Карантин

27 марта Дневник Франческо Сегодня третий день, как я уехал из Рима на карантин, живу на вилле. Один. Вокруг на километр никого. Хо-ро-шо! Но надеюсь, что через пару недель это всё закончится, заниматься делами я привык лично. Всё было хорошо, пока я сегодня не проснулся от смс: Гульельмо просил перезвонить. Оказывается, на самом деле меня хотел Лоренцо: знал, гад, что ему я не перезвоню и трубку с утра не возьму! Просил поселить у себя брата на время карантина. Его брата, не моего. Я предложил поменяться и забрать к себе Гульельмо (без семьи!), а Джулиано пусть валит домой. Лоренцо только поржал. Сволочь. Потом начал страдать, что Джулиано только-только прилетает в Рим и во Флоренцию не попадет никак, а у меня даже входов в дом два, а спален три… И почему я в итоге всегда соглашаюсь? Надо в следующий раз заключить пари, только спорить придется с самим собой: все поставят на Лоренцо. Всю жизнь, дьявол меня побери, мечтал пожить с Джулиано Медичи! Вместо того, чтобы недельки две провести в полном одиночестве и спокойно поработать! Ладно, пусть потом Лоренцо, если вдруг лишится брата, не жалуется, что я не предупреждал! В аэропорт встречать не поеду, пусть даже не просят. Откуда он хоть прилетает? *** Тот же день. Вечер Обожаю пустую трассу. Вирус и Джулиано Медичи — ненавижу. Жаль, что маска не кляп. Ещё надо было припугнуть Джулиано, что везу его не к себе, а к дяде, он бы сам сбежал из машины. На полной скорости. 28 марта Дневник Джулиано Мой брат — паразит. Ну я ему это припомню. Зря всё-таки я сказал Лоренцо, что он просто боится потенциально заразного после Англии меня, а Франческо ему не жалко. Вдруг и правда, а маму лучше поберечь. Но почему Пацци?! «Там два выхода, вы и видеться почти не будете…» Лоренцо сам в этом доме был хоть раз?! Выходов действительно два, но дом очень странный. Очень. Обстановка — как на полсотни лет законсервировали. Или больше. У меня в спальне покрывало с цветочками. Ужас. Лоренцо написывает, все ли у нас в порядке. Беспокоится. Вот возьму и отвечу, что в этом доме у меня точно ничего не будет в порядке! Нет, я правда пытался быть вежливым, я же всё-таки в гостях. Вроде бы. Предложил помочь с ужином. Пацци, гад, послал в подвал за вином. Ещё спросил, не перепутаю ли подвал с котельной. Короче, я давно так не орал. Паучина в мою ладонь! Целый тарантул! Про вино я забыл, конечно. Хорошо, что звукоизоляция в подвале хорошая. Пацци соврал, что стукнулся головой о косяк на лестнице, а вино не нашел. Он посмотрел на меня, как на идиота, и пошел сам. Я ещё забеспокоился: он хоть знает, какая у него там фауна водится?! А потом до меня дошло. Он ненастоящий! Не Пацци, а паук! Я потом украдкой сходил туда с фонариком: очень стрёмно было. Но эта тварь действительно металлическая. Каким надо быть извращенцем, чтобы такой интерьер в подвале устроить?! Интересно, это Пацци сам придумал? С него бы сталось. И меня нарочно послал, гад такой. Спален здесь несколько, Лоренцо не соврал, но все рядом! И гостиная одна! Хорошо, что Пацци сразу наверх ушел. Я в гостиной устроился с вином, надо ж было стресс снять. Ну засиделся немного — когда шел из ванной, уже глаза закрывались. Ну спутал двери! Закрываться надо! И нечего было такие глаза делать, я же в трусах был! И он тоже. Кажется. У него покрывало в рюшечках. В рюшечках!!! Короче. Я обязан этот дом обследовать, чтобы больше ни на что не попасться, это вопрос выживания. 