Вкус рома и свободы на губах

— Как вам окрестности Чёрного порта? Надеюсь, жаркие дни вас не утомили. — Не стоит беспоиться об этом, Ваше Величество. Здешние места радуют своей красотой всякий глаз, на них смотрящий, — непринуждённо улыбнувшись, Карина проследила за взглядом королевы, — Ваша архитектура схожа с творениями наших мастеров, навевают ощущения домашнего уюта. Я не испытываю никаких притеснений в ваших владениях.       Краткая улыбка блеснула на алых губах женщины и утонула в расписанной фарфоровой чашке. Оксана Александровна не любила открыто показывать своих искренних эмоций — Карина успела подметить эту особенность за два дня — всегда был предлог спрятать, унять или преподать их иначе. Вот и сейчас. Облокотившись на кресло, обрамленное безупречно отпалированной и вырезной спинкой, королева сидела в расшитом к подолу строгом васильковом платье и старалась не сводить взгляда от созерцания сада, открытого из окна. Блондинистые пряди, завитые в кудри, спрятались в искусное плетение позади, давая шанс рассмотреть во всех деталях серебряные серьги, ветвистым узором тяготившие к скрытым кружевом плечам. Строгость и сдержанность присуще королевскому статусу Оксаны Александровны, но было в ней в это мгновение что-то иное. Что-то, что должно быть скрыто от настырных глаз. Карина не могла раскусить что же это было и неохотно переходила к рассматриванию кабинета. — Рада слышать, — протянула Оксана Александровна, вновь принявшись за чашку чая: фарфор слегка подрагивал в украшенных бижутерией руках, — Мы гордимся нашими архитектарами и стремимся создать для гостей безмятежную атмосферу.       Полуденные лучи очерчевали вычищенный до блеска паркет, терялись в махровой глубине белоснежного ковра, не дотрагиваясь стёкл широких полок. Книги уставлены плотно, но прочесть что-либо на корешках было затруднительно. Названия могли скрывать работы философов, зарубежных деятелей, чей труд так прославлен на весь мир глубиной своих слов, очерки и учения древнеримских мыслителей с их извечными взглядами на всё окружавшее их, личные заметки представителей династии, так и не вышедшие вслед и вынужденные томиться на гружённых полках под давлением оседавшей пыли. Но сколько бы Спивак не думала о них, правды она не узнает — полутень не отступит, пока солнце не завершит свой путь, бросив последние лучи на дорогую мебель и полки полные литературы. К тому времени и кабинет опустеет, и, к сожалению или счастью, Карина будет увлечена делами иными, чем рассматриванием книг семейства Черных. — Погода не обижает и сегодня. Составите ли вы мне компанию в обеденном чаепитие в саду? Белые розы как-никогда прекрасны в хорошей компании, — опустив чашку на блюдечко, Оксана перевела взгляд на юную собеседницу и ждала ответа от небесно-голубых глаз, так схожих с такими родными, но вечно тоскующими: королева вновь принялась за чашку с её расходившимися в чае кругами. — Ваше приглашение льстит мне, Ваше Величество, — лукавые огоньки на мгновение блеснули во взгляде юной герцогини, но та продолжила, — Но могу ли я узнать, составит ли нам компанию Филипп Сергеевич?       «Вот оно, — мелькнуло в сознании Карины, при виде мелкого тремора в отягощённых украшениями руках и блеску в голубых глазах, — Сынок заставляет матушку волноваться. Интересно...» — Филя... Филипп чувствует себя неважно и переживает по поводу переносящегося знакомства. Передаёт вам свои искренние извинения, — в светлых глазах королевы прозвучала гроза — говорить ей было сложно, но Оксана Александровна продолжила, — Мы все беспокоимся за его состояния, но он с детства был болезненным ребёнком. Пускай в Филдоре и часто солнце в летние дни, морские порывы не дают забыть о прохладе и сырости. — Прошу, передайте мои пожелания скорейшего выздоровления Филиппу Сергеевичу, — полное сопереживаний выражение личика юной герцогини пришлось по душе королеве, Карина мысленно поставила ещё один пройденный флажок на пути к цели.       Старательно подстраиваясь под настроение рассказов и обеспокоенных вздохов королевы о её драгоценном сыночке, Карина сжимала складки юбки и вторила сочувствующе вздохам Оксаны Александровны. Слова потихоньку сливались в монотонный шум, а юная герцогиня мысленно уходила в иное — политическое — направление. Перенесения встреч могут сыграть ей на руку как послу. Мысли о претворении в жизнь новых договоров и соглашений пьянили девушку повышением её авторитета в глазах подручных отца и самого герцога. Гельдерн мог вернуть своё величие, и другие государства вновь потянутся в его порты ради взаимовыгодных соглашений.       Рассказ смолк, и Карина не решалась более оттягивать дело. Второго шанса могло бы и не представиться. — Раз встреча откладывается на неопределённый срок, могли бы мы...       Но слова Спивак оставались незамеченным для Оксаны Александровны, в замешательстве смотрящей в сторону двери. Только сейчас Карина услышала шорохи, звонкий стук каблуков и переговоры, которые приближались к ним. Кто-то наровился прервать их разговор.       «Какая наглость! Аудиенция ещё не окончена, а некто уже спешит её окончить. Да как они смеют мешать делам Гельдерна?» — сжав подол юбки до побеления костяшек на бледных кистях, Карина готова была рвать и метать из-за представшей преграды для её государства. Отнюдь в расхождения мыслям личико её оставалось непоколебимо, беспристрастно и холодно. Только в глазах поблескивали огоньки раздражения. Падать в грязь лицом пред королевой она не намерена — игра, под названием дипломатия, не терпет ошибок.

