На волне

      Она открыла глаза и поморщилась от света. Солнце, заглянувшее в маленькое круглое оконце, щекотало её тёплым лучом.       Гермиона села. Голова кружилась, а во рту было очень сухо, как в пустыне. Она попыталась облизать пересохшие губы. Жутко хотелось пить. Она увидела стакан воды рядом на тумбочке и с наслаждением, громко глотая, выпила всё до дна. Вытерла мокрый рот и огляделась.       Где я? Пронеслось у неё в голове, когда она не узнала окружающую её обстановку — белую комнату, широкую вместительную кровать, круглые приоткрытые оконца из которых веяло морем.       Кто я? Был второй её вопрос. Гермиона никак не могла вспомнить своё имя и вообще ничего о себе. Сколько ей лет, и кто её родители, друзья, как она оказалась здесь, что с ней произошло…       Она медленно встала и осторожно, на слабых ногах, прошла в ванную комнату. Из зеркала на неё взглянула кареглазая девушка с взлохмаченными кудрявыми тёмными волосами. Загорелая, невысокого роста, стройная, с тонкой талией. В белой майке и синих шортах. Она пригладила пышные волосы и зашипела от боли — на затылке оказалась большая шишка.       Гермиона пощупала её, глядя на себя в зеркале и усиленно раздумывая.       «Я ударилась, — подумала она. — Вот почему ничего о себе не помню. Скорее всего это временно, потому что я адекватно мыслю и не в больнице».       Гермиона в раздумье покусала губу, встряхнула головой и решила выйти из комнаты и поискать кого-нибудь, кто поможет ей вспомнить себя.       Она выглянула в светлый коридор и увидела лестницу, ведущую наверх. Что за странное сооружение? В голову никак не приходили верные ответы, и только поднявшись по ступенькам, она поняла, что находится на парусной яхте.       Паруса захлопали над головой, и Гермиона чуть не задохнулась от порыва свежего океанского ветра. Судно плавно неслось по волнам. Было жарко, на небе ни облачка, а на горизонте виднелась земля с каким-то городом.       Гермиона заметила шевеление на носу яхты и осторожно, чтобы не упасть пошлепала туда. Она была босиком и боялась поскользнуться.       Когда она подошла ближе, то увидела парня, который разматывал верёвку. Он стоял к ней спиной, высокий, светловолосый, в одних белых шортах и белой кепке. Его широкие плечи и спина намекали на то, что он много плавает, занимается спортом и загорает. Гермиона закусила губу, наблюдая за его мускулами на предплечьях. Левая рука его была полностью, от запястья до плеча, покрыта татуировкой невероятной красоты — узорами из сплетающихся драконов.       Кто он? Она могла бы наблюдать за ним часами, но ей хотелось узнать кое-что про себя, и Гермиона осторожно покашляла. Он резко обернулся и замер с верёвкой в руках.  — Здравствуйте, — проговорила Гермиона робко — парень и на лицо оказался очень симпатичным: сероглазый, скуластый, с красивыми губами и резко очерченной челюстью.       Она поняла, что смущается от его изучающего взгляда.  — Привет, — осторожно ответил он. — Как ты?       И кинул верёвку на пол.  — Ты знаешь меня? — спросила она, глядя на него с огромной надеждой.       Парень склонил голову и пожал плечами:  — Конечно… Да, я знаю тебя… что происходит?  — Я… Я не помню, кто я. Как меня зовут, напомни, пожалуйста? — потерянно глядя на океан, попросила она и уловила недоумение на его лице.  — Ты… Ты не помнишь? — нахмурился он и сделал шаг ближе, обеспокоенно осматривая её.       Гермиона печально покачала головой:  — Совершенно. Не помню, кто я и кто ты, и где я, вообще. Что случилось? Почему у меня шишка на затылке?       Парень открыл рот, чтобы ответить, но промолчал и озадаченно потёр лоб. Нахмурился. Сжал губы и вдруг выдал:  — Тебя зовут Ге… Генриетта! Но ты любишь, когда я зову тебя Генри.  — Генри? — изумилась Гермиона. — Боже! Это же ужасно!  — Ну, раньше тебе нравилось. Я иногда называю тебя малышка. — произнёс он и сжал губы.       Гермиона мучительно раздумывала. Малышка? Она могла быть его младшей сестрой, подругой или даже девушкой…  — Малышка, звучит лучше… — покачала она головой. — Можно я, пока не вспомню себя, побуду малышкой, а то…  — Хорошо, Генри. Как скажешь, — он широко улыбнулся, его глаза весело засверкали.       Гермиона поморщилась. Имя Генриетта наводило на мысли, что она была нелюбимой дочерью своих родителей. — А как я тебя называю? — поинтересовалась она, изучая парня и заставляя свой мозг вспомнить хоть что-нибудь, но там всё так же гулял туман. — О, меня ты называешь, мой хозяин, — ответил он самодовольно и дёрнул бровью. — Что? — Гермиона отпрянула от него в ужасе, но блондинчик вдруг задорно рассмеялся, мотая головой:  — Шучу, малышка! Обычно, ты называешь меня… — он вдруг посерьёзнел и проговорил с некоторым трепетом. — Ты называешь меня "любимый муж".       Гермиона остановилась и вгляделась в его лицо внимательнее. Он смотрел, ожидая её реакции. Она смущённо улыбнулась.       Значит, муж. Довольно симпатичный, да ещё и шутник. Гермиона негромко рассмеялась:  — И как же тебя зовут, любимый муж?       Он отчего-то громко и с облегчением выдохнул.  — Эм… Как-то странно снова с тобой знакомиться. Меня зовут… Др… Дэймон, — он протянул руку и она осторожно вложила в его ладонь свою.  — Приятно познакомиться. Твоя жена. По прозвищу «малышка», — Гермиона улыбнулась.       Он нравился ей. Дэймон точно был в её вкусе. Хотя Гермиона не помнила свой вкус, но было в этом парне что-то, от чего внутри неё всё возгоралось. Она ни секунды не сомневалась, что он её муж. Гермиона пожала большую ладонь Дэймона, глядя, как крепко его пальцы обхватывают её пальцы. А потом она придвинулась к нему ближе и обняла, прислонившись к его горячей обнажённой груди щекой.  — Ты поможешь мне всё вспомнить, Дэймон? — она слышала, как он шумно проглотил комок в горле и почувствовала его руки на своей спине. — Н-да… Конечно, малышка. — проговорил Деймон, глубоко вдыхая и прерывисто выдыхая. — Я помогу тебе.  — Ты расскажешь мне обо всем? Обо мне, о нас? О том, что мы тут делаем и что со мной случилось… — Да, расскажу… — Спасибо тебе. — Малышка, идём поедим. Ты спала до обеда и, наверное, проголодалась, — произнёс он. — Хорошо, любимый, — проворковала Гермиона, привыкая к мысли, что она замужем за этим заботливым человеком — живот действительно уже несколько раз настойчиво проурчал гимн еде.       Дэймон довольно заулыбался и, осторожно приобняв её за талию, повёл к полукруглой зоне с диванами. Там на столике стояло блюдо, накрытое стеклянным куполом. А под ним пряталась запечённая рыба с овощами. Гермионе показалось, что вилка и тарелка зашевелились, и она взвизгнула: — Что происходит? Это на магните?       Дэймон удивлённо хмыкнул: — Почему ты так решила? — Ну, вилки и тарелки не могут сами двигаться. Это либо магниты, либо магия! А так как магии не существует, значит… — рассудительно проговорила она. — Значит, это магнит.       Муж покачал головой, почему-то очень шокированный её речью, и ответил немного неуверенно: — Хм… Да, ты права, магии не существует. И ты забыла третий вариант — яхту сильно качает, вот вилки и тарелки ходят ходуном по столу.       Но Гермиона точно видела, что они летали. Она снова дотронулась до своей шишки на голове и решила, что галлюцинации — это последствие удара. — Расскажи, мне всё… — попросила она.

