Запястья в кровавом озере

Кто не боится, тот управляет всем.

Прохладный ветер не спасает от сильного жара, возникающего после часа тренировок. В последнее время Чимин не чувствует себя способным на длительное выполнение упражнений, отчего гнев хореографа растёт, насмешек за спиной и в лицо от него становится вдвойне больше, а желание стараться снижается до минимума. Парень шаркает по асфальтированной дороге, радуясь полному отсутствию людей. Спокойствие улицы стремительно влияет на его состояние, только ветер оседает на его кожу, вызывая слабые мурашки. Запрокидывает голову, взглянув на тёмное небо. Впечатляет. — Не уж-то ты вышел на улицу. Пак резко поворачивает голову в сторону Тэхёна, который, сунув руки в карманы брюк, идёт вслед за другом. — Привет, — окидывает его взглядом Чимин. — Выглядишь лучше. — А ты… — Ким мнётся, изучив бледное и уставшее лицо парня. — …так себе. Пак без обиды усмехается, согласившись: — Знаю. — Как всё прошло? — интересуется Тэхён, останавливаясь на месте, когда друг замедляет шаг. Тот в ответ передёргивает плечами, и этот жест означает, что парень не собирается пока ничего рассказывать. Окей. Не хочет — его дело. — Пошли, — Ким кивает в сторону здания. — Нам лучше вернуться. Чимин в ответ кивает. Он роется в карманах, доставая сигарету. Поджигает её, не замечая настороженный взгляд друга. Пак хмурит чёрные брови, задумчиво втянув в себя больше никотина. Заметно мрачнеет. Чем больше воспроизводит вчерашний разговор с матерью, тем сильнее его сковывает… Жалость. Неуместно? В его случае уместно. Нет, кроме жалости его переполняет ещё множество иных эмоций. Сильных и негативных. Чимин не из тех людей, которые просто так могут причинить боль. Даже если это будет взаимно. У него более чем натянутые отношения с матерью, которая… скорее всего, старается? Может на её взгляд она делает только лучше, ну, там, знаете, вроде интересуется его жизнью, а на самом деле просто принижает его. И по вчерашнему срыву стало понятно, что брюнет испытывает отвращение к себе, а женщина старается опустить его ещё ниже. Неплохие старания, ведь так? Парни входят в помещение, одновременно хмурясь из-за яркости прожекторов и оглядывая просторное помещение, они улавливают сразу двоих новеньких, которые не так уж походят на тех, которые недавно вступили в новый коллектив: оба увлечённо беседуют с хореографом, общаясь с ним как закадычные друзья. Тэхён недоумённо встречается с таким же неподдельно удивлённым взглядом Пака, кивая в сторону Чонгука и Ыну. Чимин лишь пожимает плечами, направляясь к друзьям, которые, сидя на полу, разминаются. Из-за громкой музыки, долбящей по ушным перепонкам, их прихода не замечают, а, делающий в этот момент поворот туловищем, Джевон вздрагивает из-за неожиданного появления Чимина. Тот берёт рядом валяющийся тапок и бросает в него, Пак ловит его с округлёнными глазами, после разражаясь смехом. — Так и подохнуть можно, — кряхтит Джевон, подгребая свои конечности и выпрямляясь. Видит слабые улыбки у друзей, намереваясь швырнуть тем самым тапком и в остальных, чтобы стёрли эти глупые улыбки с лиц. — Что здесь происходит? — подходя ближе, интересуется Тэхён, этот вопрос волнует и остальных — творится что-то непонятное. — Они разговаривают с ним? — и это тоже удивительно. Все приходящие к ним в команду уходили после третьей репетиции, а они так легко вышли с хореографом Ли на контакт, и это подбрасывает много вопросов. — Прошло пятнадцать минут, — Юнги смотрит на наручные часы, а потом снова поднимает голову. — А он ни разу не кричал. — Все в кругу озадаченно хмыкают. Либо это означает приближающийся пиздец, либо надвигается что-то очень странное, совсем не походящее на обычное состояние мужчины. Их переглядывания прерывает подходящий вальяжной