—... не стоит... аудиенция с послом...

      Но в тот же миг голоса прервали два скорых стука, и дверь отворилась, впуская в кабинет три фигуры. Двое стражей в расписных белоснежно-синих мундирах обеспокоенно кидали взгляд то друг на друга, то вновь на впереди стоявшую. Девушка с белыми, точно первый выпавший снег, волосами, сделала шаг к королеве и склонилась пред ней в лёгком поклоне. Карина не могла отвести от неё взгляда – подобных не встретишь у неё на родине. Подстать волосам белые штаны, скрытая подолом мендальной жилетки кобура и мятная лёгкая рубашка, но увлекало не столь одежда, сколько рисунки на смуглой коже вошедшей. — Прошу простить меня за грубость, Ваше Величество, но дело не требует отлагательств, — прожённые льдом глаза цвета июльского неба, совершенно не замечали присутствия Спивак, — Оно касаемо одного... человека.       «Так это и есть посол Тайного поселения? Насколько я помню, старше меня на два-три года, а уже седа. Альбинос?» — поймав себя на мысли, что непростительно долго смотрит на принцессу, отчего внимание колкого взгляда переключилось на неё, Карина отвела голову в сторону. — Разговор должен пройти без посторонних, насколько вы понимаете, — отвернувшись от герцогини, Вэлл ждала ответа королевы.       «Минуточку... Правильно я сейчас услышала? Она пытается меня выставить? Вот дрянь! Да как она посмела мешать делам моего государства. Отец... Неужели отец про неё говорил в тот раз? Из-за неё и её чертовых проверок Гельдерн потерпел крах в дипломатии и лишился многих сделок? » — сохранять покой становилось невыносимо, Карина готова была прямо сейчас высказать всё этой нахалке в лицо, но воздержалась. Оксана Александровна взглянула на неё и перевела уже укоризненный взгляд на непутёвую стражу. — Что ж, юная леди, буду ждать вас в саду к назначенному часу. Более вас не задерживаю, можете быть свободны, — произнесла королева и сделала знак страже, вновь повернувшись к принцессе.       Карина упустила тот момент, когда широкие двери захлопнулись перед ней, оставив впереди лишь двоих — королеву и принцессу-посла. Стража не обращала более внимания на юную герцогиню и вернулась к своим прямым обязанностям, поглядывала изредка на стушевавшуюся в присутствии миледи служанку и перекинулась меж собой парой фраз.       Карина стояла, как в воду опущенная, и не могла отвести глаз от дверей. Ей не хватило всего пары минут, чтобы подготовиться к предстоящим обсуждения дел, возможным спорам, предложениям и конечному соглашению, которое обязана была она подписать. И всё вновь ушло у неё из рук. — Миледи, вас ожидают, — в полголоса прощебетала подошедшая служанка, боясь поднять глаза на способный вмиг, как ей казалось в те минуты, заморозить её своим ледяным блеском взгляд.       Карина, посчитав, что, продолжив она здесь так стоять, точно бы заработала нелестные замечания и задетая гордость гневалась бы ещё больше, направилась прочь от треклятого кабинета. Служанка метнулась за ней, едва поспевая за скорым шагом юной герцогини. — Кто ещё? — Цветочница. Как вы и просили, она ожидает вас в ваших..., — но договорила она уже шёпотом, едва ли успев отскочить от Спивак и не столкнуться с её спиной.       Карина замерла. В лазурных глазах, в коих мгновение назад бурлила задетая гордость и гнев, разгоралось что-то иное, что-то насыщеннее, значимее, оттого и пугающее яркое. Мысли вернулись к истоку утренних размышлений. — Продажная цветочница, говоришь, — ухмылка перечертила чуть пухлые губки; Карина прошептала что-то под нос и продолжила путь, движимая новой целью, — Ну что ж, пора встречать нашу заблудшую фею...

