Вернувшиеся из ада

***

За окном солнце давно перевалило в сторону горизонта. Лишь красные полосы на небе, свидетельствовали о еще недавнем закате. Догорает еще один знойный летний день. Но на улице никто и не думал возвращаться, никто в штабе в разведкорпусе и не мог об этом думать. Каждому разведчику по правилам, составленным еще давними командующими легионом, нужно было тренироваться еще как минимум два часа. До того времени, когда наступят сумерки и уже не будет видно ничего дальше своего носа, а коленки начнут подгибаться от болезненной усталости. За всей этой картиной наблюдал Леви, себе позволить только лишь довольствоваться льготами других, которые ему не были доступны. Ох, и как же он завидовал тем, кто сейчас мог ходить. Возможно другие даже не задумывались об этом, и воспринимали свои ноги, как часть себя, которая присуще всем людям. Они позволяли жаловаться с другими разведчиками на капитана, который загонял их до смерти и на жуткую усталость, что еще немного и они упадут прямо на землю. Эти жалобы оставались по мнению Леви ничтожными, он бы выполнил все, что от него попросят и даже превысил норму своих нагрузок, лишь снова чувствовать эту приятную усталость в своих мышцах. Прошло всего несколько несколько дней, но они казались ему вечностью. Так его тяготила это беспомощность, он считал себя неполноценным разведчиком, неспособным ни на что, кроме как просиживать дни в постели с книгой в руках. Это была уже 10 книга за неделю. — "Врачи говорят, у тебя два пути: либо ты сможешь пересилить боль, то снова можешь встать на ноги, либо же ты будешь навсегда прикован к инвалидному креслу." — слова Смита словно вспышка пронеслись в его голове. Скинув одеяло с ног и еще раз ненавистно посмотрев на них, он быстро пытался составил стратегию, как ему добраться до небольшого рабочего стола в углу комнаты. — "Я должен пытаться. Должен что-то делать." — но, кажется, в голове перебрались уже все варианты с хотя бы несколькими процентами на выполнимость, но все они были ничтожны, как и он сам. — Черт! — вслух выругался капитан. Он взглянул в сторону, кресло для инвалидов так и стояло около в кровати ни разу не тронутое. То положение, в котором его оставил Смит в день приезда, так и осталось неизменным. Леви поклялся себе, что он готов всю жизнь провести в сидячем положении, но никогда не воспользуется им. В тот день они даже поссорились, правда проигравшем остался сам капитан, смиряясь с новым предметом в своей комнате. Командор каждый раз огорчался, когда смотрел в сторону кресла, на котором, кажется, появился свой пыли. Огорчался, понимая, что чертов упрямец Леви свихнется, если будет проводить свою жизнь в кабинете, и что тот так и не смог полностью принять свою ограниченность. Несколько метров и цель будет выполнена. Оглядев свой кабинет и не найдя ничего, за что можно было хотя бы опереться, глубоко вздохнул и еще раз взглянул в сторону. Лишь кресло цепляло на себе свой взор и словно манило воспользоваться им. Цыкнув, капитан свесил ступни и, сняв шейный платок, провел им по сиденью, сморщившись от летающей пыли. Обопрясь на руки, он присел и ударил себя кулаком по бедрам, он нарушил собственный принцип. От движения колеса неприятно скрипели, но капитан не обращался на этот внимание, движимый целью — доехать до стола. Тот даже удивился, как быстро преодолел это расстояние, набравшись воздуха оперся руками об стол. Держась одной рукой за край стола, другой со всей силы толкнул кресло в сторону, от чего то, казалось, чуть не перевернулось — нет уж до кровати он определенно доберется другим способом. Сейчас он может рассчитывать только на свои усилия, сейчас ему