Сам не свой

Валерка постучал в окно домика младшего отряда. "Надеюсь Петя не спит", со злостью подумал он и постучал вновь. Через минуту на крыльцо вышел мальчишка в трусах и майке. Валера подскочил к нему как запрыгивает кот на свою добычу. - Ты зачем Анастасийку укусил, придурок? - сквозь зубы спросил он. - Ладно тебе, Валера, все мы люди. У всех есть желания. - улыбнулся Петя, пытаясь скрыть тень страха за улыбкой. - Я тебя, чёрт возьми, просил по возможности никого не кусать. Особенно Анастасийку! Любого другого, но не её! - Ну что ты, Валера? Она ведь не умерла. И я не умер. Всё о'кей. - Ничего не о'кей! - взревел Лагунов и тут же смолк, прислушиваясь: он боялся ,что их услышали и теперь кто-то выйдет на шум. - Она стала другой. - прошептал он. - Не такой как прежде. - Но и я не такой как раньше, и ты. Все мы теперь другие. - как маленькому ребёнку втолковывал Петя Валерке. - А из-за кого мы стали другими, а? Из-за тебя, Валер. Валерка размахнулся и врезал Пете под дых. Ребёнок согнулся пополам и схватился за живот. - Это всё твоя вина. Я укусил Анастасийку потому что мне нужна кровь. Она не нужна была бы, если бы не ты! - тяжело дыша, выговорил Петя и тут же получил пощёчину. - Прибить бы тебя. - пробурчал Валера. - Иди, глаза б мои тебя не видели! Но Петя стоял почти ровно и ехидно улыбался. - Это из-за тебя мы стали такими. Ты сам виноват в том, что случилось с твоей девчонкой! - Иди ради Бога, а то врежу! - Валера угрожающе поднял руку и Петя тут же скрылся в дверях. Валерка, злой на весь свет, а главное на самого себя двинулся по лагерю. Желание проверять и доказывать что-то Лёве испарилось. Он всё думал над словами Пети. Неужели мальчишка был прав, и во всём случившемся виноват только он, Валерка? Бледнолицая растущая луна навевала на Лагунова грустные мысли. Тревожное ожидание росло. Он всё ещё помнил фразу Лёвы: "каждый раз в тринадцатое полнолуние стратилату нужно выпить много крови, а иначе он умрёт. Он должен высосать тринадцать пиявцев, понимаешь? На смерть". И время поджимало. Ещё каких-то два дня и одна ночь и всё. Валерка пока не понимал, что значит это "всё", но оно казалось ему ужасным. И вновь сжалось сердце, а кровь застыла в жилах. Время, как теперь казалось ему, летело с бешеной скоростью. Всего два дня и одна ночь... О Боже. Валерка почувствовал, как мурашки бегут по спине. Его охватывало не лёгкое волнение, а настоящий ужас. Но тут он увидел что-то такое, отчего пальцы похолодели, а к щекам прилила краска. Что-то, что никак не вписывалось в сознание его здорового тринадцатилетнего мозга. Валерка сдавленно ахнул. Он стоял на пригорке перед домиком четвёртого отряда откуда издали виднелись ворота в лагерь. И вот около этих самых ворот на выгоревшей под солнцем траве сидели две фигуры. Две белых фигуры. Валерка поправил очки, слезавшие с носа, и разглядел белые пионерские галстуки на людях. У одного из них в руках был горн, а другой постукивал палочками по барабану отчего до Валерки долетали глухие тяжёлые удары будто билось сердце у испуганного животного. Он тут же понял, что имел в виду Лёва. На полянке сидели две статуи. Каменный барабанщик и каменная горнистка. Но почему они были как живые? Лагунов попятился. (Тут должна была с треском разломиться ветка, но всё обошлось). Валера трусливо уносил ноги. Вот сейчас ему точно не хотелось разбираться почему эти статуи двигаются и находятся не на законных местах. Он вбежал в комнату мальчишек и юркнул под кровать. Ещё долго не мог прийти в себя. Ему всё мерещилось будто статуи стоят, притаившись, под его окном и только того и ждут, когда Валера заснёт, чтобы схватить его своими холодными гипсовыми руками и задушить. А не задушат, так проткнут своими барабанными палочками насквозь. Прямо живот...

