Чей-то хлам

Он не настолько тупой, чтобы поверить им. Он не будет (сильно) выпендриваться или спать у них на коленях. Он ведь не долбоеб. Но Томми готов признать, что здесь лучше, чем у Шлатта. Они не орут на него, не напиваются, не бьют, не пинают его или заставляют бояться каждого слова. Все, что они делают — живут вместе. И теперь Томми живет с ними. Его добавили к поочередно-сменяемой уборке квартиры. Именно «добавили», а не скинули все на него, сказав «раз уж твоя лечилка не нужна, вот тебе в руки швабру, иди отрабатывать свое проживание нахуй». У всех есть свои обязанности, и у Томми теперь тоже. Ему дали отдельную комнату и его не держат под замком ни днем, ни ночью. Его кормят так же, как и остальных, если не больше, учитывая странную помешанность Блэйда на том, чтобы он хорошо питался. Томми начинает подозревать, что мужик откармливает его, чтобы кинуть на корм своим теням. Они уже кружат над ним, словно стервятники над добычей. Но тени не нападают на него. И вертятся не только вокруг него, но и возле остальных. В некоторые места его не пускают, например, в комнату за кухней, в которой хрен пойми что происходит. Он сотку готов поставить на то, что именно там располагается их злодейская база. Проверять он, конечно, не будет. Никогда. И все же ему интересно, вот такой он идиот, и какая-то его часть хочет убедиться, что там не… пытают других похищенных подростков или тип того. Как ни посмотри, он действительно идиот, ведь он верит в то, что они таким не занимаются. У него нет причин в них верить. Они злодеи, они пиздец какие опасные и в придачу еще странные. Черт знает, чем они там занимаются. И все же, по какой-то совершенно тупой, непонятной причине, Томми не может представить их, убивающих детей по приколу. Поэтому он позволяет себе расслабиться. Не сильно, не в такой же степени, как с Уилом до того, как он узнал, что он Сирена, но он уверен, что они не собираются раздавить его, как букашку, за случайное неверное слово. Ему легко понять их правила и следовать им. Не ломай вещи, не перебарщивай с вежливостью и старайся не раниться. Часть него хочет добавить к списку настойчивые напоминания Блэйда о том, что ему надо есть, но не то чтобы мужик что-то делает, если он не ест, так что он не уверен, что это можно считать за правило. В принципе, вообще ничего не происходит при нарушении любых правил. Естественно, он ничего не ломал, кукухой еще не успел поехать, но это правило, которое работает буквально везде. Никто не любит, когда их вещи ломает тупой бездомный ребенок. Будь он приемным ребенком или шпаной-целителем — логика одна и та же. И все же один раз он навернулся и у него появился синяк, отчего Сирена и Ангел тряслись над ним так, словно он руку сломал. И это было. Странно. И пугающе. Потому что Ангел Смерти, человек, способный убить касанием руки, тактильный чел. Но он никак не ранит Томми. На него вообще никто не поднимает руку. Никто не угрожает, не зыркает со злобой или так далее. Так странно. Ему кажется, он застыл в эдаком непонятном лимбо, в месте, где он в безопасности и опасности одновременно. Потому что они ему не угрожают, но все в жизни заканчивается. Такие вещи долго не длятся. Подобно карточному домику, эта идиллия падет. Томми уверен, этот момент наступит сегодня. Потому что надели снаряжение. Есть большая разница между домашним Блэйдом и полностью вооруженным, одетым в костюм и злым Блэйдом, который готов выместить гнев на целом мире. Возле Сирены и Ангела тоже вьется эта пугающая аура. Они