Белый пепел

Ты судьбой мне не дарован, поэтому я дарую тебя себе сам

***

— Поздравляю, Чон Чонгук! — прошипел стражник, озлобленный на самого себя. Юноша с громким криком бросил рядом лежавший камень в воду, покрытую тонким слоем льда, который треснул, как вера омеги в возможность отомстить. После чудесного «спасения» короля юношу снова наградили за заслуги. Генерал решил отправить столь талантливого бойца на границу Солакора. Это означало бы только одно — в Армату он вряд ли вернется и если вернется, то потеряет право быть рядом с королем. Не находя себе места в огромном дворце, метаясь из одного угла комнаты в другую, омега молился о смерти короля. Если не он своей рукой, то пусть ранение вытолкнет его из этой жизни, забирая право мести на себя.

***

Морозный воздух наполняет комнату, и слуга спешит закрыть окно. Тусклый утренний свет прорывается в покои мимо плотных штор. Величественная кровать, рядом столик с мазями и белыми длинными тряпками, давно остывшая вода в кувшине и стакан, который никто не трогал. Редкие ресницы подрагивают, неуверенные движения прекращаются, затем веки Тэхена открываются полностью. Серые глаза видят перед собой несколько слуг, которые уткнулись в пол. Король пытается встать, но боль не позволяет, пронзает тело. Покорно вернувшись в лежачее положение, альфа проводит рукой по перевязанному животу. Один из слуг, услышав шевеления в постели, воскликнул на всю комнату, и остальные подняли круглые глаза, не то испуганные, не то радостные. Весь дворец гудел от разговоров. Из каждого угла кричали — король очнулся! «Хорошая» весть добралась и до ушей Чонгука, который всю неделю, пока король не просыпался, гнобил себя за, возможно, роковую ошибку. В покои короля тут же примчались приближенные Тэхена. Джин водил круги по комнате, не в силах сдерживать злость на мятежников. Он всегда с неодобрением относился к людям. Простолюдины, захотевшие устроить переворот, вызывали бурю негативных эмоций. Чувствуя неспособность сдержаться, советник молча продолжил ходить из одного угла в другой. Хосок все эти дни пребывал во дворце брата, часто у постели. Намджун, озабоченный поисками нападавших, услышав ликование всего дворца, бросил дела и помчался туда. Мятежников все-таки нашли, их подпольная организация пошла ко дну. В живых оставили лишь главу. — Лекарь сказал, что ты парил между жизнью и смертью. И была большая вероятность, что тебя перетянуло бы в сторону небес, — Хосок, кажется, впервые не мог контролировать дрожь в голосе. Тэхен слабо поднял руку в сторону кувшина, Хосок не сразу понял, Джин быстро уловил просьбу и, налив воды, преподнес стакан к сухим бледным губам, придерживая донышко. — Чонгук, — прошептал Тэхен. Никто не разобрал слов. Все склонились над ним. — Намджун, приведи солдата, спасшего меня, — чуть громче, но все еще без прежней силы голоса. Генерал, привыкший выполнять приказы незамедлительно, отправил слугу в казарму. Услышав, что его требует король, Чонгук опешил. Неужели король тогда был в сознании и все видел? Но Чонгук точно помнит, как альфа упал без возможности пошевелиться. Мучительная дорога