Тёмная Ангел#4 (Ночной Мир Вампирш)

Проницательные глаза Мелуса смотрели на него изучающе. — Ты сильный. Я думаю, ты справишься, сын Элиуса. — Я не сильный. Я боюсь. — Я думаю, это вполне совместимо, — возразил Мелус и криво улыбнулся. — Дью, если ты сумеешь пройти через это, пожалуйста, возвращайся. Я хочу побеседовать с тобой кое о чём. О Ночном Мире, и о том, что зовётся Рассветным Кругом. Тон, которым это было сказано, насторожил Дью. — Это важно? — Это могло бы быть важно для тебя — колдуна, рождённого от человека и окружённого людьми. — Ладно, я возвращусь, если… — Дью опять окинул взглядом магазин. Может, есть какой-либо талисман или ещё что-то, что он мог бы взять… Однако он знал, что обманывал себя. Если бы было что-то полезное, Мелус уже дал бы ему это. Ему оставалось лишь уйти. — Удачи, — сказал Мелус на прощание, и Дью направился к двери. Нельзя сказать, чтобы он знал, куда идёт. Уже прикоснувшись к ручке скрипучей входной двери, он услышал, что Мелус окликнул его: — Постой! Я забыл одну вещь. Кем бы ни была твоя Ангел, она родом отсюда. Околоземные духи обычно шатаются возле мест, где они умерли. Хотя, вероятно, тебе это не особенно поможет. Дью застыл на месте и зажмурился. — Нет, это очень полезная информация. Замечательно! У меня появилась одна идея. Он решительно повернулся, прошёл через двери, не видя их, и вышел на площадь, не слыша рождественской музыки, которую наигрывала на свирели уличная музыкантша. Наконец-то он знал, куда ему идти. Дью поехал назад на юг, в сторону Сомерсета, потом повернул на извилистое шоссе, ведущее на восток, в горы. За плавным поворотом он увидел раскинувшееся по обе стороны кладбище. Это было старое, однако всё ещё действующее кладбище. Обычное городское кладбище, разделённое на много участков. Бабушка Триша была совсем недавно похоронена тут на новом участке кладбища. Однако на поросшем лесом холме находились и очень древние захоронения. Что ж, если у него и был шанс найти Ангела, то именно тут. Единственная дорожка на территорию старого кладбища вела к плохонькой деревянной лестнице, которая еле держалась на расшатанных рельсовых болтах. Цепляясь за перила, Дью осторожно поднялся по ней. Наверху он остановился и огляделся. Высокая смоковница и дубы. Словно костлявые пальцы, они протянули свои тёмные ветви во все стороны. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, и в лучах заката деревья отбрасывали длинные фиолетовые тени. Дью собрался с духом и крикнул громко, как только мог: — Эй! Появись! Ты знаешь, чего я хочу! Молчание. ≪До чего глупо я выгляжу со стороны≫, — подумал Дью и быстро отбросил от себя эту мысль. Зажав замёрзшие руки под мышками, он опять закричал в безмолвную тишину: — Эй! Ты меня слышишь? Я знаю, ты рядом! Эй, ты тут? Он наступил ногой на покрытую снегом могильную плиту. Конечно, ему нечего было делать тут одному. Получить необходимую информацию о том, кем была Ангел при жизни, какое преступление она совершила или какое дело оставила незаконченным, можно было лишь от неё самой. Никто больше ему не поможет в этом. — Это ты? — Дью очистил от снега гранитную плиту и прочёл: ≪Тина Эвин, 1775. Пролила кровь и умерла за Свободу≫. — Ты Тина Эвин? В порыве поднимающегося ветра обледеневшие ветви дерева над его головой ударились друг о друга с хрустальным звоном. — Нет, она шибко смела для тебя. А ты… обыкновенная трусиха. Он начал расчищать надписи на других камнях. — Эй, может, ты Уилла Кэйсис? ≪Погибла в расцвете молодости, свалившись с кареты≫ — это больше похоже на тебя. Ты была Уиллой Кэйсис? ≪У тебя напрочь пропала охота петь? ≫ Дью вздрогнул… от холодного ветра. ≪А то я подобрала для тебя подходящий репертуар≫. И знакомый голос запел хрипло и мрачно: ≪Призрак оперы тут, в твоей голове…≫. ≪Да будет тебе, Ангел! Ты могла бы спеть и получше. Почему ты не позволяешь мне увидеть