походкой хореограф, напрочь убивая воцарившийся покой. — За опоздание, Ким и Пак, остаётесь после тренировки, — как будто невзначай говорит мужчина, становясь ровно, и поднимает подбородок, держа за спиной руки в замке. — Чонгук и Ыну предложили идею для нового рисунка танца. Придётся разбиться на юниты, либо я сделаю дуэт, — всё зависит от вас, — тянет ехидную улыбку, наблюдая за непроницаемыми выражениями лиц. Смешно звучит, на самом деле. Этот высокомерный мужчина уже давно решил у себя в голове, что именно он сделает, кого поставит на главную роль, а кого-то даже не будет рассматривать, как претендента. Хореограф Ли выгибает бровь, не видя никакой реакции. — Начинаем прямо сейчас, — округляя глаза, хлопает в ладоши мужчина. Он разворачивается на носках и с ровной осанкой идёт к аппаратуре. Парни смотрят друг на друга недоумённо. За три года тренировок это только третья большая работа за их немалый опыт, и то предложенная недавно прибывшими, одобренная быстро строгим и очень критичным человеком. Безусловно, это выводит на негативные эмоции «стареньких», ибо, когда они предлагали свои варианты, они не были даже до конца выслушаны, а здесь за каких-то пятнадцать минут хореограф воодушевлённо принимается за продумку нового рисунка. Ребята разбредаются по залу, а те, кто выполнил базовую подготовку, уже стоят напротив огромного зеркала во всю стену и ждут детальной информации. Чимин с Тэхёном отходят подальше, — в предназначенное место для разминки, — перекидываясь короткими фразами. Пак остро смотрит в сторону «новеньких», и в его взгляде можно прочесть ядовитую ненависть к этим персонам, они вызывают в нём негативные эмоции: их манеры, образы, то, как они разговаривают — не может выносить Пак. — Вас ждать никто не будет, — раздаётся грубый голос хореографа на весь зал. Его взгляд пронзительный, пробирает до костей, тягуче просверливая в их лбах дыру, огромную, размером с океан. Его сталь в голосе невыносима, от неё тошнит. Но чёрт бы его побрал, в хореографии он греческий Бог, это ценится по всей Корее, и каждый в этой стране уверен в его профессионализме на все сто, и ужасный характер терпится взамен на безупречное обучение технике. Кинув двусмысленный взгляд на Пака, Тэхён начал делать наклоны головой, дабы размять шею и избежать в дальнейшем травм. Тело отдаёт лёгкой, но приятной болью, она медленно растекается по мышцам, и стон боли иногда вырывается с губ. Давать расслабиться телу необходимо, но в их расписании для отдыха выделено не так много времени — хореограф Ли хочет сделать из них танцоров первого класса. И вины его здесь нет, ребята взрослые люди, и, если говорить прямо, то после репетиций самое поистине прекрасное чувство — прохладный душ и мягкая кровать. — Встаньте в линию, — голос его звучит ещё строже, но взгляд серьёзен. Хореограф ходит по залу и думает о чём-то сосредоточенно. Рука его касается подбородка, а сам взгляд устремлён в пол. — Я думаю сделать трио, — ходьба продолжается, глазами пробегается по всем парням. — Остальные будут задействованы в другой хореографии. Останавливается в центре, смотря на спины танцоров. Их мышцы напряжены, руки у всех сжаты в кулаки, пробирается дух соперничества. Делает медленные шаги к их не очень прямой линии, проходя сквозь. Теперь он может наблюдать за их сосредоточенными лицами. — Чонгук, — мужчина смотрит в его глаза прямо, напрягая своей паузой. — Я могу на тебя положиться. Ты будешь состоять в этом танце, — не убирая руки с подбородка, он серьёзно кивает Чонгуку. У того же плечи вверх вздымаются, и подбородок выше тянется. Чон учтиво склоняет голову в знак благодарности. Пауза в его монологе нарастает. Хореограф озадаченно смотрит на парней, видимо что-то прикидывает в своей голове. — Ыну, ты отправляешься