Мальчик-мажор

Дрифт – это круто. Это показывает мастерство водителя, удерживающего машину от заноса. Дрифт - это завораживает, не хуже пируэтов фигурного катания. Когда сидишь дома в кресле и смотришь какие-нибудь гонки. Дрифт – это мощный выброс адреналина, если сидишь за рулем дорогого спорткара, который разгоняется больше сотни км/ч за три секунды. Это развлечение для богатых детишек обеспеченных родителей – не деньгами же меряться, не дороговизной тачек и отдыхом на Гоа и на Бали. Дрифт – это возможность показать именно себя, свое умение водить машину. Вот только городские улицы для этого развлечения совершенно неприспособленны, да и загородные трассы тоже.

***

      «Сегодня, в полтретьего ночи на Каменноостровском проспекте произошла авария с участием дорогих машин. Как позже выяснилось, молодые люди решили найти альтернативу ночным клубам и устроили гонку по улицам города, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Две машины, пытаясь обогнать друг друга, вылетели на встречную полосу, где одна столкнулась со встречным фургоном, от этого отлетела, врезалась в столб и загорелась. Вторая машина стукнулась о фургон, и, отлетев в сторону, ударилась о дерево. Все происшествие было снято на камеры наблюдения. Водитель первой машины, черной «Ферррари», госномер А 777 КМ скончался до приезда медиков. Вторая машина – красный спорткар Ламборгини Авентадор, госномер Е 666УН. Его удалось спасти, он отправлен в лечебное учреждение с тяжелыми травмами".       Спасатель, приехавший на вызов, знал твердо – если человек жив и в сознании, надо говорить с ним, надо держать его «на плаву», не давая погрузиться в пучину забытья. Дорогая машина стоимостью в несколько миллионов смята, как бумажка. Дерево – напополам. Невольно думается, что оно росло не один десяток лет. Мальчишка - на вид едва исполнилось восемнадцать. Белобрысые пряди испачканы кровью. Тихо стонет – значит, живой. - Как тебя зовут? - Кирилл. Тихий выдох. Зажужжали инструменты, распиливающие покореженное авто. Появилась возможность подобраться к пострадавшему. - Кирилл, где болит? - Все…болит. - Ноги чувствуешь? - Не знаю. Грудь… руль… больно. Рулевое колесо явно сломало пару ребер. Из уголка рта течет струйка крови. Это совсем скверно – сломанные ребра могли пробить легкие. - Больно дышать? - Ага. - Держись, «Скорая» едет. Дышит тяжело и с присвистом. - Кирилл, ты меня слышишь? «Держись, мальчик. Больно? А зачем ты гонял под двести? Вон, твой дружок в машине догорает. Родные по коронкам опознают. Эх, молодость… Жить бы еще да жить». Кирилл слышит, но ему не хочется отвечать. Хочется умереть и не чувствовать боли в сломанных ребрах, не хочется сплевывать кровь. Весь рот полон ею, а глотать не получается. И боль… НАСТОЛЬКО больно ему еще ни разу не было. По совету спасателя он пытается шевелить ногами. И это движение отдается в груди новой вспышкой боли. А еще голова… похоже, ею он знатно приложился. Перед глазами все плывет. «Как же хочется умереть прямо сейчас». Рядом пожарные заливают пеной вторую машину. О том, чтобы спасти водителя, нет и речи. От «Феррари» остался покореженный обгорелый остов. Странно, но Кирилл видит это. И Ромку за рулем новой тачки – тоже. Тот подмигивает ему… - Кирилл! Не спи! Ему перевязывают голову, смачивают губы водой. - Пить пока нельзя. Голоса спасателей он слышит как через толщу воды. Или как через два толстых одеяла. Хочется сказать, чтобы позвонили отцу, но мир проваливается куда-то.       Медики приехали вовремя – Гречкина вытаскивают из машины. Ламборджини (или все-таки Ламборгини) Авентадор теперь увезут на штрафстоянку. Кирилла меньше всего волнует собственная тачка. «Скорая» летит по улицам ночного Питера. А за Ромкой, приятелем Кирилла, с которым они так некстати затеяли гонку, приедет уже другая машина.

***

      Игоря разбудил ночной звонок. Он привык к ним за долгую службу в отделении. Ночи – время сна для мирных обывателей, но по ночам происходит все то, с чем связана работа полиции. Сейчас же сердце отчего-то пропускает удар. Отчего? «Кирилл…» - Игорь, - слышится встревоженный голос Димы, - мне тут ДПСники звонили. Машина красная…с номером Е 666… «Ни слова больше». - Он жив? - Да. - В какую больницу его забрали? Своей машины у Грома нет. Кирилл неоднократно предлагал купить авто, но Игорь лишь отмахивался – мол, не по пробкам же кататься. Точнее, стоять часами. А на работе - свой автопарк. Благо, такси приезжает быстро. «Кириллкириллкирилл», - бьется в голове. Больничные холлы давно знакомы – опять же по работе. Но сейчас Гром тщательно скрывает волнение. И понимает, почему врачи не оперируют родственников. Личные привязанности значат очень много. Его не пускают, несмотря на удостоверение. Кирилл на операции. Остается лишь молиться – стены этого холла наверняка слышали больше искренних просьб к Богу, чем любой храм. Игорь не знает молитв и ему остается лишь просить о чем-то небеса. Темные, постепенно светлеющие на востоке. «Живи, Кирюшка. Только живи», - просит в который раз Игорь, уже не удивляясь, что так привязался к Гречкину. И понимает, что готов отдать все, лишь бы тот остался жить. Лишь бы справился организм с тяжелыми травмами. Он не бросит его. Никогда не бросит, даже если Кир останется калекой. «Не отбирайте у меня его», - просит он Высшие Силы. И кто на небесах услышал его молитву, скупую молитву сурового мента? Но вскоре усталый врач говорит одно: - Жив. Состояние стабильное. И Игорь плачет, не стесняясь своих слез. Может быть, в первый раз в сознательной жизни. От облегчения. От того, что с души свалился камень.