плавно передвигаются, их мышцы напряжены в предвкушении боя. Он больше не слышит их шагов. На лице Ангела застыл острый, жуткий и знакомый ему оскал. В ней сияет уверенность, порожденная знанием, что он может каждого убить махом руки. В ней сияет садистское удовольствие, вытекающее из готовности сделать это. Томми тихо замер, наблюдая за тем, как они готовятся нести свой суд в мир. Сирена положил руку на его плечо, прикосновение нежно, но в нем все еще чувствуется дрожь. Напряжение, которое готовятся снять. — Мы вернемся через несколько часов, — сказал он, успокаивающе сжимая плечо Томми. — В холодильнике лежат остатки еды, если проголодаешься. Мой телефон на стойке, если случится что непредвиденное, там есть номер Фила и Техно. На телике ты может посмотреть Нетфликс или поиграть в игры, если заскучаешь. — Понял. Сирена улыбнулся ему. Как чудно видеть столь ласковое выражение на лице такого опасного человека.. — Умница. Веди себя хорошо. — Ага. — Пока, Томми, — попрощался Ангел, слишком широко улыбаясь. В его глазах сияет кровожадное ожидание. Но ни то, ни другое не направлено на Томми. — Мы скоро вернемся. — Не забудь поесть, — буркнул Блэйд. И на этой ноте они ушли. Томми не отводит от двери взгляда. Прошла минута. Потом две. Они не вернулись. Он мог бы уйти. Ему стоит уйти. Ему стоит убежать, так быстро и далеко, насколько может, пока есть возможность. Они вернутся. У него есть несколько часов, чтобы оторваться. Тени Блэйда в миг его найдут, но сначала им придется догнать его. Наверное, если он будет постоянно перемещаться, то сможет их избежать. В городе существует много скрытых местечек, а Блэйд не владеет бесконечным количеством теней. Должен же он суметь скрыться от них. Он должен уйти до того, как они вернутся. Они ведь вернутся, когда выместят злобу, посеяв хаос. Они вернутся, полные адреналина и кровожадности, прямо как Шлатт и его приспешники. Они будут искать то, на чем можно выместить остатки ярости. И у них есть Томми. Целитель Томми, который не может дать сдачи. Который может запросто себя исцелить, поэтому неважно, получит ли он несколько порезов, синяков или сломанных костей. Он — груша для битья, которая может сама себя восстановить. Идеальная игрушка для вымещения эмоций. Ему стоит убежать, потому что он может и пережил нападки Шлатта и его подпевал, но хера с два он выживет после ударов Ангела. Но он не шевелится. Он продолжает сидеть на диване, наблюдая за тем, как тикают часы. Потому что, хуй знает почему, он не может представить, что они обидят его, как Шлатт. Он просто не видит их смеющихся над ним, пока он молит о пощаде. Он не представляет, как опять убежит и спрячется в надежде, что в этот, именно в этот раз, он наконец-то хорошо скрылся. Он может убежать, ему стоит это сделать, но… он не хочет. Он хочет остаться. Он хочет доброты и тепла, хочет то, что его неразумное сердце называет «безопасностью». Вместо того, чтобы спасаться бегством или начать искать хорошее укрытие, Томми включил фильм. Какую-то документалку, на которую он совсем не обращает внимания. Ему просто приятно слышать еще один голос в квартире. Когда он успел отвыкнуть от жизни в одиночестве? Через час он вытащил остатки еды из холодильника, суп, который приготовил Ангел. Он подогрел его и продолжил смотреть документальный фильм во время еды. Суп вкусный. Он насыщает и греет его живот. Он отложил пустую тарелку в сторону и улегся на диван. Ведущий продолжает рассказывать о, вроде, муравьях. Он закрыл глаза. Всего лишь ненадолго.