никто не поможет кроме его самого. Плечи напряглись от тяжести собственного веса, дыхание участилось. Сколько же он не был на тренировках, что такое простое упражнение, дается ему так трудно. Мимолетный страх, что он теряет форму, пролетел в сознании, но все мысли будто разом вылетели из головы. Все вышло не так, как он предполагал, держали его скорей накаченные мышцы на руках, но не точно не ноги. Колени подкашивались, не желая оставаться в прямом положении. Глухой рык вырвался из легких. — Слабак! — шипел он сам себе и сделал еще одну попытку распрямить колени. Раздался стук в дверь. Командор, как человек обязанный заботиться о подчиненных каждый день, приносил еду капитану. Чтобы ответить, нужно набраться воздуха, а его катастрофически не хватало, лишь тихий вопль в перемешку с рычанием наполнил комнату. — Леви? — и опять стук. Силы закончились и капитан окончательно рухнул на пол, больно ударяясь коленями о дерево. — Леви! — Эрвин не выдерживает и распахивает дверь без разрешения. Он застал капитана на полу, пытающегося отдышаться. Командор быстро поставил ужин на стол и присел на одно колено рядом с Леви. — Что ты делаешь? — с укором спросил тот. Ответа не последовало, и Леви лишь молча восстанавливал дыхание, поглаживая рукой ушибленные колени. Он не смотрел в глаза Эрвину, не хотел чтобы тот видел его жалкие попытки. — Что ты делаешь? — повторил свой вопрос командор, придав своему голосу строгость. — Только без своих нравоучений, я не ребенок, провинившийся за непослушание перед отцом. — отрезал капитан, все еще сидя на полу, но у вызовом смотрел в лицо командору. Отросшая челка закрывала глаза, ноздри раздувались от раздражения, а грудь все еще высоко поднималась, стараясь насытиться воздухом. — Разве не видно… — все-таки ответил капитан, пряча взгляд под смольными волосами. — Эй, Леви, посмотри на меня. — рукою на ощупь нашел подбородок Ривая, и ухватившись поднял его вверх, раздвигая челку, посмотрел на него Смит. — Я вижу, как ты мучаешься каждый день, и как ты страдаешь от отсутствия подвижности, даже если и не показываешь этого, но не отталкивай меня. Помни, я не отвернусь от тебя, пусть у тебя не будет ноги или руки, или и того и другого. — он положил свои огрубелые ладони и гладил плечи подчиненного. — Какие мерзкие у тебя сравнения Смит. — тихо сказал Леви уткнувшись в грудь Эрвину. — Я бы сошел с ума случись одно из предложенного. — он представил, каким бы жалким смотрелся с отсутсвующей конечностью. И как мучался в страданиях, и проклинался себя, там даже, наверняка, и слова Эрвина не помогли. Противный сюжет развития событий застрял у него в сознании, и в надежде прогнать жуткие мысли тряхнул головой. Он прижался в командору сильнее, обнимая за плечи. — Я безумно хочу, чтобы ты снова смог встать на ноги. — шепнул ему на ухо командор. — Не больше меня. — прошептал в ответ и потянулся к губам за поцелуем. Эрвин пошел навстречу и дал Леви волю, управлять собой. — и как давно они не были рядом с другу другом — пронеслось в голове у командора. Зайди сейчас кто-нибудь, точно, посмеялся: глава разведки на полу, пытается насытиться губами подчиненного. Он уже было хотел, повалить того на пол, но был немедленно остановлен. — Эрвин, на грязном полу. — недовольно шипел капитан. Командор уже было и забыл о том, каким маниакальным чистоплюем, тот являлся. В ответ на это он поднял его на руки и в несколько шагов преодолел расстояние до кровати, аккуратно опустил на кровать. — Как вам угодно, сэр. — с усмешкой язвит Эрвин, на что получает слабый тычок под ребра. — Хватит. — Эрвин знает, как его раздражает, когда он обращается к нему на «вы». Но чтобы злится у