***

— Вы даже представить себе не можете, какую ошибку допускаете, ничего не предпринимая! — не устаяв на месте, Вэлл рассекала паркет от стены к стене и бросала поминутные взгляды на королеву, — Это ведь опасно, Ваше Выличество. Я беспокоюсь за вас и ваше окружение.       Потирая виски, женщина старалась унять боль от мельтешившей пред ней принцессой и удержаться от едких упрёков о прерванной беседе. Преператься она не торопилась лишь из просьбы мужа лишний раз не пренебрегать данным послом доверием, а потому Оксана Александровна молча ожидала конца предостерегающих и явно недовольных речей. Выслушивать всего не представлялось нужным — основную нить претензий она уловила. Однако оставалась одна немало важная часть: о ком шла речь, королева смутно представляла.       Лишь когда голубые, словно июльское небо, глаза обратились к ней с немым вопросом, Оксана Александровна приготовилась ответить, но не смогла промолвить и слова. Пред ней на мгновение предстал сын. Его глаза... Королева понуро опустила голову — тяготящие душу мысли вновь решили занять её думы. — Ваше Величество, не поймите меня превратно, — уловив настроение королевы, Вэлл присела напротив и продолжила далее спокойным, мягким тоном, — Моргарт - не тот человек, которому можно доверять. Я не представляю для каких целей он приглашён, но уверяю, это не сыграет вам на руку. — Наёмник, о котором вы предупреждаете меня, прибыл по приглашению моего супруга, — начала осторожно Оксана Александровна, подняв взгляд на принцессу, — Я не располагаю информацией по его прибытию, но вы можете быть спокойны. Наёмник находится под контролем стражи и не посмеет ничего предпринять, даже если надумает.       Догадаться, что Вэлл ничуть не обрадовали вести о заклятом враге, в чём Оксана Александровна уже не сомневалась, было не мудрено. В голубых глазах всё ещё блистали гневные огоньки, однако пыл девушки поугас. Королева не знала, чем этот молодой и, как успел он уже себя отрекомендовать, вежливый человек мог впасть в немилость принцессы, но тем не менее нельзя было пускать всё на самотёк. Сергей добивался аудиенции с представителем Тайного поселения слишком долго, чтобы разрушить всё из-за одного наёмника. — Значит, ваш супруг ведает? — Вэлл поднялась с кресла с тихим скрипом и направилась в сторону дверей, — Спешу от... — Постойте! — опомнившись, Оксана Александровна судорожно поднялась вслед за девушкой и, придержав подол платья, натянула улыбку, — Если вы настроены на аудиенцию с королём, то прошу подождать. Мой супруг, к сожалению, не может никого принять в данный момент. Но уверяю вас, что, как только он освободится, к вам пришлют человека.       И вновь новость не пришлась принцессе по душе. Мысль о том, что ей придётся прождать до необговоренного часа в полном неведении, так ещё и в фактическом присутствии ненавистного наёмника, не прельщала. Одно благо, Вэлл могла вернуться к брошенной задаче и загадочному туннелю с ночной пташкой. — Благодарю вас, Ваше Величество, буду ждать, — поклонившись, Вэлл бросила мимолётный взгляд на королеву: что-то ей явно не договаривали.       Из-за двери послышался скрип кресла и шёпот, по коридору раздавался глухой стук каблуков начищенных сапог принцессы, стража обговаривала что-то меж собой. Из-за двери послышался голос королевы и один из них вошёл в кабинет, поклонившись. — Сообщите моему супругу о просьбе принцессы Вэлл и передайте следущее...