тебя? Боишься встретиться со мной лицом к лицу? ≫ На снегу появилось мерцающее сияние — прекрасный блёкло-серебристый свет, переливающийся и мерцающий, как шёлк. Свечение усиливалось. В глубине его появилась фигура. И миг спустя Ангел предстала перед ним. Её ступни едва касались снега. Она выглядела самой совершенной. Прекрасная дева в серебристом мерцании. Однако теперь красота её пугала. Дью знал, что за ней скрывается. — Привет, — сказал он шёпотом. — Полагаю, ты догадываешься, о чём я пришёл поболтать с тобой. — Нет, и меня это не волнует. Но как неразумно прийти сюда одному! Кто-либо в курсе, где ты? Дью шагнул к ней и заглянул в её голубые как море, глаза. — Я знаю, кто ты, — начал он, стараясь удержать её взгляд и ставя акцент на каждом слове. — Ты не ангелица и не демоница. Ты просто человек. Такая же, как я. — Нет. Это не так. — Ты испытываешь те же чувства, что и любой другой человек. Ты не могла быть там счастлива. Никто не смог бы. Ты не хочешь быть похороненной в Нигде. Если бы я был мёртв, я бы возненавидел это место. Последние слова он произнёс с такой силой, что и сам удивился. Ангел отвернулась. Дью почувствовал собственное преимущество. Он наступал. — Да, возненавидел бы! Крутиться, как на привязи, вокруг одного и того же места, смотря на то, как другие живут и чувствуют. Быть ничем, заниматься ничем, не считая мелких пакостей, насылаемых на людей. Разве это жизнь?.. — Он осёкся, поняв свою ошибку. Она болезненно усмехнулась: — Жизни у меня нет. — Хорошо, не придирайся. Разве это существование? Ты знаешь, что я подразумевал. Это ведь гадко, мерзко, это отвратительно! Лицо Ангела передёрнулось, как от боли. Она вихрем унеслась от него. И впервые с момента их встречи Дью заметил, что она в смятении. Она металась, как зверь в клетке, и её волосы развевались, словно на ветру… Дью торопился закрепить отвоёванное преимущество. — Это ничем не лучше, чем гнить там. — Он пнул сухую траву возле захоронения. Она стремительно возвратилась назад, и глаза её сверкнули неестественно ярко. — Дью, ты что, не понимаешь? Я и есть там! Вся его кожа покрылась мурашками, и он на миг потерял дар речи. Невероятным усилием воли он заставил себя успокоиться и спросил ровным голосом: — В этой могиле? — Нет, но я покажу тебе где. Хочешь? Королевским жестом она пригласила его спуститься с лестницы, пропуская вперёд. Дью заколебался… и пошёл, ощущая её присутствие за спиной. Сердце его дико билось. Они будто соревновались, кто кого быстрее уничтожит. Только он должен был это сделать, должен заставить её говорить, добраться до её ярости, боли и отчаяния и всё узнать. Они соревновались, чья воля сильнее, кто крикнет громче, в ком меньше жалости, кто дольше продержится… Приз — душа Ангела. Он едва не слетел с лестницы. Очень темно, чтобы разобрать, куда ступаешь. ≪Кроме того, — отметил он мысленно, — становится всё холоднее≫. Что-то похожее на ледяной ветер пронеслось мимо него — и свет осветил тропинку впереди. Ангел шла по ней, не оставляя следов на снегу. Дью, спотыкаясь, спешил за ней. Они направлялись в сторону нового участка кладбища. И мимо него — на самый новый. — Тут, — сказала Ангел и повернулась лицом к нему. Её глаза блестели, будто от слёз. Она стояла, оперевшись на могильный камень, и освещала его светом своего тела. Дью охватила дрожь. Это было именно то, что ему надо, именно то, о чём он её просил… Только всё-таки при виде её могилы у него волосы встали дыбом. Она похоронена тут. Тут, под этой могильной горой, покоится та, кому он так доверял… и кого так любил… Под звук её голоса он засыпал вечером и просыпался каждое утро… И этот человек, оказывается, лежит в гробу! Если только уже не рассыпалась в прах. Нет ни серебристых волос, ни прекрасного лица, ни мягкой улыбки… Осталось только прочесть её имя, выгравированное на надгробии. — Я тут, Дью, — пропела