вслед за Чоном, — мужчина говорит с полной серьёзностью в голосе, указывая им головой в другую сторону, чтобы отделить их. Глаза Пака сами по себе закатываются, для него это полный абсурд, и еле сдерживаемый смешок всё же вылетает с приоткрытых губ. До чего смешна ситуация. Прошло пару дней, а те уже в «любимчиках» успели прописаться. — Выбор остался негустым, — слышится усмешка. — Тэхён. Ким озадаченно рот приоткрывает, но видя совершенно серьёзное лицо хореографа, быстро захлопывает его обратно. Это более чем удивительно. Его движения скованы, он осторожно ступает по ламинату в образованную группку из двух человек. Чимину нужно было на чём-то сосредоточиться, найти какое-то спокойное занятие, которое освободит его голову от пронзающих мыслей. Его, конечно, укололо то, что он не попал в эту тройку, но не всё же потеряно, ведь так? Он будет состоять в другой группе, без роли не останется и также продолжит заниматься любимым делом — танцевать. Только вот в «идеальном» рисунке ему нет места, а это равносильно тому, что его навыков не хватает. Мог ли он надеяться? Других исходов не было. Все присутствующие и слова не говорят. Тэхён смотрит на Чимина с сожалением, он знает как никто другой отношение Пака к танцам и к проигрышам, а к проигрышам в танцах — так подавно осведомлён. — Теперь у нас два «трио», у каждого будет своя концепция, но, я думаю, всем понятно, что первая группа в приоритете. — Ещё как понятно. Пак хмыкает - это всё так очевидно. — А в чём, собственно, разница? — вопрос вылетает необдуманно и слишком резко. — Чем хуже наша группа? — Чимин настроен серьёзно, этот вопрос всегда застревал в глотке, но сейчас он вырывается легко, так, как надо было с самого начала. Пак почувствовал такое облегчение, как будто в душный знойный день пронёсся неистовый порыв ветра, и от свежего воздуха стало возможно дышать. Хореограф Ли приложил палец к губам. Сосредоточенно-внимательный взгляд карих глаз Чимина встретился с глазами мужчины. Странный блеск в глазах хореографа сверкнул, и Пак в оглушительной тишине выгнул бровь. — Нет разницы, Пак, — негромко проговорил хореограф. — Для их концепта подходят именно они. И, если говорить прямо, за пару дней я увидел выдержки в них больше, чем в тебе за три года, — легко разводит руки в стороны, пожимая плечами. Внимательно следит за эмоциями на лице парня. Взгляд Чимина обескураженно ползёт вбок, натыкаясь на пустые лица других, кроме одного: Тэхён смотрит волнительно, на самом деле сопереживая Чимину. — Думаю, всё честно, — Ыну встряхнул головой, убирая пряди с лица. Голос его тягучий. Он привлекает к себе внимание одной фразой, и «старенькие» смотрят на него удивлённо, но раздражённо, все, кроме Чимина. Взгляд того пустой, ему совершенно всё равно на мысли этого человека. — Мы заняли эту позицию потому, что заслужили, а он… — делает паузу. — Всё, что сказал хореограф Ли: у него духа не хватит это выдержать. У Чимина нет слов. В нём закипело раздражение. — Вы утверждать-то не можете даже, — лёгкий смешок слетает с губ Юнги. Его руки сложены на груди, а взгляд прожигающий, он недоволен, это видно по скривлённым губам. — Это просто смешно. — Чимин делает шаг вперёд. — Вы все такие профессионалы, когда дело касается других, — его терпение испытывали на протяжении многого времени, а сейчас чаша переполнилась и выдержке конец. — Но за себя вы мало когда в ответе, — он уверен в своих силах и выдержка у него просто отменная, он заставит их всех пожалеть о сказанных словах. Хореограф нахмурился. Очевидно, что никому из присутствующих нечего ответить. Даже если не получилось один раз, то другой обязательно станет его. — По позициям, — строго проговорил мужчина, недовольно кидая взгляд в сторону Чимина. Ещё одна «шутка» не попала в ворота.

