Butterfly

      С булавкой в зубах Хосок выглядит крайне забавно. Его нахмуренные брови, сосредоточенный взгляд придают вид настоящего портного, создающего шедевр высокой моды. И только иногда проскальзывает возмущённое: «Ай-щ». Чимин искренне улыбается.       — Чимин-а, я тебя насильно кормить буду. До соревнований пару недель, а на тебе всё висит, ну что ж такое, — ворчит он, подкалывая струящуюся рубашку.       Хосок бросает взгляд на мрачное лицо Чонгука и тяжело вздыхает. На нём белый костюм сидит идеально, а вот хмурый взгляд уже никуда не годится.       — Зато его поднять не так трудно будет, во всём есть свои плюсы, — усмехается Чонгук, когда чувствует на себе пристальные взгляды обоих. Но тут же получает подзатыльник от брата.       — Что с вами такое сегодня? У вас общая собака сдохла? — растерянно произносит Хосок, чувствуя своё бессилие среди этих кислых мин.       — Ну кстати можно и так сказать.       Чимин быстро переглядывается с Чонгуком, стараясь не рассмеяться, и видит ответную улыбку. В каком-то роде сейчас они в одной лодке, объединённые общей бедой. И их бедной собакой стал Ким Тэхён.       — Ладно, раздевайтесь и идите на пары, твои штаны и рубашку отдам подшивать.       — Спасибо.       Чимин кивает и уходит из зала. Хоть Хосок и выглядел раздосадованным, самого же несказанно радовало, что штаны, сшитые по меркам пары месяцев, оказались свободны и даже немного спадали. Хоть что-то может поднять ему настроение за последнее время. Но есть всё-таки ещё одна вещь. А точнее один человек. Его ждёт пара, которую они привычно проведут вместе с Юнги и на которой он сможет избежать неловкости рядом с Тэхёном.       Но как бы быстро Чимин не стремился на пару, после тренировки его ловит Чонгук и не намеревается отпускать просто так.       — Слушай, что у вас с Тэхёном произошло? — давит на открытую рану. — Ладно, он меня игнорирует, но вы ведь раньше каждый день вместе ходили.       — А ты что, следишь за нами? — вздыхает Чимин, совершенно не желая обсуждать события последних дней.       — Да нет, просто не знаю, у кого узнать, как он вообще…       От растерянного взгляда Чонгука он немного оттаивает и понимает, что тот не виноват в их ссоре с Тэхёном. И злиться тут надо только на себя. Но Чимин понятия не имеет, «как он вообще», и где так упорно скрывается от их общества. Хоть бы не натворил дел.       — Не знаю даже. Мы с ним поссорились и видимся только вечером в общежитии. В остальное время только избегаем друг друга.       — Понятно, значит, вы тоже… — опускает голову и поджимает губы. Так и хочет сказать что-то приободряющее, но слова совсем не идут в голову.       — Ага. Не знаю, что между вами произошло, но я думаю, что всё наладится. Просто нужно время.       Чимин осторожно хлопает Чонгука по спине, чтобы выразить заботу и участие. Если честно, последнее время даже просто разговаривать становится всё труднее и труднее. Он словно перешёл в режим энергосбережения. Старается все силы тратить на тренировки и остаток учёбы, но с таким питанием их остаётся немного. И сейчас настало самое время потратить их на занятия.       Только бы прикрыть глаза на секунду и на автопилоте дойти до кабинета. Открыть их, и вот рядом родное лицо Юнги и Тэхёна где-то на задней парте, с которым они пересекаются лишь секундными взглядами. Неприятно щемит в груди, лучше отвернуться.       Его что-то спрашивают. «Всё в порядке», — работает в штатном режиме, пока организм Чимина пытается справиться с дефицитом. И даже когда за руку выводят из института, он не может зафиксировать ничего вокруг. Всё словно идиотский сон. Точно сон, ведь только в самом страшном кошмаре от него могли отвернуться почти все, кто ему дорог. Отрезвляет только свежий воздух.       — Вид у тебя неважный, — бархатистый голос также приводит в чувство. — Держи, может взбодришься.       Чимин открывает глаза и видит перед собой Юнги, который держит мороженое и смотрит с трепетом. В таком сне он, так уж и быть, задержится чуть дольше.       — Спасибо, — в руках оказывается обыкновенный пломбирный стаканчик, пока напротив болтают что-то про необходимость глюкозы для мозга.       А Чимин лишь прибавляет около двухсот калорий к своему настроению.       — Весь день ходишь какой-то туманный. Что-то случилось? — со всей вообразимой им нежностью берёт за руку и направляет дальше по парку. Когда они успели здесь оказаться?       — Нет, всё в порядке, просто устал, — для правдоподобия добавляет, — сейчас мы много тренируемся перед выступлением.       Юнги грустно вздыхает о чём-то своём, сжимая крепче чужую кисть. Нутром чует, что всё не в порядке.       — Ты хоть питаешься нормально?       — Ну для меня нормально, — иронично хмыкает Чимин, отчего Юнги только хмурит брови.       — Что значит для тебя?       — Я всё ещё считаю калории и хочу похудеть, но это неважно. Всё в порядке.       — Как скажешь, — сквозь зубы цедит, вызывая мурашки на коже. Но делает последнюю попытку. — Точно не хочешь поговорить?       — Да о чём?       Чимин останавливается под раздражённым взглядом. Мороженое уже начинает таять, пачкая пальцы. Хочется в точности как оно расплавиться и раствориться в асфальте. Торопливо отдаёт Юнги на хранение и ищет влажные салфетки.       — Да ты даже не притронулся к нему.       — Да погоди ты, руки вытру и доем, — что-то бормочет, промачивая липкую ладонь. У самого в голосе проскальзывает раздражение, не хватало ему ещё нотаций вдобавок.       — Чимин, посмотри на меня.       Сжимая салфетку в руках, он поднимает взгляд. Уже нет ни страха, ни паники, истратил всю недавним вечером. От Юнги он не ждёт удара. Нет, только не от него.       — Ты же не собираешься его есть… да ты ни хрена есть не собираешься.       Когда Чимин был подростком, он смотрел множество романтических фильмов. Плакал почти над каждым, будь то хороший конец или смерть главного героя. И все до ужаса банальные.       Если главная героиня страдала и вредила себе, всегда на помощь приходил спаситель. Тот, кто залечит все раны и оставит поцелуи на шрамах. Или сексуальный парень с замашками агрессора, который всегда находил «ту самую», которая сделает из него самого ласкового и покорного зверя.       Когда Чимин был подростком, он был уверен, что у него будет так же. Даже мечтал в какой-то мере об этой нездоровой любви, где люди не могут друг без друга. Где исправляют, спасают и любят. Ведь если люди любят друг друга, то вытащат из любого дерьма всеми силами. Сделают счастливым. Растопчут в пух и прах все мрачные мысли и спрячут подальше от жестокого мира.       «Ромео и Джульетта», «Девять с половиной недель», «Дневник памяти», «Красавица и чудовище», «Красотка» и этот список можно продолжать бесконечно.       Когда Чимин был подростком, он смотрел сериал, где главная героиня болела анорексией. Её парень целовал худые костяшки, умолял поесть и каждый день говорил о её красоте. Сидел у капельницы в больнице и буквально контролировал каждое действие. Приторно и отвратительно.       Но сейчас Чимин уже не подросток, и ему нужно столкнуться с непривычной реальностью. Он совершенно не готов. Ведь всю жизнь видит перед собой лишь одну картину отношений и своего будущего.       «Один он не справится, но ему обязательно помогут».       — Ты злишься на меня? — невинный голос делает попытку осуждения в сторону нападок Юнги. Где же долгожданная помощь?       — Да я пиздец как злюсь.       Страдальческое мороженое летит в мусорный бак, успевая испачкать и пальцы Юнги. Деньги на ветер и липкую от сладости кожу.       — Но почему? — Чимин недоумевает так искренне, что ему почти хочется верить. — Я же не заставляю тебя мне помогать.       — Конечно, ты же нихера не привык принимать чужую помощь.       Чимин замирает, хмурясь собственным мыслям. Как это «не привык принимать помощь»? Он же только и делает, что даёт намёки и ждёт того самого спасательного круга.       — А мне кто-то пытается помочь?       И в этот момент взгляд Юнги потухает окончательно. Леденеет, словно в глаз попал осколок зеркала и сердце теперь заморожено на веки. Как Кай из знаменитой сказки он смотрит так, словно тепла и не было.       — Ты действительно так считаешь? — не даёт ответить, перебивая. — Тогда сделаем вид, что я не готовил тебе есть, не забирал ночью с детской площадки, не интересовался твоим здоровьем каждый день, не закрыл глаза на контейнер, который ты не вернул… Боже, да ты хоть попробовал, что я тебе тогда готовил?       — Юнги, извини, я не…       — Конечно, ты блять соврал, — нервно хватается за переносицу, потирая глаза до темноты со вспышками света. — Если бы ты принимал эту сраную помощь от других, то заметил бы что-то дальше своего эго.       — Пожалуйста, не говори так… Я просто не хотел вас беспокоить и обременять.       — Не получилось, Чимин-и, — Юнги уже не слышит ничего вокруг, словно раненый зверь смотрит напротив. — Знаешь, как я наглотался этого дерьма с бывшим? Я заебался заниматься спасательством всех вокруг. Я думал, что ты другой. А ты так и остался эгоистичным ребёнком.       Юнги не кричит, но в его голосе столько холода и презрения, что это оглушает сильнее. Чимин не верит своим глазам. Хочет снова закрыть их и очнуться в своём комфортном мире, который он выстраивал так тщательно из лжи и недоверия. Только бы схватиться за чужую руку и уткнуться в тёплую грудь, умоляя простить в последний раз.       