Пять вдохов до дома

Петра Хейл выгибает одну бровь и вкрадчиво переспрашивает: — Вы издеваетесь? — Ваши отпечатки были найдены на месте преступления, и… — На месте преступления? Вы серьезно? — Петра складывает локти на стол и язвительно уточняет, глядя на собеседника в упор: — Скажите, я похожа на граффитиста? Полицейский мнётся, но всё равно отвечает: — Глупо судить по внешнему виду, миссис Хейл. — Я не замужем. Тот окончательно сдувается и начинает нервничать ещё больше. — Простите, — тушуется полицейский, а Петра закатывает глаза. — Долго ещё будет продолжаться этот цирк? У меня много работы. В голосе Петры яда столько, что можно захлебнуться, но полицейского это, наоборот, отрезвляет. Как пощёчина, которая приводит в себя. Многие люди ненавидят других, более успешных представителей общества на каком-то подсознательном уровне, и при любом перевесе власти в свою пользу стараются показать “выскочкам” их место. Петра ненавидит таких индивидуумов, которые пыжатся, на самом деле ничего из себя не представляя. Фальш, гонор и фарс. Просто мерзко. У неё на работе каждый второй такой, с раздутым самомнением, которое лопается от любого столкновения с действительностью. Полицейский, осмелев, окидывает Петру насмешливым взглядом: — До выяснения обстоятельств, мисс Хейл. Вы ведь позвонили своему адвокату? — Да, он уже в пути, — хищно улыбается Петра. Не на ту напал, урод. Тот ёжится от этой улыбки, бросает напоследок пренебрежительное: “Вот и чудненько” — и спешно выходит из помещения. Оставшись одна, Петра раздражённо выдыхает сквозь зубы. Она блефует. Свою карьеру и жизнь после событий прошлой осени Петра доверяет только Кристоферу, который, как назло, сейчас в отъезде. С другим адвокатом она сотрудничать не будет даже под дулом пистолета. А это значит, что сидеть ей в этом клоповнике ещё сорок семь часов. Отвратительный день.