***

Иногда тяжёлые времена затягивают нас в бездну, не оставляя ни единого шанса на спасение. Часть нас кричит о помощи, заставляя окружающих обратить внимание, где-то просто подбодрить, а где-то целиком вытянуть из этого дерьма, которое может окружать нас на протяжении всей жизни, только проблема людей в том, что они не всегда во время замечают какие-либо изменения. И становится слишком поздно. Страх потерять все свои начинающие таланты, мысли, а, может, и чувства становится сильнее. В результате наша жизнь — это результат нашего выбора. Мысль о том, что все наши действия становятся вынужденными, чтобы хоть в какой-то степени повлиять на зарождающиеся проблемы, начинает изнутри нас губить. Чимин часто задумывался о другом исходе, в целом о другой жизни, если бы только у него был шанс. А он был. И каждый такой шанс превращался в «я не успел». Не успел что? Во время сказать «стоп»? Или ухватиться за предоставленный шанс? Концовка уже прописана, в наших силах только выбрать правильную дорогу, которая приведёт нас к этому долгожданному исходу. Пронизывающий холод забирается под расстёгнутую рубашку, надетую поверх тонкой майки. Темнота улиц сдавливает всё вокруг, заставляя больше набирать воздуха в лёгкие. Брюнет шагает по дороге, освещают которую только проезжающие машины да свет, исходящий с витрин старых магазинов. Район не из лучших: фонари не горят нигде, дело в местных властях. По их мнению, раз район не пользуется большой популярностью, и в целом выглядит заброшено, то нет смысла тратить муниципальный бюджет на колоссальные изменения забытой местности. Неприятные ощущения ползут вдоль лопаток в тот момент, когда чёрная кошка перепрыгивает небольшую арку с названием магазина, разбивая на ней светящиеся лампочки. Угольно чёрная шерсть идеально сочетается со светящимися в темноте глазами. Кошка с долей агрессии помахивает пушистым хвостом, стреляет взглядом в Чимина, убегая на противоположную сторону улицы. Пак нервно оглядывается, примечая для себя совершенную пустоту улиц. Вообще, редко можно встретить здесь хоть одну живую душу в такое время. Когда начинает опускаться солнце, люди разбегаются по домам, не желая повстречать недоброжелателей. Это вполне себе обосновано, не раз можно было услышать о каком-то произошедшем случае: избиение малолетней компанией молодой девушки, возвращающейся после работы ночью; частые случаи воровства; пропажа людей. Как бы то ни было, он родился здесь, и местные его не воспринимают, на какой бы контакт не шёл Чимин. Яркая вывеска супермаркета встречает его, приглашая войти. Брюнет непроизвольно щурится, привыкая к интенсивному освещению помещения. Лицо девушки за кассой озаряется улыбкой при виде энного покупателя, её лицо уставшее, это видно невооружённым взглядом. Чимин тянет фальшивую улыбку, сразу шагая к нужному отделу с продуктами. Небольшой супермаркет не славится качественной едой, что в принципе присуще для их района, но продукты для поддержания здоровой жизни здесь вполне возможно отыскать. Выбор здесь ограничен и найти что-то отчасти соответствующее для рациона также будет затруднительно. Средний типичный набор лежит на кассовой ленте. Чимин стоит следующим после паренька в кепке, который всего лишь покупает жевательную резинку и воду. Пак хмыкает, рассматривая ассортимент покупок молодого человека, машинально вглядываясь в его, свойственный для многих, стиль. Скоротечно очередь доходит и до Пака, который успел застрять в своих раздумьях, товар уже пробит и кассир любезно озвучивает наизусть выученный вопрос: — Пакет? — брюнет немного дёргается, устремляя взгляд на молоденькую девушку. Та по обычаю ждёт ответ от покупателя, который совершенно не вовремя решил застрять в своих не красочных мыслях. — Да, — Чимин принимается рыться по карманам, в попытке обнаружить деньги. Он хватает крупную купюру, сразу протягивая её девушке. Сравнительно быстро принимаясь складывать продукты в пакет, он растерянно просит: — И пачку сигарет, пожалуйста. … Прохлада неизменно радует. Шум листьев распространяется по округе, приятно действует на слух, в какой-то мере успокаивая. Брюнет озирается вокруг, замечая для себя иной шелест. Со временем он усиливается, вызывая дискомфорт внутри Пака. Чимин тот ещё параноик, он ощущает весьма значительный страх, который пытается прогнать или прикрыть другими ощущениями. Брюнет всматривается в глубину улицы, вслушиваясь в каждой шелест листьев, напрягая глаза до максимума, что вызывает дискомфорт. Тяжёлые шаги приближались к единственному освещённому месту