welcome to the infernus

Бар был просторным. И весь этот бар только для двоих на эту ночь. Только двое Высших и бармен. Федор был одет официально, но это был лишь его выбор. Укороченный пиджак выглядел стильно, сочетался с белой рубашкой, которую он собирался испачкать в алкоголе. На груди висела цепочка с фиолетовыми камнями, изображающими капли. Свободные брюки стискивали тело Федора ремнем лишь на талии, ибо спадали на узкие бедра. В ушах - серьги с черепками, на правой руке - браслеты и массивные кольца. Глаза подчеркнуты черным карандашом. Гоголь был в облегающей черной майке с звездочкой на груди. На ногах - тяжелые ботинки, прикрытые длинными джинсами. Удивительно, что такие имелись, ведь в форме Иного в его рост прибавлялось около десяти-пятнадцати сантиметров. Кудри вились, опускаясь ниже, возле лица была заплетена небольшая косичка. На самом лице - две белые полосы от глаз ко рту, нарисованные подводкой. -Господин Гоголь! Давно не виделись. - воскликнул бармен, а после сразу перевел взгляд на Третьего, вежливо кивнув ему, - Господин Достоевский, верно? Большая честь обслуживать сразу двух Высших. Те сели за стойку и, пока бармен принялся за приготовление заказа, Федор взял любимого за подбородок и поцеловал, слегка покраснев. Они прижались ближе друг к другу. Федор обхватил его хвостом за пояс и, отстранившись, положил ему голову на плечо, выдыхая. Перед ними с тихим стуком поставили стакан и, вытерев руки, бармен удалился, улыбаясь. -Что ты заказал? - прикрыв глаза, спросил Достоевский, утопая в чужих объятиях. -Вино. Отлично подойдет к нашему сегодняшнему блюду. - хмыкнул тот, - Думаешь, я просто так занял лучший бар сегодня? -Для нас. - ответил по инерции он, а после почувствовал, как его приподнимают, - Коль?? Он ухватился за шею Второго, недоуменно глядя на него. Тот хищно ухмыльнулся и вскоре Федор почувствовал под собой твердый стол, на который он уселся. Гоголь собственнически укусил его за шею, оставляя яркие следы от зубов, а после хихикнул, уловив взгляд любимого. -Значит так? - усмехнулся Третий. -Значит так, милый. - он подцепил бокал пальцами, отпив немного. Парень не успел ничего сказать - его заткнули теплые губы, а после во рту почувствовался знакомый вкус алкоголя. Он не сопротивлялся, а лишь наоборот, специально задевал клыками его губы, прижимаясь ближе. Голова кружилась вихрем, его мутило. Он запустил правую руку в белые волосы, цепляя их, и улыбнулся сквозь поцелуй - глупо, но довольно. Пиджак полетел к черту. Было душно. Губы неаккуратно скользнули по шее, целуя и оставляя мокрые следы от вина. Не успев опуститься ниже, возле уха послышался шепот. -Ты даже представить не можешь, что я тебе расскажу. - заинтересовал тот, - У нечисти три сердца. Одно - собственное, второе - договорное, а третье - для кого-то особенного, коими мы являемся друг для друга. У нечисти и вправду было несколько сердец, Федор знал об этом. Они были нужны из-за разного строения людей и нечистых. Последним требовалась бóльшая циркуляция крови. -Я могу выкрасть твое сердце в обмен на свое? - спросил Николай. -Только после того, как возьмешь меня. - шепнул он, чуть дыша. Второй не медлил. Он отстегнул пуговицы на рубашке, одаривая плечи щедрыми поцелуями, но вдруг прекратил, хихикая. Он уложил на поднос две тарелки с приборами и бокалами, после чего протянул ее любимому, подмигивая. Достоевский усмехнулся, а после взял поднос хвостом, в то время как Николай обхватил его руками, целуя. Они направились на второй этаж, к приватным комнатам. Поднос остался на тумбочке, а влюбленные переместились на кровать. В комнате светил неон, создавая свою атмосферу, но сейчас их она не особо волновала. Им были важны лишь они. На бледной шее расцветали яркие засосы, которым Третий не противился, а охотно подставлял чувствительный участок кожи. -Никого не смутит, если я фактически похвастаюсь твоим художеством? - усмехнулся Федор, сжимая белые волосы на затылке. -Пусть пообсуждают, все равно ведь знают. - шепнул тот низким голосом, улыбаясь. Рубашка оказалась на полу. Ногти - а затем еще и когти - нырнули под майку и впились в кожу спины, пока Третий довольно мычал, время от времени посмеиваясь. -Коль. - тихо позвал он. -М? - все еще целуя чужую шею, лениво откликнулся парень. -Поцелуй меня. - попросил брюнет. -Ты ведь можешь просто притянуть меня к себе. -Целуй. - настойчиво приказал он. Чужие губы вновь накрыли губы Достоевского, прижимая его к жесткой кровати. Стянув верх, правая рука Третьего скользнула по груди, а затем по бедрам, ухмыляясь сквозь поцелуй. Вдруг его запястья перехватили и, звякнув пряжкой ремня, он оказался на них. Его руки стягивал собственный ремень! -Эй!.. - хотел было шутливо возмутиться красноглазый, но его рот заткнули. -Тише. - прошептал он, чуть отстранившись, - Помолчи, пока я не заставлю тебя кричать. Федора перевернули на живот и он хотел съязвить, но Николай взял его за волосы и уткнул лицом в подушку, от чего тот изумленно охнул, хлопая глазами. Кисточка притянула Гоголя за руку ближе к Третьему, а после он увидел хитро усмехающееся лицо, на которое падали непослушные черные локоны. Глаза прищурены и горят - игриво, с азартом. Второго сводит с ума этот взгляд, которым обладает лишь он - Федор. Парень отвел взгляд и, воспользовавшись тюбиком со смазкой, резко ввел два пальца до упора, из-за чего темноволосый приглушенно промычал в подушку. Его дыхание сбилось, но пальцы внутри не двигались, хоть и дурманили разум. -Ну? - хихикнул Второй у самого уха, укусив его. -Высшие не просят. - прохрипел тот, когда его лицо отлепили от подушки. -Со мной можешь дать слабину. Точнее, дашь. - произнес белокурый. На это заявление он лишь глумливо усмехнулся. Хвост прошелся по натянутым джинсам, выбивая тихий вздох. После он обхватил чужой торс, щекоча. -Ну же, Коленька, позволь мне помочь тебе. - ни то приказывая, ни то прося, четко сказал он. -Умница. - похвалил тот, а после начал трясти пальцами внутри, выбивая из любимого столь желанные стоны и выкрики. Подушечки пальцев слишком часто касались комка нервов, из-за чего Достоевский дергался и шептал чужое имя в мягкую подушку, пока пальцы не перестали ощущаться внутри. -Феденька. - тихо позвал Второй, от чего чужие уши покраснели, а сам Федор сглотнул, поворачивая голову на голос, - Помоги мне, раз вызвался. Он сам не заметил, как оказался на коленях - Гоголь слишком ловко все проворачивал. Чужая пятерня прошлась по мешающей челке и наконец позволила Третьему взглянуть в лицо любимого. Он был между его ног, а перед ним находилась натянутая до максимума ткань. Стоило лишь расстегнуть ширинку - и напряжения как и не бывало. -Не думаешь, что это унижение моего достоинства? - усмехнулся Федор, вытягивая затекшие руки за спиной. -Ты и сам так не думаешь, милый. - улыбаясь, небрежно бросил он, - Руки - не помеха. - намекнув на рот, продолжил Николай. Третий хмыкнул, сощурив глаза, и расстегнул чужую ширинку зубами, не отводя хитрых глаз прочь. Он спустил белье и только после этого перевел взгляд с лица на то, что было перед ним. На мгновение он удивился, как только этот член мог помещаться внутри него, но тут же откинул эти мысли и прошелся языком снизу вверх - медленно, не торопясь. Черно-красные глаза прожигали в Гоголе дыру. Он был слишком пристальным. Федор приподнял уголки губ и взял головку в рот. Слишком влажно и жарко. Он теряет контроль. Высший запутал черные волосы в своих пальцах и надавил на затылок, на что парень лишь поддался. Член уперся в горло. Отсутствие рвотного рефлекса - полезная вещь и в работе с трупами, и в минете. Николай не заметил, как возлюбленный отстранился, посмеиваясь. -Будет нечестно, если я ничего не получу, Коля. - поднимаясь с колен, произнес он, и толкнул его назад хвостом. Он оседлал его колени и начал настойчиво целовать Второго, из-за чего во рту почувствовался собственный вкус. Отстранившись, парень облизал губы и помог себе насесть целиком, тихо простонав. -Что ты там говорил? „Помолчи, пока я не заставлю тебя кричать”? - звякнул ремень и Высший закинул руки с раскрасневшимися запястьями на чужие плечи, прижимаясь