***

Стайлз сидит в кофейне и листает ленту новостей. Вот-вот должна появиться запись о той невероятной красоте, которую она намалевала на здании мэрии. Это было сложно, это был настоящий вызов, потому что настолько дерзко Стайлз ещё не подбиралась к правительству, но она справилась. Ночью её не загребли, поэтому можно было смело сказать, что протест удался. На самом деле, политический уклад страны во все времена оставляет желать лучшего, но сейчас Стайлз кажется, что власти откровенно перегибают. Стайлз, положа руку на сердце, не нравится и лидер оппозиции тоже, потому что она понимает: что он, что действующий мэр друг друга стоят. Но и сидеть, сложа руки, она не может тоже, поэтому выражает свою точку зрения вот такими протестами: рисует граффити на зданиях, чтобы как можно больше людей задумались о том, что пассивность — это не выход, и что-то надо делать, и что-то надо решать. И люди действительно задумываются. Выходят на митинги, на пикеты, начинают говорить. Конечно, это всё порой доходит до паранойи, но Стайлз уверена — лучше так, чем вообще никак. Процесс уже запущен, люди прекратят молчать, и только тогда появится шанс что-нибудь изменить. И, если говорить честно, ей нравится чувствовать свою причастность к этому. Стайлз приносят кофе, она делает глоток, заходит на портал новостей и буквально давится, в последний момент убирая телефон от лица и стараясь не забрызгать всё вокруг. “Невидимый борец за свободу в очередной раз отличился. На здании мэрии было нарисовано новое послание: портрет, символизирующий, надо полагать, лицо народа, у которого рот заклеен повязкой с надписью “Я не могу говорить”. И множество хэштегов вокруг, посвящённых свободе, переменам, любви, демократии и другим ценностям, о которых не устаёт напоминать таинственный мститель. Судя по отпечаткам пальцев, впечатляющий натюрморт принадлежит не кому иному, как широко известному агенту по продаже недвижимости Петре Хейл, чья карьера теперь находится под большой угрозой и…” Стайлз закрывает лицо руками и думает, что это, должно быть, какая-то шутка, не иначе. Быть такого не может, она не могла оставить отпечатки. Она всегда была предельно осторожна, никогда не допускала таких вопиющих оплошностей. Но память подкидывает момент, как на прощание, уже сняв перчатки, она провела по свежей краске, любуясь на своё творение. Твою мать. Вот так преступники и палятся, но как сюда можно было приплести отпечатки другого человека? Как такое вообще возможно, какая связь? Они ведь с этой Петрой Хейл даже не знакомы. И тут до Стайлз доходит. Идентичные. Отпечатки. Другого. Человека. Господи, да она просто облажалась на тысячу Стайлз Стилински из десяти. Стайлз выходит на улицу и дрожащими руками набирает Дэнни. — Стилински, я напоминаю тебе, что… — Дэнни, — зовёт Стайлз севшим голосом. Тот сразу понимает, что что-то здесь нечисто и тут же прекращает читать ей нотации. — Что случилось? — В чат загляни, — Стайлз прикусывает губы и ждёт, пока Дэнни дочитает статью. — Твою мать. — Да. — И именно тебя угораздило… — Да. На том конце провода не стесняясь, хохочут в голос: — Отпечатки пальцев, серьезно? — Дэнни… — Подумать только, твоя родственная душа! — Я не верю в эту чушь! — орёт Стайлз, вставляя в зубы сигарету. — Ну да, конечно, и именно поэтому взяли известного риэлтора, а не тебя. Дэнни будет издеваться над ней за этот прокол до конца жизни. Ладно же. Стайлз прикрывает глаза, щёлкает зажигалкой и говорит, выдыхая дым в воздух: — Дэнни, у меня есть план. Смех резко прерывается, и на несколько секунд воцаряется абсолютная тишина. Стайлз ждёт. — Нет, — наконец отвечает трубка. — Не-а. Нет. Я не буду в этом участвовать, ты не заставишь меня ещё раз… — Дэнни, ты мне должен, — пускает в ход последний козырь Стайлз, понимая, что пожалеет об этом ещё миллион раз. В мире, где они существуют, ходят разные слухи про такой феномен, как родственные души. Одни свято уверены, что это всё — сказки и выдумки, другие, наоборот, хаотично попадают во всякие передряги, чтобы быстрее оказаться в базе данных полиции и найти свою родственную душу по отпечаткам пальцев. Курьёзных случаев не сосчитать, но статистика — довольно точная вещь. Большинство счастливых пар, зарегистрированных в браке, обладают абсолютно идентичными отпечатками пальцев. Это наводит на определённые мысли, но Стайлз никогда в жизни не могла бы подумать,что на свете есть человек, с которым отпечатки у них совпадут. И ей бы, по хорошему, оставить это дело, и не лезть, ведь у такой крутой шишки, как Петра Хейл (а Стайлз — умная девочка, и порыскала в интернете в поисках информации о ней), есть свой супер-адвокат, который вытащит её без промедления, но только чувство стыда всё равно не даёт ей покоя. По идее, в полиции сейчас должна сидеть Стайлз, а не Петра, которая оказалась с ней связана благодаря долбаному феномену, который даже толком не объяснён наукой. Отвратительный день.