этого мрака, Пак старался разглядеть тёмный силуэт вдали, но незнакомец шагал очень медленно, он заставлял всматриваться в его походку, заставлял желать взглянуть на его выражение лица. Одним словом — манил. Другим — пугал. Дрожь проходит по телу волной, мурашки покрывают кожу. Смотрит в сторону магазина. Глаза стеклянные. Шаги отдаются эхом в ушах Пака, и он прикрывает глаза. Сердце скачет, но вскоре привыкает, поэтому спокойнее становится. Хрустит костяшками. Старается анализировать. Поворачивает голову в бок, взглядом натыкаясь на леденящий взгляд парня, проходившего в метре от него. Всё также не скрывает часть своего лица. Безэмоциональность незнакомца обескураживает. Он словно неживой. Шагает настолько тихо, что нормальный человек бы ничего не расслышал, но по ушам Пака он сейчас наоборот долбит, как будто в колокол звонят. Такие постоянные встречи незнакомцев в жизни Чимина уж точно не приведут к хорошему, они лишь вызывают паранойю. Звонок телефона раздаётся вибрацией в заднем кармане джинсов, вынуждая Чимина недовольно достать телефон. Яркий свет раздражает глаза, из-за чего брюнет с неприязнью морщится. — Да? — отвечает Пак таким тоном, словно на его плечах не одна сотня тяжёлых мешков. Чимин озирается по сторонам, не примечая посторонних. «Да? Что «да», блять?!» — сразу же повышает голос Тэхён, разрывая к чёрту динамик. Чимин кривится от громкого звука, отодвинув от себя телефон: — И тебе привет. «Господи, блять, где ты снова пропадаешь? — парень пытается сдержать тон своего голоса, хоть и получается не очень. — Ты можешь хоть иногда включать свои мозги и думать, блять, о том, что своими пропаданиями ты всем только хуже делаешь, и, господи, я уже просто заебался тебе об этом говорить, — глубоко вздыхает, замолкает на несколько секунд, после чего устало шепчет: — Где ты?» Чимин кивает сам себе, приподняв брови: — Я тоже тебя люблю, милый, — язвит, краем глаза посмотрев на высокие деревья, листья которых шевелятся при каждом дуновении ветра. — На дороге, здесь рядом круглосуточный магазин. «Вау, Чимин, я знаю сотню таких магазинов, которые находятся возле дороги» — с сарказмом отвечает Тэхён, злясь лишь сильнее». Чимин лениво тянет: — Я не ухожу дальше пятисот метров от своего дома, — всё ещё рассматривает застывшую во времени местность. «Возвращайся домой», — звучит, как приказ. Пак хмыкает, приподнимая брови: — Ого-о, — Чимин упирается взглядом в асфальт. — Сию же секунду, — хрипло смеётся, вызывая тихое ворчание Тэхёна в трубке. — Ещё ни разу не видел настолько волнующихся друзей, — хриплый голос заставляет застыть на месте, медленно поворачивая голову на знакомый голос. Чёрт возьми, это злые шутки судьбы? Как бы то ни было, это уже и в правду несмешно. Пак сдерживает желание закатить глаза, смотря на этого раздражающего «незнакомца». Такие частые встречи подбрасывают в сознание Чимина лишь странные пугающие мысли. — Призрака увидел? — Нет, тебя, — кривит губы, чувствуя, как этот странный парень смотрит с неким вызовом и ужасной усмешкой. Ему действительно нравится пугать людей и доводить до приступа? Странные предпочтения, сказал бы Чимин, если ему хотелось хоть на долю секунды вести с ним диалог по собственному желанию. — Ты за мной следишь? Чонгук сверкает тёмными зрачками в черноте улицы. Ни одного прохожего. Ни одного работающего фонаря. И кислород словно покидает это ужасающее место. — Не в моих интересах, — Чонгук выглядит так, будто он устоявшийся дипломат. Его стиль, манеры, грация тому подтверждение. Складывается ощущение, что таким людям здесь не место, словно их ждут только в другом обществе. Нельзя отрицать очевидного факта — Чонгук манил. И дразнил. Его одиночество порой отражалось на дне его фраз, но и быть уверенным Пак не мог. Он не знает этого человека абсолютно, и делать какие-либо выводы, основывающиеся на брошенных словах и действиях — глупо. «У него есть всё, при этом ничего». — Не могу быть уверенным, — этот разговор с самого начала был обречён на провал. — Ты маньяк? Или может педофил? — Чимин смотрит наивно, осторожно, на полном серьёзе ожидая от Чона подтверждение своих слов. Тишина разрушается на долю секунды громким смехом, заставляя Чимина нахмурить брови и выдавить раздражённое: — В любом случае, надеюсь, эта встреча была последней. Нервные оглядки ни к чему. Пак уходит, шурша подошвой стареньких заношенных кед, стремительно покидая чёртову улицу и, если так подумать, никто не мог точно знать, что именно творится в этих местах глубокой ночью. Так что да, черти здесь давно прописались.

