новый берлин

честно сказать, когда всеволод ударялся в объяснения какой-то специфики его работы, вальтер не понимал категорически ничего, однако пытался уловить какие-то принципы, пусть не запоминая понятий, — в конце-концов, система существует везде, и её всегда можно уловить. конечно, это не прошло мимо всеволода — когда вальтер особо удачно закончил его мысль, то был вознагражден пристальным тёплым взглядом и одобрительным кивком. правда, после этого вальтер попросил перейти на другую тему, однако его можно понять — не каждый учёный может вытерпеть долгие речи, не говоря уже о человеке, который никак с объектом обсуждения не связан. а у вальтера, когда на него так посмотрели, всё внутри перевернулось. всё его существо будто разомлело от одобрения и похвалы, содержащихся во взгляде, и ему было очень сложно держать себя в руках оставшуюся часть прогулки. возникшей проблемой он уже занялся дома, рухнув на кровать и вспоминая весь разговор. где-то тогда он и понял, что, кажется, есть такое предположение, маловероятная возможность, еле допустимый шанс, что он устроил эту всю шараду не только из физического одиночества. конечно, оно тоже присутствовало, и вообще он всегда мог ошибаться и быть ведомым опьянённым химией мозгом — кому не кажется хоть раз в жизни после единственной ночи, проведённой вместе, что это любовь всей его жизни? здесь вальтер сделал ещё одну пометку в голове, что у них и ночи-то не было ни одной. а всё потому что всеволод будто чувствует что-то и намеренно отказывается заглянуть в гости. надо попробовать другую стратегию — остыть немного и прекратить с предложениями, чтобы не давить на его решение. а хочется ведь и надавить, чтобы побыстрее сообразил. такой славный, такой хороший, такая умница, а думает слишком много и слишком долго. тьфу ты. он встал с кровати, вытирая руки салфеткой, и направился в ванную. как гимназист, ей-богу. вот же его угораздило. — а чем вы, кстати, занимаетесь на своей работе, если не секрет? — конечно, не секрет, — рассмеялся вальтер, — в мои обязанности входят переговоры и планы с другими странами европы и азии о каких-либо совместных проектах, а также, само собой, координация всех подчинённых. это если вкратце. — ответственная позиция. — а то! столько политики в этом замешано, вы не представляете. — вы не интересуетесь политикой? — сложный вопрос. но, думаю, я доволен тем местом, которое у меня есть. всё остальное либо опаснее, либо бессмысленнее, либо не подходит по моим личным параметрам, — вальтер очень ловко извернулся, хотя этого от него и не требовалось, — а вы? — ну, в моем случае, — всеволод отвёл взгляд, — политика скорее интересуется мной, чем я ею. хотя по юности были грешки. — какие грешки? революции устраивали? — нет, конечно, но по протестам находился выше крыши, — и опять засмеялся, тихо, добро, — отец меня жутко за это ругал. за все разговоры всеволод ни разу не упомянул своей матери. — что ж, раз мы уже вернулись, то доброй вам ночи, — вальтер протянул руку на прощание. — доброй ночи. и кстати, вальтер, у меня освободился вечер субботы, можно ли вам составить компанию? возможно, тогда у меня будет счастье ознакомиться с вашим домашним баром. вальтер задумался на пару секунд, будто вспоминая своё расписание, — ложь, он прекрасно знал, что на субботу у него и так была запланирована встреча с друзьями, которую он мог в два счёта отменить. — возможно, присоединюсь, на вечер субботы у меня пока ничего не стоит, — он наконец кивнул. — хорошо. доброй ночи. они разошлись, и вальтер думал, что он взорвётся от довольства до того, как за ним закроется входная дверь. это победа, конечно, не в войне, а в битве, но очень, очень многообещающая.