***

В коридоре раздаётся какой-то шум, Петра заинтересованно вскидывает голову. Всё происходящее кажется ей какой-то идиотской ошибкой, но наручники неудобно сдавливают запястья, напоминая о том, где она на самом деле сейчас находится. Самое досадное в этой ситуации только одно — у неё из-за ареста сорвалась очень крупная сделка. — Это — моя подопечная, Вы отказываетесь пускать меня к ней? Вы не имеете права! — звонко негодуют в коридоре. Слышится невнятное бормотание, которое тут же сметается возмущённым: — Разве Петра Хейл похожа на граффитиста, скажите мне? У неё есть алиби, и я могу его предоставить прямо сейчас! Полицейский — Джим, как узнала Петра пару часов назад, — пытается что-то возразить, но его перебивают: — Это — третья поправка к конституции США, между прочим! Я сообщу в суде о том, что Вы пренебрегаете правами человека! Джим на это ничего не отвечает, Петра заинтересованно прислушивается, пытаясь спрятать улыбку. Как-то раз они с коллегами ходили на квиз, и именно оттуда Петра знает, что третья поправка к конституции запрещает размещать солдат в частных домах без согласия владельцев в мирное время. Но Джим, по ходу, содержание поправок к конституции запамятовал, потому что он ведётся на эту провокацию, и спустя несколько секунд дверь в допросную открывается. Петра видит на пороге девушку в классическом чёрном костюме, который выгодно подчёркивает ладную фигуру. Гостья гневно жестикулирует и выдворяет Джима за порог: — Мы с моей подопечной имеем право на приватный разговор! — восклицает она и захлопывает дверь. Воцаряется тишина, девушка прикладывает пальцы к переносице и тяжело вздыхает. Волосы, собранные в замысловатую причёску, дополняют строгий образ, а Петра решает, что достаточно насладилась представлением и задаёт самый главный вопрос: — А Вы, простите, кто? Девушка поворачивается к ней лицом, а Петра чувствует, как у неё перехватывает дыхание и сердце пропускает один удар. У гостьи невероятно живая мимика: в ответ на вопрос Петры брови девушки взлетают вверх, открывая потрясающие глаза медового цвета, а рот округляется практически идеальной буквой “о”. Девушка облизывает губы — Петра никак не может оторвать от неё взгляд — и говорит: — Это мои отпечатки нашли на том здании. Петра хмурится, не понимая, к чему ведёт гостья, но потом до неё доходит. И теперь уже рот Петры округляется идеальной буквой “о”, а девушка хмыкает. — Меня Стайлз зовут, я тебя отсюда вытащу, надо только немного подождать. — Я не верю в эту хрень, — говорит Петра чуть резче, чем ей бы хотелось. И совсем не то, что ей бы хотелось, но Стайлз об этом лучше не знать, разумеется. — Я тоже, дорогая, но против фактов не попрёшь, — усмехается Стайлз и достаёт из кармана телефон. Она бегает глазами по экрану и удовлетворённо хмыкает. — Сейчас начнётся, — бормочет она, присаживаясь рядом с Петрой. Петра, признаться, перестаёт понимать хоть что-либо, потому что от Стайлз ненавязчиво веет шлейфом мяты и цитрусов, и Петра снова забывает, как нужно дышать. День, может, сегодня и отвратительный, но и пищи для размышлений подкинет предостаточно.