казалась вечной пыткой, и, только представ перед королем после поклона, омега понял, что это апогей его страданий. Король смотрел слабым тусклым взглядом, рукой подозвал к себе. Каждый шаг до кровати был словно усыпан раскалёнными углями. — Спасибо, — привычно могучий тон короля звучал вяло, на грани беспомощности. В глазах его плескалась какая-то радостная грусть, но спустя секунду, как только появился лекарь, серые глаза снова стали бесчувственными. Маленький «альфа» отошел от постели больного, когда седоволосый омега принялся расправлять тугую повязку. Раны очень долго затягивались. Лекарь развел руками, смотря испуганным взглядом на короля, а тот отрешенно глядел в окно. Альфа с детства страдал от того, что его кровь медленно свертывалась. До сих пор ему чудом удавалось избегать глубоких ранений. Покойный король не хотел оставлять престол родному сыну, может, из-за недуга, может, из-за личной неприязни. Несмотря на все попытки отгородить Тэхена от трона, он через тернии сел на свое законное место. — Отвар череды и гречихи, ее использовали у меня на родине, — высокий голос разбавил напряженную тишину. Все обратили внимание на несмело стоявшего юношу. Лекарь бросил высокомерный взгляд на солдата, который зачем-то лез не в свое дело. Советник задумчиво уставился на короля, после на мальчишку. Тэхен заинтересовался словами омеги, попросив продолжить свой рассказ. Лицо короля постепенно становилось участливым. Альфа почувствовал, как что-то теплое разливается по груди. Надежда. У него есть надежда восстановиться. В тот же день королю вместо тряпок, смоченных обычной водой, приложили с отваром. Под надменным и недоверчивым взглядом лекаря раны Тэхена затягивались быстрее, но все еще не так хорошо, как у здоровых людей, во всяком случае, результат в динамике радовал короля. Спустя две недели состоялось небольшое торжество в честь выздоровления короля и заключения нового договора со Станмонсом, там же награждение солдата, спасшего Его Величество. Тэхен на своих двоих вышел, чтобы приколоть ту самую медаль, которую Чонгук будет ненавидеть. Она как доказательство его слабости. После церемонии юноша бросился к своему потаенному месту — на пирс. Вода всегда приводит в гармонию чувства и мысли, но в этот раз хотелось рвать и метать. Чонгук в тот день и сам не понял, откуда появился солдат — видимо, выжил по счастливой случайности, а юноша по несчастливой случайности не смог осуществить задуманного. Одна радость для омеги — он остается рядом с королем, ведь совет Чонгука помог, нет, спас жизнь Его Величества. Воспоминания вовремя ударили в голову. Юноша помнит, как папа всегда обрабатывал раны отца... В мире нет ни одного средства, чтобы вылечить его израненное сердце. Тэхен в отличие от Чонгука пребывал в однозначно прекрасном расположении духа. Он поправился. Весь зал праздновал победу короля в поединке со смертью, но они и не подозревали, как много один маленький «альфа» сделал для него. Тэхен определенно чувствовал благодарность. Этот смелый омега получает свою вторую медаль за месяц, выделяясь среди остальных. Откуда же он появился такой?

