Белый пепел

Если силы, что заложены в ненависти, не хватит, чтобы отомстить, то можно взять ее из разочарования. Поможет

***

— За храбрость и упорство во время поисков блюморов награда присуждается Чон Чонгуку с дальнейшим повышением по службе, — голос генерала звучал так громко, что его было отчетливо слышно с последних рядов. «Альфа» ступает по каменным плитам, подходит к генералу, тот протыкает верхний слой одежды солдата иглой от ордена. Аплодируют все, даже король, что наблюдает из окна своих покоев. Пожав руку генералу, Чонгук проходит на место, получая поздравления от армейских приятелей, чьи лица выражают боль перемешанную с презрением, но не к «альфе», а к приказу короля. Омега с тоской и благодарностью поднимает взгляд на небо — чистое, ясное. Скупая слеза быстро скатывается с юной щеки. Только ему одному известно, какой ценой он добыл эти цветы, не той, которой измеряют монеты, а той, что в сердце оставляет отметины. Недолгое возвращение в родные края дало о себе знать. Омега чаще стал предаваться воспоминаниям, хоть они его и преследовали все восемь лет, но сейчас его будто окунули в водоворот прошлого, из которого не выбраться в одиночку. После награждения генерал направляется в лазарет, проверить раненных солдат. Войдя, Намджун видит, как раненные солдаты отворачивают головы, а те, что не могут пошевелиться, откровенно игнорируют. Генерал чувствует себя виноватым. Не уберег. На выходе альфу ждут глава прошлой экспедиции, с ним пару горовосходителей. Намджун становится напротив раздраженного альфы, который еле сдерживает себя: — Генерал, у меня один вопрос — зачем нам жертвовать собой ради такого дипломатического шага? Большая часть солдат не вернулась, а та, что вернулась, ранена. К тому же, во время пересечения границ Чонгука задержали, ему пришлось отдать все, что у него было при себе, и это без учета того, что мы наняли ботаника и группу горовосходителей, которым обеспечили полную экипировку. — Зачем нас направили туда? Бесполезный поход с убытками ради какого-то мальчика из Станмонса, — один из солдат встрял в разговор не в силах молчать. — Я потерял друга, — понуро, потому что в памяти молодого человека всплывают картинки, как вместе пришли на службу, боролись рука об руку. Только вот с последнего задания не получилось вернуться вместе. Терять близких друзей — это совсем не похоже на потерю родственников. Потому как здесь вас не связывают кровь, долг, а нечто большее — желание протянуть руку помощи, и это желание подкреплено глубокой душевной привязанностью. Истинные друзья — альтруисты. Если так не дружить, то стоит ли вообще называть жалкие суррогаты дружбой? Генерал потер подбородок, вдохнул полной грудью, затем в своей холодной манере ответил, что разберется. Но внутри Намджуна далеко не холод — там жара. Подобно тому, как родители беспокоятся о каждой ссадине своего чада, пусть и самой маленькой, так и генерал дорожит каждым солдатом. Малость потери не преуменьшает сам факт потери. Глаза альфы наполняются красными огоньками и, сливаясь, образуют целое пламя, разрастающееся с каждой секундой. Не потушить. Проклятый Джин. Он еще разберется с советником, а пока пора отправляться к королю до его отъезда в Станмонс.