***

Стайлз молится про себя, чтобы записи с камер наблюдения, которые Дэнни смонтировал, смогли убедить полицейских в невиновности Петры. Она не то чтобы сомневается в компетенции Дэнни, но всё равно боится, что что-то пойдёт не так. И тогда их посадят. Обеих. А могли бы посадить только её одну. Господи, ну и дерьмо. А ещё Дэнни должен будет подменить отпечатки, чтобы ни Стайлз, ни Петра не были замешаны в этом деле. Силы небесные, как же эти все многоходовки и аферы её выматывают, малевать граффити на административных зданиях и то не настолько нервно. — Успокойся, — внезапно говорит Петра. Стайлз вскидывает голову и встречается с насмешливым взглядом серых глаз. ГосподиБожемой, какой же невероятный оттенок! — Уверенность в себе придаёт сил, — пожимает плечами та. — И заражающе действует на окружающих. Стайлз кивает и приказывает себе сосредоточиться. В конце концов, от того, как она сейчас будет себя вести, зависит будущее их обеих. И немножко — Дэнни, которого она тоже во всё это втянула. Но Дэнни, конечно, сам дурак. Не надо было тогда спорить с ней на желания, пусть теперь выхлёбывает. Возвращается следователь и начинает задавать ей вопросы, пытаясь подловить на нестыковках, но Стайлз не оставляет ему ни единого шанса, отвечая без раздумий, уверенно и хищно щуря глаза. Они с Дэнни готовились пусть и впопыхах, но готовились, и поэтому спустя непродолжительное время следователь уходит, раздражённо хлопнув дверью. Стайлз поворачивает голову и замечает, как смотрит на неё Петра. С едва уловимой гордостью и… интересом? Она решает подумать об этом потом и разобраться с этим позже. Спустя десять кругов бюрократического ада и ещё столько же бесполезных разговоров с полицейскими их с Петрой отпускают из участка. Стайлз чувствует себя вымотанной, голодной и, просто-напросто, безумно уставшей. Неудобные туфли давят, в проклятом костюме жарко, блузка её и вовсе раздражает, волосы, щедро утыканные шпильками, тянут кожу головы. — Тебя подвезти? — внезапно раздаётся откуда-то сбоку. Стайлз замирает на месте и оборачивается. Петра Хейл выжидательно на неё смотрит, держа в одной руке сумку-которая-стоит-просто-охуллиард, а в другой — смартфон-который-тоже-стоит-просто-охуллиард. Айфон последней модели, если быть точнее. Стайлз закатывает глаза и хочет съязвить, но мозг, в конец отупевший после сегодняшнего дня, выдаёт: — Курить хочу. Петра ласково ей улыбается и достаёт из сумки пачку сигарет, а у Стайлз от этой улыбки испаряются из головы все связные мысли, и она впервые в жизни задумывается о том, что россказни про родственные души не такие уж и россказни. Щелкает зажигалка, Петра прикуривает две сигареты: одну протягивает Стайлз, а вторую оставляет себе. В тот момент, когда их пальцы соприкасаются, Стайлз чувствует себя так, будто её шарахнуло разрядом тока. Раз двести. — Спасибо, — сипит она, с наслаждением делая затяжку. Пока они курят, Стайлз неосознанно осматривает Петру. В роскошной блузке винного цвета и юбке с высокой талией Петра выглядит просто неподражаемо. Элегантные туфли на высоченном каблуке завершают картину, и Стайлз передёргивает плечами. Рядом с Петрой она чувствует себя маленькой, несовершенной и… — Нравлюсь? — хрипловато спрашивает та. … и какие, нахрен, родственные души, они же совершенно разные! У Стайлз стадо мурашек бегает по коже от глубокого голоса Петры, поэтому она только растерянно молчит и сразу отворачивается, выбрасывая окурок в мусорку. Петра в ответ на это лишь хмыкает и внезапно произносит: — Такси приехало. Стайлз поднимает голову и видит машину, которая дружелюбно мерцает чёрно-жёлтыми шашками. Внутренности скручивает внезапным приступом паники. Потому что к такому её жизнь не готовила. Потому что Стайлз была уверена, что все эти сказки про родственные души — всего лишь сказки, а статистика — это везение чистой воды. — Я пойду пешком, — говорит она и стремительно уходит, не давая себе времени передумать и оставляя Петру позади. Всю дорогу до дома у Стайлз в голове стоит потрясающий серый оттенок глаз и угольно-чёрные волосы, которые кажутся ей невероятно мягкими, хоть Стайлз и не прикасалась к ним. А ноздри щекочет запах дорогого парфюма, который едва уловимым шлейфом окутывал Петру и прочно въелся в обонятельные рецепторы. День, может, сегодня и выдался отвратительный, но и пищи для размышлений подкинул предостаточно.