Чимин снова открывает глаза, но перед глазами уже никого. Юнги ушёл. И в это поверить тяжелее, чем в ссору с Тэхёном. У него пропадает всякий остаток надежды на опору и помощь других, что оставили его в такое сложное время. У него больше нет никого, кроме самого себя. До жути непривычное чувство. Словно не умеющего плавать ребёнка сбросили в море, отъехав к берегу. Сначала ты не веришь и зовёшь на помощь, а затем пытаешься выжить. Но от такого способа выживания на душе только пустота и чувство незащищённости.       Перед глазами всё начинает плыть, размывая парк перед глазами в большое зелёное пятно. На остатках сил и дрожи в ногах Чимин добирается до ближайшей лавки и позволяет себе разрыдаться. Плачет навзрыд, пытаясь задушить себя ладонями, чтобы не пугать прохожих. Жмурит глаза, чтобы в голове шумело. Только бы не слышать и не думать о том, что произошло мгновение назад. Юнги был его спасительным кругом, позволял едва ли держаться на плаву. Но теперь исчез и он.       И Чимин закрывает глаза, позволяя дням смешаться в неразборчивое мутное нечто. Разрешает себе уйти в отрицание и не осознавать и половины происходящего. Слишком страшно остаться без защиты.       День начинает мешаться с ночью, тренировки с учёбой, а голод с ненавистью к себе. Он просто существует. Ведёт свой размеренный образ жизни, погрузившись в состояние амёбы. Кажется, в стадиях принятия он застревает где-то на первой. Жизнь кажется настолько пустой, что проще не замечать ничего вокруг, отдаваясь физически лишь танцу. Новая отвратительная привычка с радостью овладевает Чимином в таком состоянии. От неё пальцы пахнут рвотой, а во рту появляется вечный горьковатый привкус. Теперь он абсолютно уверен, что никто не придёт на помощь.       Это осознание помогает сдвинуться с мёртвой точки и перейти на следующую стадию «гнева». Он ощущает её так остро, застревая между полками супермаркета. Соседние стеллажи пестрят средствами для волос, среди которых легче всего разглядеть краску.       «Самый яркий цвет волос, который у меня был — это чёрный», — голос Юнги в голове звучит так правдоподобно, что заставляет невольно обернуться.       Отойдя от шока, Чимин вспоминает, как ещё очень давно хотел обновить цвет волос. Но каждый раз одёргивал себя, обещая сделать это, когда наконец станет лучшей версией себя. А сейчас имеет ли смысл? Не такой он представлял себе жизнь на грани исполнения мечты. Об этой цифре на весах он мечтал ещё со школы, но сейчас она не приносит ни капли счастья. Вокруг никого. И именно это вызывает гнев.       Чимин беспамятно хватает краску, злясь на себя, своих друзей, на Юнги, на весь мир.       В спальне никого. Они так усердно игнорируют друг друга с соседом, что едва ли встречаются по ночам. А может, Тэхён уже давно помирился со своим возлюбленным и проводит в другой комнате куда больше времени. Гнев в груди разгорается новыми красками, которые хочется отпечатать на себе. «Пропади всё пропадом».       Засрать раковину общежития едким красным уже не представляется страшным. Как и получить нагоняй от коменданта. Чимин уже давно потерял связь с настоящими проблемами. Краска ложится красиво и ровно. Благо Тэхён в прошлый раз сжёг ему волосы концентрированным окислителем, и теперь, если они не отвалятся, будут насыщеннее огня на душе. Чимин наконец улыбается.       Это ещё не принятие, но в этот момент приходит смирение. Он устал, сбился с пути и испытывал к себе слишком много жалости. Наконец смог открыть глаза и посмотреть на отражение в зеркале.       Спустя столько попыток добиться поддержки от окружения, кажется, Чимин потерял свои настоящие ценности. Самосовершенствование и внутренний стержень, — вот что сейчас нужно больше всего. Никто не нужен ему, чтобы овладеть мечтой. Один справится.       Только руки, испачканные едкими пятнами, напоминают родные тёплые пальцы, измазанные красными фломастерами. Чимин не успел узнать многое у Юнги. Почему он так одинок, когда купил попугая, болел ли он корью в детстве и кем мечтает стать спустя десять лет. Возможно, и сам был эгоистом. Но пока пигмент не отмоется от кожи, это будет последняя нить, связывающая их.       Машинально переводит взгляд на мобильный в надежде увидеть хотя бы один пропущенный вызов. Но на экране ничего, кроме пустоты. Секундная стадия «торга», и наконец, начинается последняя перед принятием. Та, в которую он постарается засунуть все чувства поглубже и не сбиться со своего идеального курса.