***

Дверь захлопнулась. — Тише, — начал кто-то ругаться. — Похоже, он спит. Томми открыл глаза и увидел Ангела Смерти, нависающего над ним. Вооруженного. С кровью, разбрызганной по всему лицу. Он не ранен. — Упс, прости, приятель. Мы вернулись. Прости, что разбудили. — Фил, отстань от него, у тебя лицо в крови. Никто не хочет видеть это в момент пробуждения, — протянул Блэйд. Ангел провел пальцами по лицу, рисуя дорожку по алой жидкости. Он потер их вместе. — Упс, — легкомысленно сказал он. Ангел обошел диван. Как только Томми начал вставать, он услышал звуки льющейся воды на кухне. — Не порти кухонные полотенца геройской кровью! — ругается Сирена. — Иди возьми рабочие полотенца. — Какой ты нежный, — ответил Ангел, явно закатив глаза. Томми сел. Блэйд и Сирена стоят у двери, и Сирена всеми силами старается удержать Блэйда, придерживая его руками за плечи. — Привет, Томс, — сказал Сирена, мимолетно улыбаясь и сразу же поворачиваясь в сторону Ангела. — Это хорошие полотенца и они мне нравятся! Не вытирай геройскую кровь хорошими полотенцами. — Ладно-ладно. Ангел зашел в дверь на кухне, которая ведет в их злодейское логово. Томми интересно, как они это все провернули. Он не слышал никого, кроме них, во всем здании. Похоже, что они не мешают соседям. Сирена подошел к дивану вместе с очевидно хромающим Блэйдом. Блять. — Двигайся, — прохрипел Блэйд. Томми подвинулся. Он притянул ноги к груди. Блэйд отпустил Сирену и повалился на диван. — Принеси мне льда, — приказал он Сирене. — Подожди секунду, — ответил Сирена, направившись в сторону кухни. Блэйд осторожно поднял раненую ногу, схватив декоративную подушку и положив ее на кофейный столик. Он зашипел из-за того, что начал с предельной осторожностью болтать ногой, чтобы снять сапог. Как только он снял носок, Томми понял, почему. Его лодыжка вздулась, начиная окрашиваться с фиолетовый цвет. Томми готов поспорить, что он подвернул ногу. Блэйд опустил ее на кофейный столик и положил руки на спинку кресла. Он откинул голову назад, закрыл глаза и мягко выдохнул через рот. Томми следит за ним в ожидании. Стоит ли ему проявить инициативу? Предложить исцеление или просто схватить ногу и покончить с этим? Он приблизился. Блэйд открыл один глаз. Томми замер. — Привет, пацан, — пробормотал Блэйд, больше приветствуя, чем привлекая внимание к себе. Его голос спокоен и дружелюбен. Похоже, что они все расслабились. Прям как львиный прайд, довольно греющийся на солнце после убийства. Они не выглядят кровожадными, они не дергаются, выжидая в поисках следующей жертвы. Может быть, с ними он более-менее в безопасности. Насколько вообще возможно быть в безопасности рядом со львами с окровавленными мордами. — Привет, — поприветствовал Томми, скорее всего, несколько опоздав с ответом. — А вот и лед, — объявил Сирена, скидывая пакет Блэйду на колени. — Томми, пока нас не было, все было в порядке? — Да, — сказал Томми. — Я просто… отдыхал. Сирена улыбнулся. — Чудненько. Мне надо переодеться, скоро вернусь. Дверь на кухне захлопнулась. Ладно. Если не сейчас, то когда? Надо успеть до того, как Блэйд попросит. Он должен показать ему, что он хороший, что он может быть полезным и преданным. Сирене почему-то не нравится, что он их исцеляет, но сейчас его здесь нет, и Блэйд выше него по рангу. Томми опять приблизился. Блэйд открыл глаза, наблюдая за ним в ожидании. — Я, эм, — Томми указал на его лодыжку. — Я могу… — Нет, — с этими словами Блэйд опять закрыл глаза. Томми моргнул. — Что? — Нет. — Но… — Не надо. — Ладно, — Томми опять сжался возле подлокотника дивана. Блэйд довольно замычал и поудобнее устроился на подушках. Документальный фильм закончился. Сирена и Ангел ушли. Теперь в квартире тихо. Блэйд ранен. Он просто… сидит на диване. И Томми просто сидит рядом с ним. Он не лечит его. У него есть буквально одна работа