***

Следующим утром полиция приносит ей публичные извинения и сообщает о том, что отпечатки принадлежат человеку, которого поймали вчера за разбоем в другой части города. “Должно быть, случилась какая-то ошибка”, — виновато говорит капитан полицейского участка, а Петра даже не удостаивает его ответом. На самом деле вчера в здании полиции Петра соврала. В очередной раз за этот бесконечный день. В истории родственных душ она верила и знала о том, что это — реальные истории реальных людей, и никакая не мистика. Потому что перед глазами у неё стояло несколько потрясающих примеров. Например, её сестра Талия познакомилась со своим мужем в агенстве, специализирующимся на подборе партнёров через базу данных отпечатков пальцев. И очень жаль, что подобные агентства запретили вскоре после их появления, ведь биометрическая информация, как ни крути, всё же конфиденциальная, и полиции не понравилось такое широкое распространение уникальных данных. Возможно, в спешном ликвидировании подобных агентств были замешаны другие структуры, кто знает. Но факт оставался фактом: Нил и Талия были счастливы вместе и обладали идентичными отпечатками. Потом свою пару встретил Дерек, правда, абсолютно случайно. Чуть позже Кора привела на очередной семейный ужин Лидию, а спустя год и Лора, смущённо улыбаясь, объявила, что познакомилась с человеком, который идеально подходит ей во всём. Стоило ли говорить о том, что у всех пар были идентичные отпечатки пальцев, и каждая история знакомства была по-своему удивительной. За своих племянников и сестру Петра действительно радовалась, а вот на себя после нескольких неудачных романов решила забить, справедливо заметив, что карьера сама не построится, а если с родственной душой встретиться и удастся, то только по прихоти Судьбы и никак не в случае каких-либо махинаций. Потому что это так не работало, и у Петры перед глазами было много примеров. Петра понимала, что встреча рано или поздно состоится, в нужное время и в нужный момент. Когда и она, и будущая пара будут к этому готовы. Когда само Мироздание решит, что вот — пора. И когда встреча произойдёт, Петра за себя ручаться не будет, потому что свою родственную душу она не отпустит ни за что и никогда. Не для этого она ждала её такое долгое время и готовилась к этому моменту, считай, всю жизнь. Поэтому когда Стайлз сбегает, фактически бросив её одну, у Петры в голове уже имеется план действий. Чтобы найти граффитиста, который выражает своё мнение достаточно громко и при этом безупречно заметает следы, Петре требуется круглая сумма денег, которую она без раздумий выкладывает в обмен на услуги частного детектива. Уже через три дня у Петры на столе лежит пухлая папка с досье на девушку по имени Стайлз Стилински. Поиски существенно ускорило то, что у них со Стайлз были идентичные отпечатки пальцев. Петра изучает данные быстро и, прикинув в уме, что Стайлз нужно тоже дать немного времени прийти в себя, решает начинать действовать ближе к концу недели. Она находит её там, где и предполагала: в промышленном районе города. Стайлз стоит рядом с контейнером, сжимая в руках баллончик с краской и критически осматривая то, что нарисовала на металлической поверхности ранее. Петра как раз подходит достаточно близко, когда Стайлз начинает стягивать с лица маску. — Красиво, — говорит Петра, взглядом скользя по рисунку. Ей действительно нравится пейзаж. Водная гладь светится в огненных лучах заходящего солнца, кучевые облака красиво переливаются оттенками сиреневого и розового, а одинокий маяк вдали заставляет задуматься о вечном. Стайлз вздрагивает и оборачивается. Её глаза удивлённо распахиваются, когда она видит Петру, а потом лицо озаряет яркая улыбка. Такая же, как солнце на пейзаже, который она и рисовала. В мартинсах и кофейном комбинезоне поверх чёрной футболки Стайлз выглядит такой маленькой и миниатюрной. У Петры внутри все плавится от внезапного приступа умиления и какой-то странной нежности при виде такой нестандартной картины. Оттенок комбинезона прекрасно дополняет игривые глаза, лицо Стайлз перепачкано в краске, взлохмаченные волосы выбиваются из шишки. — Ты меня преследуешь? — спрашивает Стайлз, устало потирая ладонью затылочную часть шеи. Она подходит к брошенному на землю рюкзаку и достаёт оттуда бутылку воды. — Сколько тебе заплатили за этот заказ? — спрашивает Петра. — Это для друга, — пожимает плечами Стайлз, отпивая из бутылки. — Мне нравится твой стиль, — меняет тему Петра, доставая сигареты и щёлкая зажигалкой. — Хотелось бы видеть нечто похожее в моём офисе. Стайлз давится водой, забавно выпучив глаза и проливая половину воды себе на футболку. — Я так полагаю, — начинает она, откашливаясь, — что нам лучше поговорит об этом где-нибудь в другом месте. А ещё, знаешь, у меня цена за услуги непомерная. — Думаю, я вытяну, — усмехается Петра, протягивая Стайлз сигарету. Та принимает “подношение” и задумчиво прикусывает губы. — Тут недалеко есть кофейня, — наконец произносит она. — Значит, кофейня, — покладисто соглашается Петра, стараясь не улыбаться слишком уж самодовольно, потому что Стайлз, по всей видимости, больше не собирается сбегать. Но улыбку спрятать выходит не до конца. Стайлз фыркает, видя, как Петра прикусывает щёку изнутри и говорит: — Но за кофе плачу я. В качестве компенсации за то, что бросила тебя и сбежала. И нам бы… Ну… Обсудить это всё, — добавляет Стайлз чуть тише, сощурив глаза. — Обсудим, — заверяет её Петра. Стайлз кивает и выдыхает дым в воздух. Петра откровенно ей любуется и думает о том, что это, определённо, лучшая сделка в её жизни, пусть речь и идёт вовсе не о недвижимости. О чём-то намного более значимом и невероятно ценном. Может даже о великой любви, которая случается с каждым из нас однажды.