29 марта Дневник Франческо Медичи странно себя ведёт. Хотя это же Медичи, они от рождения все ненормальные. Интересно, это заразно? Гульельмо пока вроде держится. Джулиано с утра бродит по дому, как призрак, два раза встретил его в самых неожиданных местах — один раз в котельной и один возле «моего» входа. Спрашивал, куда ведёт дверь в коридоре. Я сдуру пошутил, что в комнату Синей бороды, но он на меня посмотрел, как будто поверил. Я всегда держу эту дверь запертой, потому что она в мою спальню. За шкафом, но все равно. Какой гений сделал спальню с двумя дверями, да ещё и у выхода? Тайно сбегать из дома, что ли? Но я привык и до Медичи об этом вообще не думал! А из-за планировки сразу и не догадаешься, куда она. В задницу Медичи, у меня работа. Знаю я своих подчинённых, думают, что раз меня рядом нет, можно расслабиться. Решил провести видеоконференцию в гостиной — ну а где ещё, в кухне, что ли? Оделся как обычно и предупредил Джулиано, что буду работать. Медичи постоял в дверях, пока я начинал, потом я ему сделал страшные глаза, и он ушел наверх. Все равно я слышал, как он там бродит. Такое ощущение, что просто туда-сюда! Или на месте прыгает. Может, зарядку делает? Я всегда думал, что у футболистов ноги главное, но, судя по его кубикам… Хотел же сделать во втором подвале тренажерный зал, но вентиляцией лень было заниматься. Он мне мешает!!! Даже на чердаке! То и дело поднимаю глаза вверх на его топот! К счастью, ребята решили, что это я от злости, и резко поумнели. А ведь это всего третий день. Боже, дай мне терпения. 30 марта Дневник Джулиано Позвонил Лоренцо. Высказал ему все, что думаю. Потом признался, что соскучился. Он тоже. Судя по галдежу на фоне, дети решили, что если выходить нельзя, то надо разобрать палаццо по камешку. Может, и хорошо, что я не там? С Франческо мы хотя бы просто не разговариваем. А его подчинённым я даже посочувствовал. Если б меня так босс отчитывал — самое противное — вежливо! — я бы даже не опаздывал. Пацци для видеосвязи одевается полностью, он вообще нормальный?! Мог бы просто пиджак надеть, кто там видит ниже. Жаль, что я не застрял у Сандро, вот было бы весело! Но, честно говоря, у него квартира намного меньше этой виллы. И никакого сада, конечно. И готовит он не очень, зато Франческо — божественно. Что я ничего сложнее бутерброда не умею, он и сам знает, и сразу предложил: он готовит — я оплачиваю продукты. По-моему, честно. А насчёт вина он съязвил, что это комплемент от шеф-повара. Мог бы промолчать, я вот вежливо себя веду до сих пор! Но теперь я понимаю, почему Бьянка каждый раз за три дня до обеда или ужина у Пацци садится на диету. Так что дорогу в винный подвал, столовую и кухню я выучил сразу. А остальное… Это не дом, а лабиринт! Двери, переходы, лестницы! Раз уж Франческо мне не удосужился показать, обошел все сам. Монстров больше не нашел, но насчёт единственной запертой двери так и не понял. Что там Пацци может прятать?! Не бывших жен, конечно. Его Новелла, судя по Фейсбуку, живёт и здравствует в Венеции. Но если у Пацци есть секреты, то, судя по всему, они там. Я теперь спать не смогу от любопытства. Что может держать Пацци в единственной на весь дом запертой комнате?! Если там дневники или бумаги какие, я к ним даже прикасаться не буду. Просто хочу посмотреть, что это за комната! Без взлома, конечно. Мне в этом доме ещё жить… сколько-то. А если племянники разнесут палаццо, то и дольше. Как бы извернуться и узнать, где от нее ключи, чтобы незаметно заглянуть? 