welcome to the infernus

-Всем здрасьте! - поприветствовал товарищей Джон, заостряя взгляд на новичке, - Всех знаешь?  -Конечно. - чуть улыбнулся парень, невольно поглядывая на Второго, что не укрылось от ярко голубых взгляд Пятого.  Позади Высшего стоял высокий мужчина с, казалось бы, длинными волосами по колени. У Федора промелькнула мысль, что ему хотелось бы чаще видеть любимого с распущенными волосами, ибо они у него были кудрявыми и мягкими. Только после этой мысли он понял, что эти синие пряди - это щупальца! В голове прозвучало собственное „Оуу..”, и он обрадовался, что у Гоголя совершенно обычные волосы, а не какие-нибудь змеи. Глаза Лавкрафта были уставшими, вымотанными, будто тот не спал всю свою жизнь.  Достоевский знал, что Джон - грешник, а его сосед - уроженец Инфернуса, причем давний. Не старее Хироцу-доно, конечно, но молодым не назовешь. Джон - его сверстник. Он умер в раннем возрасте, но натворить всякого успел. Если говорить как есть, - его семья голодала, от чего пришлось пойти на крайние меры - перерезать всех в их деревне. Нет, не подумайте, он не настолько не уважал свою семью, чтобы кормить их человеческой плотью, - он лишь забрал скот с остальных двух ферм, так как со своей ничего и не осталось. Скоро и эти продукты кончились и пришлось вновь голодать. Стейнбек вытерпел смерть каждого члена семьи, а после наложил на себя руки. Он проснулся, но уже не в окровавленном стоге сена, а на окраине Ада, - прямо на берегу кровавого озера, в котором поселился Говард.  Они и сами не заметили, как сблизились. Лавкрафт был молчаливым слушателем человеческой рутины, а Джону нужен был друг, на чье плечо можно было опереться.  -Ну что, определились, куда пойдем? - указывая пальцем назад, спросил Стейнбек.  -Простая прогулка. Никто не против? - обратился к товарищам Достоевский, а после, удовлетворенный неслыханными возражениями, кивнул, - Чудненько. Веди, Джон!  -Уик. - добавил Колин голос в темной голове, а сам Высший закинул руки за голову.  -Коль, тупая шутка. - прыснув от неожиданности, ответил он. -Если бы она была тупой, ты бы не покраснел сейчас. - брюнет кинул на него вопросительный взгляд, - Ты каждый раз краснеешь, когда пытаешься сдержать смех, дорогой.  -Правда?? Это так заметно? - похлопал глазами тот, а после болтающие впереди остановились, из-за чего пришлось уйти из мыслей, - Вы чего?  -Я в жизни не видел такого мысленного диалога. Кто бы мог подумать? - Пятый ткнул локтями в Фрэнсиса и Говарда. Первый неловко улыбнулся, а последний тактично промолчал, глядя на Джона, - Да ладно! Ты вообще что-нибудь сегодня скажешь? -Хер поймешь. - сказал низким голосом Шестой.  -Так-то лучше! Теперь отправляемся. - произнес тот, но тут же отвлекся, ступив на тропинку к деревне, - Сирень!  -Ребенок. - буркнул Лавкрафт и замолк.  Стейнбек с радушной улыбкой рвал цветущую сирень с высоких кустов, намереваясь собрать целый букет. Обернувшись, он подозвал всех рукой.  -Эй, Лавкрафт. - позвал парень, - Сирени? - тот захохотал, когда приятель поморщился. -Вот это ты нарвал. - свистнул Гоголь.  -Куст все равно не такой опрятный, так что я подрезал цветы секатором. Лучше так, чем просто ломать. - с легкой нежностью в голосе сказал он. -Джон все еще так любит все эти штуки, связанные с природой после всего этого? - мысленно спросил Достоевский, стараясь не поглядывать на любимого. -А ты все еще любишь меня после всего, что ты прошел за последние полвека? - ответил вопросом на вопрос Николай. -Конечно! - без единой капли сомнения ответил тот, - Какая разница, если я отпустил все то дерьмо, через которое прошел? -Так почему Джон этого не может? - улыбнулся он. -Может, но каждому свое время. Тебе ли не знать что-то о времени, милый? - невольно приподнял уголки губ парень, но чужая улыбка чуть померкла и блондин задумался. -К черту. - шепнул он и притянул Федора к себе.  Они неспешно шли своеобразной компанией через туманное поле. Возлюбленные сплели руки в крепкий замок, не стесняясь приятелей, пока Стейнбек, идя вровень с Шестым, глаголил о том и сем. Так они и прошли круг, дойдя до кровавого озера. -У тебя уютно. - подытожил брюнет, улыбаясь Пятому, - Нет, серьезно. Будто просто пришел деревеньку навестить, пусть и не такую маленькую.  -Мне очень приятно! Но боюсь, что сейчас из этого теплого места нам придется переместиться в холодную воду. - поглядывая на приятеля рядом с собой, сказал Джон. Все сразу перевели взгляд на Лавкрафта, на лице которого еле заметно сверкнула хитрость. Он подошел близко-близко к воде и произнес: -Надеюсь, что никто не разучился плавать?  После этой фразы Гоголь подхватил Третьего на руки и прыгнул в воду с радостным возгласом.  