Тёмная Ангел#4 (Ночной Мир Вампирш)

Джиллиан не остановилась, она даже не сбросила скорость. — Мы почти дома. Дью попытался схватиться за руль и… вдруг уставился на свои пальцы. Они выглядели как деревянные. — Остановись, прошу тебя, — сказал он громче. — Там, в лесу, потерялся ребёнок. Я пошёл в лес, потому что услышал чей-то плач, доносящийся со стороны ручья. Мы должны туда возвратиться. Остановись! — Эй, ты что творишь, угомонись! Знаешь, что ты слышал? Могу поспорить: ухание совы. Их тут полно, и они издают очень жалобный плач, похожий на стон. Дью так не думал. — Это произошло, когда я возвращался из колледжа домой. И для сов было ещё очень светло. — Хорошо, допустим. Тогда это ворковали голуби либо мяукал кот. Коты иногда мяукают прям как дети. И лишь он попытался вновь открыть рот, она резко его перебила: — Послушай, когда мы приедем к тебе домой, мы сможем вызвать полицию и они проверят всё. Только я не позволю ребёнку… то есть парню, замёрзнуть лишь потому, что в нём чересчур много мужества. На миг Дью очень захотелось позволить ей и дальше думать, что он обладает этим самым мужеством. Однако он сказал: — Нет же, я совсем не поэтому. Мужество здесь ни при чём. Я просто через такое прошёл, чтобы найти этого ребёнка. Я почти умер. Думаю, я реально умер. То есть я не совсем умер, только очень замёрз и… всякое происходило… Я понял, какое огромное сокровище — жизнь. Он совсем смутился и замолк. ≪Что я несу? Она решит, что я чокнулся. Может, мне это всё лишь приснилось≫. Сейчас, сидя в тёплой и быстро мчащейся ≪тойоте≫ трудно было представить, что всё это случилось с ним действительно. Джиллиан кинула на него удивлённый и понимающий взгляд. — Ты почти умер? — Она смотрела на шоссе, поворачивая на улицу, где они оба жили. — Со мной тоже такое однажды случилось. В детстве, когда мне делали операцию… Она осеклась; ≪тойоту≫ занесло на льду. Она мигом выровняла ход автомобиля и решительно повернула к дому Дью. ≪И с тобой такое было? ≫ Джиллиан припарковала и выскочила из авто быстрее, чем Дью успел задать вопрос вслух. Открыв дверь с его стороны, она протянула ему руку. — Выбрось это всё из головы, — сказала она, погладив его мокрые волосы. Она сделала это так, что Дью подумал, что ей нравятся его волосы. Он смотрел на Джиллиан исподлобья. Её светло-серые глаза обычно казались ледяными, однако сейчас, когда их взгляды встретились, они потеплели. Может, Джиллиан заметила в нём нечто такое, что поразило её и задело за живое. Дью тоже почувствовал волнение. ≪Не такая уж она и самовлюблённая, как мне казалось раньше≫, — подумал он. Между ними будто проскочила искра. ≪Она похожа на меня, она…≫. Внезапный приступ дрожи не дал ему додумать эту мысль. Прищурив глаза, Джиллиан покачала головой. — Тебе надо побыстрее в дом. Она вновь подхватила Дью под руку. Они оба немного покачивались, поднимаясь по ступеням. — Тебе не следует ходить зимой пешком в колледж. С этого дня я буду тебя подвозить. От радости Дью лишился дара речи. Конечно, ему, возможно, стоило бы сказать, что он не ходит в колледж пешком ежедневно, однако с другой стороны, он никого и не обманывает. При мысли, что Джиллиан будет его подвозить, сердце выпрыгивало из груди. Как это здорово и приятно, когда тебя так вот поддерживают! Но перед тем как она открыла дверь, Дью вдруг вспомнил: ≪Папа!