love is thicker than blood

— Вильгельм, успокойся, — сказала его мать, положив ложку после того, как проглотила еду. Ее замечание только разозлило его. Странно, как это работает? Ее упреков хватало по горло, каждая мелочь, которую она говорила или делала, раздражала его. Если она когда-нибудь исчезнет, это будет похоже на потерю маленькой рыбки. Это может быть грустно, но вы быстро справляетесь. Он подумал об этом и тут же почувствовал себя плохо. Она была его матерью, как он мог подумать о таком? Что бы она сказала, если бы могла читать его мысли? Скорее всего, она бы разочаровалась в нем и почувствовала бы, что сделала что-то не так, воспитывая его. — Кое-кто проголодался. — теперь настала очередь отца комментировать, как он ест. Он взял еще одну миску каши и проглотил ее так же быстро, как и предыдущую. Вильгельм допил свой сок и начал убирать за собой. — Спасибо за еду. Я ухожу, — он посмотрел на маму, ожидая, что она скажет что-нибудь, чтобы он мог выйти из-за стола. Она улыбнулась, вероятно, имея в виду, что все в порядке. — Куда это ты собрался? — спросила она, когда он убрал тарелку и столовые приборы вместе со стаканом. Они были аккуратно убраны в посудомоечную машину. Вильгельму надо было подумать, он еще не принял решения. Он просто хотел выйти из дома, подышать свежим воздухом. — Я не уверен. Я просто хочу прогуляться. Возможно, я на какое-то время отлучусь, — он пожал плечами и посмотрел на часы: 4:52, довольно рано. — Тогда ладно. Я попрошу кого-нибудь прогуляться с тобой, только подожди минутку, — она вытерла рот и схватила телефон, готовая набрать кого-нибудь, кто мог бы его сопроводить. Но Вильгельм быстро остановил ее: — Нет! Мама, я бы хотел пойти один. Все в порядке. — он посмотрел на отца, надеясь, что тот вмешается и скажет что-нибудь, чтобы помочь, но тот, как всегда, молчал и продолжал есть. Мать Вильгельма медленно положила трубку и слегка округлила глаза, не удивленно, а скорее одобрительно. — Хорошо, звони мне, если что. Я положу немного денег на твою карточку, если ты захочешь что-нибудь купить. — она снова схватила телефон и перевела немного денег на его счет, как и сказала. Он получил уведомление и почувствовал, как завибрировал телефон в заднем кармане. — Ладно, развлекайся, — улыбнулась она и помахала ему на прощание. Он натянуто улыбнулся и снова пошел по коридору в свою спальню. Он схватил с тумбочки пальто, шарф и бумажник. Вскоре он оказался за дверью на пронизывающем холоде. Уже стемнело, вернее, начало темнеть. Повсюду горели уличные фонари, отчего снег казался оранжевым из-за оттенка света. Вильгельм все шел и шел, а потом сел в автобус, чтобы поехать в центр. Он мог бы походить по магазинам, посмотреть, нет ли там чего интересного. Поездка была тихой. Он забыл свои наушники, но в любом случае это не имело значения. С тех пор как он услышал пение Симона в тот день, когда приехал в Хиллерскую несколько месяцев назад, он не хотел слушать ничего, кроме него. Если он расскажет об этом Симону, тот, вероятно, посмеется над ним, как всегда. В такой милой и любящей манере. Он все время думал о Симоне и о том, как он просто пожелал ему хорошего отдыха, вместо того чтобы сказать, что любит его в ответ. Ему было больно, но он понимал. Симон ясно дал понять, что не хочет быть секретом, и после этого отступил от романтического аспекта их отношений. Его мысли блуждали от Симона к Августу, к Фелис, к Саре и всем другим друзьям, которые у него появились Хиллерске. Он думал, что ему там не понравится, но все обернулось лучше, чем ожидалось, когда он встретил Симона и начал заниматься разной деятельностью. Август мог пойти нахуй, вообще все равно, но другие… он ценил их и возможность познакомиться со всеми поближе. Все было бы совсем иначе, если бы он не сменил школу. — Эй, это последняя остановка. — Вильгельм подскочил от крика водителя. Он извинился и вышел из автобуса. К счастью, последняя остановка была именно там, куда он собирался. Улицы были заполнены множеством огней и декораций. Кто-то разгребал снег с тротуара, толпа людей входила и выходила из магазинов с рождественскими подарками. — А чего бы хотел Симон? — сказал он сам себе, не задумываясь. Вильгельм ходил вокруг, как цыпленок, ищущий что-то. Он остановился у магазина с принадлежностями для хобби. Он мог бы сделать Симону рождественский подарок. Это было бы довольно сентиментально. Он был доволен своим решением и вошел в магазин, от чего зазвонил дверной колокольчик. Внутри уже было несколько человек, и они громко переговаривались, пытаясь перекричать песню Марэйи Кэри, которая играла на весь магазин. Работники казались усталыми, не обязательно от работы, возможно, от одних и тех же пяти песен, которые повторялись каждый день. Он мог бы поклясться, что видел, как один из работников смотрел на динамики взглядом, способным убить. Вильгельм