31 марта Дневник Франческо Медичи обжился, как у себя дома. Чтобы не ссориться, мы просто почти не разговариваем. Только о погоде и мелочах. Как на официальном семейном ужине — и так же бесим друг друга молча. За себя я уверен, за Джулиано — почти. А ещё этот лодырь, пока я работаю, занимает плазму в гостиной своим футболом! В наушниках, но все равно! Спасибо, что отжимается и разминается не в гостиной, а уходит в сад. Я обомлел, когда увидел из окна в первый раз. Март всё-таки, а он в одних трусах! Хотя после Англии, наверное, ему как в мае. Зря старается, молодых соседок тут нет. И вообще от соседей только если в бинокль рассматривать. Хотя посмотреть… если честно, есть на что посмотреть. Позер, как все Медичи! Было бы перед кем выделываться! Посмотрел на себя в зеркало, опять подумал про тренажерный зал, разозлился и в обед с Джулиано не разговаривал. Он, видимо, сам решил поддержать светскую беседу и спросил, есть ли у меня план дома. Конечно, есть. Где-то в городской квартире в документах. Странный вопрос, тоже, что ли, решил виллу в пригороде прикупить? Потом весь вечер почему-то вспоминалось, как мы сюда приезжали с Новеллой. Наверное, потому, что только с ней я здесь и жил больше двух-трёх дней. Новелла ничего не хотела менять, ей нравилось, что все винтажное. А я потом даже не думал… Может, ремонт сделать? 1 апреля Дневник Джулиано Я с ума сойду. Торчу здесь шестой день безвылазно, я никогда ещё так долго не сидел дома! В сад выхожу, конечно, но сколько там того сада. Не представляю, каково в палаццо. Поймет ли Пацци, если в качестве первоапрельской шутки объясниться ему в любви? Нет, наверное, не стоит. И лечь на полу в гостиной с кинжалом для бумаг и потеками кетчупа — тоже. А жаль. Делать мне здесь нечего, кроме зарядки и телевизора. У Пацци хоть работа есть. Поговорить тоже не с кем, кроме Франческо, а с ним мы уже все цензурное друг другу сказали. Нецензурное тоже, только раньше. Пацци как будто ничего не напрягает, ни карантин, ни сидеть дома. Как ходил с хмурой мордой, так и ходит. Но ему и волноваться не за кого, кроме дяди, а Якопо Пацци… Был бы у меня такой дядя, я б не стал. Дошел от скуки до того, что перед сном думаю про Франческо. Тьфу, хорошо, что не с Лоренцо сморозил, он бы обязательно спросил, как лучше думается, левой или правой. Не в этом смысле, конечно. Но странно получается: мы с ним друг о друге знаем все — и не знаем ничего. Я вот понятия не имею, что он умеет. Готовить умеет. Деньги делать. Я в банковском деле разбираюсь примерно так же, как в готовке, а он что-то там целый день в ноуте клацает. Или по телефону разговаривает. Я иногда потихоньку смотрю с лестницы. Ну скучно же, а за работающим человеком можно наблюдать бесконечно! Хотя за работой Сандро — намного приятнее, но у Сандро интереснее смотреть на картину, чем на него. Короче, единственное, чем можно заняться, чтоб не рехнуться, — это пробираться в ту комнату. Я уже понял, что открывать дверь надо, когда Франческо готовит или работает, тогда он ничего не услышит и наверх не пойдет. Осталось ключи найти. Пока мы из дома не выходим, Франческо его и не запирает, спрашивать подозрительно. Пошел в сад тренироваться. В спальне места мало, а если я в гостиной перед носом у Франческо буду приседать в трусах… Всем нравится, конечно. Но это же Пацци, кто его знает. В общем, ушел в сад. Солнышко, лёгкий ветерок, лужайка — как летом! В Англии. Нашим летом я бы на солнышке в полдень не отжимался, я не самоубийца. И где-то на пятый подход — озарило! Буквально озарило: солнце вышло из-за облака и осветило под деревом нарциссы. И тут я вспомнил! У входа в кухню, где золотые нарциссы нарисованы, связка на крючке! Я ее уже раз десять видел и внимания не обращал! 