***

      Драко Малфой был помешан на Гермионе Грейнджер с восьмого курса.       Нет. Не так. С самого первого, если быть точнее.       Поначалу она его слишком сильно раздражала умным видом и простотой. А то, что она не лезла за словом в карман и всегда лезла куда не просят, доводило его до белого каления. Драко с первого курса был не равнодушен к Гермионе Грейнджер, но ещё не знал, не понимал тогда своим детским умишком, что конкретно попал. Попал в самую невозможную для него ситуацию, под названием "любовь"… К ней, к грязнокровке. Самое ужасное, что могло случится с потомственным аристократом в седьмом колене, родители которого всю жизнь внушали ему, что магглорожденные самая низшая каста людей.       Как-то незаметно для себя, Драко стал собирать её вещи и складывать их в шкатулку. Вырезать её фото из газет. Сначала, чтобы издеваться над ними — сжигать, рвать, протыкать палочкой и возвращать в исходное состояние. А потом… Потом, чтобы смотреть на её задорное личико долго и беспрепятственно, и дрочить, представляя её во всех самых изощренных позах. И снова ненавидеть.       Когда в коллекции, посвящённой Гермионе Грейнджер, появилась её кофточка, он понял, что это ненормально.       На восьмом курсе отношение к ней изменилось. Драко сгорал от чувства вины. За то, что случилось в мэноре. Видя её в коридорах школы, он хотел подойти и извиниться. Пытался. Делал шаг и останавливался. Она выглядела слишком счастливой, чтобы напоминать ей о том, что сделала его тётка. Тем более, что мерзкую надпись свели с тонкой руки Гермионы ещё перед началом учебного года.       А он стёр это слово из своего лексикона. Больше не было «грязнокровки Грейнджер».        Вина превратилась во что-то другое. Он стал любоваться ею. Он заметил, что у Грейнджер красивый профиль. Красивые кудрявые волосы. Красивые тонкие ладони и длинные пальчики, такие, что хотелось рассматривать их часами. А ещё у неё поразительно тонкая талия, острые идеальные коленки и изящные щиколотки.       Тогда он понял, что бредит ею, хочет быть к ней ближе, общаться с ней, трогать, любить и целовать её, особенно её ножки. Драко ни с кем не хотел этого. Только с Гермионой. Он представлял, как лижет и целует её пальчики и у него всё взрывалось внутри от желания. Драко не понимал, как он мог так низко пасть… Он желал целовать ноги магглорожденной. Он подозревал, что это либо болезнь, либо какое-то наваждение, либо проклятие. Гермиона не была яркой красоткой, не имела пышных форм или пухлых губ… Но он не мог выкинуть её из своей головы, хотя и боролся с собой и своей манией долгие мучительные месяцы.       Месяцы уговоров не следить за ней, месяцы злости на свою слабость.        Он не смотрел на неё… Старался не замечать… Но её голос. Он был везде. На уроках, в Большом зале, в коридорах, у Чёрного озера. Драко думал о её голосе. Мелодичном, звонком, нежном. О её смехе, её волосах, её теле…       А потом случился танец на Выпускном. Ранней весной Драко согласился жениться на Астории Гринграсс. Поэтому пригласил Гермиону лишь с одной целью — проститься с ней навсегда. Драко из последних сил сдерживал себя, чтобы не утащить Грейнджер куда-нибудь в кладовку Филча и не зацеловать её там до смерти. Она выглядела потрясающе. Божественно пахла. Его потряхивало от её близости. Он даже слова не мог вымолвить и был скован. А Гермиона вдруг рассердилась на него, вывернулась из его рук и оставила одного на танцполе. А когда Драко понял, чем это кончится, он догнал и сказал ей то, что не должен был. Он пытался её ненавидеть. И даже её пощечина не помогла унять злость и эмоции.       И вот он бросает Асторию почти у алтаря, уезжает на другой конец мира, живёт себе спокойно и даже радуется жизни, а тут неожиданно появляется она, Гермиона Грейнджер, и сидит перед ним в своём красном купальнике на шезлонге как ни в чём не бывало! Красивая, загорелая, карие глаза блестят.        А потом это выражение лица, когда она узнала его. Как девятый вал! Как ледяной душ! Её обычное неприятие и недовольство, её разочарование.       Малфой чуть не убил Паркинсон. — Почему ты не сказала, что она будет здесь? — орал он и не верил, что эта стерва не знала, что герои посетят его курорт. — Я не знала! Честно, Драко! Они никуда не собирались, это точно! — оправдывалась Пэнси: она самая первая и единственная вычислила ещё на шестом курсе, что он сохнет по Грейнджер.       А Драко был готов сразу же исчезнуть из Бразилии, чтобы не видеть Гермиону. Не поддаваться на её чары, не сходить по ней с ума вновь. Сбежать, унести ноги. И он бы не поехал в бар, если бы не Тео. Ни за что. Видеть её. Слышать её голос, от которого он становился придурком… Пытка, схожая с Империо и Круцио смешанных с Сектумсемпрой! А когда Грейнджер села так близко, что он даже запах её волос услышал… Мерлин, он готов был эти мягкие кудри закрутить на кулак и прямо там напасть на объект своего желания.       Но нет! Он смог, сдержался. Драко внушал себе, что ненавидит её, он не тряпка какая-то и не простит её за то, как она подставила его на Выпускном…       И неожиданно… Её мягкие губы на щеке и его губах… Кровь прилила к паху, руки ослабли, язык прилип к зубам… Гермиона почти поцеловала его…       А потом она танцевала с этим гаденышем, и Драко готов был их обоих убить. Он хорошо знал своего друга, знал, что Люц мог спокойно уговорить любую девушку уйти с ним в номера. А Боул ничего не знал о проблеме Драко. И ведь не скажешь ему — «Отвали, это моя…» Кто моя? Люциан в ответ покрутил бы пальцем у виска.       Спасибо Пэнс, что отогнала Боула.       Тогда-то Драко и решил показать себя. Танцевать он любил. И он видел краем глаза — Гермиона была потрясена и восхищёна его танцем с Марикой, знакомой красоткой, с которой он пару раз переспал.       Да, Грейнджер, смотри, смотри, но не трогай!       Он был уверен, она хочет потрогать. Её горящий взгляд многое ему рассказал.       А потом этот разговор на пляже, после того, как Люц бросил её в прямом смысле слова.       Драко не знал, что говорить ей. Он впервые за долгое время был с ней наедине и всё снова портил. Внутри него что-то мешало быть с ней другим. Она сама его отталкивала, каждым словом и вопросом. Драко видел разочарование в её глазах, презрение, равнодушие… Он ей не нравился всё больше… Это было обидно, очень, до боли в сердце, но ведь именно этого он и добивался или нет?       