капитана просто не хватает сил, он уже тянет командора за галстук-боло и увлекает в тягучий поцелуй. Руки Эрвина уже оглаживают его тело, прижимают ближе к себе. Пальцами пробрался под ткань краев рубашки, это приходится значительно легче, Леви не носил ремни амуниции, так как в этом не было надобности, прошелся по твердому, точеному животу. — Сколько бы в постели не валялся форму не потерял. — Он чувствовал, как от его поглаживаний напрягаются мышцы, а сам Леви все ближе ластится к Эрвину, отдаваясь ему. Аккерман тяжело дышал, прикосновения ладоней Смита нежные, плавные дарили ему чувство удовлетворения. Он сам не знал: ощущал ли командор тоже самое, когда он дотрагивался до него. Ривай целовал его, углубляя поцелуй, рукой поглаживая широкие плечи, зарывался в пряди блондинистых волос. Его горячее дыхание опаляло кожу скул, шеи. Поцелуи выходили мокрые и жадные с ниточкой слюны. Губы Эрвина спускаются ниже ненадолго задерживаясь на скуле и подбородке. Особое внимание уделяет бледной шее. Леви запрокидывает голову назад, открываясь для ласк Смита. Он целовал кадык, ключицы, оставляя красные следы, ,а потом зализывал их и снова целуя повторно. Продолжить ласки ему мешала капитанова рубашка, от нетерпения руки Леви соскальзывали с пуговиц, а из груди вырывались рыки негодования. На дрожащие от возбуждения пальцы опустились другие — с грубыми мозолями от постоянного письма. — Не торопись. — ласково прошептал Смит и помог избавится от предмета одежды, оголяя сантиметр за сантиметром бледную кожу капитана, рванув полы льняной рубашки в стороны. Поцелуи чуть ниже, с использование зубов, более похожие на укусы, воспаляли их обоих и заставляли сердца биться, а дыхание сбиваться. Приятная тяжесть внизу живота распространялась по всему телу, от чего хотелось большего. Невольные пальцы опустились до упругих ягодиц, крепко сжимая полной ладонью и вырывая еще один рваный стон у их обладателя. На секунду Смит отстранился от объекта свое вожделения и было руками на ощупь начал перебирать ящики в прикроватной тумбочке. — Левый ящик снизу. — сипло пробормотал Леви. Сил ожидать командора не было и его Эрвина снова увлекли в поцелуй. Капитан кусал его губы, а руками уже рьяно расстегивал пряжку брюк. Наконец, Смит буквально вслепую достал мутную жидкость в пузырьке. Оно с бульком упала на уровне его глаз. Он и не успел заметить, как его брюки с исподним уже были стянуты. От внезапного ощущения наготы капитан скрестил ноги вместе, на что командор скривил губы в усмешке. Но его колени в момент были раздвинуты, а теплое прикосновения языком к уже вставшему члену, и вовсе заставило вздрогнуть. От вида втянувшего щеки командора потемнело в глазах. — Боже, Эрвин это... ах.. — движение кончика языка от основания к головке члена затуманило разум. — это... — в голове испарились все эпитеты, подходящие к испытываемым ощущениям. — Тебе нравится? — он оторвался от сочащегося смазкой члена и поднял глаза на Леви. — Черт, да, конечно, да Смит. Когда ты вообще мне в последний раз отсасывал? Это, черт возьми, восхитительно. — Леви поднял руку, от мысли, что хоть одно слово, да нашлось. — Ну... — Смит закинул голову набок, копаясь в воспоминаниях. — Вот именно, поэтому продолжай. — и капитан уже положил руку на блондинистые волосы, пододвигая ближе к паху. Блондин стал водить языком вокруг головки, глядя прямо в глаза Леви, тот не выдержал напора, сдался и громко простонал. Прошло пару мгновений, а Эрвин вбирал уже во всю, лаская свои уши пронзительными звуками из гортани Аккермана. Он двигал головой вверх и вниз, помогая рукой. Смит видел, как Леви словно подбрасывает от его прикосновений, но также