ходил по магазину, пытаясь сообразить, что можно сделать. Он не очень хорошо разбирался в искусстве и ремеслах, но если он приложит достаточно усилий, то, возможно, подарок будет выглядеть прилично. Он остановился перед пряжей. Он не особо умел вязать. Внезапно в голове Вильгельма появилась идея, и он быстро схватил несколько пучков пряжи и пачку вязальных спиц, а также бирку с надписью «сделано с любовью», которая показалась ему довольно милой. Ему придется поискать видео, как связать что-нибудь вроде шарфа. Его план состоял в том, чтобы сделать шарф, который соответствовал бы шапке Симона, которую он всегда носил. Вильгельм часто предлагал ему свой шарф, когда тот замерзал, но Симон всегда отказывался. Он никогда не брал с собой шарф, так что, если он у него появится, то у него не будет оправданий не носить его. Вильгельм вышел из магазина с пакетом и чеком в руке. Он остановился. И что теперь? Он посмотрел на часы, было только 5:45. Магазины скоро начнут закрываться, поэтому он решил просто отправиться домой. Он должен был научиться вязать. Он видел, как его мать и бабушка делали это раньше, и это не казалось ему слишком трудным. Он стоял на автобусной остановке, пытаясь найти обучающие видео в телефоне. Он нашел одно, в котором объяснялось все довольно просто. Он поднял глаза, и фары автобуса ослепили его. Он протянул руку и зашел внутрь. На этот раз он знал на какой остановке ему надо выйти, и поэтому не позволил своим мыслям овладеть им. Он был полон решимости вернуться домой и научиться вязать. Сняв обувь в прихожей, Вильгельм побежал в свою комнату. Он бросил пакет на кровать, а шарф и пальто на стул в углу. С закатанными рукавами и полный мотивации, он начал. Он немного повозился с тем, чтобы повязать пряжу на спицу, но проявив терпение, все-таки справился. Поскольку вязание было для него в новинку, трудно было решить, слишком ли много, или слишком мало, или просто достаточно. Был только один способ понять — это просто вязать. Он включил запись, как Симон играет на пианино и поет во время репетиции, и почувствовал, как его настроение и мотивация поднимаются. Он вдруг почувствовал себя сильным, как будто мог сделать все, что угодно. Научившись вязать, он просидел до раннего утра. Он не понимал, как долго не спал, пока не взглянул на часы, раздраженный постоянным тиканьем. Он посмотрел на пять с половиной рядов, которые связал за ночь, и почувствовал себя достаточно довольным, поэтому отложил их и решил поспать несколько часов. Он знал, что у него еще есть время, чтобы закончить позже, так что не было причин спешить. Вильгельм лег в постель и снова посмотрел на часы, было 5:23 утра, а в выходные они обычно завтракали около 10, так что у него было четыре с половиной часа для сна. Он надеялся, что сможет выспаться и вести себя как нормальный человек. Оказалось, что это легче сказать, чем сделать. Он немного попереворачивался в кровати, пытаясь сообразить, как доставить шарф Симону, когда он будет готов, если тот вообще захочет иметь дело с Вильгельмом во время рождественских каникул. Что, если Симон оттолкнет его и не захочет принять шарф? Вильгельм слишком много думал и этими мыслями только сильнее себя нагружал. Мечта, вероятно, состояла в том, чтобы постучать в его дверь и доставить подарок прямо на его порог, а затем тепло обнять и войти внутрь. Оставалось надеяться, что его матери там не будет, и они вдвоем смогут делать все, что захотят. Вильгельм готов был убить за то, чтобы опять прикоснуться к коже Симона, почувствовать его теплое дыхание, нежные поцелуи на груди. Вильгельм сжался на кровати, вспомнив голос Симона и то, как тот звал его по имени. — Черт! — он уткнулся головой в подушку и закричал, достаточно громко, чтобы дать выйти своему гневу, но достаточно тихо, чтобы родители и охранники не услышали. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то застал его с такими мыслями о Симоне. Его тело чувствовало себя странно. Он просто хотел и нуждался в Симоне. Он вздохнул, думая, что Симон тоже лежит в постели, думая о нем и о тех моментах, которые они провели вместе в комнатах друг друга. Хотел ли Симон того же, что и он, думал ли он о том же, или все кончено? Вильгельм снова ушел в свои мысли, которые мешали ему заснуть. Время близилось к шести утра. Вильгельм редко ложился так поздно, особенно в последние месяцы. Конечно, он засиживался допоздна, когда у них были вечеринки, но он всегда ложился спать до 3 часов, как будто на следующий день надо было идти в школу, когда на самом деле была суббота и выходные. Вильгельм застонал в подушку, чувствуя жар внутри себя, он должен был отвлечься от мыслей о Симоне в таком ключе, поэтому он схватил телефон и включил первое, что пришло ему в голову. «My little pony». После нескольких эпизодов он заснул, как раз когда Спайки почти признался в своих чувствах к Рарити.