А когда Гермиона закричала на пляже… Ужас пронзил его. Тот день, когда она рыдала на полу в его гостиной встал перед глазами, как вторая реальность. Драко не мог оставить её.       И да, он спас её. Спас уже дважды.       И он бы спасал её всю жизнь. Но Гермионе это было не нужно.       И Малфой бы и дальше старался быть для неё неприятным, как говорит Паркинсон — изображал придурка. Но Гермиона сама пришла к нему, чтобы всё узнать. Видимо, он слишком странно себя вёл, да и ещё эта комната с её вещами — он давно хотел избавиться от них, но отчего-то тянул время.       Когда Гермиона упала за борт и затерялась в волнах, как будто её и не было, Драко медлил всего лишь миг. Этот миг он представил, что не увидит её больше никогда. Такой разрывающей изнутри боли он ещё не чувствовал ни разу в своей жизни и бросился за ней в темноту.       Вытащил из воды, откачал, вернул к жизни. И унёс в свою спальню. Гермиона дышала, но была без сознания, и он решил оставить её до утра, чтобы она отлежалась. Драко старался не касаться её самых интимных мест и ни о чём таком не думать, переодевая в свою сухую одежду. Но разве возможно себя сдержать, когда девушка, о которой бредил столько лет, оказалась в твоих руках.       И да, Драко всё равно позволил себе кое-что. Он любовался её загорелыми ногами, щиколотками и ступнями. Драко до умопомрачения хотелось пройтись по ним языком и губами. Как же давно он мечтал сделать это. Хотел попробовать, понять, так ли это возбуждающе, как виделось в его извращенских мечтах. Он закрыл глаза и выдохнул. Мысленно попросил у неё прощения, взял её ножку в свои ладони и поцеловал колено. И это заставило его покрыться мурашками и наполниться благоговением. Он словно преклонил перед ней голову, как перед своей королевой. И это действительно будоражило кровь. Он коснулся губами ниже. Ещё и ещё, выцеловывая каждый дюйм загорелой бархатной кожи. Пока от возбуждения ему не стало больно.       Грёбаный фетишист…       Он оставил Грейнджер одну. Драко надеялся всё объяснить утром, ждал вселенского гнева и громких криков. И поэтому открытое личико, большущие глаза и вопрос Гермионы «Как меня зовут?» сначала ввели его в ступор. Драко лихорадочно соображал, что делать. Отвезти её в бухту и сдать Поттеру или…?       Или побыть с ней какое-то время, пока она не вспомнит. Идея пришла в голову мгновенно… Он произнес «Малышка!» и она не рассердилась. Он сказал «Любимый муж» и она с лёгкостью подхватила. И обняла его. Обняла! Доверчиво прильнула к нему, поверила. Она никогда не смотрела на него с таким безоговорочным доверием. Гермиона никогда не была так добра с ним. Не обнимала и не смеялась над его шутками.       И Драко уже не мог её отпустить. Лишиться её внимания. Её глаз, сверкающих интересом и симпатией. Это был либо конец всему, либо начало чего-то нового.       И он обнял её крепче, чувствуя себя хищником, заманившим в свои сети невинную жертву. А позже, пока Гермиона обедала, отправил по мобильному смс-ку Пэнси: — Паркинсон, Грейнджер в порядке. Мы вместе. Отвлеки Поттера, придумай что-нибудь. Не ищите нас хотя бы этот день. Я потом всё объясню, — он отключил телефон и навел чары, которые обычно применяли к магглам, чтобы те были слепы к магии.

***

      Пообедав, Гермиона напала на Дэймона с вопросами. Они уселись на носу яхты, и пока судно медленно дрейфовало по волнам, он терпеливо отвечал.  — Как я получила эту шишку на голове?  — Вчера был шторм, и ты свалилась за борт.  — Это правда? — она лукаво прищурилась. — Или ты хотел избавится от меня и сам столкнул?       Дэймон поглядывал на неё с полуулыбкой, немного снисходительной и при этом очень нежной. Гермиона не знала, почему, но ей хотелось флиртовать с ним и глупо хихикать с самого первого мгновения, как он заговорил с ней. Наверно, это потому, что он был её мужем?  — Если бы я хотел избавиться, то не спас бы, — ответил Деймон, усмехаясь.  — Я пошутила! Прости… — она виновато закусила губу и благодарно пожала его ладонь. — Спасибо, любимый. Спасибо, что спас, я обязательно всё вспомню!       Он покачал головой и осторожно прижал её к себе, обхватив за плечо:  — Конечно вспомнишь… Ничего, что я обнял тебя? Тебя это не беспокоит? Я же, наверно, кажусь тебе совсем чужим человеком?       Гермиона задумчиво облизала губы и сама ещё теснее приникла спиной к его груди, на которую он, к большому её сожалению, натянул белую футболку, и уверенно положила ладошку на его колено. Посмотрела на его реакцию. Дэймон вглядывался вдаль и улыбался. Его грудная клетка мерно подымалась и опускалась. Он был само спокойствие и тепло. — Я не чувствую, что ты чужой, — проговорила она. —  У меня ощущение, что я хорошо знаю тебя. Скажи, где мы познакомились?  — В частной школе, в Шотландии. Мы учились вместе. Но начали встречаться только после школы, — ответил он.  — Как случилось, что мы сошлись?  — Мы случайно встретились тем летом на курорте, и я рискнул и заговорил с тобой. Я давно был в тебя… Эм… Влюблен. С первого класса. Но всё так складывалось, что мы не могли быть вместе… Мы ссорились, и ты даже один раз врезала мне в нос.  — Что? — Гермиона рассмеялась. — Не может быть! Я не могла! Значит, ты мне сначала не нравился?  — Ты могла, ты такая! — усмехнулся он. — Да, у нас были разногласия, но я был убедителен, и ты поняла, что я самый лучший для тебя вариант. Мы весело провели время на каникулах и не захотели расставаться.  — Лучший вариант, — она рассмеялась. — А что мы делаем здесь, в Бразилии?       Ранее Дэймон рассказал, что город на горизонте — Рио-де-Жанейро.  — У нас медовый месяц, мы только поженились. Отдыхаем здесь уже… Ммм… Где-то неделю.  — Здорово! — выдохнула она, вдохновенно сверкая глазами. — А есть фотографии с нашей свадьбы? Я бы хотела посмотреть на нас в свадебных нарядах! Может вспомнила бы хоть что-то…  — Н-нет… — Дэймон откашлялся. — Мы оставили все наши вещи в номере отеля и поехали кататься на яхте.  — Оу, понятно, — разочарованно вздохнула Гермиона. — И что мы сегодня хотели делать?       Он задумался.  — Мы хотели прокатиться по Рио-де-Жанейро. Может этим и займёмся? — Дэймон взглянул на неё вниз и сдул кудряшки с её лба, Гермиона нехотя отодвинулась, обдумывая предложение.  — Хорошая идея, давай делать то, что планировали, может быть в какой-то момент ко мне вернётся память, — она вскочила на ноги. — Поехали в Рио?

