жестокий Вергилий, или почему я не вернусь в Лимбо-Сити

      Я слышу его шаги. Он идёт довольно медленно, и это меня успокаивает. Потому что так меньше вероятность напороться руками на что-то острое. Ну и, конечно, потому что нахожусь под защитой. Мне нет нужды двигаться быстрее. Где же мы? Ничего не разглядеть, мне вновь закрыт обзор.       Могу в этом вопросе довериться лишь одному своему телу. Под ногами что-то не слишком похожее на землю, хотя на улице мы уже достаточно давно. Моя цепь иногда звенит, касаясь его плаща. Мне немного холодно. Умеренный ветер ласкает полуобнажённое тело. Господин вывел меня из дома в одних трусиках и коротких сапогах. До знакомства с ним мне ещё никогда не приходилось перемещаться по улице на четвереньках, практически без одежды, с завязанными глазами, с ошейником и поводком. Это... своеобразный опыт.       Не слышно ничего иного, кроме звука его шагов и дуновений ветра. Разве поблизости нигде нет людных мест или, в конце концов, людей? Вместе с тем временем дороги мы должны были повстречать кого-то на пути. Но как бы не так. Насколько спокоен и непоколебим господин, настолько же спокойно и пространство вокруг. Или же в этом мире нет такого, чтобы по улицам бродили люди?..       Он останавливается на месте. Я покорно приземляюсь на колени, хотя они у меня немножко замёрзли. Всё же весенний воздух не спешил обрадовать худое тело девушки теплотой. Господин вдруг нежно касается моего лица ладонью, далее перебирает волосы и обеими руками развязывает ленточку, что прикрывала мне обзор. Я открываю глаза.       Передо мной снова его величественный стан. Он намотал цепь поводка на свою руку. Взгляд господина, как и всегда, прекрасен, полон хладнокровия и направлен ровно на меня. Каждый раз, когда он так глядит, у меня замирает сердце. В хорошем, конечно, смысле. Кроме него самого, я наблюдаю его половой член рядом с моим лицом. Мне не хотелось смотреть куда-то ещё, даже чтобы поинтересоваться, где мы находимся. Это меня волнует в самую последнюю очередь.       Всё же, пока я медленно начинаю делать минет, мне удаётся боковым зрением разглядеть что-то. Да уж, в этом мире свои странности. Вы когда-нибудь видели кучу из нечто, похожего на деревья, только не привычного всем зелёного цвета листвы и бурого — коры, а целиком и полностью белых, тёмно-синих или сероватых цветов? И ветки, если это, предположим, такие деревья, изогнуты в очень причудливых формах. Словно лес из какого-нибудь сна.       Но это ли меня сейчас должно беспокоить? Моя задача... Нет. Мой долг — делать приятно господину. Тем более, что он разрешил мне напрямую ощутить вкус его плоти. Пока мои глаза упрямо смотрели на его лицо, мой язык усердно двигался, стимулировал кончик члена.       Каждый приказ господина мне приходится распознавать невербально. Ведь он не любит говорить слишком много, особенно, в случаях, когда можно обойтись взглядом, жестом или прикосновением. Всё то, что он делает со мной с той поры, как я стала его рабыней, научило меня понимать язык тела, и его, и моего. Если раньше я использовала в самых заветных целях лишь свой дух, совершенно оставив материальную сущность, то сейчас я оставила предпочтение духу и живу, повинуя свою плоть господину. Но ведь выбор в эту пользу благоприятно сказывается на обеих формах моего бытия. А значит, я делаю всё, чтобы быть, наверное, самой счастливой девушкой на свете.       Вначале он был нежен, но сейчас проникает в мой рот глубже, а его рука впивается в волосы и двигает мою голову. С губ обильно стекает слюна и капает на землю, попутно остаётся немножко капель у меня на шее и груди. Когда он делает всё это, ему ведь становится приятно, не так ли? Значит, и для меня оно автоматически становится таковым.       Ещё через некоторое время он стал сам двигать бёдрами. Такими движениями его член входил только глубже, прямо в горло. Даже грубое проникновение, как сейчас, вызывало у меня только приятные чувства. От господина исходит крайне возбуждающая аура. Он вдруг прикусил губу. Его движения становятся всё сильнее и грубее. Я начинаю давиться членом и собственной слюной. Эх, надо бы потренироваться побольше. Пока я кашляла, не заметила, что непроизвольно сдвинулась назад от таких толчков.       