она с завыванием из-за гранитного камня, изображая из себя вампиршу. — Подойди и поздоровайся со мной. Она рассмеялась… ненавистно. Дико, безрассудно, горько. Сейчас она способна на всё. Однако, вопреки логике, сковывавший Дью ранее болезненный ужас вдруг рассеялся. И он помрачнел. Он медленно опустился на корточки перед захоронением. Казалось, он забыл о том, что Ангел стоит около него. Дью молитвенно сложил руки, склонил голову и застыл в немой мольбе Господу, божеству, кем бы он там ни был. Затем он снял перчатку и голой рукой аккуратно расчистил надпись. На гранитном камне с овальным верхом было написано:  ≪С любовью нашей дочери Генриэтте Фаджеоне≫. — Генриэтта Фаджеон, — прошептал он нежно и взглянул на фигуру за надгробием. — Ты — Генриэтта? В ответ она попыталась рассмеяться, только смех вышел натянутым и фальшивым. — Приятно познакомиться. Я жила в Стэрбеке, мы почти соседи. Дью опустил глаза. Дата рождения — девятнадцать лет назад. А дата смерти — прошлый год. — Ты умерла в прошлом году. Тебе всего восемнадцать?! — Небольшое дорожное происшествие, — объяснила она. — Я была мертвецки пьяна. И вновь дико расхохоталась. Дью вспомнил о своей задаче. — Боже, неужели? Получается, ты на славу повеселилась при жизни? — Что есть жизнь? — Она зло оскалилась. — ≪Гори, сгорай, короткая свеча…≫ или что-то подобное. Дью не позволил ей себя отвлечь. — Что ты натворила? Самоубийство? Это и есть твоё преступление? А что за незаконченное дело? — А тебе необходимо всё у меня выпытать, да? ≪Хорошо, отступим, — она пока не поддаётся. Может, стоит испробовать некоторые женские приёмы? Как там у них? ≫ — Я думал, ты мне доверяешь, Ангел. Я думал, мы предназначены друг другу и у нас одна душа… — Думал? Однако теперь ты знаешь, что нет… потому что ты нашёл свою настоящую любовь — эту гадину. — Генриэтта внезапно улыбнулась своей великолепной улыбкой. — Ну и пусть! Пускай у нас и не общая душа, но, знаешь, мы связаны. Мы родственники. Дальние, но родство прослеживается. Дью уронил руки. Догадка поразила его, он впился в неё взглядом. Нет, он был не совсем уверен. Впрочем, он и раньше чувствовал… — Тебя никогда не удивляло, почему у нас одинаковый цвет глаз? — Она смотрела на него сверху вниз. И в обступившей их темноте глаза её сияли, как голубой огонь. — Я подразумеваю, они не совсем обычные. Такие глаза были у твоего прадедушки Элса, а также у его сестры-близняшки Эммы. Близнецы! ≪Ну конечно! Потерянные дети Харманов, сказал Мелус. Элс и Эмма≫. — И ты… Она ухмыльнулась. — Неужели допёрло? Да, я правнучка Эммы. Теперь Дью многое понял. Его мысли неслись галопом. — Так ты тоже колдунья. Поэтому ты знаешь и заклинания, и магические ритуалы, и ещё много чего. Только как ты узнала о своём происхождении? — Пришли какие-то придурки из Рассветного Круга, — сказала Генриэтта. — Они искали потерянных ведьм и смогли вычислить потомков Эммы. Мне рассказали достаточно для того, чтобы я поняла, какой силой обладаю. А затем я велела им проваливать. — Почему? — Они лохи. Всё, о чём они заботятся, — это свести вместе людей и обитателей ночи. Только я знала, что Ночной Мир — для меня. А люди вполне заслуживают того, что имеют. Дью замёрз. Пальцы покраснели и опухли. Он напрасно пытался натянуть перчатку назад на руку. — Генриэтта, ты человек. Частично, так же как и я. — Нет. Мы выше их. Мы особенные… — Мы не особенные. Мы не лучше, чем кто-нибудь другой. Генриэтта неприятно усмехнулась. — Вот тут ты ошибаешься. Создания ночи по праву рождения охотники. Имеются законы, которые это утверждают. Дью вздрогнул, и на сей раз уже не от ветра. — Действительно? Поэтому ты и заставила меня пойти в клуб? Ты хотела, чтобы они на меня поохотились? — Нет, ну что за идиот! — Глаза Генриэтты вспыхнули. — Я ведь сказала, ты — один из них. Я просто хотела, чтобы ты осознал это. Ты мог бы остаться и присоединиться к ним… — Зачем? — Тогда ты стал бы таким же, как и я!  