***

И снова новый день, и снова новое задание, на которое Чонгук отправляется. Король со своей свитой направляется в Станмонс для заключения договора о поставке руды в Солакор. Теперь дела государства пойдут вверх. Мерзкий ход отца оправдывает себя. Это его лучшее вложение в будущее, Тэхен не может не признавать этого. Когда они добираются до намеченного пункта, короля встречают с широкими улыбками и приятными словами. Альфы проходят в небольшое помещение у подножья гор. Белая бумага и черные чернила ярким контрастом играют в приглушенном свете. Договор о поставке руды из Станмонса в Солакор заключен. Руду погружают в мешки, чтобы часть уже взять с собой. Коней загрузили так, что верхом передвигаются только король и его брат. Чонгук стоит перед ношей примерно его веса, обреченно вздыхая. Солдаты, что покрепче, увидев паренька поникшим, сжалились и переложили часть руды себе. Мешок теперь примерно треть Чонгука. Жить можно. Подняв груз, «альфа» старался не отставать от остальных. Дорога не такая длинная, как в прошлый поход в Станомонс. После пересечения границы Чонгук почувствовал боль в бедре. Еле перебирая ногами, омега глубоко дышал, тяжко, это не корзинка с блюморами. Каждый шаг для Чонгука становился пыткой. Солдат внезапно почувствовал, как по передней поверхности бедра что-то потекло, намочив ткань брюк. Капли стекали по обуви, оставляя красные следы на каменистой дороге. Рана еще не затянулась с последнего похода в горы, когда Чонгук зацепился за острый выступ. Безмолвно падает солдат, терпит боль из-за всех сил. Те, что сзади, немного убавляют шаг, но попыток подойти не предпринимают, наблюдают, как король подходит к Чонгуку. Омега видит рядом с собой тень всадника. Слабая надежда теплится в нем. Солдат поднимает голову — перед ним король внимательно рассматривает кровавые следы за омегой. Теперь надежда настойчиво толкается в стену из недоверия, что построил Чонгук за все эти годы. Король скользнул безучастным взглядом по упавшему солдату, после направился вперед, чувствуя спиной, как зеленые глаза обжигают его. Равнодушие альфы заставило мгновенно построить еще одну стену между своим сердцем и миром. Чонгук еще раз убедился, ради чего просыпается каждое утро. Как же хочется сейчас стереть с лица эти холод и жестокость, чтобы оно утопало в крови. И наслаждаться этим зрелищем под таким же ярким светом, как сейчас. К «альфе» подошли солдаты и взяли весь груз на себя, даря возможность тому нести только свое тело и пылающее чувство мести.

***

Принц гулял по дворцу. Взгляд его зацепила стена с полками, на которых стояли вазы. Вазы разные: с узорами, пестрые, однотонные, высокие, полные, маленькие, глиняные, фарфоровые. Одна из них приглянулась принцу. Приятной гладкой поверхности касаются бледные пальцы. Стройное, с аккуратными ручками, изделие из белого фарфора оказывается на руках у омеги. Впервые за несколько дней принц улыбнулся. Он никак не может привыкнуть в этому дворцу, особенно к тому, как король с грохотом швыряет меч в сторону. Совсем как сейчас. Принц пугается неожиданного громкого звука. Ваза звонко падает на плиты, звук эхом разносится по комнате. Король бросает раздраженный взгляд в сторону мальчишки, тот еще больше робеет перед ним. Принц немедленно начинает собирать осколки, попутно извиняясь. И, как полагается особе голубых кровей, умением работать не отличается. Один из осколков вонзается, разрезая тонкую кожу юноши. Красные пятна остаются на белой вазе, вернее на одной из ее частей. Омега, сгорбившись, пугливо и с толикой надежды поднимает глаза на короля. Этот взгляд, полный беспомощности, вмиг переносит его в воспоминания о походе за рудой. Такие же глаза, такой же король. Эти два образа соединяются воедино. Оба такие же юные. Теперь образ Чонгука перекрывает Юнги. Король видит перед собой только омегу, которому приходится скрывать свою сущность и бороться за свое место под солнцем на равных со взрослыми альфами. Когда вопросы этики встают с законами логики, голова короля разрывается от невозможности выбрать точный путь, так как эти две дороги диаметрально противоположны. Мощная грудь короля вздымается, альфа с шумом выдыхает, чувствуя, что вот-вот негативные эмоции достигнут пика. Заметив это, Хосок подходит, тут же начиная разговор о чем-то совершенно незначительном, в это время касается локтя брата, подталкивая вперед, и уводит из комнаты в покои короля. — Как же меня раздражает этот мальчишка! — Тэхен грубо пропускает пальцы сквозь волосы. — Прикажи, чтобы его отослали в старый дворец, пусть побудет там до свадьбы, — холодно. Хосок опешил от такой неожиданной новости. Сдержанно и с привычной уверенностью альфа открывает окно, чтобы холодный ветер поддержал его холодный разум. — Я думаю, принцу будет неудобно там жить, условия совсем не те, к которым он привык, — альфа контролирует каждый звук, чтобы не выдать волнение в голосе. — Дворец давно потерял свой вид, дует из каждой щели, тем более дело близится к зиме. Слуги и стражники там только для вида, если принц будет жить во дворце, придется обеспечивать работу новым слугам, приставить больше солдат. Звучит как невыгодное предложение. — И что ты мне предлагаешь? Оставить и «наслаждаться» своим раздражением все это время? — Тэхен садится на подоконник рядом с братом, внимательно наблюдая за напряженными мышцами Хосока. — Отправь его ко мне во дворец. Король задумчиво смотрит на небо — ясное, чистое. Медленно опускает взгляд до казармы, откуда выходят солдаты. Брат Тэхена стоит все таким же напряженным, ожидая желанного ответа. — Хорошо, пусть будет у тебя во дворце до свадьбы, — голос альфы звучит менее холодно. Брат, выслушав короля, покидает покои. Как только дверь закрывается за Хосоком, Тэхен задумчиво сморит на ту самую дверь, собирая по кусочкам воспоминания. На лице короля медленно расцветает игривая улыбка.