он знал, когда нужно остановиться и не дать достигнуть оргазма раньше времени. И вот уже бедра капитана были придвинуты ближе, а в нос ударил запах содержимого в склянке. Окунув свои пальцы в жидкость и растирая между ладонями, он взглянул на Ривая, который смотрел на него туманным взглядом, еще не отошедшего после языка Смита. Внутреннюю часть бедра коснулась холодная капля масла, от чего по телу пробежалась волна мурашек. Колечко мышц рефлекторно сжалось, когда вокруг него провели пальцем. Он остановился и отвел руку, наблюдая за реакцией любовника. — Чертов Смит, вставь мне. — разочарование от ощущения неполности, он желал уже сам насадится на пальцы. В момент его просьбы была исполнена, и увлеченный в поцелуй Леви с рваным вздохом принял в себя один палец. Со вторым получилось немного сложнее, отвыкшие от долгого пребывания без секса, нутро то и дело сжималось, когда его добротно растягивали пальцы Смита. — Эрвин, помедленней. — сжимая оголенное плечо, проскулил Аккерман. — Потерпи немного. — ласково прошептал тот, снова встречаясь с чужими губами с надеждой облегчить тянущую боль. Добившись результата, он облизнулся от вида растянутого колечка мышц. Он аккуратно ухватился за бедра Леви и пододвинул ближе. Он поднял их выше, словно подгоняя под высоту под стать его члену. Но внезапно он услышал болезненный стон, заставивший его напрячься. За долгое время, проведенное вместе, он научился понимать его капитана без слов, ориентируясь на звуки, жесты и мимику. И Эрвин знал, что этот стон точно не содержал страсти, лишь страдающие вздохи от явно принесенной боли. — Леви? — обеспокоенно спросил тот. — Сбавь обороты, все не так как раньше, теперь я не могу извиваться под стать твои желаниям. Эти слова заставили его и вовсе отпустить чужие бёдра и задуматься. А нужен ли вообще этот секс Аккерману с его и без него травмированной спиной. Вряд ли он на утро скажет спасибо за ноющую боль в позвоночнике. — Эй, Смит, — ворчливо послышалось снизу. — я не сказал, что я этого не хочу, а попросил тебя не задирать мои бёдра слишком высоко. — Да, прости. — и быстро избавив себя от одежды навис над ним, вглядываясь в глаза. Жаждущий и голодный взгляд заставил отбросить все сомнения. Эрвин навалился на Леви, развел его колени шире и толкнулся вперед. Аккерман накрыл рукой глаза и тяжело задышал ртом, комкая простынь пальцами. Командор двигался медленно, сантиметр за сантиметром утопая в нутре капитана, давая время привыкнуть к растягивающей плоти. Пытаясь расслабится и привыкнуть к боли, обхватил рукой член, двигая в такт движениям Эрвина. Леви зашипел, когда тот толкнулся еще, и еще крепче вцепился в чужие плечи, оставляя царапины от ногтей. Перед глазами Смита все плыло, и только яркие пятна от поглощающей его тесноты, возвращали его в реальность. Фокусируя взгляд на любовнике, усмехнулся от вида растрепавшихся волос, громких стонов. — Будь тише. — прошептал он, облизывая ключицы. — могут подумать, что ты тут упал. — Мало ли... что они подумают — с обрывистым стоном произнес капитан. — когда видишь их тупые лица на тренировках, не думаю, что они могут что-то подумать. С подступающим оргазмом Леви и сам не заметил, как сам стал толкать вперед, поддаваясь бёдрами навстречу. Дыхание превратилось в рваные клочья, сердце будто сейчас выпрыгнет из груди. Испарина выступила на его лбу и висках, светлые пряди волос выбились из трепетно выглаженной прически и теперь липли к коже, лезли в глаза. — Чёрт, Эрвин… Темп ускоряется, а Леви, от приступов преступающего оргазма, уже не может сдерживаться. Смит толкнулся в Леви ещё несколько раз, от чего того подбросило над простынью в оргазменной