Федор вцепился руками в его плечи, зажмурив глаза, но, не получив никакого ожидаемого вреда, приоткрыл глаза. Он похлопал ресницами, а после вновь окунулся в объятия теплых рук. Мир вокруг был черно-белым, что удивило брюнета. -Тут вообще возможно говорить? - вопросил тот в светлой голове. -Вполне. - выпустив пузырек воздуха, Гоголь лопнул его пальцем и из него вышел ответ. -Удивительная ебатория. - сказал брюнет и огляделся вокруг. К ним подплыли их товарищи, ориентирущиеся в воде с помощью рук. Лавкрафт чувствовал себя лучше всех в этой кровавой - сейчас серой, - воде, очевидно, потому что он давно привык к ней.  Также стоит добавить, что он видел мир не в тех цветах. Да-да, у Говарда дальтонизм и вода для него была серой, как и весь мир. Как тут не погрузиться в уныние?  -Еба.. еба-кто? - спросили в унисон Фрэнсис и Джон.  -Они знают что такое „хуйня”? - зацепившись за чужую руку, Федор наконец отлип от возлюбленного и плыл с ним рядом, держа его за кисть. Приятели поморщились, на что он добавил, - Дерьмо?  -А-а!! - картина разворачивалась забавно, - Можешь повторить, как это произносится?  -Ебатория. - гоготнули возлюбленные. -Ебатория! - воскликнули те, на что даже Шестой вскинул брови, не понимая их удивления.  Последний махнул рукой в знаке „за мной” и вся компания двинулась за ним. Лавкрафт не был разговорчивым, поэтому Федор лишь молча оглядывал окрестности. Кольцо Говарда было удивительным благодаря серому миру и ледяной воде. Его территории были заполнены черными силуэтами зданий. Некоторые были чуть подпорчены, из других же выглядывали хищные глаза.  Они проплывали рядом с рельсами, как вдруг мимо проехался старый вагон, из которого выскочили руки. Они попытались ухватить Федора, но тот быстро среагировал, обмотав кисти хвостом. Нахмурив брови, он дернул их на себя, от чего побитые окна окончательно вылетели и взорам Высших предстали русалки-наглецы. Обычно они не задумываются о том, кого хватают, но, увидев свой улов, трое склонили головы, трясясь за свои жизни. Приятели явно не оценили жалкую попытку извиниться, и Федор моментально отбросил их в вагон, а Гоголь в свою очередь оставил от них лишь кровавое месиво, вытекающее из щелей дверец.  -Прости, Лавкрафт. - пожал плечами красноглазый парень, обернувшись на приятеля.  Шестой лишь снисходительно кивнул головой. Казалось, ему было плевать, но тут же он тихо проговорил: -Извини. - Достоевский озадаченно посмотрел на него, - Я извиняюсь за них. - тот указал на вагон. -Что? - мысленно спросил брюнет у любимого. -Привыкай. Смерть за то, что кто-то притронулся к тебе - норма здесь. Ты ведь Высший. - ответил Николай, на что его возлюбленный кое-как сдержался от того, что бы вытаращить глаза, - Эй, я лично убью того, что попытается навредить тебе. Сам ведь только что в этом убедился. -Тебя я понимаю, но за прикосновение.. Даже мне кажется, что это чересчур. - его лицо было обеспокоенным.  -Федь, все хорошо. Чему ты удивляешься? Ты ведь почти всегда жил в таком мире. -Но меня не убивали за недолжное отношение к иконам. -Но ты не икона и ты куда важнее, так что к тебе должно быть уважение, да еще какое.  -Пиздец. - сказал Пушкин. Те отвлеклись. Их товарищи с интересом разглядывали их, а Джон гадал тему их разговора. Он хотел что-то сказать, но нечто ткнуло его в щеку, на что он ойкнул.  На плече Лавкрафта оказалось существо, похожее на осьминога, но.. с крыльями? Кожа была покрыта чешуей, а щупальца беспокойно дергались на плече Высшего.  -Древний меня недолюбливает. - потирая щеку, произнес Стейнбек. -Придумываешь. - отозвался Говард и щипнул друга за щеку - в то же место, куда и Древний. -Ай! Лавкрафт! - булькнул тот и надулся.  Мужчина натянул ему кепку на лицо и, еле заметно усмехнувшись, направился в сторону. Товарищи направились за ним.  Они непринужденно болтали одновременно обо всем и ни о чем. Спрашивали что-то про Федора - он отвечал, но коротко. Из вежливости дополнял свои ответы, если видел недоуменные лица. Все это время Коля держал его за руку, от чего эти оба светились, будто звезды. После каждого вопроса о прошлом Гоголь целовал черную макушку, хотя Достоевского не тяготили эти вопросы. Он не чувствовал того камня, тянущего вниз, который ощущал несколько - несколько ведь? - лет назад, и это значило, что все хорошо. Все и вправду лучше некуда! Гоголь тоже понимал его чувства. -Ты умничка, Федь. Знаешь, да? - улыбнулся блондин, целуя любимого в висок.  -Ты меня перехваливаешь. - смущенно шепнул он. -А ты не противишься. - оставив еще один поцелуй на щеке, сказал Николай.  -Дайте ведро, я сейчас буду блевать. - поморщился Пушкин, а после повернулся на Ивана, - Ведро или я нарыгаю на тебя.  -Вода, идиот. Нахуя тебе ведро? - нахмурился блондин.  Тот лишь снова сморщился и отвернулся. Джон вскинул брови и посмотрел на Достоевского.  -Поверить не могу, что из всех ты выбрал Пушкина.  -Я не выбирал, но по характеру он похож на моего приятеля. - Федор невинно ткнул пальцем в сторону Александра и усмехнулся.  -Реально на Сучеглазку похож. - захихикал Гоголь, - У него бы похожая реакция была.  -Из вредности ко мне - да, а так нет. Ему насрать. - пожал плечами Достоевский, - К ним двоим можно найти подход.  Почему-то проводник Третьего молчал, но его взгляд был грозным, даже чересчур. Брюнет повернулся на него и булькнул, выплевывая усмешку, на что Пушкин явно взбесился. Николай применил на нем трюк „проглоченного языка”, заставив молчать, будто мим. Тот был вынужден держать в себе всю злобу и не плеваться ядом, что бесило только больше, от чего он кувыркался в воде и размахивал руками в безмолвном крике.  -Хватит, Коль. - улыбнулся Федор и чуть дал Александру по лбу, дав ему возможность говорить. -Да Вы хоть понимаете сколько я потратил на то, что бы меня слышали и я мог говорить?? - обратился он взбешенный к Николаю, - Вы хихикаете надо мной и закрываете мне рот, когда я наконец чувствую каплю свободы!! - его лицо перекосила гримаса гнева.  -Я знаю сколько ты пытался, но из твоего рта льется только грязь. - небрежно отмахнулся Гоголь, - Федя говорил тебе следить за языком. А ты что делаешь? -Уж извините, что мои слова Вас не устраивают, господин Второй, но я натерпелся и не собираюсь молчать!  -Саша. - метнув на Пушкина грозный взгляд, сурово сказал Достоевский, - Успокойся.  Охрипший голос звучал в обязательном приказе, от чего проводник, скрипя зубами, замолк. Он выглядел чересчур раздосадованным.  Брюнет почувствовал, как его похлопали по плечу - это был Джон, выказавший негласную поддержку улыбкой. Парень лишь слегка кивнул головой и посмотрел на любимого, молча спрашивая все ли в порядке. Тот лишь стиснул его ладонь в своей покрепче, приподняв уголки губ.  -Я тоже в порядке, Господин Третий! Спасибо, что спросили. - скривил губы проводник и отвел взгляд, хмурясь.  В этот момент Гончаров смерил его недобрым взглядом, но тот не поменялся в лице.  -Извините. - отозвался Лавкрафт, указывая на Федора, - Вам больше не следует находиться в моей воде. Я ведь воплощение уныния, и мои территории негативно влияют на тех, кто приходит сюда впервые. - в его голосе звучало огорчение.  Стейнбек взглянул на него недоуменно-возмущенными глазами и продолжал смотреть в бледное лицо какое-то время. Было очевидно, что они говорили что-то друг другу, но ответы Говарда - или молчание - явно не устраивали его товарища. В темной макушке раздалось медленное „Раз, два, три”, после которого Джон фыркнул и надулся.  -Выплываем. - объявил Шестой и, обернувшись на главное здание Атлантиды, двинулся наверх.  -Вождь. - прижимаясь к любимому, мысленно сказал Достоевский.  -Кто? Лавкрафт? - не услышав возражений, Гоголь добавил, - Ты просто под водой. -Да нет, Коль. У Лавкрафта даже в движениях это особое величие, хоть ему и плевать на это. Разве ты не видишь? -Вижу, но это было не обязательно примечать. Я ревную. - засмеялся блондин, а после почувствовал чужие губы на своих.  Он захлопал глазами, а после укусил нижнюю губу Третьего. Последний улыбнулся и, коротко поцеловав его, остался вполне доволен. Те остались незамеченными из-за непрекращающегося движения.  -Не ревнуй, придурок. Зачем мне кто-то другой? - не вслух спросил он.  -Нечего чужое величие подмечать, а то ишь что он мне тут говорит. - театрально закатил глаза тот.  Федор хотел ответить, но его подхватили на руки и резким движением все Высшие выплыли из воды. Ваня обернулся на возлюбленных и тут же из его рта донеслось: -Да еб твою мать, когда успел? - указывая пальцем на место укуса на чужой нижней губе, спросил тот.  -Это просто ты не поспеваешь, а вот когда я успеваю.. - в этот момент Гоголь прикусил кожу на шее любимого, на что тот дал ему по лбу.  Блондин с довольным лицом захихикал и, дурачась, высунул язык, перед этим закинув тонкую руку себе на плечо. Парень лишь назвал его балбесом и потер место укуса, по привычке кусая губы.  -Пушкин, ты зеленый. - произнес Джон и после этого кудрявый проводник зажал рот рукой.  -Не придуривайся, Саш. - в один голос сказали возлюбленные, посмеиваясь.  -Я на вас двоих сейчас наблюю и на кого-то попадет непереваренный палец помимо рыготы. - покосился на них шатен.  -У тебя желудок слабый, сходи проверься. - улыбнулся Гоголь, - И нечего пиздить моих преступников, это моя еда.  -Когда это я такое проворачивал? - спросил парень, затягивая влажные волосы в хвост.  -Коля, стой. - быстро сказал Федор и спрыгнул с чужих рук.  Он стянул с руки резинку и, погладив белые волосы, принялся плести объемную косу, мягко прикасаясь к прядям. Стейнбек с интересом смотрел на сие действо, улыбаясь и тыкая локтем в бок Лавкрафта.  -Между прочим ты такое проворачивал и не раз. Ты же Пушкин! - проворчал Николай и обернулся на Федора. -Да ладно тебе, не урчи. - чуть потянув белые кудри вниз, хмыкнул тот и чмокнул его в щеку. -Как пьяный батя ворчите, Николай Васильевич. Жена Вас только и успокаивает, десять лет брака сказываются. - скептически сказал проводник.  -Ты скоро допиздишься. - заверил его Гончаров, выжимая волосы.  -Батя - это отец, Кей. - где-то на фоне звучал голос Джона. -Точно! - хлопнул себя по лбу Фрэнсис. -Вы всё с русским разобраться не можете? - усмехнулся Федор. -Да словечки ебанутые. - сказал Джон, после чего Достоевский щелкнул пальцами, улыбаясь. -В русском много ебанутых и ебнутых слов. - захихикал Николай, - Ебнутые - это отбитые, Фиц. -Я в курсе. - коротко, но чуть возмущенно отозвался тот, - Пошлите уже, Фукучи-доно ждет!  -Точняк! Дедка! - Гоголь улыбнулся и, взяв любимого за руку, направился в сторону вагончиков, жестом подзывая всех за собой, - Побежали солдат освобождать!! Николай прыгнул в вагон, подхватывая возлюбленного, от чего оба мгновенно заняли свои места, ожидая других. Федор, видя, что товарищи достаточно далеко, потянулся к губам любимого, взяв его за подбородок. Рука скользнула по шее и, уперевшись в грудь, тот стал целовать блондина, сжимая ладонь. Высший, в свою очередь, аккуратно положил ладонь ему на затылок и, поглядывая в сторону товарищей, кусал чужие губы. Пушкин отвернулся, и после этого Иван толкнул его в сторону переднего вагона, чтобы не мешать возлюбленным. Когда Достоевский приоткрыл глаза, он увидел, как друг отсалютовал ему и, улыбнувшись, он повис на шее любимого, хихикая и продолжая его целовать до тех пор, пока холодный ветер и дождь не ударил ему в лицо. Он отстранился и, закрыв лицо ладонью, попытался разглядеть хоть что-то.  -Приехали. - поцеловав парня в щеку, Гоголь протянул ему черно-красный плащ с вышивкой косы и костлявой руки, держащей перевернутый крест, - Возьми, а то замерзнешь. Сам вышивал, кстати.  -Ты лучший!! - воскликнул Третий и бросился на любимого, целуя все его лицо, - Никогда его не сниму!  -Надевай давай. - захихикал парень, выходя из вагона.  Высший вышел вслед за ним, натягивая капюшон с красными рогами на голову. В лицо бил холодный ветер, но зрение Высших было достаточно хорошим для того, чтобы, несмотря на непогоду, увидеть их товарища и роту солдат, омываемых дождем. Среди воя ветра звучал грубый мужской голос, отдающий приказы.  -Это ты еще Лавкрафта вождем называл? Вот он, настоящий Ленин! - мысленно засмеялся Гоголь, прижимая к себе любимого. -Пиздец ты сравнил. - разглядывая приближающуюся фигуру, сказал Федор.  Фукучи вел за собой достаточно большое количество солдат, которые резко двинулись в сторону Третьего. Они стали делать выпады вперед с огромными ножнами наперевес, пытаясь тронуть ими Высшего, на что тот выбивал их из множества рук с довольной ухмылкой на лице. В его руках оказалась коса, и, развевая плащ по ветру, он стал передвигаться быстрым черным пятном, отличающимся лишь лязганием металла и хихиканьем.   -Колян, что за фокусы? Почему пятен больше? - покосился Джон, - Он еще и громче смеется? Ты его психопатом сделал?? -А вот за психопата обычно я въебываю. - фыркнул блондин, а после глянул на Стейнбека, но тут же перевел взгляд обратно, - Клоны! Это его способность, так что он нарезает всех этих солдат просто перекидывая косу. Настольный футбол типо. Ну, я так для себя помечаю что-то подобное. Иван поежился и отвернулся, а после, решив перебороть себя, стал следить за своим другом глазами. Он еле успевал за движениями клонов, испаряющихся после каждого удара, - хватало лишь одного, чтобы разделаться с подчиненными Очи. Это показалось ему странным, от чего он покосился на Высших.  Через пару минут через поляну трупов стало возможным увидеть две фигуры, сливающихся в недолгом бое, - Третий и Седьмой. Николай довольно улыбался, глядя на них, что смутило Гончарова. -Ты чего улыбаешься? - поморщился тот. -У Феди хорошая гибкость. Наша совместная заслуга. - парень хихикнул, видя чужие румяные щеки, - Да не ссыкуй, я шучу. Просто он слишком прекрасен в деле. Пусть и на самом деле он не шутил, но слова о красоте - искренняя правда. Движения его возлюбленного с косой в руках приводили его в восторг, который было трудно скрыть. Прошло немного времени прежде, чем коса смерти окрасилась кровью и взмыла в воздух. Мужчина громко засмеялся и тут же прижал к себе Высшего, потрепав черные волосы. Высшие двинулись в их сторону, улыбаясь. -Хорош малый, чей?? - Фукучи посмотрел на Гоголя, скалясь во все акульи зубы, - Ставлю на то, что твой! Сто процентов твой!  -Естественно мой. Чей же еще? Я делиться не собираюсь. - он потянул любимого на себя и прижал его к себе, целуя в щеку, - Руки при себе держи, старик.  -Не ревнуй. - усмехнулся Федор, стирая с лица ярко-красную кровь, - Хорошие манекены были, дядь.  -Ну тут надо должное отдать Маргарет. - пожал плечами Джон, - Фукучи, пусти погреться.  -Дожди пусть прекратятся и пущу. - заворчал он, покосившись на Лавкрафта.  -Можешь всю воду выпить. - равнодушно отозвался Говард. -У меня так солдат умер! - фыркнул мужчина, - Кольцо он мне травит тут. -Долбоеб, а не солдат, получается, батенька. - жестко сказал Достоевский, от чего Гончаров и Второй поперхнулись.  Стейнбек и Фицджеральд загоготали, а Пушкин громко заржал, больше не дуясь, - видимо, даже для него это было неожиданностью.  -Хер с тобой, ты прав. Нечего эту дрянь глотать, как бы не хотелось пить. - он все еще косился на Шестого, сморщив сухие губы. -У тебя уши красные, Федь. - мысленно сказал Николай, - Только дошло? -С первого упоминания, но меня так разнесло. - признался Достоевский. -Буль-буль. - тот хихикнул, когда уши вновь залились краской, а после прокашлялся, - Ну что, Фукучи-доно, куда поведете?  -Куда поведу? Конечно же пить! - мужчина сложил руки на бедра и захохотал.  Федор поморщился, а после глянул на Гоголя, подвигая ладонью у горла и в знаке „Мне пиздец”. Очи укоризненно взглянул на этих двоих и нахмурился.  -Это обязательный отбор. Ты меня перепьешь! - он указал пальцем на Третьего, от чего тот вздрогнул.  -Я?? - парень опешил, нервно озираясь на любимого. -Да! Будешь в хлам, но перепьешь! - заявил он. -Фукучи-доно, нам еще два Кольца ходить. И последнее - Кольцо Агаты! Как он ходить-то будет?? - вмешался Джон, указывая пальцем на Федора.  -Цыц! За мной! - скомандовал Седьмой.  Высшие двинулись за ним, глядя на Достоевского с сочувствием, от чего тот нервно смотрел на Николая.  -Тебе пиздец. - мысленно сказал Гоголь.  -Что пить-то будем? - поморщившись, спросил Федор, на что Высшие с ужасом посмотрели на него и начали шикать.  -Что захочешь! - захохотал тот, - Только покрепче выбирай, может тогда меньше выпьешь.  -Джин. - вспомнив про вечер в компании Коли и коньяка, вздохнул парень, а после добавил, - Без воды. Мужчина удивлено оглянулся на него и усмехнулся, щурясь. Он потрепал брюнета по волосам и похвалил за решительность.  -Знаешь, обычно я пью такое количество, от которого люди помирают, но для тебя сделаю исключение за твою уверенность. - загоготал старик, поглядывая на блондина.  -Старый, будет плохо, если ты его споишь. - надулся Второй, - Ваня в курсе почему. Да? - он обернулся на приятеля, от чего тот, поняв намек, поперхнулся.  Пушкин, глядя на его лицо, поморщился и с возмущением посмотрел на Высшего, уловив мысль. -Кролики ебучие. - прошипел проводник. Возлюбленные захихикали и, подставив к головам выпрямленные ладони в качестве кроличьих ушей, поцеловались, улыбаясь.  -Убейтесь, ради Бо.. - его челюсть с хрустом оторвалась, а язык упал на землю.  -Тш-ш.. Не будь глупцом, Саш. - в сильной ладони умещалась часть тела с ровными зубами, - Могу вернуть, если будешь следить за тем, что говоришь.  -Коля. - прервал его Достоевский, хмурясь.  -Все нормально, - беловолосый кинул челюсть в сторону ее владельца, - просто нечего говорить все, что думаешь. Пушкин хотел поймать ее, но Третий оказался быстрее, и, сжав ее в руке, вернул ее на место, исправив это рваное недоразумение. Александр все еще молчал, от чего Федор покосился на него.  -Язык, милый. - усмехнувшись, указал Гоголь пальцем вниз.  -Сам поднимет. - легко сказал тот, а после в его руки влетела бутылка дорогого алкоголя.  -Производится в Великобритании, но по японским методикам. Пей давай! - заулыбался Фукучи.  Гоголь свистнул, а после указал его цену, от чего Федор в ужасе взглянул на него.  -Ты дикий, дядь. - сказал тот.  -Пей! Из горла! - мужчина подтолкнул его в спину и со смачным щелчком открыл бутылку.  Достоевский измученно застонал и приложил губы к бутылке, выдохнув. Все с округлыми глазами смотрели на Третьего, жадно поглощающего джин, но лишь Гоголь посмеивался.  -Осаму и этому тебя научил? Ты закалялся или что?? - мысленно спросил он.  -Нет, но я сделаю вид, что я не пьяный. Весь мой бред будешь выслушивать.  - не отрываясь от бутылки, ответил брюнет. По его подбородку стекло пару капель алкоголя, прежде чем парень со стуком отставил ее в сторону. Его лицо было невозмутимым, когда он с превосходством посмотрел на Седьмого.  -Спасибо, дал попить водички. - парень улыбнулся и повернулся на Гоголя.  Джон вздрогнул в такт с дергающимся глазом, а после с открытым ртом посмотрел на Лавкрафта. Тот хлопал глазами, не то с недоумением, не то с восхищением смотря на него.  -Ебнутый. - нелестно отозвался Пушкин. -Не ебнутый, а талантливый юноша в расцвете сил. - улыбнулся Федор. -По возрасту к пенсии относишься, так что не пизди. - скривил губы он. -Эй, мне пятьдесят! - фыркнул Достоевский.  Пушкин усмехнулся, а после сказал: -Я заключил контракт кое с кем, так что не сказать, что я твой ровесник. Ну, почти ровесник, но моложе. - злорадно захихикал проводник.  Федор на это лишь скривил губы и соединил три - большим, указательным и средним, - пальца, после чего Александр замолчал.  -Ну мой! - Николай громко чмокнул его в губы, поднимая на руки.  -Малый, ты пиздец. - отозвался Фукучи, не глотнувший ни одной капли алкоголя, - не успел, - На ногах устоишь?  -Устою, старик, не волнуйся. - лучезарно улыбнулся тот.  -Ах вы падали! Вы тут дедовские самогонки пьете! - громко разругался женский голос.  Это была Агата с недовольной Маргарет за ее спиной. Они стояли с пакетами в руках с аккуратными ноготками, а после двинулись в их сторону, от чего Гоголь икнул. Она стала сыпать его недовольствами. -Ну какие самогонки, Крис?? Подумаешь, джин.. - парни подскочили, когда кеды прошлись по гоголевским джинсам, - Ну Крис!  -Крис да Крис! - она еще раз пнула Николая, передав пакеты Митчелл.  -Ну не пинай его, Крис! - отозвался Достоевский, но на него метнулся убийственный взгляд оливковых глаз, - Меня лучше пинай.  -Не бью людей ниже меня, кроха моя святая. - фыркнула девушка. Федор надулся и, спрыгнув с чужих рук, померился с Агатой. Оценив сантиметры между пальцев, он вытянулся в росте, перегнав начальницу.  -Ой, теперь не дотягиваюсь! - театрально закатила глаза та.  -Эй! - возмутился Гоголь, - До меня дотянулась!  -Ваня! Пни его, он меня бесит! - улыбнулась Первая. -Не думай даже! Я тебе крылья оторву! - рыкнул тот, обернувшись на Ивана. -Крис. - позвала Маргарет и отдала ей пакеты.  -Ой, точно! - опомнилась девушка, - Нам нужно скорее на Девятый Круг! -Не думаю, что переживу поездку на чертовом аттракционе. - мысленно сказал Федор, - Выручай, Коль.  Гоголь с улыбкой посмотрел на любимого и, чуть задумавшись, оглядел всех Высших.  -Предлагаю не ждать вагоны, а спрыгнуть вниз! - улыбнулся тот.  -Придурок? - усмехнулась Агата, - Не все привыкли к крыльям за спиной.  -Платье жалеешь? - шире улыбнулся он, от чего та нахмурилась, - Возражения есть?  Никакого сопротивления - хороший знак. Гоголь подхватил любимого под руку и, разбежавшись, прыгнул с Кольца вниз, весело крича „Эге-гей!”. Вслед послышалась ругань Агаты, но Николай в свободном полете повернулся к ней и, высунув язык, с довольной ухмылкой показал средний палец.  -Коля, еб твою мать! Я щас умру!! - заверещал брюнет, прижимаясь к чужой груди.  -Пизда котенку, больше срать не сможет. - взглянув вниз, заключила Кристи, а после прыгнула вниз, прихватив с собой Пушкина за шкирку.  -О, вагончики. - ткнул в сторону пальцем Стейнбек, - Они и сами долетят наверное.  Агата рывком выкинула проводника Третьего вперед и, когда тот раскрыл крылья, ухватилась за его одежду. Возлюбленные летели быстрыми хлопками вороновых крыльев, только в этот раз без звездного неба.  -Давай без прыжков в жесткие поляны, ладно? - зажмурив глаза, попросил Федор.  -Не ссыкуй, твой мужчина - самый надежный мужчина во всем мире! - захохотал тот.  -Надежный мужчина, опускайтесь! - крикнула Первая, повиснув на руках у Пушкина.  -Крис, не душни! У нас романтический полет! - отозвался блондин. -Опускайся говорю, а то пинком на девятое Кольцо отправлю! - пригрозила девушка.  -Ладно-ладно! Зануда!! - фыркнул Николай и полетел вслед за вагончиками с товарищами.  Когда все Высшие вновь были в сборе они оказались на последнем Кольце. Что насчет восьмого по счету Кольца? Оно пустовало в ожидании своего хозяина, - пока все, что я могу сказать.  Итак, что из себя представляет округ Митчелл? Рай для тех, кто обожает закупаться одеждой и всякими аксессуарами! Когда ты впервые попадаешь в это место, у тебя разбегаются глаза из-за количества верхов, низов и туфель на витринах. И это если не заходить внутрь, а ведь чем дальше, тем больше. Думаю, не нужно объяснять почему Гоголь и Агата - постоянные клиенты всех магазинов на девятом Кольце. Если пошарить в их гардеробах, то сможете найти парные вещи с кем-угодно, будь то их помощники или сами Высшие.  -Федь. - Гоголь загадочно улыбался, глядя на него.  -Что за взгляд? - смутился тот, оглядываясь на Высших. -Помнишь в журналах можно было вырезать кукол и подбирать им одежду? Ты сейчас будешь этой куклой. - сказала Агата, зная этот взгляд, - Готовься позировать.  Фотосессии никто не планировал, но модники решили организовать ее для ознакомления простых смертных с новой звездой.  Облегающая кофта с широкими джинсами? Да! Кожаная куртка поверх майки? Да! Частичка делового стиля? Без него никуда! Естественно, уходили Высшие с большим количеством пакетов и оставленными фотографиями для выхода в глянец с заголовком римской тройки.  -Каждого выпускали в журналах? - спросил Достоевский, обращаясь к товарищам.  -Конечно же всех, только каждую неделю появляемся мы. - признался его возлюбленный, указывая на подругу.  -Теперь, видимо, ты будешь с нами, потому что ты получился охуительно! - восторженно сказала Крис, сунув ему в руку телефон с открытыми фотографиями.  -Коле не скидывай, а то у него мозоли на руках появятся. - усмехнулся тот, листая изображения.  -Поздно, они у меня! - весело отозвался Второй. -Кролики. - поморщился Пушкин, а после получил локтем в бок.  -Ворчун, иди уже. - улыбнулся Достоевский, обращаясь к проводнику, - На первое Кольцо мы уже не доберемся.  -С чего вдруг? - спросил Фрэнсис, хлопая глазами.  -Нужен отдельный день чтобы обойти пожитки Крис, да и эти меня сожрут. - он указал на Николая и Агату, - Всем спасибо, с вами приятно проводить время!  Высшие смущенно ойкнули в унисон, а после разбежались, еще долго повторяя „Пока-пока!” Когда возлюбленные остались вдвоем в вагончике, Гоголь сощурился, с подозрением глядя на любимого. Тот в свою очередь старательно делал вид, что не замечает этого взгляда.  -Что ты устроил, золотко? - захихикал блондин.  -Я? Я ничего не устроил, просто захотелось немного побыть наедине. - он повел пальцами по чужой груди, чуть понижая голос, - В приятной компании друг друга в твоей спальне.  Гоголь усмехнулся, приподняв брови, и прильнул к чужим губам, не торопясь целуя брюнета.  -Ты меня с ума скоро сведешь. - шепнул в чужие губы Третий. -Кто бы говорил. - ответил парень, поглаживая его шею холодными пальцами.  Вагон остановился и, выйдя, Высшие пошли к центру Кольца, часто касаясь мизинцев друг друга, - маленькая шалость на людях, но и по-детски смешная, потому что мертвецы ничего не знают. Их лица серьезные, и народ расходится по обе стороны улиц, пропуская их.  -Поцелуй меня. - мысленно сказал Федор. -Да без проблем, у меня как раз губы пересохли. - ответил Второй и, продолжая идти, чмокнул его в уголок губ.  Они продолжили движение под напряженное молчание толпы, которые удивленно смотрели на то, как Достоевский бессовестно улыбается любимому.  Где-то со стороны послышалось что-то о месте Федора из-за их любви, на что тот засмеялся и, взяв возлюбленного за подбородок, - пока он не вырвал кому-нибудь язык, - поцеловал его, а после облизнул губы, затягивая его внутрь здания.  -Ты безумец! - воскликнул Высший, пальцами щупая губы, будто не веря в то, что произошло.  -Поэтому все меня любят, а ты - особенно. - Третий провел рукой по его паху, смеясь.  -Скандалист! - охнул тот и впился в его губы. Федор закинул свои руки на чужую шею и, блестя хитрым огоньком в глазах, запустил ладонь в белоснежные волосы, стягивая резинку. Он выкинул ее в сторону, и тут же его подхватили сильные руки, подозрительно сильно сжимающие его бедра.  -Эй, я ждал что ты хотя бы промычишь! - с досадой надулся Гоголь, а после поцеловал руку, пытающуюся погладить его скулу, - Хочу тебя слышать, милый.  -Постарайся для этого, Коленька. - шепнул Достоевский, ухмыляясь, - И если я отвертелся от первого Кольца, это не значит, что мы не появимся на ужине. -Конечно, но мы не будем торопиться. - преспокойно сказал Второй. -Агата будет в бешенстве. - засмеялся тот, пока его возлюбленный вытаскивал сигарету из пачки.  Николай вдохнул табачный дым и выдохнул в сторону, специально держа ее перед любимым.  -Вряд ли сейчас закурить сможешь. - хихикнул парень, а после, притянув Третьего к своим губам для поцелуя, более не хотел отпускать.  Руки скользили под одеждой, которой с каждым разом было меньше и меньше. Сигаретного дыма становилось больше, приглушенный свет, в котором его было видно, создавал свою неповторимую атмосферу. Папироса зажималась то между одних губ, то между других, но в конце концов, дотлевшая до фильтра, из костлявых рук упала на простынь, - Гоголь прижал Федора сверху. Они смотрели друг на друга голодными глазами, в то время как хвост с пушистой кисточкой обхватывал чужую талию, якобы случайно задевая пах.  -Дразнишься?? - насмешливо фыркнул блондин и провел большим пальцем по обветренным губам.  -Ты знаешь, что да. - кисточка вновь прошлась по расстегнутым джинсам.  -Ну так помоги мне, милый. - шепнул он и погладил чужой хвост, чуть подталкивая его.  Федор резким движением оказался сверху, перевернув любимого под себя, и, прикусив губу с максимально невинным видом, спустил джинсы, которые хотелось просто сорвать, чтобы не мешали.  -Держи руки при себе и не мешай. - сверкнув ослепительной ухмылкой, он специально чуть поерзал, опускаясь ниже.  Парень устроился между чужих ног и, освободив возлюбленного от последнего элемента одежды, начал поглаживать его член холодными пальцами, глядя в разноцветные глаза. Так продолжалась мучительная для Гоголя минута, пока в дверь не постучали - резко и торопливо.  -Господин Второй, клянусь Сатаной, если Третий с Вами занимается не подготовкой к ужину, то проблемы не за горами! - послышался голос Пушкина за дверью.  -Ты мне угрожаешь или мне кажется? - легко отозвался блондин с самодовольной улыбкой, но тут же она исчезла, - Федор стал водить языком по стволу слишком медленно.  -Я предупреждаю! - возмущался тот, явно чересчур громко топая ногой.  