Но когда после небольшой паузы он снова резко и глубоко засунул член в моё горло, я сдвинулась с места по направлению назад, и вдруг... ощутила, как земля исчезла из-под моих ног. Где же я нахожусь?       Голова на рефлексивном уровне повернулась в ту сторону, откуда происходит опасность. Я закричала. И у меня чуть сердце не выскочило из груди. Что это сзади меня?! Господин потянул меня за поводок, отчего я чуть было не задохнулась. Там, куда я вот-вот могла упасть, открылся вид на город, только с высоты птичьего полёта. Получается, что всё это время, пока ласкала господина, я сидела у самого края такого большого обрыва? Знать бы ещё, что это вообще за место. Ума не приложу.       Он продолжил тянуть меня за поводок, и я как бы частью тела повисла в воздухе над этим обрывом. Затем он очень быстро дёрнул меня за цепь с ещё большей силой, отчего застёжка на ошейнике открепила его от поводка. От удушья настал кашель. Я совсем не смогла контролировать руки, поэтому схватилась за свою шею, на которой остались красные следы. Не тая этого на сердце скажу, что безумно испугалась такой большой высоты...       До сегодняшней прогулки господин уже выводил меня на улицу. Однако не дальше, чем на версту от имения Спарды. И там он ни разу не выпускал из рук поводок, держащий меня. Мне во время первой такой прогулки было непривычно холодно. Я ведь, как и сейчас, тогда была только в коротких сапогах и единственных белых трусиках. Когда я вдруг взглянула в лужу на земле, увидела своё бледное лицо. Потом ещё после возвращения домой меня продолжало знобить, а после наступил жар и разболелось горло. Наверное, с той поры, как я простыла, организм не до конца справился с недомоганием. Потому что с самого утра у меня боль в горле. Хотя господин Вергилий сказал, что вечером мы отведаем горячего напитка. Надеюсь, он поможет мне с больным горлом. На крайняк подольше посижу у камина в гостиной.       Как только поводок отстегнулся от ошейника, господин приказывает мне жестом подняться с колен. Я стараюсь, пока встаю, не оборачиваться в сторону обрыва, у которого мы, в общем-то, до сих пор и находимся. Но он разворачивает меня к себе задом, а значит, соответственно, передом к пропасти немыслимых размеров. Страх настигает меня очень быстро...       Моё дыхание сделалось прерывистым, и все мои конечности, включая пальцы, задрожали. "Глупая, зачем ты так боишься? Тебя ведь держит твой господин", – говорил во мне внутренний голос. Отчасти я соглашалась с тем, что не нужно бояться. Но в то же время и страх высоты не спешил отпускать меня. А мой господин? Кажется, он совершенно не боялся. Я в этом не сомневаюсь ни минуты.       Он кладёт руки на мою талию, а затем медленно спускает их ниже, берётся за нижнее белье и снимает его с меня. И теперь после этого на мне нет ничего, кроме обуви. Руки хозяина такие тёплые по сравнению с моими. Его прикосновения греют меня во всех смыслах. Я снова дрожу. Но уже не от страха высоты, а от предвкушения. Он собирается войти в меня?..       В области шеи я почувствовала его тёплое дыхание, он подходит ко мне ближе, совсем вплотную. С талии и бёдер его ладони перемещаются ниже. Господин берёт меня на руки, подхватывает за обратную сторону колен. Такая поза наиболее "пошлая" из всех, в которых мы занимались этим ранее. Но я не должна стесняться, здесь ведь нет больше никого, верно?       Направляя моё тело в нужную сторону, господин входит в меня спереди. Проникновение оказалось настолько приятным и, как бы это сказать, жданным, что я от него одного испытала ещё одно новое моему телу чувство. Приятное, конечно. Это похоже на то, когда во время сильной затянувшейся жажды делаешь долгожданный глоток чистой, прохладной, родниковой воды.       