***

      Через час она уже сидела на мотоцикле, который Драко взял напрокат, и они неслись по дороге мимо городских пляжей Рио-де-Жанейро, лавируя между машинами. Гермиона крепко обнимала его спину, прильнув к белой ткани футболки щекой, и он знал, что она счастливо улыбалась. Драко готов был за эту улыбку положить к её прекрасным ногам весь мир.       Он сплетал ложь и правду воедино, разговаривая с ней, его внутренний слизеринец наслаждался тем, как технично он мог выкручиваться. Драко не планировал причинить ей зла, он себя оправдывал тем, что так будет лучше для них обоих. Он хотел показать ей город, который за этот год изучил досконально. Он хотел, чтобы она увидела всю его красоту его глазами и была счастлива. И как можно дольше не вспоминала о прошлом.       Для начала он повез Грейнджер в самый старинный район Санта-Тереза. Узкие улочки там были вымощены гладким булыжником, а в тени старых элегантных особняков и парков можно было спрятаться от палящего солнца. Они прошлись по извилистым улицам, заходили в магазинчики для художников, любовались творениями уличных мастеров. Этот район считался центром искусства, как Монмартр в Париже. И атмосфера творчества настраивала на романтический лад.       Около музыкантов Гермиона задержалась подольше. Пока она слушала виртуозную игру маленького уличного оркестра, Драко купил им обоим мороженое. — Клубничное? — она лизнула краешек розового холодного лакомства и чмокнула его в щеку. — Как вкусно! Спасибо! Я люблю его, так ведь?       Насколько он помнил по Хогвартсу, именно этот вкус она всегда покупала в «Сладком королевстве». — Любишь, — он лизнул своё мороженое со вкусом лайма, а она проследила за движением его языка, ярко покраснела, но взгляд не отвела, и Драко чуть не подавился, заметив сколько в нём было желания.       Мерлин, она ударилась головой и стала совершенно, невозможно, откровенно честной в выражении своих мыслей. Малфой усмехнулся, чувствуя, что и сам краснеет. — Не смотри так, малышка! — шепнул он ей на ухо. — Это возбуждает… Мой аппетит.       Она рассмеялась и легонько ткнула своим мороженым ему в нос: — Как так? Тебя возбуждают взгляды любимой жены? Разве это плохо? — Это просто прекрасно!       Драко вытер кончик носа и неожиданно, схватив её за талию, обмазал подбородок Гермионы своим мороженым. Она взвизгнула и, хитро хихикая, попыталась измазать его лоб и щеку, но он увернулся. — Я же тебе отомщу, дорогая! — он опасно прищурился, не скрывая улыбки.       Они стояли посреди улицы, обнявшись и дрались мороженками, как дети. — Какой страшный! — Гермиона всё-таки умудрилась запачкать его лицо рядом со ртом и вдруг потянулась и легко прикоснулась губами, слизав сладкие капли.       Драко вытаращился на неё и забыл вообще обо всем, сходя с ума от вороха мурашек и искр от прикосновения её мягких теплых губ. И снова этот ступор и сердце забилось, как сумасшедшее. А Гермиона звонко рассмеялась, глядя на его изумлённое лицо, выскользнула из его рук и побежала вперёд по улочке, вероятно, боясь его мести. Драко чуть не выронил своё мороженое, пока успокаивал дыхание. Он встряхнул челкой и поспешил за смеющейся девушкой.       «Грейнджер, чёрт возьми, хоть бы ты подольше ничего не вспоминала!» — наблюдая за ней влюблённым взглядом, подумал Драко.       Следующим пунктом их экскурсии был Ботанический сад, который обожала его мать. Они приезжали в Бразилию всей семьей, когда ему было лет двенадцать, и Драко любил это место. Оно напоминало ему прогулки с Нарциссой и его счастливое детство.       Сад был огромен, как по размеру, так и по наполненности разнообразными растениями. Драко первым делом повел Гермиону туда, где цвели орхидеи всевозможных видов и расцветки. Её впечатлило такое обилие красоты в одном месте. Драко там же, в маленьком киоске, приобрел заколку в виде цветка белой орхидеи и зацепил пару кудрявых прядей около левого уха Гермионы. — Тебе очень идет! — проговорил он сдержанно, хотя на самом деле, Грейнджер выглядела потрясающе.       В его белой майке, уменьшенной под её размер, в коротких синих шортиках, тоже, кстати, его, и своих синих кедах, которые каким-то волшебным образом не утонули в океане, с темными кудрями, рассыпавшимися по тонким плечам, Гермиона выглядела, как маленькая фея цветов. Прекрасная, его любимая малышка с белой орхидеей в волосах.       Она не уставала его благодарить поцелуями в щеки, и Малфой был рад стараться для неё. Водил Грейнджер по извилистым дорожкам от одного цветка к другому, от необычных кустов до деревьев, упирающихся макушками в небо, от фонтанов до старинных садовых статуй. Гермиона с интересом читала названия, любовалась красотой растительности и убранства парка и постоянно расспрашивала его о разных мелочах, о себе и о нём. — Мои любимые цветы? — Ты любишь колокольчики. — Теперь еще и орхидеи! Моя любимая еда? — Рыба и рис. — А твоя? — Люблю сладкое. — По тебе не скажешь! — хихикнула она. — Ты учишься? Работаешь? — Нет, я в поиске себя. — А я? — Ты учишься на… Хм… — как же это у магглов называется? — Ты будущий фармацевт. — Вау! Мне нравится! А чем ты интересуешься? — Люблю сёрфить и разбираться в технике. — Он не врал ни в одном ответе, и за год в Бразилии невероятно проникся к маггловским машинам: Драко улыбнулся, ясно осознавая в этот момент, что это его действительно увлекает. — Мне кажется, техника — это невероятно сложно! — Гермиона приобняла его за руку, глядя на него озорно и ласково. — Умник! Ты мог бы развиваться в этом направлении.       Она часто улыбалась и подшучивала. Драко нравилось это, она была неугомонной и не такой как обычно с ним — зажатой и строгой. Гермиона Грейнджер открылась ему с новой стороны, которую, возможно, он никогда в жизни не увидел бы, если бы она не потеряла память.       По пути обратно Гермиона спряталась от Драко, но он быстро нашёл шалунью за кустами роз. Она громко хохотала, когда он схватил её и закинул на плечо, позволив себе касаться её бедер и задницы, а потом Грейнджер смешно молила отпустить, обещая больше так не делать. Он смилостивился только потому, что на них начали оглядываться и тыкать пальцами. Скоро они устали ходить по извилистым тропам между аккуратно стриженными кустами и уселись на кованую скамейку у пруда с водяными лилиями. Драко сам потянулся к Гермионе и обнял за талию, притягивая к себе. И в который раз она удивила его, ответив нежностью. Она положила голову на его плечо и спросила: — Ты здесь уже бывал? — Н-да, в детстве с мамой, — он обдумывал, как же поведать ей о своих и её родителях. — Расскажи о ней, — попросила Гермиона, и он рассказал всю ту правду о Нарциссе Малфой, что открывалась только ему, как сыну. — Мама замечательная женщина. Что ещё сказать? Она очень близкий мне человек. Любящая, добрая, хотя со стороны может показаться, что она холодна, как лёд. Пишет потрясающие пейзажи и сочиняет стихи. В детстве она баловала меня и поддерживала, как могла. Мама сделала для меня даже больше, чем я заслуживал, — он вспомнил, как Нарцисса рисковала своей жизнью ради него в военное время. — Ты очень любишь её, это прекрасно… А как твоя мама относится ко мне? — поинтересовалась Гермиона. — Как она приняла меня?       