Читайте книги о вампирах.

Страницу за страницей торопливо переворачивали изящные пальцы. Серёжа любил старые книги. Он обожал перелистывать их много-много раз, наслаждаясь шелестом листов и запахом сырости. Порой ему в руки попадали очень старые экземпляры каких-нибудь книжек-учебников. Их он прочитывал взахлёб. Одногруппники в детском доме часто смеялись над парнем из-за его дикой любви к чтению. Они прятали его книги, а один раз даже прилюдно сожгли любимый учебник Серёжи по физике 1990-го года выпуска. Конечно, тем мерзавцам потом сполна досталось от воспитателей. Да и не не только от них; Олег Волков, лучший друг мальчика, даже разбил парочку носов в тот день. Ох, шуму-то было. А ведь учебник был собственностью библиотеки. А в библиотеку можно было попасть только по вторникам и четвергам — «дни читателя», как назывались эти дни в детском доме. Разумовский в такие дни мог сидеть в помещении до посинения, вчитываясь в мелкий шрифт на жёлтых страницах. Особенно часто это происходило во время дневных прогулок, когда все выходили в парк неподалёку, а Сергей прятался за огромным стеллажом в старой библиотеке, между стеной и каркасом которого была щель, размером с мальчика-подростка. Никто не знал, что он там, но никто и не переживал за него. Всё-таки, Разумовский был образцовым учеником, и к нему было немного другое отношение. Однажды Сережа попросил Волкова постоять у дверей его любимой библиотеки, чтобы самому пробраться туда во время тихого часа. Без раздумий лучший друг его согласился, встав по стойке смирно. Через пять минут ему надоело стоять неподвижно, поэтому юношеское тельце подалось назад, ища опоры у стены. Но вместо ожидаемой гладкой поверхности, Олег упал спиной на огромный фикус на подставке, и вся эта громадина с грохотом упала на каменный пол. Шум поднялся неимоверный, и, казалось, эхом пронёсся по всему зданию детского дома. Прошла ровно минута, и в коридоре послышались быстрые шаги. Олег судорожно закинул землю обратно в горшок с поломанным цветком, и нырнул в темную библиотеку. — Сережа-а… — прошептал Волков, и убрал со лба нависшие черные пряди. — Сережа, я уронил цветок, и походу мымра идёт. Мымрой они между собой называли замдиректора — Нину Фёдоровну — которой лишь бы придраться к чему-нибудь. Один раз Серёже досталось просто за несъеденный суп с зелёным горошком, который он терпеть не мог. Его при всей группе отчитали и заставили отрабатывать мойщиком посуды. С тех пор Волков обозлился на нее больше, чем сам Сережа. — Иди прямо, а затем налево, — послышался в темноте голос Разумовского. — Давай быстрее! Олег поспешил следовать указаниям. Он боязливо выставил руки вперёд и шагал, пока не упёрся в твёрдую поверхность. — Шустрее, Олег! — шептал Сережа, но эхом шепот разлетался по всему помещению. Дверь скрипнула. Цоканье каблуков о холодный каменный пол детдомовской библиотеки всё приближалось к Олегу. В кромешной темноте он начал различать блики фонарика, свет от которого мелькал сквозь книжные полки. Деваться было некуда. До Серёжи ползти — только ноги ломать. Костлявая рука резко потянула запястье Волкова вперёд. Он зажмурил глаза, ему нарочно светили в глаза этим фонариком. Мерзко. Стыдно. Отвратительно. — Что ты делаешь здесь ночью? Объяснения? — Волков лишь фыркнул и попытался вывернуть запястье. В голове крутилось одно: «почему Сережа не вылез?» А Сережа струсил. Побоялся терять репутацию. Он сидел в темном углу с охапкой книг в руках и боялся даже вдохнуть. Ему было стыдно. Ему было страшно. Нервно теребил он заусенец на большом пальце, пока не почувствовал липкость. Выступила кровь, поэтому Разумовский поспешил спрятать руку за спину, дабы не было соблазна растерзать бедный палец дальше. — Я спать, — промямлил Волков. — Объяснения. — Книжку очень захотелось почитать. — Глупости. Но дальше продолжать диалог не стала. Холодная костлявая рука все также держала пульсирующее запястье Олега, но уже вела его к выходу. Буквально толкнув мальчика в его комнату, Нина Федоровна приблизилась своим обвисшим от старости лицом к румяному лицу