***

— Вам, кажется, нравится гулять в холодную погоду? Чимин обернулся на голос альфы. Перед ним стоял генерал и держал в руках корзинку со сладостями. Омега не удивился появлению знакомого, ведь не в первый раз во время того, как учитель гуляет в окрестностях дворца, к нему присоединяется генерал. В последние недели тот зачастил. Вначале Чимина поведение альфы приводило в растерянность, спустя пару прогулок он привык, особенно к сладостям, которые каждую встречу удивляли экзотичностью и разнообразием вкусовых сочетаний. Если хочет ходить рядом, разговаривать — пусть, вдвоем веселее, они не потеряются в темноте этого мрака. Даже Юнги не помогает справляться с давящим чувством, принц сам погряз в этом. Неудивительно — зима близко, а значит скоро свадьба. В те дни, когда Намджун не мог приехать, омеге было как-то скучно одному. Беседы их обычно были лишены всякого смысла, так по крайней мере считал омега. Иногда учитель ловил себя на мысли — может, перестать выходить на улицу, чтобы не сталкиваться с генералом, потому как тот временами кажется слишком поверхностным, но затем Чимин понимал, что он без этих прогулок с приземленными разговорами совсем зачахнет в серых стенах. — Не слишком ли легко вы одеты для такой погоды? — замечает генерал, омега на это лишь мотает головой. Учитель ясно осознает, что разговоры с альфой его утомили. Скучно. Чимин резко останавливается, поворачивается к альфе и с самой очаровательной улыбкой произносит. — Генерал, мне очень приятна ваша компания, но я чувствую, что наша беседа немного не соответствует атмосфере, — Намджун хмурится, пытаясь понять, что от него требуется. С этим омегой не получается идти четко по прямой линий, иногда появляется ощущение, будто нет ни линий, ни дороги, есть нечто особенное, до чего генерал не может дотянуться, но очень старается. — Я бы хотел, чтобы мы говорили о чем-то высоком, например, о литературе. Какое ваше любимое произведение? — Чимин продолжил ступать по хрустящему под ногами снегу. — Любимого не могу назвать, но есть одно, наглядно изображающее всю суть человечества. «Тот, кто желает доказать свою правоту, пусть доказывает ее на войне» — это основное, что я вынес из всего. Жестко, но правдиво, и я каждый раз убеждаюсь в истинности этих слов. Чимин от такой концентрации философских мыслей альфы медленно сбавил шаг, потом и вовсе остановился, пытаясь вдуматься в сказанное. Омега повернулся к собеседнику и стал всматриваться в его глаза, пытаясь разглядеть то, что плещется на самом дне его души, и увидел глубокое понимание. Чимину именно этого и не хватало, поэтому с замиранием сердца он любуется этими глазами. Намджун в ответ так же внимательно смотрит в глаза, но потом взгляд опускается ниже. Полные и чувственные губы выделялись на фоне нежных черт лица. Хотелось ощутить тепло и мягкость этих губ. От подобных мыслей бархатные крылья защекотали внутренние стенки живота. Интимность атмосферы немного напрягала генерала, он прекрасно осознавал, что ситуация, где влюбленный альфа и ничего не подозревающий о чувствах первого омега (так думает генерал), не предвещает ничего пристойного. Призвав благоразумие, генерал, вежливо сославшись на дела, оставил учителя одного, надеясь, что омега не подумает о том, что тот просто сбежал от своих чувств. Чимин давно все понял, несмотря на то, что эмоции Намджун никак не выдает, но вот омега не просто так стал учителем принца. Предугадывать чьи-то действия наперед, ощущать малейшее изменение градуса настроения присутствующих людей, подстраиваться под любой характер, обличать неприятные истины в обертку приятных слов — это все было в арсенале Чимина. У него свое оружие. При таких блестящих данных омега просто не мог не понять того, что генерал влюблен в него, причем буквально с первой встречи. Тот обжигающий взгляд он запомнил на всю жизнь. Учитель быстрее без стука проникает в покои принца и плюхается в кресло, ныряя в теплый плед рядом с камином. Нечувствительные пальцы приобретают способность ощущать мягкую шерсть покрывала сиденья. Чимин несколько раз зовет друга, достаточно громко, чтобы уловить звук с любого шкафа и смежных комнат. Юнги нет. Видимо, очередной раз пропадает в библиотеке. Омега смахивает с себя плед и направляется в восточное крыло. В очередной раз учитель прав — принц действительно зарылся в книгах. Этот книжный червь прочистил каждую полку в поисках достойной литературы, но, к счастью или к сожалению, вкусы молодого господина весьма отличаются от наивного и чистого ума юноши. Слишком тяжело и обреченно. — Мне кажется, ты прочитал здесь все, — Чимин заинтересованно пробегается глазами по обложке. — Нет, тут мало того, что мне может понравиться. Большинство книг вызывают страх и ужас, а не желание читать взахлеб, — принц с грустью смотрит на друга. — Я скучаю по дворцу в Мадесто. Последнюю фразу так удачно уловил превосходный слух Хосока, который столь вовремя проходил рядом. Джин, следовавший за ним, со спины почувствовал, как напряглась каждая мышца тела альфы, поступь стала тяжелее. Советник прибыл во дворец брата короля для обсуждения дальнейших планов по восстановлению ресурсов Солакора. — Его Величество поправился, думаю, если мы отправимся на следующей неделе в Станмонс — будет отлично. Ведь осталось совсем немного времени до свадьбы короля. Собранное и сосредоточенное лицо Хосока стало напряженным настолько, что Джин буквально видел, как скулы его заострились.