2 апреля Дневник Франческо В последний раз я так долго работал из дома, когда болел гриппом. Вроде бы никто не отлынивает, отчеты сдают вовремя, но все равно беспокойно. И в мире не пойми что творится. Хорошо Медичи. Хотя у него тоже все матчи отменили. Поэтому он устроил из моего сада спортплощадку и подтягивается на яблоне. Я сначала хотел из окна крикнуть, потом подумал, что я в жизни с этой яблони ни одного яблока или хотя бы цветка не дождался, чего уж. И даже Медичи такую толстую ветку не обломит. Кстати, в доме как-то подозрительно тихо. А на улице дождь. Где его носит? Может, спать уже ушел, а я в наушниках прослушал? Если на кухне нет, то точно спит. На кухне обнаружил пустоту и лужу возле двери — потолок протек. Ну точно, без ремонта не обойтись. 3 апреля Дневник Джулиано Боже. Это худший день в моей жизни за все почти двадцать пять лет. Франческо в наушниках весь ушел в работу, и я решил, что пора. Нашел на кухне эту связку, сразу проверил, какой ключ от самой кухни, и отобрал три одинаковых ключа от спален. Осталось всего два на выбор, взял оба. Замок открылся, как новенький, почти без щелчка. А вот дверь нет! Я толкнул — только чуть-чуть подалась, с той стороны что-то тяжёлое. Как труп. Это я так шучу, конечно. От стресса. Полчаса, может, её тихонько толкал, чтобы открыть и не нашуметь. Как назло, в щель только обои и видно, а такие обои в доме много где. Открыл наконец на такую ширину, чтобы пролезть, пробрался — и что?! Это спальня Франческо. Такого разочарования у меня в жизни ещё не было. А дверь плохо открывалась, потому что шкафом заставлена, это я его столько сдвигал. Ненавижу Пацци. Зачем делать спальню в такой комнате?! Понял, что выйти отсюда можно только через основную дверь, шкаф я сам за собой не утяну! Запер вторую дверь изнутри, тихонько вернул шкаф на место и только собрался смыться, как слышу, на лестнице шаги! Никогда ещё у меня так волосы не шевелились. Во всех местах. Ужастики отдыхают. Под кроватью было мало места, второпях влез в шкаф. Хорошо, что он наполовину с полками, наполовину с вешалкой. Какой бред. Сижу в шкафу у Пацци, как любовник из анекдота. Только в этот момент сообразил, что надо было попытаться все же под кровать — вдруг Франческо полезет в шкаф зачем-нибудь! К счастью, не полез. Пыли тут нет, но пахнет чем-то, и нос от этого чешется. Нет, приятный запах, но все равно чихнуть хочется. Пообещал себе, что больше никогда, никогда в жизни не буду лезть в секреты Пацци, если только выберусь отсюда. Кошмар, сидеть в шкафу и ждать, пока Франческо уляжется в постель! Потом грыз ногти и считал до тысячи, пока он уснет. Шкаф не скрипнул, честное слово! И пол не скрипнул! Ну как он почуял, когда я уже почти у двери был?! И что сразу орать «Джулиано?!» Кто тут ещё может быть, зубная фея, что ли? Что, что я здесь делаю, непонятно, что ли, что можно делать в чужой спальне посреди ночи?! И вот тут, пока Пацци заткнулся, до меня дошло, что я сморозил. Пришлось выкручиваться. — Но я уже передумал, — и сбежал наконец. Боже, какой позор, как теперь смотреть Франческо в глаза. Лоренцо, почему я у тебя такой дурак иногда?! 4 апреля Дневник Франческо Сумасшедший дом имени Медичи. После ремонта напишу на стене золотыми буквами: 1. Не слушать Лоренцо. 2. Не связываться с Джулиано. Что это было, я так и не понял. Джулиано Медичи ночью в моей спальне — это такой бред, что я потом ещё три часа уснуть не мог. Особенно с этим «но я передумал». Очень в духе Джулиано. Долго думал и решил, что это такая шутка. Тоже в духе Джулиано. Не мог же он в самом деле прийти ко мне ночью, хотя… Целая неделя без подружек и внимания — ещё через неделю ему, наверное, и яблоня в саду понравится. Почему-то вспомнил, как Новелла все уговаривала меня сходить к психологу поработать с самооценкой. Ерунда, работать можно с акциями, счетами, котировками, а внешность — это данность. Бывает хуже, не всем же быть, как Медичи. Идиот. Утром