и он сидит здесь, ничего не делая. — Вы увере… — Уверен. Томми сжал руки вместе, желая протянуть их. Это ведь такая малость. Небольшой огонек энергии и все. Он, наверное, сильно не устанет. — Ничего не делай, — пробормотал Блэйд, несмотря на то, что его глаза все еще закрыты и Томми даже не шевельнулся в его сторону. Под телевизором расплылась тень с глазами. Как только Томми посмотрел на нее, она присела, приняла наполовину волчий вид и улыбнулась ему. — Но… Блэйд открыл глаза и повернулся к Томми. — Пацан, тебе не надо лечить все на своем пути. Умирающий Фил — одно дело, подвернутая лодыжка — совсем другое. Через несколько дней я буду в порядке. Томми крепче сжал пальцы. — Но… Блэйд ничего не сказал, но Томми все равно замолчал. Не стоит спорить. Блэйд отдал приказ, повторив его несколько раз. Но это ведь такой бред! Он ранен, ему нужно лечение, а Томми — целитель, который находится поблизости. Все должно идти по сценарию. Не похоже, что Ангел и Сирена ранены, так что Блэйд не откладывает силы Томми для них. — Хм? — Блэйд побуждает его продолжить. — Вы ранены? — спросил Томми. — Ага. — Я могу исцелить вас. — Не надо. Блэйд ведь видел, как он спас Ангела от почти что смертельной раны от пули, должен же знать, что Томми может исцелить лодыжку. — Это не займет много сил. Я отдохнул, я могу… — Пацан, не надо. Томми сгорбился и уставился на свои ладони. Костяшки пальцев побелели. Блэйд ранен, и Томми сидит прямо перед ним, но!… Томми подавил звук, который готовился выпрыгнуть из горла. Звук, полный неуверенности и раздражения. Он чувствует прожигающий взгляд Блэйда. — Они полностью промыли тебе мозги, не так ли? — шепчет он. Томми посмотрел на него, привычное языку «сэр?» не сорвалось с губ. — Пацан, тебе не надо меня лечить, — сказал Блэйд. — Это вывихнутая лодыжка, все нормально. Я ступил и поранился, значит смогу набраться терпения и подождать, пока все не пройдет. — Но я могу исцелить вас. Блэйд тяжело выдохнул. Плечи Томми сжались. — Нет никакой необходимости меня лечить. Я не хочу, чтобы ты меня лечил. Ты и так достаточно нас выручил. Вывихнутая лодыжка меня не убьет, тебе не надо надрываться ради такого. Ты нам ничего не должен, наоборот, мы в долгу у тебя. Но еда, убежище — за них не надо платить. Ты получаешь это, потому что живешь здесь, потому что ты с нами. — С вами? — тихо и неуверенно переспросил Томми. — Ты здесь не потому, что ты целитель, — сказал Блэйд. — Ты ребенок, ты друг и мы защищаем тебя, потому что Уилбур повстречал тебя и ты ему понравился. Ты и нам с Филом нравишься. Как человек, а не последователь, питомец или любой другой ужас, который ты пережил. Слова отскакивают от него, словно вода от утиных крыльев. Он словно говорит на другом языке, потому что Томми ничего не понимает. Слова не воспринимаются. Это слова с большим весом, в них содержится слишком сложный и безумно пугающий смысл. Томми хочет выкинуть их из головы, позабыть навсегда о выборе, которые они дают. Почему это происходит каждый раз, когда он остается наедине с Блэйдом. Как он вообще может говорить такие непонятные вещи, словно они — очевидный факт? — Но вы ведь ранены, — продолжает Томми, потому что только это имеет смысл. Блэйд ранен, а Томми целитель. Он должен его исцелить. Но стоило ему наклониться вперед, как Блэйд осторожно схватил его за запястье и оттолкнул руку. — Пацан, не надо. — Но… Блэйд прижал его ближе и обнял, прижав второй рукой. Он все еще в боевом костюме, его одежда плотная и грубая. Томми чувствует, как нечто, напоминающее рукоятку ножа, утыкается ему в бок. И похоже, что другой чехол для ножа находится возле плеча. — Я… — Тшш. Хватит переживать. Тебя это не касается, ты не обязан лечить все на свете. Нет, обязан. Верно ведь? Дверь на кухне распахнулась. Блэйд даже не шевельнулся. — Посмотрите, кто тут удобно расселся, — сказал