***

Ослепительное солнце Станмонса заставляло щурить глаза короля, прибывшего за новыми ресурсами. В этот раз альфу заинтересовали каменные угли. Шатер открывал вид на горы. Тепло от костра у входа доходило до стола, за которым сидели альфы. Король наблюдал за тем, как герцог Кан без лишней скромности расхваливает богатства своей страны. В драгоценные моменты, когда старый альфа молчал, Тэхен просто добавлял «да». Рядом сидел советник и кузен. Джин внимательно слушал и улавливал каждую лицемерную нотку герцога, а Хосок, судя по обращенному взгляду в небо, был мыслями явно не в кругу разговора. Неподалеку солдаты следили за тем, как в деревянные коробки загружают уголь. Маленький «альфа» с таким же важным видом, как его сослуживцы, выполнял свою работу, изредка бросая короткие, но уловимые Тэхеном взгляды. На подносе принесли фрукты. Король не глядя потянулся к фрукту. Откусив немного, раскатывая мякоть на языке, Тэхен ясно ощутил сладкий вкус груши. — Принесите диких груш, — обратился король к слуге, державшему поднос. Тот поднял глаза в растерянности, герцог Кан удивился желанию альфы: — Ваше Величество, у нас их нет. Продавать дикие груши совсем невыгодно, никто не любит их неприятный вкус. Поэтому если и остались такие в Станмонсе, то где-то в глубоких частях лесов, — объяснил герцог. — С чего вы взяли, что вкус диких груш неприятный? — король зацепился за слово. Корпусом повернулся в сторону герцога. — То, что они кислые, не является недостатком. На мой взгляд, именно это придает им особую неповторимость. Каждый раз откусывая, хочется еще раз проверить, точно ли кисло и вяжет во рту, и с каждым кусочком понимаешь, нет, не кажется. И даже полностью убедившись в дикости фрукта, начинаешь поглощать его с особым удовольствием, ведь теперь абсолютно уверен в кислоте груши, — глаза Тэхена стали гулять по телу Чонгука. — А спустя еще какое-то время осознаешь, что жить не можешь без приятного ощущения сладкой кислинки на языке. — Мне кажется, вы сейчас не о грушах говорите, — точно заметил советник. Король лишь перевел взгляд на Джина, после вернулся к более интересной фигуре. После обеда король со своей свитой направились во дворец Арматы. По дороге в Солакор Хосок оповестил, что сразу же поедет к себе. — Что-то случилось? — поинтересовался Джин. — Недавно доставили новые книги, мне не терпится приступить к их изучению. — Что за книги? — не отставал советник. — Сборники романов о любви иностранных писателей в оригинале. Глаза напротив сидящего Джина сузились, на лице появилась легкая ухмылка. — Давно вы интересуетесь романами о любви? Помнится, с детства вы не признавали подобных вещей и считали глупостями, — Джин чувствовал, как смущает своими словами невозмутимого Хосока. — Люди способны развиваться и меняться, — эта сухая фраза стала последней, что было произнесено за весь путь до дворца. Лицо брата короля не выражало ничего, кроме леденящей уверенности. Тэхен, сидевший рядом с Хосоком, понимал, что брат очень напряжен и старается сдержать лишние эмоции. А вот сам Тэхен чувствовал, что сдержать эмоции не получается и уголки губ непослушно стремятся вверх, а он и не сопротивляется.

***

Алую шелковую блузку пронзали лучи, идущие от принца, что несколько дней был на седьмом небе от счастья, а учитель только и поспевал за его энтузиазмом — изучить все новые книги. Юнги разбудил Чимина первым, тот сонный не понимал, почему друг еще не спит, а прыгает на его не самой большой кровати. В маленькой светлой комнате стоял дикий шум, который разлетался за ее пределы и заполнял весь темный длинный коридор. Такого дворец Хосока еще не слышал. К ужину принц не спустился, вежливо отослал дворецкого в третий раз. Молодой господин, приехавший с огромной усталостью и невероятным желанием поужинать с принцем, получил отказ. Хосок понял и принял причину отказа, когда услышал радостный писк из библиотеки. Юнги, увидев, как молодой господин перешел порог комнаты, тут же закрыл ладошками рот. Наступила тишина. Красное лицо принца очень подходило к его наряду. Чимин, заметив, что альфа не сводит взгляда с его друга, дипломатично удалился. Проблему неловкого молчания уход учителя не решил. Наоборот. Атмосфера обрела некую интимность. Хосок никогда не видел такого эмоционального, несдержанного, свободного и полными глазами радости Юнги. Ему понравилось. Очень. Настолько, что хотелось видеть подобное каждый день. Не надоест, он уверен. Видя, как принц мнет бледными пальцами с посиневшими ногтями подол своей блузки, альфа решил оставить омегу одного с книгами. — Я хотел сказать… — дрожащий голос остановил молодого господина. — Благодарю за заботу. Не поворачиваясь Хосок ответил: — Не стоит, сделать ваше пребывание комфортным — мой долг перед королем. Альфа ушел, даже не подозревая, что по ту сторону двери один омега забыл, как радовался до его прихода. Вошедший Чимин нашел принца на полу среди книг с привычно унылым для этого дворца лицом. — Юнги, молодой господин что-то сказал тебе? Почему ты такой грустный? — Не знаю почему, но обыденная вежливость молодого господина меня расстроила, — опущенная голова поднялась вверх, показывая слезы. — Юнги! Что случилось? Почему ты плачешь, я не понимаю, — пухлые теплые ладони друга обхватили влажные щеки омеги. — Я не хочу уезжать, — признание было тихим, чтобы стены не уловили ни слова. Чимин округлил глаза, испуганно глядя на друга.