***

      Сердце разрывалось от волнения. Часы отбивали ритм, а вместе с ним и стук в груди девушки. За дверью стража — сбежать невозможно. Марина не хотела соглашаться на второй визит в пугающий её замок, но тётушка настояла на её посещении, нагрузила дорогими цветочными сборами и выпроводила как можно скорее из лавки. По пути к замку она едва ли не угодила под колёса извозчика, попала под перестрелку местных мальчишек и, уходя от последних, почти свалилась в пруд из-за ветхого моста. Придя же к замку, появившаяся стража сопроводила её до самого порога покой остановившейся юной герцогини и оставила девушку ожидать в полном одиночестве и тишине.       Прошёл уже час, но смятение продолжало закрадываться ей в душу, отравляя мысли яркими воспоминаниями последних дней в Гельдерне. Как бы Марина хотела сейчас оказаться хоть на мгновение в своей бывшей спальне и укутаться, как в детстве, в пуховое одеяло с головой — островок безопасности в прогнившем интригами змеином гнезде, коий всего два года назад она могла назвать домом и где была счастлива.

«Дрянь, как ты посмела! За моей спиной...»

      До боли знакомый голос-воспоминание раздался на краю сознания, приводя Марину в чувства. Через мгновение в коридоре послышались шаги и глухое приветствие стражи. Сердце кольнуло.       Отворив двери пред миледи, Карина прошествовала в покои в своей извечной гордой манере и, присев на кровать, обратила на цветочницу взгляд лазурных глаз — увы, смотревших теперь лишь с холодом презрения. — Добрый день, миледи, — опустив взгляд, Марина поклонилась и опустила корзину на пол и стала раскладывать трясущимися руками товар, — Лепестки роз, смесь календулы и ромашки, отвар... — Я прекрасно помню, что запрашивала, — перекинув ногу на ногу, перебила ту Карина и чуть склонилась к девушке, — Неужели позабыла, насколько хороша у меня память?       Румянец вспыхнул на побледневшем лице Марины. Мысли сами вернули её на мгновение в прошлое, отчего внутри стало невыносимо тошно. Не поднимая взгляд, она смотрела в старую корзинку и молилась, лишь бы эти мучительные минуты подошли к концу. Но Спивак не торопилась прекращать, вдоволь вглядываясь в смущённое личико. — Миледи, — подавляя волнительные нотки, Марина встретилась с пугающим её взглядом: кисти сами сдавили прутья корзинки, — Прошу, если вас устроил товар, отпустить меня...       С каким же трепетом давались ей эти слова под давлением лазурного взгляда, кои вновь погасли в лишь одной юной герцогини известном свете. Карина минуту всматривалась в личико девушки и наконец отвернулась — от сердца цветочницы отлегло давящее чувство. — Плата на столике, — лишь бросила на прощание Карина и скрылась с глухим хлопком за дверьми ванной.       Марина готова была поклясться, так легко после ухода юной герцогини ей не было со вчерашнего визита. Подхватив опустевшую корзинку и уложив в неё плату, Марина выскользнула за двери, кратко попрощалась со стражей и, провожаемая презрительным взглядом служанки, скрылась в глубине коридора. Дышать стало легче.