***

Юнги вернулся расстроенный в свои покои. Светлый тюль игрался с ветром, осенним, но таким приятным. Погода ясная, солнце ничто не закрывает. Хочется увидеть Чимина. Небеса слышат принца — в дверь стучат и, не дожидаясь ответа, тут же открывают. В комнату влетает учитель с подносом, на котором различные сладости. Омега приземляется на большую кровать, округляя глаза, и с самым очаровательным видом обнажает зубы, похлопывая ладошкой по покрывалу, приглашая присесть. Юнги с меланхоличным видом садится рядом. Внимание учителя сразу привлекают перевязанные пальцы. Посмотрев на омегу, Чимин видит вокруг него тучи, и, судя по глазам, скоро пойдет дождь. — Что произошло? — омега нежно проводит по руке принца. — Я просто гулял, мне понравилась ваза, я ее взял, но, услышав громкий звук, испугался, а рядом проходил король, — принц дает волю слезам, учитель еще нежней гладит руки друга. — Он так глядел на меня, мне казалось, что он хочет меня убить осколками той вазы. А когда меня осмотрел лекарь, к нам подошел брат короля и сказал, что до свадьбы я буду жить в другом дворце. Кажется, мы едем к кузену короля. Завтра, после рассвета. — Так это же отлично! — Чимин мило хихикнул. — Мы не будем видеть грозное лицо и слышать недовольные ворчания короля. Юнги подхватил легкую и успокаивающуюся волну от друга. — Мне кажется, ты прав. Возможно, это даже к лучшему, — взбодрился принц, отправляя в рот сладость.