***

Альфа прервал чтение, когда в дверь постучали. Получив разрешение, дворецкий вошел в покои молодого господина и поклонился. — Я недавно привез ковры с востока, постели их в библиотеке. И принеси несколько пледов туда. Можешь идти. Удостоверившись, что он один, Хосок, затушив свечи, направился к окну. Привычно для него в восточном крыле горел свет. Принца не видно, но осознание того, что за плотными шторами находится он, грело сердце. Близился конец срока, Юнги пора отпускать. В библиотеке догорала одна свеча, новую никто ставить не спешил, потому как принц находился в своих покоях, в объятиях друга и томлении.

***

Лунная ночь. Размеренный свет падает на кожу, делая ее еще красивее. Полночь — самое время для тренировок. Обнажив свой кинжал, омега подходит к дереву, что стоит ближе, делает взмах и резко бросает оружие за спину. — Вы часто за мной подглядываете, Ваше Величество, — не спрашивает, а утверждает. Из засады появляется король, предварительно вытащив кинжал из старой коры. Чонгук стоит ровно, не двигается даже тогда, когда альфа подходит вплотную. Король кладет оружие в ладонь владельца. — Вовсе нет, мне нравится смотреть на солдат, преданных своему государству, — взгляд Тэхена устремляется куда-то за спину омеги, — а ты как раз из таких. Чонгук, почувствовав напряжение, отходит. — Все ради Его Величества, — кидает выученную избитую фразу. Король приподнял уголок губ, обошел юношу, протерев несуществующую пыль со скамьи, и похлопал по дереву рядом с собой. Чонгук мешкаясь, сел максимально далеко, насколько позволила замерзшая скамейка. Альфа, посмотрев на напряженную фигуру рядом, резко встал, скинул с себя плотную накидку, оставаясь в тонком пальто, и окутал ей плечи омеги. Чонгук утонул в ней: огромная, тяжелая, она давила своей аурой могущества и власти. Приятное для короля молчание разрубил стражник: — Поздно, я пойду. — Сиди, — строго и уверенно настолько, что Чонгук, привстав, тут же вернулся на место. — Бывали времена, когда ты всю ночь тренировался, а сейчас нет и полуночи. Омега не смог сдержать удивления, повернул голову в сторону короля. Ночь часто открывает тайны, недоступные днем. То ли атмосфера, то ли волшебство. — Вы все-таки следите за мной. — Бессонница, а окно так и манит заглянуть в него, — нотки игривости пробирались в голосе альфы. — И часто вас беспокоит бессонница? — без должной заинтересованности спросил стражник скорее из вежливости. — Последние полгода. Тэхен тяжко вздыхает. Мужественно-сдержанный профиль не остается без внимания. Чонгук скользит по знакомым чертам лица. Кажется, словно он никогда не видел так близко короля. Видел часто, но не таким. Сейчас в нем нет напускной уверенности, но величественное благородство не покидает его лица. — А ты страдал бессонницей когда-нибудь? — Тэхен посмотрел на омегу, тот отвернулся, осознав, что слишком долго изучает собеседника. — Уже восемь лет, — словно проклятие проговорил Чонгук. Брови альфы взлетели вверх, он приблизился к лицу мальчишки. — И откуда ты берешь энергию жить? — Во мне горит огонь неиссякаемой силы, — с болью в голосе признается омега перед объектом своей невероятной силы. «Как иронично», — думает про себя Чонгук. Стражник вновь приподнялся, но на этот раз его остановила тяжелая рука, схватившая его запястье. Касание короля будто опалило жаром Чонгука, он резко отдернул руку. Тэхен непонимающе взглянул в глаза омеге, но не нашел там ничего, кроме огоньков, скрытых глубоко, но таких сильных, что они прорываются наружу сквозь слои многолетнего умения держать себя в руках. — Останься еще, — не приказ, а просьба. Возможно, впервые голос короля звучал на грани нежности и мольбы. — Как тебя приняли в солдаты с твоими… — Тэхен пытался подобрать подходящее слово, — особенностями? «Особенностями?!» Чонгук готов был взорваться на месте. Титанических усилий стоило не выпалить первое, что пришло в голову. Вдохнув побольше холодного воздуха, остужающего пыл, юноша развернулся корпусом к королю. — Вы хотите сказать, что омеги не в состоянии держать меч? — голос резал слух. — Омеги — это продолжение альфы, — король звучал очень высокомерно по мнению Чонгука, — так я думал до того, пока не узнал, что один из самых юных солдат в числе моей личной стражи и с отличными достижениями на самом деле омега. В тот вечер мой мир будто перевернулся. — Чаще наблюдайте за мной, и, быть может, я стану переворачивать ваш мир снова и снова. Неприкрытая дерзость заставила короля открыть рот. Омега стремительно встал, попутно сбросил надоевшую накидку на землю, и оставил Тэхена в ошеломительном молчании, перевернув мир. Снова.