Да, мне безумно приятна боль, что прежде я ощущала от его воздействий. Но когда она сменяется нежными прикосновениями и прочими похожими манипуляциями с телом, я просто начинаю сходить с ума. Страсть и чувства переполняют меня. Вот как сейчас: пока его половой член проникает в мою вагину, он прижимается к спине своей грудью. Руки крепко держат меня за ноги. Даже сквозь его одежду, я ощущаю пульс господина. Но кроме прочего, я чувствую сначала на своём плече, затем шее, а далее — мочке уха его губы. Дыхание обжигает мою кожу. У меня, наверное, не только спина, но и руки покрываются мурашками.       И я издаю стоны, истекаю соками, совершенно забывая, что в паре дюймов от меня обрыв, сорвавшись с которого можно насмерть разбиться.       Его движения ускоряются. Я так близка к оргазму, и он, кажется, чувствует это. Потому что и без того резкие толчки становятся сильнее и грубее.       Вот оно. Чувство высшего наслаждения и телесного единства с моим господином. В животе словно разливается что-то горячее и распространяется с матки на другие органы выше. Мой разум перестаёт работать, чтобы не отвлекать этим процессом тело от бесконечного потока эмоций. Я будто освобождаюсь от тяжёлого массивного груза, лежащего у меня на спине.       Моя голова запрокинута. Он ставит меня одной ногой на землю, продолжает держать за вторую. Руку оставляет на талии. Во время оргазма я сжимаю его член изнутри, и тогда, после глубокого выдоха, он тоже испытывает кульминационное чувство и наполняет меня семенем.       Я знаю, что у господина много сил и выносливости. Но тем не менее я удивилась, когда после такого страстного "извержения" в моё тело, он не остановился. Движение продолжилось после того, как мы оба кончили. Сперма немного вытекает из моей вагины.       Однако движения не просто продолжились, они ещё и усилились. Как и во время минета, я невольно подступаю к обрыву. Господин постепенно ослабляет хватку, он уже не так крепко держит меня. Почему же? Страх ко мне возвращается. Направляю взгляд вниз. От такой высоты у меня даже голова кружится. Толкания не прекращались, и мне не остаётся ничего иного, кроме как сильнее впиться одной ногой в землю. Руки и ноги опять дрожат от страха. Я так близка к обрыву, что вот-вот сорвусь вниз. — Господин Вергилий, умоляю Вас, – я не могла больше сдерживаться, – не делайте этого...       В ответ он ничего не сказал. Зато я отчётливо ощущаю, как он отпускает мою ногу и талию. Момент, который мне кажется вечностью, кончается его сильнейшим толчком вперёд.       Твёрдая поверхность кончилась. Лишь на долю секунды в момент падения я повернулась к нему. Меня провожает его холодный и спокойный взгляд. Я лечу вниз. Голос вырывается из моего горла громким криком. Ни на секунду я не могу перестать кричать.       Сердце словно вот-вот перестанет стучать, а дыхание остановится. Всего-то ничего я пролетела, несколько метров, но я, пожалуй, никогда не смогу их забыть. Потому что на протяжении них он смотрел на то, как я падаю. А затем просто исчез из моего поля зрения, отойдя от края обрыва.       Мои глаза всё же закрылись. Вот же ты какое, ощущение падения. Но я не самоубийца, сиганувший по своему желанию... На середине пути моё падение вдруг прервалось. Что происходит?       Через одно мгновение я всё-таки открыла глаза. Меня держат на руках. Это... господин Вергилий?! Он выглядит как-то-о-о иначе. А может, именно это его демоническая форма? Я ведь не видела её прежде. А крылья-то какие большие! — Господин? Это Вы?!       Демон посмотрел на меня тем же самым знакомым взглядом. Теперь я уверена. — Но... я думала, что Вы решили меня убить, – мне всё ещё с трудом верится в происходящее.       Он не отводит от меня глаза. Смотрит, будто в душу. А затем... ох, мамочки. Я впервые вижу, как он... он... как он улыбается! Конечно, это трудно назвать полноценной улыбкой. Скорее, некая неоднозначная, но оттого и притягательная ухмылка.       После неё, мне кажется, я влюбилась в господина раз так в сто больше.       И потом мы летим по направлению к солнечному свету. А господин Вергилий, между прочим, не Икар, чтобы его крылья развалились из-за растопившегося солнечным теплом воска.       Нет... Я никогда. Я больше никогда не вернусь в Лимбо-Сити!