я ему это и хотел сказать. Сразу же. Но Джулиано уже сидел в гостиной и выглядел, как кролик, которого вытащили из клетки: такой же белый, пушистый, несчастный и с красными глазами. Синьора Лукреция заболела. Вроде бы не очень сильно, но, говорят, люди в возрасте болеют опаснее. Ну и что я мог ему теперь сказать? Не знаю, как это получилось, но я его обнял. Джулиано шмыгнул, но реветь не стал. И на том спасибо. А потом он извинился за свою тупую шутку от скуки и признался, что идиот. Я согласился и сказал, что у меня будет ремонт, может принять участие, чтобы не скучать. Джулиано сказал, что примет. Мне страшно. 5 апреля Дневник Джулиано Вернул все ключи на место. Франческо, к счастью, не заметил. Но даже если бы заметил и устроил мне скандал — пусть. Я бы ещё не так орал, если б Пацци полез в мои секреты, даже неважные. Какая чушь, как только в голову пришло! От безделья, видимо. А Франческо на меня смотрит, как на больного, — сочувствует. Если бы это не из-за мамы, я бы бесился. Единственная мысль, которая приходит в голову, тоже дурацкая. Мама заболела после того, как я устроил Франческо гадость. Теперь кажется, что если я буду себя вести правильно, то, может, она скорее выздоровеет? Глупо, сам знаю, но выбросить из головы не могу. Так что стараюсь даже мысленно Пацци никак не обзывать. Думал, что вслух сказать хорошего, придумал только, что он очень вкусно готовит и я у него растолстею. И, кажется, покраснел. Позорище, но не очень, потому что Франческо отвернулся и сам покраснел. Немножко, но я заметил. И предложил мне в качестве альтернативных тренировок упражнения с малярной кистью. Я-то думал, он, как нормальный человек, наймет бригаду! Нет, стоп, Франческо очень-очень нормальный. И это даже умно, маляры тоже болеют. Сказал, что он не подозревает, как ему повезло! Не зря я в Англии ребятам в общежитии помогал! У Франческо было очень сложное лицо. Но я его ещё научу, как делать ремонт весело! 6 апреля Дневник Франческо Обошел весь дом от чердака до подвалов: посмотреть, где что сделать. Джулиано увязался за мной — не мог же я сказать, чтобы не ходил. Он и так как в воду опущенный, весь несчастный и совсем не язвит. Не представляю себе эту семью без синьоры Лукреции, надеюсь, все обойдется. Я даже позвонил дяде спросить, как его здоровье. Дядя сказал, что не дождусь. Так что Джулиано везде совал нос следом за мной, включая ту комнату, которая всегда закрыта. Кстати, что-то ключ слегка заело, смазать надо. Медичи оживился, только когда я сказал, что в подвале хочу сделать спортзал. Вот тут он сам на себя стал похож — мол, в таком подвале только бдсм-сессии устраивать. Я сказал, что ему, конечно, виднее. Джулиано немедленно заткнулся. И почему-то извинился. И покраснел. Уже во второй раз, кстати. В первый раз, когда хвалил мою лазанью. Бьянка тоже всегда хвалит, но это другое. А я теперь не могу понять, когда Джулиано надо мной издевается: когда прячется в шкафу или когда краснеет? Или когда извиняется? Или… Или я совсем ничего не понимаю в Медичи и их шуточках, кроме того, что Джулиано очень трогательный, когда краснеет. Никогда раньше его таким не видел. Надо приготовить что-то повкуснее, все равно времени по вечерам вагон. Может, шоколадный торт? Или тирамису? Какое счастье, что Джулиано не вегетарианец, сою на своей кухне я согласен видеть только в соусе. Точно, тирамису. А если Джулиано не понравится, пусть питается чипсами! 