***

Темный дворец окутала чернота ночи, но в последние недели он не так мрачен. Как прежде в нем не закрывают наглухо шторы длинных коридоров, позволяя все время проникать свету днем от солнца, ночью от луны и звезд. Комнаты стали проветривать чаще, на ужин подают больше сладостей, совсем как сейчас. Серебряная ложка черпает сливочный пудинг из прозрачной посуды. Принц съедает уже третий десерт. Стол накрыт на двоих, но молодой господин не спешит появляться. Юнги ждет до последней ложки, которую в состоянии осилить. Как только прибор опускается на белую скатерть (сегодня постелили не черную), в зал стремительно заходит Хосок. Увидел, что принц собирается уходить, прямые сдержанные губы медленно потянулись уголками вниз. Как только альфа сел за стол, ему тут же подали утку, тушенную в меду, на подносе, закрытом металлическим куполом. — Принесите еще один пудинг, пожалуйста, — просит Юнги. Хосок тут же отвел взгляд, знал, что если продолжит заглядываться в эти медовые глаза, то не сможет сдержать мальчишеской радости и улыбнется как ребенок солнцу. Омега бессмысленно водил по краям небольшой посудинки. Достаточно на сегодня. — Принц, — Юнги оторвал взгляд от еды, — почему вы не едите? Может, хотите чего-то другого? —Благодарю за заботу, — окончание последнего слова вышло немного скомканным. Омега до сих пор помнит, как вежливая фраза молодого господина неприятно обожгла раскрытое настежь искреннее желание отблагодарить. — Не стоит, — мигом осекся Хосок, заметив, как в глазах юноши словно что-то хрупкое трескается. — Хотел сказать, я рад проявить заботу о вас. Не помогло. Принц, аккуратно отложив ложку и неприятно скрипя ножками стула, вышел из-за огромного дубового стола. Еще раз поблагодарив за ужин, покинул зал, оставляя альфу наедине с колющим чувством вины. Юнги поплелся к Чимину с миской фруктов, которую предусмотрительно взял на кухне. Друг спал. Оставив возле прикроватной тумбочки посуду, омега тихо вышел. Следующим по списку местом для того, чтобы отвлечься, была библиотека. Книги — это всегда отдельный мир и всегда разный, страница за страницей проживая жизнь героев, осознаешь, что в реальном мире все не настолько плохо. Так считал омега, пока ему не пришлось стать женихом короля государства, куда его продали родители за мнимое благополучие страны. На Станмонс никто не нападал, но сколько оттуда ресурсов забирает себе Солакор, одному Богу известно. Чем выше титул, тем меньше возможностей исполнять свои желания. А у принцев никто никогда не спрашивает. Шорох у двери вырвал юношу из книги. Натянув на плечи плед, Юнги подошел к двери. Надавив на ручку, толкнул вперед — за порогом оказался молодой господин. Юнги растерялся, когда альфа проник внутрь так быстро, что принц ощутил ветерок от Хосока. — О чем она? — альфа взял книгу, лежавшую открытой книзу на ковре, после сам сел прямо на пол. Принц последовал примеру, устроился на ковре и прижал к себе колени, понимая, что разговор может затянутся, или ему хотелось, чтобы он затянулся. — История о том, что слепо отдаваться порыву сердца — опасно. Необходимо усмирять чувства разумом, — голос омеги дрожит, но только Хосок знает, что в этот