Драко пришлось соврать: — Она полюбила тебя, как родную дочь, — эти слова вызвали у Грейнджер радостную улыбку.  — А твой отец? — спросила она и Драко нахмурился. — Что с ним? — Мой отец… — Драко не знал, как сказать ей, что Люциус сидит в тюрьме пожизненно. — Его нет. — и это было похоже на правду, старший Малфой теперь был недоступен.       Гермиона прижалась к нему и погладила по предплечью: — Прости… Сожалею… — Ничего, ты знала, но забыла, — усмехнулся он. — А мои родители? Какие они, ты можешь рассказать о них? — Малышка, скоро ужин… — Малфой взглянул на наручные часы — было полшестого вечера, и ему нужно было время, чтобы как можно достовернее придумать, что ей соврать про её родителей, о которых он знал только то, что они магглы, живут в Австралии и работают зубоправами. — Может завернем в классный ресторан около Сахарной головы, с отличным видом на океан и на статую Христа? И там поговорим?       Гермиона согласно кивнула, и через пятнадцать минут они с ветерком неслись на мотоцикле по той же дороге между пляжами и белыми высотками и шикарными отелями. Они проехали мимо необычного, похожего на пирамиду собора Святого Себастьяна, проскользнули в арку самого известного Акведука де Кариока. Вот только до горы Сахарная голова так и не добрались. На районе Копакабаны шел какой-то праздник, и дорогу перекрыли машины, из которых громко звучали бразильские мотивы. — Давай посмотрим, что там? — предложил Драко, разглядывая танцующие пары в ярких одеждах, которые мешали проехать машинам.       Они бросили мотоцикл у ближайшего магазинчика, купив там по бутылочке воды, и побежали в толпу. Драко крепко держал Грейнджер за руку, и она, беззаботно улыбаясь и оглядываясь на веселящийся вокруг народ, следовала за ним. Он остановился и улыбнулся, любуясь её радостным возбужденным видом. — Не потеряйся, держись крепче! — проговорил Драко, подхватывая её за талию. — Там, видимо, праздник или фестиваль! Народу слишком много… — Я не отпущу тебя! — Гермиона тоже полуобняла его за пояс. — Не бойся, ты меня не потеряешь! Пойдём, посмотрим, что они отмечают!       Драко усмехнулся, удивляясь её неиссякаемому оптимизму, и потащил за толпой, движущейся на пляж к сцене у какого-то бара. По пути он думал о словах Гермионы и о том, что мог в любой момент потерять её в прямом смысле слова. После того, как к ней вернётся память.       А он не хотел расставаться с Грейнджер.       Драко отогнал грустные мысли, когда они вышли на площадку, где парочки под эротичную музыку танцевали бачату. На сцене прямо напротив океана профессионалы показывали мастер класс и ведущий на двух языках — португальском и английском — зазывал в микрофон желающих новичков поучаствовать в конкурсе.  — Дэймон, а я умею танцевать, как они? — спросила Гермиона, прижимаясь к Драко и двигаясь под музыку, а потом рассмеялась. — Давай попробуем и узнаем!  — Э-э, малышка, я… — он попытался удержать её, но Гермиона, движимая всеобщим весельем, вертя задницей и переступая ногами в ритме танца уже тянула его за собой.  — Ты не умеешь танцевать? — игриво дразнила она. — Такой спортивный парень и не умеешь? Не может быть! Как же так? Давай я тебя научу!       Драко сердито прищурился и тихо зарычал. Она задорно рассмеялась над его наигранной злостью, но когда он дёрнул её на себя и медленно просунул свое колено между её бедер, прижалась к нему всем телом и замолчала. Яркие огни мигали со сцены и отражались искрами в её глазах. Гермиона была нереально близко, обнимала его и завороженно смотрела на его губы.  — Я сейчас тебе покажу, как не умею танцевать, дерзкая женушка! — выдохнул Драко, облизывая взглядом её очарованное лицо.  — Покажи… — пролепетала Гермиона, и он чуть отстранился, крепко удерживая её за талию, и, подстраиваясь под страстную латинскую мелодию, повёл, заставляя тереться о его бедро промежностью и прижиматься животом к его прессу.       Гермиона облизнула губы и задвигалась с ним в одном ритме. Она плыла на мягких волнах мелодии, глядя только на него, прожигая его взглядом. Она прижималась, терлась, ластилась к нему, словно нуждалась в этом больше всего на свете. Её движения были сексуальными и чувственными, и настолько правильными, словно Грейнджер всю жизнь танцевала с ним в паре. Драко никогда бы не подумал, что у них получится настолько слаженно танцевать вместе. Они словно отдавались друг другу. Драко любовался ею, желая и восхищаясь. Гермиона откидывала волосы со своей влажной шеи и улыбалась ему таинственной чарующей улыбкой. Она сводила с ума. Она была прекрасна, и он сгорал и возрождался, как Феникс, от мягкости её ладоней на его шее, от света её карих глаз, от её разгоряченного дыхания, от ощущения её гибкого тела в руках…  — Любимый муж, ты так… Так хорошо танцуешь, — восхищённо проговорила она ему на ухо, когда музыка начала стихать. — Мне кажется, я снова в тебя влюбляюсь…       Драко остановился.       Влюбляется…       Ему показалось, что мир вокруг стал туманным тусклым фоном, на котором ярко высвечивалась самая необходимая ему девушка. Она призналась, что он нравится ей. Драко нежно провел ладонью по девичьей щеке.  — А я… Я всегда любил и буду любить тебя… — выговорил Драко, а сердце его затрепыхалось в ускоренном ритме, потому что это были, наверно, самые искренние и правдивые его слова за весь день.       Она растроганно закусила губу.  — Поехали к Христу Искупителю! — решительно проговорила Гермиона. — Я хочу загадать желание! Мне кажется, там наверху, так близко к звездам, у него есть шанс сбыться быстрее!  — Какое ещё желание? — Драко удивлённо поднял брови, удерживая её.  — Хочу вспомнить тебя, мой дорогой муж. Очень хочу… Хочу вспомнить, как любила тебя… Мне кажется, тебе так плохо, от того, что я не такая, к какой ты привык… — с отчаяньем проговорила она, заглядывая ему в лицо. — Я хочу вернуться…  — Гер… Малышка, не надо. Всё хорошо.       Он поднял взгляд за её плечо и вдруг увидел тех, кого не хотел бы видеть, от слова совсем. Блейз, Милисента и Люциан бродили в радостной танцующей толпе, озираясь и смеясь…       Чёрт! Только не сейчас!       