И вновь сильный порыв ветра. Обледеневшие ветви деревьев стонали, словно от боли. — Зачем? — Тогда ты мог бы прийти ко мне в Потерянный Мир. Мы могли бы быть вместе. Навсегда. Если бы ты присоединился к ним, ты бы уже никогда не смог перейти на Другую Сторону… — …после смерти! Ты хотела, чтобы я умер. — Лишь сначала… — начала было смущённо оправдываться Генриэтта. Дью возмущённо взорвался. — Ты всё спланировала! Ты заманила меня. Скажешь, нет? Нет? Тот плач, что я услышал в лесу, — это была ты! — Я… — Всё, что ты делала, ты делала для того, чтобы убить меня! И тогда я бы составил тебе там компанию! — Я была так одинока! Её слова подхватило эхо. Затем глаза Генриэтты потемнели, и она отвернулась. — Я была так одинока… — повторила она с таким отчаянием в голосе, что Дью невольно шагнул к ней. — Однаке ведь я не сделала этого. Я могла бы жить с тобой тут… — …убив Джиллиан и захватив её тело. Да, грандиозный план! Но она не шевельнулась. Дью потянулся к ней и его рука прошла через её плечо. Он удивлённо посмотрел на свою руку и тихо сказал: — Генриэтта, расскажи мне, что ты натворила. Какое такое незаконченное дело? — И ты попытаешься отправить меня назад. — Да. — А что, если я не хочу назад! — Ты должна! — Дью настаивал, сжав зубы. — Ты не принадлежишь больше этому миру! Это больше не твой мир! И тебе нечего тут делать, кроме… кроме того, чтобы творить зло! — Он тяжело вздохнул. Она обернулась — опять этот дикий взгляд. — Может, мне нравится творить зло. — Ты не понимаешь. Я не позволю тебе. Я не собираюсь останавливаться или сдаваться. Я сделаю всё, что потребуется, чтобы отправить тебя назад. — А вдруг у тебя больше не будет возможности? Порыв ветра. И будто тысячи жгучих игл впились в лицо Дью. — А вдруг сейчас начнётся буран? — Генриэтта, перестань! Метель сбивала его с ног. — Внезапно налетевший ураган, которого никто не ожидал. — Генриэтта… Стало очень темно. Луну и звёзды заволокли тучи. Дью не видел ничего, исключая беснующийся вокруг снежный вихрь. От холода он стучал зубами. — А что, если тачка Эда не заведётся? Если что-то случилось с мотором… — Не делай этого! Генриэтта! Теперь он уже не видел её. Она будто растворилась в метели. Снег всё сильнее бил в его лицо. — Никто не знает, где ты… Ах, как неблагоразумно с твоей стороны, Кузнечик. Надо, чтобы кто-то приглядывал за тобой. Дью ловил воздух открытым ртом. Он попытался сделать шаг, но ветер прижал его к чему-то твёрдому. К могильному камню. П роизошло именно то, чего он так боялся. Его Ангел восстала против него и стремилась его уничтожить. Но даже теперь он не отказался от своего плана. Ветер доносил до него голос Генриэтты: — А что, если я просто уйду и оставлю тебя тут ненадолго? Глаза Дью слезились, и слёзы замерзали на ресницах. Он едва дышал. Но он собрался с силами и, хватаясь за могильный камень, крикнул: — Ты не сможешь! Ты знаешь, что не сможешь!.. — Почему это? Он ответил вопросом на вопрос: — Почему ты не убила Джиллиан? Ответом послужило только завывание ветра. В глазах сплошной туман. Обжигающий холод. Он пытался держаться руками за камень, однако пальцы совсем онемели. — Ты не смогла, Генриэтта! Ты не можешь убить человека. Когда дошло до дела — ты не смогла! Он ждал. Сначала он подумал, что ошибся, что она оставила его одного замерзать. Однако потом он почувствовал, что ветер стихает. Снежная завеса стала прозрачнее. Снегопад прекратился. И в воздухе снова возник сияющий силуэт Генриэтты. Он её ясно видел. Он видел даже выражение её глаз. В них была горечь, злость и ещё что-то, может, мольба. — Я смогла, Дью. Это именно то, что я и сделала. Я убила человека. Дью содрогнулся. ≪Какой ужас! Но может, тому было оправдание? Борьба. Самозащита…≫. Он тихо спросил: — Кого? — Ты не догадываешься? Прескота Блицера.