***

Кажется, сегодня весь дворец порос сорняком под названием раздражение на грани взрыва. Генерал Ким Намджун тяжелой походкой направляется к советнику, чтобы вылить все, что ему высказали солдаты, и все, что он сам думает по поводу всей этой истории с дипломатичностью Джина. Проходя длинные коридоры, альфа цепляется взглядом за приоткрытые двери малого зала, оттуда льет тусклый свет. Кто в такое время может там находиться? Подойдя ближе, Намджун заглядывает в узкую щелку, что открывает вид, от которого дух захватывает. Бабочки поселились в животе генерала, хотя самому казалось, что ничего живого в нем не осталось. Трепет нежных крыльев щекочет живот изнутри, заставляя задыхаться от бури страсти. Плавный взмах рукой, за которым послушно движется прозрачная ткань. Ветер играет с шелковистыми волосами омеги. Белая тонкая одежда точно тянется за каждым движением. От стены почти до огромного окна омега кружится в танце, грациозно, изящно и просто прекрасно. Танец уносит его далеко от всех забот. Он танцует так, словно никто не видит. Представление наблюдают из узкой щели между дверьми. Его пластичное и красивое тело ловит каждый взгляд, и этот взгляд темнеет с каждой секундой. Рядом воздух, кажется, исчез и полностью поместился в легких Намджуна. Нельзя быть настолько соблазнительным и пленить сердце того, кто держит в страхе всю армию короля. Этот учитель все больше занимает голову альфы. Внутри Намджуна просыпается желание касаться прекрасного тела не только взглядом. — Подглядывать нехорошо, генерал. Плененный волшебным танцем, альфа и не заметил, как к нему подкрались. Стоило увидеть советника, как Намджун тут же вспомнил, за чем шел. — Я как раз искал вас, хотел поговорить. Альфа, оставив приятное занятие, последовал вместе с советником по коридору. Голос ничего не выдавал, но Джин чувствовал — чем ближе они подходили к заветной комнате, тем больше на него давила безблагодатная аура от генерала. Советник бесшумно прошел внутрь комнаты, остановил его внушительный хлопок тяжелой двери. Генерал поднял взгляд с пола на Джина. Весь его облик дышал неприязнью и раздражением. Первым прервал напряженную тишину советник: — О чем вы хотели со мной поговорить, генерал? Альфа пропустил воздух, мощная грудь вздымалась. Сделав пару шагов навстречу, Намджун начал очень сдержанно, контролируя каждый звук: — Джин, с последнего задания вернулись меньше половины, на них напали. Думаю, вы и без меня знаете, что произошло. Я ответственен за армию. И любые потери для меня небезразличны, — Намджун сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, продолжил. — И это все ради какого-то омеги. Ваша дипломатическая прихоть обошлась нам дорого. Почему вы, не разобравшись, выдвинули столь опрометчивое предложение? — Генерал, кажется, вы забываете, что я непосредственно советник Его Величества. Моя должность четко регламентирует предлагать решения проблем на уровне дипломатии. Сейчас вы хотите взвалить на меня ответственность за ту область, которая не входит в круг моих обязанностей. Я всего лишь предложил идею, король утвердил. Так работает система во дворце, если вдруг вы не знали. Последнее замечание разорвало одну из цепей, которой была запечатана глубоко запретная неудержимая агрессия. — Монархов мы не выбираем, как и их интеллект и способности править государством. Они занимают трон по праву рождения. Раз уж вы заговорили про ответственность, то вы сейчас пытаетесь ее с себя снять. Советник сжал челюсти так сильно, что Намджун слышал их скрежет на расстоянии в полкомнаты. — Еще раз повторяю, что я всего лишь советник, не провидец. Я не мог предвидеть, что на отряд нападут, что возникнут проблемы на таможне. К тому же, как вы готовите солдат, что их могут одолеть простые разбойники? Вопрос к вам, генерал, — Джин уверенно двигался к альфе, который медленно, но верно закипал, теперь в его глазах нет того холода, что прочной стеной прятал желание придушить советника на месте. — Джин, — на тонкой грани между равнодушным спокойствием и неудержимой импульсивностью Намджун пропустил колкость, ценой одной из внутренних цепей, что все еще удерживает гнев, — я с самого начала знал, какие трудности могут ожидать моих солдат. Я даже не успел обозначить свою позицию, вы все равно настояли на своем. Теперь мы пришли к тому, что имеем... — Вы... — перебил его Джин громко, пытаясь достучаться до сознания, что окутала ярость, — генерал армии, ваше дело командовать солдатами и защищать нашу страну, я советник — мое дело отвечать за дипломатическое благополучие государства. Со своей армией вы дальше кончика собственного меча не видите, но я, как человек, который находится в эпицентре дипломатического клубка, могу с уверенностью заявить, что человеческие отношения — очень сложный конгломерат. Любая маленькая оплошность может привести к необратимым последствиям, влекущим за собой как снежный ком урон нашему государству. И итогом может быть смерть не пятнадцати солдат, а пятнадцати тысяч и более, — советник, без угрызения совести, открыто и щедро вливал яд в свои слова, а гадкий прищур еще больше раззадоривал демонов Намджуна, — Поверьте, мне искренне не жаль, что погибла горстка каких-то солдат, — в упор смотря надменным взглядом, советник всем видом демонстрировал отстраненность, — потому что таким образом мы смогли избежать колоссальных потерь в будущем. Джин пересек черту, разорвал цепь, и она была последней. Генерал одномоментно преодолел жалкие несколько метров, резко схватил советника за грудки и со всей силой ударил о стену. Джин продолжал сохранять лицо, несмотря на пронзающую боль. — Кем ты себя возомнил!? Кукловодом, тянущим за ниточки глупого короля? — Намджун отбросил все формальности. — Рассудок потерял? Насколько ты ценишь свой интеллект, что готов ставить свои догадки превыше человеческой жизни? — Намджун выдержал паузу и ложно-спокойным тоном продолжил. — Так недалеко и до измены. На кого ты стал похож? — альфа продолжал крепко держать советника, не давая ему возможности освободиться. — Хочешь пойти по стопам господина Чхве*? В этот момент вся выдержка Джина пропала. Альфа грубо оттолкнул генерала, сбросив его руки с себя. Советник со всей дури, что в нем есть, ударил Намджуна кулаком. В порыве гнева Джин и не соображал, куда целился. Генерала выбили из равновесия, тот упал. Потирая ноющую нижнюю челюсть, неторопливо встал, осознавая ситуацию. Советник пытался всеми силами взять себя в руки, слова Намджуна кольнули в самое сердце и, кажется, проткнули отвращение к себе. Генерал знал, куда давить. — Достаточно! — высокий тон зазвенел в ушах генерала, приводя того в чувства. — Мы больше не юнцы, которые не в состоянии себя контролировать. Если у вас есть претензии, все вопросы к королю. Пусть он нас рассудит. Советник последовал к выходу, с каждым шагом стараясь привести свое неровное дыхание в норму. Дверь с хлопком закрылась, оставляя генерала одного в пустом зале.