брюнета. — Завтра ты не выходишь на улицу. И послезавтра. И всю следующую неделю. Честно говоря, наш герой чуть не задохнулся от зловония, исходящего изо рта старой женщины. Но не нам судить. Замдиректора поспешила удалиться в свой кабинет, где она «дежурила» по ночам, Олег же остался в гордом одиночестве. Ну, в комнате, среди десятка спящих детей, разумеется. Хотя без Серёжи он смело мог называть себя одиноким. Но Серёжа предал своего волчонка. В груди таилась жуткая детская обида, а в голове крутились сюжеты того, как Разумовский придет просить прощения. Или не придёт. Всё же, Олег томно побрёл к своей постели, шаркая ногами по ковровому покрытию. Серёжа слышал, как к звуку стучащих каблуков прибавился звук шаркающих кроссовок; слышал, как Нина Федоровна хватает Олега; слышал, как требует объяснений. Сердечко болезненно кольнуло, и Разум закрыл лицо руками. Хотелось ударить, задушить, убить себя за это. Ком в горле не давал даже вздохнуть. Плакать не получалось. Рыжие волосы налипли на вспотевший от стыда лоб. Олег его не простит. С трудом мальчик поднялся с холодного каменного пола и отряхнул шорты. Про книги он давно уже забыл, совесть бы все равно не позволила взять их. Монотонный звук шагов отражался от стен библиотеки эхом. Серёжа тяжело вздохнул и убрал со лба мешающие волосы. Наверное ему просто повезло, что Нина Федоровна не закрыла дверь на ключ. Хотя в голове проносились мысли о том, что было бы лучше, если бы он остался там и умер от голода. Или от стыда. Неважно. Разумовский тихо вошёл в спальню и побрёл к постели. Зарывшись по самые уши, которые уже приобрели такой же оттенок, как и волосы, в одеяле, мальчик отвернулся к стене и попытался уснуть. Кровать Олега была напротив. И Сергей чувствовал на себе его презрительный взгляд. — Оле-ежа..— протянул красный до кончика хвоста лисёнок. Он подошёл к Олегу за завтраком и тронул за плечо. Брюнет упорно проигнорировал. — Оле-ежа-а.. — на выдохе произнес он. — С предателями не общаюсь, — грозно рявкнул Волков, не оборачиваясь. Он доел холодную овсянку и встал с общей лавочки, направляясь к окну сдачи посуды. Рыжий же опустил голову в пол, садясь на прежнее место друга. Еда в горло не лезла. Мальчик посидел там пару минут, в надежде на возвращение обиженного товарища. Но чуда не произошло. Его окликнул воспитатель, поэтому пришлось подняться и пойти в группу. Старших часто заставляли играть с малышами, как бы им этого не хотелось. Мальчик подошёл к какой-то девочке, уж больно похожей на него самого: острые черты лица, своеобразные скулы, а бесцветные, почти прозрачные, ресницы порхали над ее глазами, словно бабочки. — Ну привет, — буркнул Разум своей подопечной. — Куклы? Кубики? Или парикмахерская? Девочка сначала растерялась и потупилась на месте, а затем вскинула свои голубые глазища на Серёжу. — Давай почитаем книжку. Ты умеешь читать? — тонким голоском осведомилась она. — Читать? Да-да. конечно. сейчас. — мальчик неловко улыбнулся. — Сейчас я только сбегаю в библиотеку и принесу книжку. — Угу. Разумовский рванул к своей цели. Он быстро пробежал вдоль всех шкафов и наконец попал к своему вчерашнему укрытию. Там валялась кучка книг, которые остались там по глупости. Брать все уже не было времени, поэтому Сережа выбрал самую, на его взгляд, интересную — про вампиров. Обхватив пальцами довольно старую обложку, он побежал обратно в группу, стараясь не нагонять на себя грустные мысли. — Так, смотри, вот книжка. — Она старая. А про что? Серёжа начал усердно объяснять что-то о фентези, вымышленных мирах и вампирах. Но юной героине это ничего не говорило, поэтому они оба сели на диванчик, и мальчик открыл книгу. После двух прочитанных страниц, девочка потрепала рыжего за ляжку и подняла на него глаза. — А картинки там есть? — Нет, это же старая книга. — Тогда неинтересно, — и она вскочила с дивана, убегая вглубь группы. С тех пор Лера Макарова поняла, что не любит вампиров и книги. Ну, Серёже проще. Меньше забот. Хотя ему книга жутко понравилась с первых страниц. Он взял ее подмышку и поплелся на улицу.