***

Прохлада сводит с ума. Каким бы ценителем холодного воздуха не был Пак, частота морозов иногда изнуряет, и для банального поднятия настроения необходимо солнце и приятный ветерок. Но не сегодня и точно не ближайшие два месяца. Февраль хоть и был сам по себе суровым, но, по ощущениям, словно Корея являлась эпицентром морозных бурь. И сейчас, сильнее кутая ледяные кончики пальцев в шерстяной свитер, Чимин тоскующе глядит за пределы окна, наблюдая за разбушевавшимся ветром. Серые мысли стали частью Чимина, как бы тот ни старался оправиться и почувствовать всю прелесть молодости, только те возвращались вновь. И ощущение, словно может никчёмная тревога постоянно вселялась в него, разрывая голову на тысячи мелких частиц, не подкидывая ни одной положительной мысли. Чёрт возьми, за последние три месяца Пак не смог сполна ощутить себя живым в огромном мире. Начинается ливень. Жёсткий, громко бьющий по стёклам тяжёлыми каплями, и Чимин, внимательно наблюдая, замечает малейшее изменение в погоде. Холод лишь сильнее расползается по всему периметру, Чимин хмыкает, подмечая, что температура понижается не в комнате, а внутри него, причём непозволительно быстро, жадно, не спрашивая разрешения на такую вольность. Босые ноги приземляются глухо на ледяной пол, направляя Чимина в сторону кухни. Не помешал бы тёплый напиток, который бы согрел Чимина, а иначе он превратится в льдинку, если уже таковым не является. Находится порошковый какао, на вкус обещает быть приятным, и он, считаясь истинным ценителем этого напитка, улыбается в пустоту такой мелочи. — Я вернулась! — раздаётся щелчок входной двери и топот быстрых детских ножек, бегущих навстречу матери, чуть ли не сбивая ту с ног. Малыш тянется крошечными ручками к пакету, позабыв о любимом мультике, о матери, стоящей с расслабленной улыбкой на лице. Мальчик с большим восторгом копошится в целлофановом пакете, закусывая от нетерпения пухленькую губу, пытаясь достать из груды продуктов ту заветную упаковку для детского счастья. Та находится после двадцати секунд копошения мальчика, и тот, сверкая редкими зубами, радостно улыбается, несясь на кухню. Соён не спеша следует за ним, по пути расставляя разбросанные игрушки по местам и тяжело вздыхает, ступая за порог кухни, где мальчик весело качает ножками, протягивая уже открытую упаковку, сверкая чёрными глазами. «Счастливый» — проносится в мыслях, стоит заглянуть этому несносному ребёнку в глаза. «И живой» — следует сразу. А как иначе, у него есть крыша над головой, комод, переполненный игрушками, и. любящая мать. — Хорошо, малыш, я сварю тебе его, — молодая девушка проходит к плите, зажигая, в то время, как мальчик глаз не спускает, следит проницательно, словно в голове понимает каждую вещь этого безобразного мира, ему всего два года, но взгляд такой взрослый. «Он вырастет отличным мужчиной», — Соён каждый раз с замиранием сердца следит за достижениями своего сына, с улыбкой реагирует на каждый не совсем чёткий рисунок сына; как тот учится правильно держать ложку, и у него это получается; или то, как трепетно он жмётся к ней ночами. Он ещё такой маленький, но такой чуткий. Мальчик делает осторожные глотки из керамической кружки, пробуя, и восторженно распахивает ресницы, делясь впечатлениями со своей мамой. Он неуклюже размахивает руками, пытаясь выразить то, насколько вкусным оказывается какао каждый раз. Сколько бы лет не прошло, но вкус какао не изменится, всегда даря какое-то необъяснимое спокойствие вперемешку с горстью далёкого вкуса детства. Сколько Чимин себя помнит, этот напиток всегда вселял в него покой и умиротворённость. Грустно выдыхая, Пак садится на одинокий стул, делая мелкие глотки светло коричневой жидкости. Неописуемый вкус. За окном идёт война дождя и ветра, сильно долбя по стёклам. Эта борьба проникает к