≫ Его охватила паника. ≪О господи, нельзя, чтобы Джиллиан увидела папу! Однако может, всё обойдётся. Если из кухни пахнет обедом, то всё нормально. Если нет — сегодня один из плохих папиных дней≫. Только из кухни не доносилось обеденных ароматов. Джиллиан вошла в полутёмный холл. Никаких признаков жизни, свет погашен. Дом холоден и пуст. Дью понял, что нужно выставить Джиллиан как можно быстрее. Только как? Всё ещё поддерживая его, она спросила: — Твоих родителей нет дома? — Нет. Мать обычно приходит домой около восьми. Дью ограничился полуправдой и мысленно молился, чтобы папа не вышел из спальни, пока Джиллиан не уйдёт. — Теперь со мной всё будет нормально, — сказал он торопливо, даже не заботясь о том, что его слова прозвучат бестактно и неблагодарно, — всё, что угодно, лишь бы она ушла. И добавил: — Я и сам могу о себе позаботиться. Иди, я в полном порядке. — Какого хрена! — вырвалось у Джиллиан. И это было самое смачное ≪какого хрена≫ из всех, что когда-то доводилось слышать Дью. ≪Она вздумала со мной ругаться? Очень остроумно≫. — Тебя нужно срочно разморозить. Где у вас ванная? Дью машинально поднял окоченевшую руку в сторону ванной и тут же уронил её. — Нет, погоди минуту… Однако она уже была около ванной комнаты. Она опустила его на пол, зашла в ванную и открыла кран горячей воды. Дью тревожно поглядывал наверх. ≪Пап, не вставай, прошу. Спи, бога ради, спи≫. — Тебе нужна горячая ванна как минимум минут на двадцать. Затем будет видно, нужно ли тебе ехать в больницу. Дью вспомнил: — А полиция?.. — Да, я позвоню, лишь ты окажешься в ванне. — Она дёрнула его за промокшую насквозь толстовку. — Ты можешь раздеться сам? У тебя пальцы гнутся? — Ай!.. — Пальцы его не слушались, будто они были деревянные. ≪Вообще задубели, — думал он, рассматривая свои руки. — Она что, действительно намеривается меня раздевать? ≫ — В любом случае папу он звать не станет. — Ай!.. — Так. Повернись спиной ко мне, — приказала Джиллиан. Она вновь потянула за край толстовки. — Давай же, я зажмурюсь. — Нет, — запротестовал Дью, отчаянно прижимая руки к себе. Так они и стояли в нерешительности да смущении, пока их не спасло неожиданное вмешательство. — Что тут происходит? — раздался чей-то голос из холла. Обернувшись, Дью выглянул из-за Джиллиан. Это был Тан Джан, парень Джиллиан. Тан был в пуловере, на его светлых волосах сидела шляпа. У него были чёрные глаза, чётко очерчённый рот и белоснежные зубы. Дью всегда считал, что со временем Тан обязательно займёт должность управляющего в какой-либо крупной компании. ≪Будущий управляющий≫ обращался исключительно к Джиллиан: — Я увидел во дворе твоё авто. Гляжу, входная дверь открыта… Он взглянул на неё подозрительно, будто усомнившись, в своём ли она уме. Джиллиан подошла к нему и, стоя между ним и Дью, пустилась сбивчиво объяснять: — Ничего тут не происходит. Я подобрала его на дороге по дороге из колледжа. Он был… да ты глянь на него. Он упал в ручей и замёрз. — Вижу, — спокойно сказал Тан. Он кинул на Дью оценивающий взгляд. — Он выглядит не так уж хреново. Иди на кухню, Джиллиан, и приготовь горячий чай или, если нет чая, что-нибудь другое горячее. А я позабочусь о нём. — И не забудь про полицию! — едва успел крикнуть Дью вслед Джиллиан. Ему не хотелось глядеть в лицо Тану. Тан был на год старше Дью и учился вместе с Джиллиан в колледже. Дью боялся его, восхищался им и ненавидел в одно и то же время. — Марш в ванную! Тан помог Дью раздеться, сдирая с него промёрзшую мокрую одежду и кидая её в раковину. Он действовал быстро и ловко, всё спорилось у него в руках. Дью был очень слаб, чтобы протестовать против того, что его раздевают в манере тюремного надзирателя. Он