного попозже.