нему в голову независимо от погодных условий: это привычное состояние Чимина. Уже больше трёх лет. Настойчивый стук в дверь слышится приглушённо из-за столь явного негодования погоды, и Пак не спешит открывать, с грустью прощаясь на время со своим одиночеством — лучшим другом за все года. После Ким Тэхёна, разумеется. — Ты бы знал, какой там ливень, — быстро тараторит тот, стягивая насквозь промокший капюшон. Незамедлительно проходит вглубь коридора, снимая остальные мокрые вещи, расставляет для удобства. — С ума сойти, — смотрит в зеркало, кривя губы, поправляет свисающие волнистые пряди и осторожно поглядывает в сторону Чимина, который выглядит. никаким? — Эй, — Ким подходит ближе, беря пронизанную холодом ладонь Пака. — Да тут будто холодильник! Чимин отвисает быстро, убирая ладонь, и мечется взглядом по лицу друга, на котором явно отражена злость на парня, ведь «как чёрт возьми можно не додуматься включить отопление?!» Тэхён раздражённо сверкает взглядом, направляясь в котельную, причитая под нос неразборчиво, вызывая этим улыбку на лице Чимина. Стоит ещё с минуту и идёт на помощь, потому что если подпустить Тэхёна, разозлённого на весь мир, к опасным приборам, — случится непоправимое.

      

***

Чимин боится. Правда ощущает страх за свою жизнь. Вернее за последствия. Учёба, карьера, семья, старость. И что он успел сделать за свои двадцать лет? Сможет ли что-то дать своим детям? А внукам? Это настолько пугает, напрочь отбивая силы для дальнейшего шага в счастливое будущее. Сколько бы сил он не тратил на изменение себя, до корня всех страхов и проблем никогда не доходил, и возрождалось всё по новой. «Судьба». Все словно оправдывают поступки этим ничего незначащим словом. Кто вообще придумал это слово и дал ему такое значение? Почему люди, сломя голову, ожидают знаки «судьбы». И ведь есть такие, которые сложили ручки и ножки вместе, говоря, когда придёт время, тогда и решится всё, а пока что, видимо, не судьба. Не скрывая отвращения к таким людям, Чимин бы дал им книгу о вселенной и всё с ней связанное. Существует закономерность. Ничего не делая повышение не получишь, радость в жизни тоже. Стремление ценится, а не ваша эта «судьба». — Пойдёшь пить кофе? — несильный хлопок по плечу отвлекает от надоевших мыслей, и Чимин фокусируется на одногруппнике, заставляя себя натянуть расслабленную улыбку. Он ненавидит кофе. — Почему бы и нет. Одногруппник, чье имя Пак не удосужился запомнить в начале года, кивает и ведёт его в сторону столовой. Это место никогда не знает покоя и тишины. Снующие всюду студенты не умолкают ни на секунду, но Чимин не в праве их осуждать. Если он не такой, не значит, что все люди мира подобны ему. Не вычурный столик расположен в самом дальнем углу рядом с приоткрытым окном. Честно признать, Чимин благодарен такому выбору парня. Тот смущён, дёргает рукой, приглашая присесть напротив него самого. Неловкая тишина прерывается кашлем парня. Он, отводя взгляд, оповещает, что пойдёт возьмёт им кофе, на что Чимин лишь слегка кивает в ответ. Одиночество на пару секунд возглавляет пространство вокруг него, и Пак, ни капли не беспокоясь об этом, осматривает весёлых студентов. Знакомое чувство снова подкрадывается к нему, но также быстро растворяется, стоит появиться смущённому мальчишке в поле зрения. До безумия смешной. — Я не знал, какое ты любишь, поэтому взял латте, — пододвигает ближе к Паку и забирает с подноса свой напиток. — Оно вкусное, — парнишка невинно хлопает ресницами, заправляя торчащую прядь за ухо, пробегаясь пальцами по свисающей длинной серьге. Она ему идёт. Под стать его образу. — Спасибо, — большие глаза парня смотрят в его узкие, немного опухшие от недосыпа, и не очень-то, как считал Чимин, привлекательные. Паренёк взмахивает длинными ресницами, и Чимин замечает их неописуемый