Драко положил ладонь Гермионе пониже затылка, привлекая её к себе, и в тот самый миг, когда Люц начал оборачиваться, рот Драко опустился на её мягкие губы. Гермиона от неожиданности что-то промурчала, сама обвила его шею руками и погрузилась в соблазнительный жаркий танец под названием «поцелуй». Заиграла ещё одна заводная мелодия, и они начали двигаться под неё, целуясь, впиваясь губами и жадно скользя друг по другу ладонями, словно каждый из них дорвался до желанного приза. Голова Драко закружилась от этого сумасшествия и от вкуса её губ. От её податливости и страстности. От того, что Гермиона целовала его, постанывая ему в рот, ласкала его язык своим, обнимала его…       Народ начал громко улюлюкать и посвистывать, и только тогда Драко догадался, что на них все пялятся.  — Бежим отсюда, малышка! — он оторвался от её раскрасневшихся сладких губ и потащил в сторону пляжа.  — А вот эта страстная парочка могла бы выиграть наш приз зрительских симпатий! Ребята, не убегайте! Идите к нам на сцену! — прокричал ведущий, указывая на них.       Свет прожектора, направленный на их лица, ослепил. Гермиона, смущенная вниманием, покраснела, а Драко махнул рукой и крикнул:  — Спасибо! Но нет! Нам некогда!  — Очень жаль! — послышалось уже издалека, когда они смеясь выбежали из толпы к пляжу.       Они вышли к кромке воды, держась за руки. Драко чувствовал её узкую горячую ладонь в своей, Гермиона отзывалась легким пожатием. Сладкое послевкусие поцелуя всё еще горело на его губах. Они не смотрели друг на друга, словно смущались нахлынувшей на них ранее страсти. Уже стемнело и они оба устремили свои взгляды на фигуру светящегося Христа, словно парящего над океаном в вечерней темноте. Драко мысленно загадывал желание, хотя и не верил, что оно сбудется. Он просил маггловского бога сделать так, чтобы Гермиона Грейнджер осталась с ним навсегда. Он знал, что после сегодняшнего эта девчонка устроит ему разнос и наверное даже врежет, когда всё вспомнит, но отпускать её или сдаваться был больше не намерен. — Эй, Драко! — голос Люциана резко выдернул его из грёз о Гермионе. — Привет, пропащий!       Драко быстро сориентировался и, бросив гриффиндорке: — Я на секунду! — схватил друга за плечо и потащил от неё подальше.       Слава Мерлину, Блейз и Мили не подошли вместе с Боулом! — Что ты здесь делаешь, мы все обыскались тебя! — удивленно шагал тот, силком увлекаемый всё дальше от Гермионы. — Ты что, охмуряешь нашу Героиню? Малфой! Да ты, я смотрю, коварный тип! Почему не сказал, что хочешь её…       Люц с любопытством оглядывался на оставленную у воды Гермиону. Он криво усмехался и сейчас неимоверно бесил своими всезнающими усмешечками. — Заткнись, Боул, я тебя прошу! — раздраженно прикрикнул Драко, толкая его от себя. — Я не… В общем, просто уйди! — Чёрт, да это серьёзно! Так ведь? — присвистнул тот. — Что происходит? Что у тебя с ней?       Драко тоже обернулся на Гермиону, которая тем временем сняла свои кеды и зашла в воду по щиколотку. Она заметила взгляды парней, поправила цветок в своих волосах и помахала им рукой. Люциан, естественно, махнул ей в ответ, но она равнодушно пожала плечами и отвернулась. Драко покосился на недоумевающего друга: — Я потом всё расскажу, просто сделай так, чтобы Блейз и Мили не лезли к нам! — Ты что… Ты похитил её? Она под Империусом? — подозрительно предположил Боул. — Поэтому Пэнси держит Поттера в заложниках? Чувак, ты сошёл с ума? Хотя идея хорошая, но я бы побоялся использовать Империус после всего, что… — Да заткнешься ты или нет? Совсем охренел, такое предполагать?! — взбесился Драко. — Я бы никогда этого не сделал! Тем более, что на моей палочке куча запретов. Иди обратно! Исчезни! — Ох, что я слышу! Сколько страсти! Ну хорошего тебе траха с грязно… — Боул попятился. — Закрой свой рот! — Люц ступил на опасную территорию, и Драко напрягся, сжимая кулак. — Ладно, прости, с магглорожденной! Не убивай меня взглядом! Я действительно в шоке от того, что ты хочешь присунуть нашей наиумнейшей! Ахаха! Малфой! Я сейчас расскажу ребятам, они ж не поверят! — он козырнул ладонью и поспешил ретироваться подальше от гнева Малфоя.       Драко смотрел ему в спину и совершенно не переживал, что о его увлечении Гермионой узнают все. Больше не переживал. Сегодня он понял кое-что. Он всё время шёл не тем путем, он боялся того, что скажут его родители, его окружение, что скажет она. Его волновал её отказ, но сам он и не пытался сделать хоть шаг для того, чтобы понравиться ей. Он боролся с собой и со своими чувствами, а должен был действовать совсем в другом направлении. И самое главное, не бежать от неё.       Драко вновь взглянул на девушку своей мечты. Её красивые щиколотки облизывали волны, и он завидовал океану. Эти красивые ножки должен был целовать только он, Драко Малфой. Он не стал заходить за ней в воду, приблизился к самому краю волны и позвал: — Не скучала, малышка? — Драко? —  Гермиона с интересом его разглядывала, а Малфой похолодел изнутри.       Чёрт возьми! Он пропал!       Но почему Грейнджер такая спокойная, если всё вспомнила? — Тот парень, он назвал тебя Драко. Почему? Что это значит и кто он? — уточнила она, а Драко еле сдержал громкий облегчённый выдох. — Это… Это мой знакомый, и он иногда так зовет меня… Ну типа Дракон. Это шутка такая. — Шутка? А мне нравится, милое прозвище. Это в честь твоей татуировки? — она кокетливо заулыбалась, и ему снова захотелось её поцеловать — значит она разглядывала рисунок на его руке, где метка Пожирателя пряталась за узорами со сплетенными драконами. — Может вернемся на яхту и там поедим, Драко? — предложила она, произнеся его имя нараспев.       Черт, он бы аппарировал не думая, лишь бы исчезнуть с этого берега и не быть пойманным еще кем-нибудь знакомым. Жаль, Грейнджер, ничего не помнит о магии. Но придется когда-либо обо всем рассказать ей.       Да… Наверно, завтра он всё расскажет. Признается во всём и отвезет к Поттеру…       Нет! Нет! Не так скоро! Если Гермиона не вспомнит, он похитит её! Отличная идея! Он спрячет её на «Волне», и они уедут в долгое путешествие вокруг света. Он же нравится ей, у них всё получится…       Чёрт! А если она вспомнит…       Драко тяжко вздохнул, мучаясь сомнениями, и чувствуя себя преступником и негодяем, и даже немного маньяком.       Грёбаная любовь! — А как же твоё желание? — спросил он, унимая хороводы мыслей. — Ты решила не беспокоить Христа? — Я уже загадала, и пусть Искупитель сначала исполнит моё первое желание, а потом посмотрим… — она обрызгала его водой и, весело смеясь и мотая кедами связанными за шнурки, побежала в сторону, где они оставили мотоцикл. — Догоняй, Дракончик! — Берегись, малышка, дракон очень сердит и голоден! — Драко подхватил игру и, посмеиваясь, поспешил следом за ней.       Он догнал её у дороги, где она замешкалась среди толпы и, схватив за талию, покружил вокруг. Грейнджер счастливо хохотала, откидывая волосы назад и удерживая его подарок - белую орхидею.