момент по его телу пробегает та же самая дрожь, с той же силой. — Но отдаваясь лишь власти разума не ощущаешь вкуса жизни. — Возможно, но так никто не разобьет сердце. — Прятать свое сердце — значит заранее его разбить. Принц глубоко задумался, а затем громко рассмеялся, заливисто, иногда задыхаясь от новых приступов смеха. Голос его окутал все помещение, а может и вышел за его пределы. Хосок обескуражен, не понимает ситуации. Приводя дыхание в норму, Юнги сел по-турецки, чуть ближе к альфе. — Прошу прощения, но услышав от вас подобное, мое представление о холодном и циничном брате короля, который никогда не признает ничего, кроме законов логики, треснуло как ваза, в которую точно попали камнем. Хосок продолжил молчать, теперь в еще большем непонимании смотрел на Юнги, от которого исходили лучи солнца. Принц немного притих под таким восхищенным взором. Ощутив неловкость от длительной тишины, альфа перевел внимание в сторону, там валялись стопки бумаг в кожаном переплете. — Могу поинтересоваться, что это? Хосок потянулся к рукописям. На обложке было выведено каллиграфичным почерком «Судьба». Теперь Юнги сидел как на иголках. — Это… мое творчество, — нетвердо выдал омега, — иногда я пишу свои мысли, иногда это выливается в книгу. — Могу взять, почитать? Юнги ошеломленно глядел на собеседника. В его глазах читал искренний интерес. Омега легонько кивнул, в этот момент сердце Хосока пропустило удар. Вернувшись в свои покои после волнительного разговора с принцем, молодой господин положил рукописи омеги на свой стол, где царствовал идеальный порядок. Сев за него, альфа свел брови, появились морщины на лбу, рука медленно поглаживала подбородок. Усталый взгляд упал на аккуратные буквы — «Судьба». Хосок был из тех, кто вечно о чем-то думает, но глубокой ночью мысли давили своей особой тяжестью. Сейчас голова альфы занята лишь Юнги и его будущим, в котором нет места для него. Около месяца назад, когда принц появился в его дворце, Хосоку казалось, что его пребывание не принесет лишних хлопот. Пожалуй так и было, ведь все хлопоты легли на слуг, альфа не чувствовал, что его загружают, наоборот, ему нравилось заботиться о Юнги, наблюдать за тем, как он постепенно привыкает, и даже находит свое любимое место во дворце. Альфа, каждый вечер возвращаясь домой, предвкушал ужин в приятной компании принца. Может, они не так часто разделяли трапезу, но ему хватало и нескольких минут, проведенных рядом с омегой. Возможность видеть принца, знать, что он где-то рядом, делали счастливым Хосока. Простое человеческое не чуждо даже для таких как он. Приезд принца не вызвал проблем, но почему же сейчас, когда настало время ему уезжать, это доставляет такие неудобства? Когда живешь в холоде и мраке, не зная тепла и света, думается, что так и должно быть, ничто не нарушит баланс и не поднимет температуру с отметки минуса. Но тут появляется какой-то омега, и термометр, не выдерживая такого жара, взрывается ко всем чертям. Юнги понадобился буквально месяц, чтобы растопить сердце, покрытое многолетним слоем льда, и поселиться там, чтобы остаться навсегда. Почему, уходя, люди забирают не только свое тепло, но и наше сердце?