судороге. Тело проткнуло дрожью, сознание помутнилось. Скорость движений Эрвина удваивается при оргазме Леви, он кончает глубоко внутрь. Глубоко дыша, он упал рядом с капитаном, пытаясь восстановить дыхание. На мгновение всё стихает. Леви закрывает глаза, лишь тихо дышит не двигаясь, кладет руку себе на грудь. Эрвин тоже не двигается, лишь снова и снова прижимается губами к спине Леви, нежно поглаживая руками его кожу. Мысли путались, Леви снова взглянул в сторону на умиротворенного командора. Ему вдруг стало боязно, что в горле стал ком, а сердце еще совсем недавно восстановившие свой привычный ритм, снова забилось сильнее. После из разговора о предателях, той самой Энни Леонхард, которую планировали разоблачить и, наконец поймать, он понял, что не может ничего сделать. Не сможет никому помочь. Он стал обузой не только для близких, но и для всего легиона разведки. Порой он сам задавал себе вопрос зачем с ним, вообще, возятся? Кому нужен калека, который не может даже шаг сделать без чужой помощи? Рассуждая сам с собой, он и не сразу заметил, голову Эрвина своей груди и то, как он вплел в светлые волосы свои пальцы и гладил их, слегка приглаживая. Аккерман осознал, что из-за своей беспомощности оставил Эрвина без защиты. Без своей личной защиты. Как это могло случиться? Он же на каждый вылазке на стены, в какой бы точке построения не был, всегда следил за ним. Чтобы какая-нибудь тварина его не сожрала, следовал за ним тенью, оберегая от всего. — Леви, мне больно. — пронеслось снизу и Эрвин повернулся, подняв глаза, всматривался в лицо капитана. Леви не сразу понял, что уже как минуту вместо поглаживаний, грубо тянул волосы, словно они были расческой, которые не могли распутать, сволявшиеся комки гривы. — Прости, — и он сразу отпустил чужую шевелюру. — Что с тобой? Выглядишь встревоженным? — командору было достаточно увидеть выражение лица Ривая, чтобы узнать его эмоции. — Я...я... — тот задумался, нужно ли рассказать Эрвину о своих переживаниях? — я совершил большую ошибку и опрометчивым поступком. Сейчас мне приходится расхлебывать ее последствия. — потер руки о свои ноги. — Не надо, ты спас свой отряд, точнее хотя бы половину — исправился Смит. — Сохранил Эрену жизнь и так же жизнь кадета. — он сжал капитановскую руку для убедительности своих слов. — Скорее он меня. — хмыкнул Ривай. — Нет, именно ты его, я глубоко сомневаюсь, что тот смог вернуться за стены в одиночку, даже будь у него лошадь. Никто еще ни разу не возвращался обратно. — Но суть в том, что из-за моей глупости, теперь могут пострадать другие.. — возразил Леви. — не хвали меня, это моя вина, из-за моей травмы все пошло к чертям. — он сжал руки в кулаки. — Хватит, Леви! Не желаю больше о этом и слушать. Ты великолепный солдат, и никогда не заставлял меня сомневаться в тебе. Какое-то время пока ты не восстановишься, остальные могут побыть без тебя и твоей защиты. — Нет, — ладонь Леви уперлась Эрвину в грудь. — Даже если я буду ранен, я защищу тебя, Эрвин. — Не надо, Леви. — заглядывая в его серо-голубые глаза произнес он. — Я не хочу ранить тебя, своими действиями. Я сам этого хочу и сам бегу в руки смерти. Ты не сможешь защитить меня. — Ты ранишь меня, если погибнешь, гоняясь за своими доводами. — Хочешь сказать, что я просто самоубийца? — Черт, нет же, конечно, нет! Я просто хочу видеть тебя живым... Эрвин уже было хотел что-то сказать, но Аккерман поцеловал того в лоб, показывая конец разговора. Он посмотрел в окно, где уже давно сумерки перетекли в темную ночь. — Может спать? — уловив его взгляд, спросил командующий. — Ага, вот еще! Размечтался! Мы все грязные по этому неси-ка ты меня в ванную.