***

      Они оказались на яхте примерно через час. Дэймон, которого Гермиона теперь ласково про себя называла Драко, по пути купил жареные корни маниока, похожие на мягкий картофель в кляре и ещё какие-то бразильские вкусняшки. Они поели на яхте в этом милом диванном уголке, разглядывали город на горизонте утопающий в ярких огнях, смотрели на звезды и слушали шум океана. Пальцы Драко сжимали её ладонь, и Гермиона больше ни о чём у него не спрашивала, сидела рядом, наслаждаясь этими прекрасными моментами. Вспоминала тот страстный поцелуй на пляже и отчаянно желала продолжения. Но её муж отчего-то был слишком сдержан, хотя она видела в его глазах море желания и любви. Он любил её. И ей он тоже очень нравился.       Если она влюбилась в своего мужчину второй раз, не говорит ли это о том, что это судьба? Что всё по-настоящему?       Они тихо болтали о каких-то пустяках, о том, что могли бы выиграть приз, о том, что будут делать завтра, и о том, как им поступить, если она не вспомнит.  — Придётся везти тебя к врачу… — сказал он с сожалением. — Может быть есть какие-то лекарства или лечение, что поможет тебе.  — А если мне ничего не поможет? — спросила Гермиона, предполагая худший вариант.       Он улыбнулся:  — Это тоже не плохо. Новая жизнь, новые мысли, новые возможности для тебя. А я люблю тебя любой…       Мерлин, он был такой замечательный! Как бы ей хотелось ответить ему тем же. Любить его по-настоящему. Она потянулась к Драко, чтобы поцеловать. Погладила его щеку покрытую свежей щетиной, ласково скользнула в волосы, но он перехватил её и, отстраняясь, проговорил:  — Пора спать, малышка, мы сегодня с тобой столько всего успели сделать… давай я провожу тебя в комнату, — Гермиона видела, как сжались его челюсти, и он отвёл взгляд, пряча грусть.       Она расстроенно закусила губу и последовала за Драко, не понимая, почему он отталкивает её, если любит. Если они женаты. Она не против быть его женой. Она не против его поцелуев и того, что следует дальше. Она желала этого.       Гермиона уже включила воду в душе, когда он вошёл в ванную. — Тут не было полотенец. Я оставлю здесь… — Драко бросил на раковину пушистое полотенце и сразу же отвернулся: он метнулся на выход, но Гермиона остановила его.  — Дракон, — позвала она. — Ты уходишь?       Он стоял к ней спиной, и её это немного удивляло. Он её муж, почему он так себя ведёт?  — Я уверена, ты видел меня голой, можешь не отворачиваться. — рассмеялась Грейнджер и вышла из душевой кабинки. — Или мы с тобой никогда…  — Малышка, я… Я просто не хотел тебя смущать, — он замялся и тут же развернулся к ней и, оглядев её тело в капельках воды, шумно выдохнул. — Ты такая… Такая соблазнительно красивая…       Его серые глаза загорелись желанием, а дыхание нарушилось.  — Потрешь мне спинку? — спросила Гермиона, невинно улыбаясь, и повернулась к нему задницей. — И мне придётся спать без трусиков, раз все мои вещи в отеле.       За спиной прозвучал еле слышный стон. Она рассмеялась. Как же было увлекательно соблазнять собственного мужа, который скорее всего мучался от того, что она ничего не помнит.  — Я жду тебя! — она начала намыливать мочалку и стеклянная дверь в душевую кабинку с легким бряцаньем закрылась за ним через минуту.       Гермиона сразу заметила, как сильно он возбужден. Драко закрыл ладонью пах, чтобы не светиться перед ней своей эрекцией, и Гермиона сделала вид, что ничего не замечает. Она и сама разволновалась, ведь для неё всё было, как в первый раз. Это будоражило кровь и возбуждало ещё сильнее. — Это же правильно, если муж хочет помыться с любимой женой. Особенно в медовый месяц, — проговорила она, убеждая скорее себя, чем его. — В этом нет ничего предосудительного.       Гермиона закусила губу и увидела его горящий взгляд ласкающий её обнажённое тело. Он смотрел так голодно и так нежно, что ей еще сильнее захотелось вспомнить всё.  — Ты любишь, когда я мою тебя, — проговорил он хрипло и взял мочалку из её рук, серые радужки потемнели.       Гермиона покрылась мурашками от низкого тембра его голоса. Возбуждение окутывало её. Она провела пальчиками по его влажной груди.  — А я люблю мыть тебя? — спросила она тихо, когда мыльная пена потекла по её плечам.  — Очень… — прошептал он, прерывисто дыша.       Мочалка прошлась по её груди и она тихонько застонала, ощущая прикосновение его пальцев к соску. Он тяжело вздохнул:  — Черт возьми, как же ты сводишь меня с ума… — Гермиона чувствовала, как дрожали его руки, когда он мыл её грудь, осторожно спускаясь ниже. — Я теряю свой разум рядом с тобой, забываю кто я… Ты похитительница моего разума!  — И сердца? — выдохнула она, а его рука с мочалкой коснулась её бедра, совсем рядом с тем местом в котором бурлило желание.  — И сердца тем более…       Она закрыла глаза, отдаваясь прекрасному ощущению его мягких прикосновений. Он медленно развернул её и начал двигаться мочалкой по спине. Запах геля для душа, лаймовый, освежающий, кружил голову, а его руки опьяняли её. Гермиона чувствовала себя на седьмом небе от блаженства. И вдруг Драко чувственно поцеловал её в шею, а его ладонь скользнула на её грудь. Она застонала, её соски стали слишком чувствительными. Драко уткнулся носом в её мокрые волосы, лаская, обхватывая пальцами её скользкие от воды и мыла упругие полушария груди. Она чувствовала, как он дрожал, его практически лихорадило. Гермиона обернулась к нему и забрала мочалку.  — Поцелуй меня… — горячо проговорила она, облизывая губы. — Пожалуйста, Дракон!       На миг он закрыл глаза.  — Ты правда хочешь этого? — выговорил Драко.  — Я хочу… Хочу тебя, мой милый…  — Тогда позволь мне… — Он вдруг стал оседать перед ней на пол, вода хлестала его по спине, когда Драко сел перед ней на колени и чуть подтолкнул к стеклянной двери. Она оперлась на неё спиной.       Что он задумал? Гермиона шумно вздохнула, почувствовав его губы на животе. Он медленно слизывал и сцеловывал с неё капли воды, гладил её ноги, скользя ладонями вверх-вниз от промежности до ступней, сжимал её ягодицы и издавал звуки блаженного сладострастного наслаждения. Гермиона наблюдала за ним из-под ресниц. Ловила его горящий почти безумный взгляд и слабела от натиска его губ.       