ближе, - Заставь, бесенок. Гоголь быстро спохватился и, стиснув узкие бедра в сильных ладонях, чуть приподнялся, чтобы вогнать член поглубже. Темп был неторопливым, но резким. Достоевский прикрывал рот ладонью, но все равно вскрикивал, с каждым толчком дрожа все сильнее. Правая рука впивалась в спину, оставляя яркие царапины, а левая - призрачная - помогала не наваливаться на Высшего. Толчки учащались с каждым разом, а голос Федора все сильнее хрипел, срываясь. -Достаточно хорошо, душа моя? - придерживая возлюбленного, спрашивал он. Его трясло. Трясло от жара, заполненности внутри и Гоголя рядом. Он был готов поклясться, что сошел с ума более тысячи раз за ночь. После пары толчков на живот Николая закапало что-то липкое. Федор все же не выдержал и, когда в него влилась горячая жидкость, он упал рядом с любимым, тяжело дыша. Кровь прильнула к лицу, было слишком жарко. Она тут же отпрянула, вытекая из грудной клетки. Рана тут же начала затягиваться, а боли и вовсе не было. Вскинув брови, Третий удивленно посмотрел на возлюбленного с такой же дырой в груди. В его руках было два сердца, которые тут же оказались на тарелке. -Ты спиздил мое сердце! - театрально ахнул тот, специально драматизируя, - Даже не предупредил!! -О кражах не предупреждают, но я это сделал еще когда мы пришли, знаешь ли. - усмехнулся он, поставив между ними поднос. На нем были две тарелки с двумя парами ножей и вилок для каждого. В бокалах все еще находилось вино, которое было как раз кстати. -Ой, Коль, я забыл! - всполошился он, чуть похрипывая. В его руках оказалась небольшая коробочка, которую он передал любимому. Внутри оказалось кольцо, выгравированное в маске Джейсона Вурхиза. -Нравится? - улыбнулся Федор, показывая на безымянном пальце правой руки такое же кольцо, только с маской Гоустфэйса. -Безумно! Но почему именно Джейсон и Гоустфэйс? - спросил он, надевая на палец кольцо. -Помнишь, как мы устроили два вечера просмотра всех частей „Пятницы 13” и „Крика”? Я ни с кем не смотрел фильмы. Ну, вместе. - неловко посмеялся тот, - Ты - первый, просто я не успел сказать тебе это, когда был жив. - он усмехнулся и повернулся на Высшего, - Коль?? Улыбка пропала с его лица. Он хлопал глазами, а после притянул его к себе, крепко обнимая. -Ты чего, бесенок?? - переживая, спросил парень. -Все хорошо, просто дай мне пару минут. И не отпускай меня. - шепнул Второй, выдыхая. Достоевский поглаживал голую спину, слегка приподняв уголки губ. Он прижимался щекой к его, глядя в потолок. -Я люблю тебя. - произнес Третий ему на ухо. -Я тоже люблю тебя. - улыбнулся он, а после звякнул нож на тарелке. Федор запрокинул голову и у него во рту оказался кусочек мяса, от чего он похлопал глазами в недоумении. Вкус сердца его любимого. Непривычный, хоть и ко вкусу крови он привык. Он не пробовал человеческую плоть, тем более органы. Мясо даже толком не ел, а тут - сердце Николая Гоголя, хотя обычно именно он поедает сердца фанатов! Хотя, сейчас он продолжает это делать, ведь он ест сердце Достоевского - знаете ли, его главного поклонника. -Не так уж и плохо быть съеденным своим кумиром. - вслух заключил Федор свой ход мысли. -До сих пор не верится, что из всех людей ты выбрал в кумиры меня. Сколько раз ты ходил на мои выступления? - спросил тот, пожевывая плоть. -М-м.. Я ходил на каждое третье. - сказал парень. Послышался звук уведомления и Второй, не отрываясь от трапезы, посмотрел в экран телефона. На тарелке осталась половина органа, но он смахнул сообщение влево, а после начал записывать видеосообщение, направив камеру сначала на себя, а потом на Третьего. Он помахал вилкой, посмеиваясь из-за любимого, а после тот молча показал средний и указательный пальцы в знаке v, улыбаясь и засвечивая новое кольцо. Следующее сообщение состояло из больших букв. Кажется, огромный восторг. -Благодаря твоему подарку можешь считать, что мы в браке. - усмехнулся Николай, глядя на возлюбленного, - На свадьбу супруги едят сердца друг друга и после обмениваются кольцами. -Серьезно? - парень кивнул, а после засмеялся, - Тогда поцелуй меня, муженек!