За закрытыми дверьми.

Возвращаться домой не хочется. Там неуютно: тревожные взгляды соседей как иглы вливаются под кожу, превращаются в червей и копошатся в коре твоего мозга, но и на улице оставаться не хочется. Холодно. Ветер, унося опавшие листья вдаль, пронизывает до самых костей, вынуждая ежиться, и натягивать шарф по самый нос. Ло бредет по безлюдной улице, шаркая кедами по мокрому асфальту. В голове пусто, нет ни единой мысли, только грудь заполняют отвратные ощущения страха и растерянности. От них тошнит, хочется выплюнуть их из себя, снова почувствовать себя хорошо, только странный ком в горле не дает этого сделать. Ему как будто кость поперёк пищевода поставили и сказали: «Только попробуй пожаловаться, только попробуй заплакать». От этого становится ещё хуже… Оглядывая пустую улицу и не замечая и капли жизни на ней, мироходец бессильно опускается на бордюр у дороги, подтягивает к себе колени и прячет за ними лицо. Очки мешаются, давят на переносицу, съезжают с ушей и от давления кажется даже хрустят. С усталым воем парень сбрасывает их, безжалостно бросая любимый аксессуар на дорогу, где его тут же переезжает машина. Сердце падет вниз. — Нет, нет, нет! Блять… Пожалуйста.— поздно. От красивых, бирюзовых очков остаются только осколки. Что он наделал. Теперь у него нет и той мизерной защиты от внешнего мира. — Сука… — срывается с обветренных губ. Слёзы наворачиваются на глаза снова и в этот раз, попытки сдержать себя остаются тщетными. Пальцы зарываются в мягкие волосы, тянут их до боли, до первого надрывного всхлипа, а потом отпускают в этот раз зажимая рот от громких звуков. Плачь перерастает в истерику. Внутреннее Я мечется и кричит внутри, требует сломать что-нибудь, выплеснуть хоть немного из того что есть. И он подчиняется, сжимает дрожащими пальцами пальто на груди и слышит собственный болезненный стон, затем ещё один и ещё. За пеленой слёз ничего не видно и не слышно, но и пускай… Только это все так ущербно. Сквозь слезы прорывается смех. Глупый, идиотский смех. Какой же он жалкий. Сначала рассорился со всеми, а потом удивляется почему от него отворачиваются те кого, он просит о помощи, почему на него все смотрят. Брюнет громко всхлипывает, кусает губы, стараясь избавиться от неприятной улыбки, закрывает глаза, вдавливая пальцами глазные яблоки до мелькающих пятен. Рваное дыхание и мокрые глаза, это единственные улики которые могут выдасть только что случившийся приступ истерики, который со стороны выглядел так как будто парня придавило машиной и он узнал, что потерял возможность ходить. Проходит ещё несколько минут, прежде чем Ло поднимается с земли и, обнимая себя руками, смотрит на небо. Долго, пристально, словно ищет там ответы или чью-то фигуру, что подскажет ему решение, только как бы он не искал сегодня, находит не он, находят его… Знакомый мягкий голос звучит в паре метров за спиной, такой высокий и встревоженный. Карл. Кажется, он стоит тут не несколько минут. Кажется, он стоял тут все это время и не решался подойти, видя как друга корежит от боли. — Ло… Пойдем домой. Тебе нужна помощь, ты должен все рассказать. И не пытайся отмазаться, я вижу, что у тебя что-то не так. — эколог стоит за его спиной, мнется. Видно, что хочет прикоснуться, поддержать, хотя не уверен, что такое одобрят. «Это край, самый край. Они вновь посчитают меня психом. » — думается парню, но он не отказывает. Натягивает глубокий капюшон на тёмные волосы, сует руки в карманы и поворачивается к соседу, едва ли больше трёх секунд посмотрев в карие глаза. Слышится жалостный вздох. Карл подходит ближе и, беря его за локоть, медленно ведёт к автобусной остановке, благоразумно ни-че-го не говоря. Они идут молча, каждый думает о своём. Один уже представляет глаза сожителей и то, как они крутят у виска, а другой с тревогой думает как помочь. Поездка в автобусе тоже проходит в тишине, только Ло время от времени шмыгает носом, перебирая между пальцами ткань толстовки, что выглядывает из-под теплого пальто. После приступа в голове совсем наступает затишье, теперь он следует за другом как безжизненый болванчик, пряча свои красные от слез глаз под кроем капюшона. Они проходят вахтершу, поднимаются по лестнице, заходят в блок и только тогда Карл, мягко касаясь плеча брюнета, просит его переодеться и умыться, на что тот еле заметно кивает и, подобно Дилану опустив голову, плетется в комнату за домашней одеждой. Проходит мимо Нëрда, чуть не задев Абилку, за что получает злостный выговор, а на выходе из комнаты слышит. — Бля, чел, прости. Я. — кажется даже его трогает за душу этот уставший взгляд, вынуждает проснутся совесть и извинится, понимая, что сейчас наверное Абилка и сама была виновата, крутясь под ногами. Лололошку это ни сколько не волнует, он просто уходит прикрыв за собой дверь, а возвращается через 15 минут, осаживаясь на кровать как ртуть на дно стакана с водой. Следом за ним входит Карл и с нервным взглядом заглядывает Чед. Все взгляды обращаются на него… Это, это так противно. Вновь под кожей елозят черви. — Ло, расскажи, что случилось? Вдруг мы сможем помочь… Мы же твои друзья. Мы не можем тебя бросить, когда тебе плохо. — ох уж этот Карл. Такой добродушный и наивный, надеется, что услышит всю правду, сможет помочь, а на деле Лололошка только пожимает плечами, опуская взгляд в пол. Ему нужно что-то придумать, что-то что заставит соседей поверить ему и отстать. Первое, что приходит на ум — это полу правда с эмпатией… Он облизывает обсохшие губы и дрожащим голосом пытается объяснить, что устал, что переполнен всем, что было здесь пару недель назад, что это все осело в нём и не дает покоя. И кажется это работает. Карл прижимает руки к груди, сам почти плачет, жалея друга. Стоит только закончить рассказ - он подходит ближе и крепко обнимает друга, тоже самое делает и Чед. Они извиняются, стараются загладить вину, предлагают различные варианты и только Дилан, сняв наушники, молча за этим наблюдает. На все предложения поступают отказы, это все бесполезно и не нужно: банально не поможет, только разве что добавит новых проблем. Заставит играть вид, что все хорошо. Ему это не надо. — Все наладится. Рано или поздно. Иди отдыхать, спасибо вам за поддержку. — с усилием провожает их из комнаты парень, закрывает дверь и устало стонет, морщась от нового потока лжи. Он совсем забывает о Дилане, что все еще наблюдает за ним, а когда поднимает взгляд - сталкивается с сапфировыми глазами напротив. Они смотрят так пристально и долго, что инстинкт самосохранения подсказывает, что надо бежать, иначе этот парень разденет его душу до последнего лоскутка… Ло снова хватается за ручку двери, дергает её вниз и уже делает шаг за порог, как слышит твёрдое: — Стоять. Ты ведь солгал, да? Ты лжешь и вытворяешь странные вещи постоянно. Лололошка, вернись и закрой дверь, хочу поговорить… Это бесповоротный путь в могилу. Надо было бежать ещё когда встретил Карла, теперь смысла просто нет…