Драко пощекотал её правую ногу. Она тихо рассмеялась, а он подхватил её под колено и приподнял к своим губам. И изменив путь от ступней наверх, оставлял дорожки из смачных голодных поцелуев к её открытой, слишком открытой для него, промежности. Интимность этого момента вызывала дрожь во всём её теле. Гермиона ощутила, как краска смущения залила её лицо. «О, Боже! О, нет… Как хорошо!» — проносилось в её голове, когда он поцелуями добрался до нежной кожи прямо там, у эпицентра возбуждения.  — Если я начну с этих губ, ты не расстроишься? — спросил он, оглаживая пальцами её бутон между ног, дразня её.       Гермиона заметила хитрые искры в его глазах. Он ещё и шутил, негодяй! Нашёл время!  — Что? Боже, не спрашивай… — капризно откликнулась она. — Ты мне нужен… Пожалуйста!       Он рассмеялся, и она охнула и вцепилась в его плечи, когда почувствовала его пальцы внутри себя, а умелые губы и его ласкающий крепкий язык на половых губах. Крышесносное ощущение!       Как же она нуждалась в этом. Гермиона простонала что-то нечленораздельное, подаваясь к его губам.       Он творил с ней невероятное, потрясающе развратное волшебство. Гермиона не могла сдерживать своё тело, она извивалась, хныкала и дергала его за волосы, она изнывала, чувствуя, как её внутреннее напряжение подходит к границе между реальным миром и миром блаженства.       На самой грани он вдруг поднялся во весь свой рост, продолжая трахать её пальцами и впился в её губы. Гермиона жадно ответила. Приникла к его рту, бездумно слизывая свои соки, позволяя его языку по-хозяйски гулять по её зубам и небу, ласкаться с её языком…  — Моя малышка, — зашептал он, когда выпустил её нижнюю губу из плена своих губ. — Моя красивая нежная девочка… Как же мне нравится касаться тебя… Кончи для меня, малышка! Сделай меня счастливым… Я хочу услышать, как ты стонешь благодаря мне! Хочу видеть, как закатываются твои красивые глаза от оргазма… Хочу смотреть на твой открытый рот! Ловить твоё дыхание! Моя красивая… Только для меня… Давай же…       Гермиона тонула в ощущениях, тонула в нежности его слов. И страстно желала того же, что и Драко.       Его пальцы ускорили движение в ней, задевая при этом все её самые чувствительные точки. Ладонью другой руки Драко обхватил её грудь, сладко втянул в рот возбужденный сосок вместе с ореолой. И она задрожала. Он с удовольствием пососал и сделал то же самое с другой грудью, чувствительно прикусывая твёрдую вершину. Энергия удовольствия пронзила все её тело. Она вскрикнула и сорвалась…       Гермиона обмякла в руках Драко и упала на его грудь, тяжело и хрипло дыша. Это было потрясающе и самое странное, она не помнила, было ли ей так хорошо когда-либо.  — Мой первый оргазм… — смеясь, устало прошептала она. — Других я, к сожалению, не помню…       Он усмехнулся и обнял её.  — Может быть, это к лучшему? Я даже завидую твоим новым впечатлениям. Твой первый оргазм для меня… Спасибо! Прекрасная моя… Сколько в тебе огня… — он целовал её губы, щёки, лоб, гладил её, и она медленно приходила в себя.       Гермиона подняла на него взгляд, чувствуя, что он отпускает её. Она не хотела так быстро расставаться с теплом его рук. В его темных, как глубины океана, глазах она увидела сожаление. Драко сжал губы.  — А ты? — спросила она и провела ладонью по его прессу, спускаясь к торчащему вверх напряженному члену.       Драко резко остановил её. Убрал руку и покачал головой.  — Нет. Не надо, не будем заходить дальше… Извини.       И он выскочил из душевой кабинки, схватил свои вещи с пола и ушёл. Оставил её одну, умирать от непонимания и вопросов, которые закружили в голове противным жужжащим роем.       Ей хватило полчаса, чтобы понять, что она сегодня не уснёт. В комнате было одиноко и тихо, а на душе раздрай. Слушать музыку волн из открытых иллюминаторов хотелось вдвоём. Драко не возвращался в её постель, хотя должен был. Муж он ей или не муж? Ушёл, ничего не объяснив.       Что же она сделала не так?       Гермиона завернулась в простыню и ринулась наверх в надежде отыскать его и серьёзно поговорить.       И нашла его, лежащего на диване и смотрящего в чёрное звёздное небо. Одинокий фонарь освещал его точеное скуластое лицо жёлтыми бликами. Драко хмурился, о чём-то раздумывая, расстроенный, очень грустный и слишком серьёзный.  — Дэймон, — позвала она.       Он вздрогнул, но не посмотрел на неё.  — Зови меня Драко… — проговорил он. — Мне нравится, как ты называешь меня Драко…  — Драко, что происходит? — проговорила Гермиона, а он вздохнул и закрыл лицо руками.  — Всё хорошо…       Она шагнула к нему ближе:  — Ты в этом уверен? Потому что я не уверена. Мне кажется, ты странно себя ведёшь.  — Нет, всё правда в порядке… Иди сюда, — он натянуто улыбнулся и протянул руку, приглашая лечь рядом.       Но Гермиона сделала по-своему, она скинула простыню и залезла на него сверху. Обнажённая и решительная.  — Привет… — проговорила она, опираясь о его грудную клетку ладошками.  — Ге… Малышка, пойми, не стоит идти дальше. Не нужно… — он поднялся на локтях, облизал губы.       Его кадык нервно дёрнулся, а дыхание стало тяжелее.  — Доверься мне… — прошептала Гермиона и ласково погладила его пресс.  — Ты не понимаешь, малышка…       Она сидела на его паху и чувствовала, как его возбуждение снова растёт.  — Не надо, Дракон… — успокаивающе проговорила она. — Я уверена, ты переживаешь, что я не помню свои чувства к тебе, что для меня всё по-другому, что всё не так, как было раньше… Поверь мне, я тоже в таком состоянии. Вопросы, сомнения, голова просто пухнет от мыслей. Но в одном я уверена. Драко — ты мой человек. Мой мужчина. Я не знаю, почему это знание есть внутри меня… У меня нет этому объяснения. Ты очень нравишься мне. Ты заботливый, нежный, добрый, красивый и… Ты нужен мне.  — Ох, что ж ты делаешь… — Он слушал её, сжимая губы, и его глаза сверкали от слёз.       Она не дала ему возможности сбежать от неё. Гермиона легла на Драко и обняла за шею, прикоснулась к его губам любящим нежным поцелуем и ласково огладила его пах.       И он сдался. Драко застонал и перевернул её под себя. Он целовал её, долго и сладко, а потом любил, пока она снова не улетела к звездам и обратно.       Они остались там же, на белых диванах, завернувшись в простыню и любуясь светящим в ночи образом Христа, который будто благославлял их снова и снова.