объём и длину, что несвойственно для парней. Подчёркивает в который раз, что всё присущее этому парню до неприличия ему подходит. Его уникальность. Будь это у Пака, он бы без дум принял это как неотъемлемую часть себя. С первым глотком приходится не кривиться столь явно, пусть это и безобидное латте, которое явно не входит в «список вещей Пак Чимина, которые необходимо попробовать». Приторный вкус сахара ощущается на языке и брюнету стоит проглотить быстрее, иначе он выплюнет всё содержимое на стол. На самом деле, Чимин не то чтобы ярый ненавистник кофе, просто он не разделяет огромной любви к этому излюбленному напитку многих его знакомых, предпочитая с горчинкой, употребляет который для поддержания энергии и сил. И признаться, оно его ещё ни разу не подводило. — Чимин, — парень на миг становится серьёзным, заламывая пальцы на руках. Нервничает. Он бегает глазами по поверхности стола, не задерживаясь ни на одной мелькающей вещи. Пак смотрит неотрывно на одногруппника, настроение которого изменилось за считанные секунды, не понимая причины. Чимин заламывает брови. Скрежет старой двери слышен на всю столовую. Он отвлекает настроенного парня, который перевел хмурый взгляд на препятствие своей решительности. Двое высоких парней, бурно обсуждающих очень интересную, по возгласам одного парня это понятно сразу, тему, шли к столику. — Это… — Пак кивает на парней, проходящих мимо, головой. Одногруппник, видно очень расстроенный, прослеживает за Чимином и лишь сильнее хмурится. — Новенькие, — занимает себя кофе, делая торопливые глотки, обжигая нёбо и язык, из-за чего из его рта вылетает несуразный мат, очень тихий, но прекрасно слышимый Чимином. — Три месяца назад перевелись. Неловкость повисает в который раз. Брюнет снова ныряет в свои раздумья, позабыв о соседе за столиком, о горячем латте, которое терпеть не может, о предстоящей паре, задание на которую так и не сделал. — Как я могу к тебе обращаться? — снова этот невинный взгляд больших глаз, селящий стыд — Чимин так и не знал его имени. Стоило сразу спросить и извиниться за свою плохую память, ухудшающуюся с каждым годом всё сильнее. Однокурсники так и не поспешили на предстоящую пару, что не может сделать Чимин: его из-за прогулов скоро вышвырнут из университета. — Джесон, — губы сжались в тонкую линию, вынуждая Чимина виновато улыбнуться. Он выглядит мило, спору нет, даже когда пытается выглядеть обиженным, что у него мало получается. Джесон хороший парень, это Пак понял с самого начала. Воспитанный, дружелюбный, внимательный, удивительный и уж точно достойный. Достойный уважения и хорошего отношения. Но Чимин немного иной. Он не особо вливается в новые коллективы, предпочитая парочку старых друзей, чаще всего не выходит за рамки собственного комфорта. И это главная причина его необщительности. И этот парень с ослепительной улыбкой, классным стилем и уложенными волосами не для него. Когда сам Чимин улыбается редко, одежду не выделяет — главное чистое и без дыр, и волосы у него всегда невпопад. Как минимум Пак выглядит рядом с ним неуклюже. — Джесон, у меня пара через три минуты, — одногруппник сверкает, готовясь проследовать за ним, когда видит, что тот приподнимается из-за стола. — А я не делал домашку, — неуклюже чешет затылок, виновато смотря на парня. Видит, как глаза его сначала загораются, а потом в мгновение ока потухают, когда тот понимает суть. Пара. И не сделал домашку. Всё верно, Джесон, Чимину сейчас чертовски необходимо уйти. Одному. — Я понял, — взгляд его пронзительный. И правда понимает, без дополнительных расспросов, которые ожидал услышать Чимин. И тот снова удивляет его. — До встречи, Чимин. Беззаботно касается плеча брюнета, двигаясь к выходу. Непринуждённо здоровается с остальными, вызывая лишь восхищение Чимина. Он и в правду удивительный.