***

Игорь и Вероника, мокрые с головы до ног, шли по дремлющему лагерю. Вожатый не мог про себя не отметить, как изящно спадали на оголённые плечи Вероники спутанные влажные волосы, и улыбнулся какой-то своей мысли. - Провожать меня не надо. - вдруг сказала Вероника. - Боишься Плоткина? - спросил Игорь. - У каждого должно быть личное пространство. - лишь ответила девушка и заспешила босыми ногами вверх по песчаной дорожке. Игорь опять смотрел ей вслед и чувствовал себя глупым мальчишкой. Беспомощным мальчишкой который ничего не мог сделать для своей возлюбленной. "Она другому отдана", подумал Игорь и внутри стало больно. «Никому она не отдана. Вероника лишь живёт в плену у коварного Плоткина», тут же сам себе сказал вожатый. Почему-то словосочетание «коварный Плоткин» показалось ему нелепым, и он грустно усмехнулся. Наверное, шалили нервы. В своих раздумьях Игорь опустился на одну из скамеек на площади. Он поднял глаза вверх, на ярко красный флаг, тонувший теперь в море ночи, и не по-детски вздохнул. Этот лагерь будто что-то перевернул в нём и от мыслей его, незрелого двадцатилетнего парня, почти не осталось следа. Теперь всё его внимание занимала Вероника со своим дурацким Плоткиным, от которого никак не могла отделаться. Он же знал, что девушке Саша противен. Так почему она не скажет об этом? Волнуется за себя и родителей? К чёрту! Или лучше всю жизнь в муках совести прожить? Ведь жить с нелюбимым – это как предать себя, как заковать сердце в железную клетку! Он ударил кулаком по скамейке. - Ну не могу я так больше! – прокричал сам себе и обернулся. К площади тяжёлыми механическими шагами шли две белые статуи. Игорь потёр глаза и попятился. - Что за нахуй? – спросил он. К нему вышагивали горнистка и барабанщик. Сложив в уме два плюс два, вожатый понял, что это те самые статуи, которые охраняли ворота в лагерь. Должны были охранять. Но нет, теперь эти гипсовые твари переместились и шагали с каменными бледными лицами прямо на него. Не понимая, что происходит, Игорь твёрдым шагом двинулся прямо к статуям. Интересно, что он хотел этим получить? «Дорогие статуи, на каком основании вы здесь, собственно, расхаживаете?» так что-ли? - Здравствуйте.. - пролепетал он. Игорь, что за бред, соберись! Но собрался он только тогда, когда каменный барабанщик настиг его и замахнулся своей гипсовой палочкой. Вожатый инстинктивно увернулся и тут только понял, что ходячие статуи - не шутка. Он отступил, тяжело дыша, и вытаращился на гипсовые фигуры так, как смотрел бы человек, увидь он чудо. Это и впрямь было чудо: каменные руки и ноги статуй двигались во все стороны, головы вращались, а стук гипсовых палочек был совсем правдоподобен так, что всё происходящее точно не могло быть сном. - Пиздец. - выругался комсомолец. Каменная горнистка подобралась совсем близко сзади, Игорь успел уловить холод от её тела и передёрнул плечами. Тут он лбом ударился о что-то твёрдое - каменную грудь барабанщика, и рухнул наземь. Теперь они были над ним. Игорь очутился в беззащитной позе. И, хотя по всем правилам лежачих не бьют, статуи явно не знали такой морали. Горнистка и барабанщик медленно, как роботы, склонились над ним, вылупив свои белые глаза-булыжники. Игорь отчаянно попытался подняться на локтях. Тут барабанщик занёс над вожатым свою палочку, готовясь, как копьём, пронзить Игоря. - Мама.. - тихо простонал тот. Быстрый взмах палочки. Игорь зажмурился. Секунда. Две. Какой-то мелкий предмет ударился обо что-то твёрдое. Три. Четыре. Игорь приоткрыл один глаз. С телом вроде всё в порядке. Сердце стучит от страха и воздуха не хватает. Вожатый с ужасом и неподдельным изумлением взирает на стоящего позади горнистки мальчишку.