Достоевский вздохнул с досадой и, завернувшись в одеяло, подошел к блондину, указывая на свою шею. Тот притянул его к себе и оставил яркий засос на видном месте, - Федор остался доволен. Он отпер дверь и посмотрел на своего проводника взглядом, говорящим „Серьезно? В такой момент?” Тот лишь открыл рот, на что Третий невозмутимо вздернул бровью. -До ужина полтора часа, вы серьезно? Он че, кусается? - намекая на Гоголя, спросил Пушкин.  -Только меня кусает. И дай нам закончить со своим супружеским долгом. - так же спокойно сказал брюнет, а после показал кольцо, чуть улыбаясь, - Я должник. Обомлевший Александр, чуть ли не поседев, поклонился и унес ноги подальше, не то молясь, не то ругаясь, на что парень молча закрыл дверь, оставшись удовлетворенным.  -Не думал хотя бы купить халаты на такие случаи? А то не очень хорошо выходить к кому-либо в одеяле. - довольно улыбаясь, спросил он, усаживаясь на чужие колени.  -Ой, нет-нет, я не смогу сдерживаться! - засмеялся блондин, стягивая одеяло вниз. -Будто ты собирался. - фыркнул Достоевский. -Я с ума сойду, милый. - прижав его к себе, невинно шепнул тот, а после чмокнул его в губы, - Продолжишь или ближе к делу?  -Хотелось бы проверить твою силу воли, бесенок. - парень провел пальцем по его губам, а после скользнул ближе к подушкам.  Третий с хитрой улыбкой на лице распределил холодную жидкость на пальцах, а после, глядя в разноцветные глаза, протолкнул сразу два. Ноги заныли, хотелось ласк, но Гоголь, - что досадно, - держался, внимательно наблюдая за каждый движением. Достоевский то и дело кусал губы, отводя взгляд, но замечал, что любимый сглатывает, смотря за ним.  -Неужто я так плохо стараюсь, что ты молчишь? - спросил Федор, проталкивая пальцы до упора.  -Потрясающе, но тебе нужно хотя бы три пальца, чтобы нам двоим было лучше. - прокашлявшись, сказал Высший.  -Ну так помоги мне. - ухмыльнулся тот, слегка выгибаясь. -Какой же ты вредный. - вздохнул парень, но улыбнулся, глядя, как напрягается его возлюбленный.  Достоевский сел сверху, поглаживая чужие плечи в попытке скрыть, что он сам нетерпелив. После тихого „Расслабься” от любимого, тот позволил чужим пальцам почти сразу коснуться узелка нервов, из-за чего он впился ногтями в крепкие плечи и сладко вздохнул ему на ухо, вызывая мурашки.  -Господин Второй обладает таким терпением, что ты еще можешь делать это? - спустя несколько минут Третий погладил его руку, сглатывая.  -А что? Господин Третий такой привилегии лишен? - ухмыльнулся уголками губ он, специально проталкивая пальцы поглубже, и второй рукой поглаживал по чужому бедру, слегка похлопывая.  -Не-а, просто кое-кто трется о мой живот.  Он инстинктивно взглянул вниз, а Федор, воспользовавшись моментом, обхватил его руками, целуя.  Поцелуй был жарким, в помещении было душно. Хотелось охладиться чем-то, но не сейчас, - позже, скорее всего, хорошим вином. Третий потерся о чужой член, как только пальцы выскользнули, но прошло всего мгновение прежде чем он снова оказался заполненным, - все-таки терпение - не про них. Брюнет промычал в чужие губы и, отстранившись, подшутил над любимым, но тут же ладонь прижала его к возлюбленному.  -Да, я не могу больше терпеть, так что наслаждайся. - мысленно сказал парень, прижимая любимого сверху.  Тот пихнул его в грудь, но тут же его грубо взяли за бедра, после чего посыпались будто вечные толчки, сводящие с ума. Высший зажмурил глаза, прикусывая фалангу указательного пальца, но ему хотелось кричать, - воздуха не хватало.  -Да ладно, я хочу тебя слышать! - возмутился Николай, вплотную прижав его бедра к своим.  Ноги тряслись, голос - тоже. Да кого обманывать? Он весь трясся из-за его любимого, действовавшего чересчур быстро и активно. В горле пересохло, он вдыхал воздух через рот, с ухмылкой глядя на своего возлюбленного. Хвостом он обвил его торс и поднялся, обняв его за шею.  -Встань и возьми меня побыстрее. - хрипло шепнул тот. -Так не пойдет, сейчас моя очередь. - произнес он, хватая его за хвост.  Высший успел лишь охнуть, - он оказался прижатым лицом к подушке, а сзади терся Николай, дразня.  -А сейчас будь умницей и дай мне сделать то, чего ты хочешь. - шепнул Гоголь, улыбаясь.  Он не успел ничего сказать, - бедра стиснуты в ладонях, разум запутан из-за чересчур приятного чувства. Высший отлип от подушки и, прижавшись бедрами к любимому, чуть повернул голову, смотря на него через плечо. Взгляд красных глаз сводил с ума, - по спине пробежал табун мурашек, - а хриплый голос так пленительно срывался на стон, что хотелось только больше, больше и больше. Движения были все быстрее и резче, время останавливалось рядом друг с другом. Укусы на теле становились все ярче, а пик - все ближе, от чего оба не сдерживались. Губы вновь сомкнулись в поцелуе, - прямо тогда, когда стало невыносимо хорошо, и, спустя мгновение, оба обессилено упали на мягкую кровать.  -Видимо, на ужин не явимся. - закуривая, выдохнул Гоголь. -Не появимся. - подтвердил Федор, прижавшись к любимому.