съёжился, дрожа и ощущая себя маленьким, и лишь Тан расправился с его одеждой, быстро нырнул в ванну. Вода его обожгла. У Дью глаза вылезали из орбит от боли. Он стиснул зубы, чтобы не закричать, и, дыша носом, заставил себя погрузиться в воду до самых плеч. — Вот молодец, — сказал Тан из-за голубой занавески. — А я сейчас поднимусь в твою спальню и принесу сухую одежду. — Нет! — вскрикнул Дью, наполовину выпрыгнув из воды. ≪Только не наверх, только не туда, где папа≫. Только дверь ванной уже громко захлопнулась. Тан был не тем человеком, которому можно сказать ≪нет≫. Дью сидел, парализованный паникой, пока поток жгучей боли не вышиб все мысли из его головы. Сначала заболели пальцы, затем ступни. Боль поднималась вверх, опаляя всё его замёрзшее тело, и оно понемногу возвращалось к жизни. Всё, на что он был способен, — это замереть и глубоко дышать носом, стараясь как-нибудь перетерпеть боль. Он возвращался к жизни. Его белая сморщенная кожа сначала посинела, потом покрылась пятнами и наконец покраснела. Жжение сменилось покалыванием. Дью смог пошевелиться и даже начать думать. Он прислушался. Внизу, в коридоре, раздавались голоса. Дверь ванной их почти не заглушала. Вот надменный голос Тана: — Ага-ага, держу. Сейчас я отнесу ему. Он может пить, сидя в воде. Голос Джиллиан: — Прекрати, дай ему немного отдохнуть. Он ещё ребёнок. — Правда? Как ты думаешь, сколько ему лет? — Лет? Беспонятия. Четырнадцать? Тан фыркнул. — А сколько? Пятнадцать? Тринадцать? — Джиллиан, он ходит в наш колледж. Он всего младше на курс. — Действительно? — Голос Джиллиан звучал удивлённо и смущённо. — А я думала, он в последнем классе начальной школы. ≪Последний класс начальной школы! ≫ Дью сидел, уставившись перед собой невидящим взором. — Он же в нашем классе по биологии. — В голосе Тана прорвалось раздражение. — Сидит за последней партой и никогда не открывает рта. Впрочем, ясно, почему ты решила, что он младше. В его комнате всяких игрушек до фига. И на стенах фотообои с машинками. Ты лишь глянь на его пижаму! Даже на ней поезда, самолёты, вертолёты. Эти слова обожгли Дью сильнее, чем кипяток. Тан видел его спальню, в которой ничего не изменилось с тех пор, как Дью исполнилось двенадцать лет, ведь не было денег на новые шторы и фотообои и не было места в гараже, чтобы отправить туда его любимые игрушки. Тан насмехался над его пижамой. И перед кем — перед Джиллиан! А Джиллиан… Так она думала, что он маленький! Потому и предложила возить его в колледж. Она думала, что он из младших классов, и была с ним нежна лишь потому, что ей было его жалко! Глаза Дью заслезились. Он разразился всхлипами, кипя от ярости, боли и унижения… Вдруг раздался сильный треск, будто передёрнули затвор винтовки. Затем его сменил высокий протяжный хрустальный звон. Что-то разбилось. Дью вздрогнул, как от удара, застыл на миг, осторожно отодвинул влажную занавеску и высунул голову наружу. В тот же миг резко распахнулась дверь. — Это что было? — спросил Тан. Дью пожал плечами. Он хотел сказать: ≪Я надеялся узнать это у тебя≫, — но очень боялся Тана. Тан оглядел ванную комнату, остановил взгляд на запотевшем зеркале и нахмурился. Он потянулся к нему, провёл рукой… и вскрикнул: — О, блять! Тан посмотрел на руку. Дью заметил на его руке кровь. Схватив мочалку, Тан махнул ею по зеркалу. И снова, и снова. Затем отступил на шаг и уставился на него. Дью тоже смотрел на зеркало ванной. Зеркало разбилось. Вернее, не разбилось, а потрескалось. Оно не выглядело так, словно кто-то по нему