Ангел, улыбаясь. У него мокрые волосы и он одет в повседневную одежду. Он спокоен и не набрасывается на него, чтобы вылить остатки адреналина. Он уселся в кресло и положил ноги рядом с ногами Блэйда на кофейный столик. — Скажи пацану, что никого исцелять не надо, — ворчит Блэйд. — А то он мне не верит. Ангел хмуро посмотрел на него, сразу утыкаясь взглядом в руку Блэйда, которая продолжала держать его запястье. — Ох, приятель, не переживай. Техно у нас все равно быстро восстанавливается, скоро опять он будет как огурчик. Томми прикусил губу, не пререкаясь. Несмотря на то, что он очень хочет это сделать. — Это займет всего… — Нет, — размеренно и терпеливо повторил Блэйд. Дверь опять открылась. — Техно, ты что, пачкаешь диван кровью героя?! — Ты буквально сам меня сюда посадил. — Я же не знал, что ты его испачкаешь! — Твою налево… мы купим другой диван. — Мне наш диван нравится! — Какой же ты привередливый, — проворчал Блэйд. — Ох, простите, совсем забыл, что вы двое — варвары, — ворчит Сирена. — Но некоторые из нас устали жить в неприглядных местах. Верно же, Томми? — Не приставай к ребенку со своим странным помешательством на чистоте. У него свои проблемы есть. Только в этот момент Сирена заметил положение Томми. — Почему ты держишь Томми в заложниках? — Никто его в заложниках не держит, — фыркнул Блэйд. — Я его спасаю от самого себя. Томми немножко хочется, чтобы Блэйд перестал вмешивать Сирену и Ангела в это дело. Потому что они будут странно себя вести. Если бы он только позволил Томми… — Что случилось, Томс? — спросил Сирена, рядышком присев на диван. Он тоже переоделся в повседневную одежду. Его язык тела не опасен, он расслаблен, дружелюбен и безобиден. — Похоже, что он помешан на исцелении. — Я ведь говорил, что не надо было давать ему исцелять Фила второй раз, — ругается Сирена. — Томс, тебе не надо никого лечить, хорошо? — Но!… — Томми прервал самого себя, не сумев сдержать раздраженного мычания. Он дернул свое запястье и Блэйд отпустил его. Он спрятал лицо в ладонях. — Это ведь… Я могу ее вылечить. Я должен ее вылечить. — Не надо ничего делать, — повторил Блэйд. Томми зыркнул на него, пока его лицо все еще спрятано в ладонях. Он не тупой, чтобы делать это в открытую. Но тот еще тупица, раз додумался спорить с Блэйдом на эту тему до такой степени, что Ангела и Сирену втянули в разговор. Ну почему они ведут себя так странно? Почему они добрые, ласковые и дружелюбные? Почему они не делают то, к чему привык Томми? Он не понимает. — Ох, Томс, — прошептал Сирена и положил руки на его плечи, прижимая к плоской груди и утыкаясь острым подбородком в его макушку. Его рука мягко провела по месту, где Томми был прижат к Блэйду. — Ты испачкал Томми геройской кровью! Блэйд изнуренно вздохнул. — Да понял я, господи. Я переоденусь. Фил, помоги мне. Ангел засмеялся. Диван дернулся, стоило Блэйду подняться. Томми слышит его хромающие шаги и шарканье Ангела, помогающего ему идти. Дверь на кухне захлопнулась позади них. — Хочешь поговорить со мной, Томми? — тихо спросил Сирена. Томми выдохнул и прижался головой к ключицам злодея. — Вы такие. Странные, — он чуть поднял голову и опустил ее обратно. — Знаю, — сказал Сирена. — Я понимаю, что ты все еще пытаешься во всем разобраться. Но пойми, нам от тебя ничего не нужно, мы только хотим, чтобы ты радовался и был в порядке. Вот и все. Вот и все, сказал он, словно это так легко, словно это не бред сивой кобылы. Словно его слова не идут в разрез всему, к чему привык Томми. Знай Томми, что повстречав Сирену в той ебанной мусорке все так обернется… да не знает он, что бы сделал. С одной стороны, тут тепло, его кормят и, возможно, правда возможно, он в безопасности. В большей безопасности, чем где-либо в его жизни. Но с другой стороны, они такие непонятные и опасные. Ужасно опасные. Но, видимо, не для него.