ударил: не было следа от удара с разбегающимися в разные стороны трещинами. Всё зеркало было сплошь покрыто сеткой тонких линий, бегущих по нему из края в край, будто на нём оставил свой узор морозный иней. — Джиллиан! Быстрее иди сюда! — крикнул Тан, не обращая внимания на Дью. Спустя минуту Дью увидел в зеркале искажённое отражение лица Джиллиан, заглянувшей в ванную из-за двери. — Ты лишь глянь! Как такое могло произойти? — спросил Тан. Джиллиан сделала недоумённое лицо и пожала плечами. — Перепад температур? Жар? Холод? Беспонятия… — Она кинула нерешительный, но достаточно долгий взгляд на Дью, чтобы рассмотреть его лицо за голубой занавеской. — Тебе лучше? — спросила она, обращаясь к белой вешалке для полотенец на противоположной стене. Дью не смог ничего вымолвить: в глотке — ком, из глаз ручейком текут слёзы. Однако когда Тан посмотрел на него, Дью кивнул. — Ладно, забей на зеркало. Давай одевайся. Тан отвернулся от зеркала. Джиллиан наконец убралась из ванной. — Проверь всё тело, особенно пальцы на руках и ногах, чтобы они без боли сгибались и разгибались, — сказала она Дью из-за двери. — Всё нормально. Со мной всё хорошо. Он пошевелил пальцами, которые плохо слушались, однако не болели. Теперь ему хотелось побыстрее отделаться от Тана. — Я и сам смогу одеться. ≪Лишь бы не разреветься при нём! ≫ Он опять спрятался за занавеской и поплескал водой. — Ребята, спасибо вам, но теперь я и сам справлюсь. Тан усмехнулся. Несомненно, он подумал, что Дью неблагодарный мальчишка. — Хорошо. Вот твоя одежда и горячий чай. Если хочешь, я могу кому-нибудь позвонить, чтобы к тебе приехали. — Нет. Родители… Мать скоро придёт с работы. Я уже в норме. Он зажмурился и начал мысленно считать, задерживая дыхание, чтобы не разреветься. И — слава господу! — Тан удалился. Они попрощались с Дью и ушли. Наступила тишина. Дью неловко выпрямился. Он чуть не упал, вылезая из ванной. Он надел пижаму и осторожно, медленно, как старик, вышел из ванной. Он даже не взглянул на разбитое зеркало. Не успел он добраться до своей спальни, как наверху распахнулась дверь папиной комнаты. Папа вышел в небрежно накинутом мужском халате и казеиновых шлёпанцах. Его тёмные волосы — немного темнее, нежели у Дью, — были лохматы. — Что тут такое? Что за шум? Где мать? Папа едва ворочал языком. У него получалось примерно: ≪Чё ту ткое? ≫ и ≪Де мать? ≫. — Па, ещё нет восьми. Я промок по дороге и иду спать. — Минимум слов для необходимого обмена информацией. Папа наморщился. — Сладкий мой… — Спокойной ночи, па. Дью юркнул в свою комнату прежде, чем папа успел задать следующий вопрос. Упав на кровать, он свернулся эмбрионом и обнял руками мягкие игрушки. Они добрые. Теперь наконец-то он мог пореветь. Вся боль, все обиды слились в единый слёзный поток, и он громко всхлипывал, утыкаясь лбом в своего любимого мишку. Лучше бы он не возвращался. Ему хотелось назад, на поляну с пронзительно зелёной травой, даже если та была всего-то видением. Ему хотелось, чтобы все жалели о том, что он умер. Все его мысли о ценности жизни — такая чепуха. Жизнь — сплошной обман. Он не мог изменить себя и начать жить сначала. Не было нового старта. Не было надежды. ≪Ну и пусть. Я хочу умереть. И зачем я вернулся? Ради вот этого? Должно же быть какое-то место, где мне будет хорошо, где я кому-то нужен. Я не гожусь для этого мира и для этой жизни≫. Он всё плакал и плакал, пока незаметно не провалился в глубокий сон. Когда, пару часов спустя, он проснулся, его спальню заливал странный свет.