7 апреля Дневник Джулиано Если бы я несколько дней подождал, Франческо сам бы мне показал эту комнату и не пришлось бы позориться. Маме вроде бы лучше, а я всё ещё стараюсь не ругаться с Пацци. В подвале не удержался, но там такая обстановка — темно, гулко… Не по себе, в общем. Хотя лучше бы молчал. Потом как представил Пацци с чем-нибудь таким в руках… В общем, ему бы подошло. Он не красавец, конечно, но как Сандро говорит — фактурный. Хотя меня это никак не касается, я же не фотограф. Позвонил Лоренцо уточнить, как у мамы дела, пожаловался, что совершенно не за кем ухаживать! Лоренцо сказал, что я не понимаю своего счастья, я сказал, что ухаживать не в том смысле, но он только поржал. И это мой брат! Хотя здесь, конечно, лучше, чем в палаццо. И не так скучно, как одному. Если я немножко подразню Франческо, не всерьез, это же не считается? Так, для остроты жизни, чтобы ему тоже скучно не было. Пошел искать Пацци, нашел его и печеньки. Только что из духовки. И что сразу так орать, чтоб я не таскал?! Всего одну, посчитаны они у него, что ли?! Печенье было вкусное, но я обиделся и начал его уговаривать, что прежде чем сдирать обои, их надо разрисовать. Во-первых, это традиция, во-вторых, это весело, в-третьих, когда ещё?! Пацци всё-таки зануда… Нет, конечно, он был занят. Короче, он сказал, что в коридоре в комоде есть цветные мелки и чтобы я делал что угодно и ему не мешал. Это он зря. Мелки я нашел и прямо в коридоре на стене нарисовал футбольное поле. С воротами, мячом и трибунами. Может, кривовато, но я художник, я так вижу! Скинул фотку Сандро и Лоренцо. Сандро похвалил, Лоренцо попросил написать завещание, на случай, если меня будут убивать. И это мой брат!!! К сожалению, пропустил момент, когда Франческо это увидел. Потом он ушел в работу, я его на всякий случай больше не трогал. А за ужином… Боже. Если бы мне хоть одна девушка приготовила такое тирамису, я бы на ней женился. И это после всех остальных блюд. Как Новелла могла уйти от таких ужинов?! Может, она на диете сидела?! Лоренцо не вовремя позвонил узнать, жив ли я ещё. Я с полным ртом сказал, что я уже в раю и чтобы он мне не мешал. У Пацци было очень сложное лицо. И стало ещё сложнее, когда я поблагодарил. До самой ночи я себя вел так хорошо, как только мог. Честно говоря, больше ничего и не мог, кроме переваривания. Но, когда лег спать, никак не мог понять, что такое за стеной шуршит. Шуршит и шуршит, мышей я здесь не видел — короче, я не утерпел, на цыпочках подкрался к двери и заглянул. Франческо рисовал что-то у себя на стене. Теперь мне ужасно интересно, что, но досмотреть не получилось, он оглянулся. 8 апреля Дневник Франческо Теперь это зрелище мне будет являться в снах — наверное, кошмарных, — как Джулиано ест самое обычное тирамису. Ну хорошо, не обычное, а моё, но это не повод ТАК облизывать ложку. Я даже засомневался, за какую сторону он играет. Хотя вроде бы у него всегда были только девушки… И самому облизываться. Если бы меня тут не было, он бы, наверное, и пальцы облизал, и тарелку тоже. И так стонать «ещё, пожалуйста?!» Не хочу даже знать, что подумал Лоренцо, когда позвонил, мне бы точно ничего нормального в голову не пришло. Наверное, я в кофе влил слишком много коньяка, потому что принес в спальню мелки. Действительно, мне тридцать, а я никогда ещё не рисовал на обоях. А раз перед глазами у меня последние две недели вертится Джулиано — его и попытался нарисовать. Ничего не получилось, конечно; разозлился, забелил все и нарисовал яблоню. Только там, где волосы, все равно просвечивает, но это ничего, похоже на солнце. Джулиано сам художник от слова худо, но ему все равно не покажу, а то ржать будет. Хотя он за все это время мне ни одной настоящей гадости не сказал. Наверное, растет над собой. Или я расту и не замечаю. А за последние дни — никакой гадости вообще, даже несерьёзной. Примерно с того дня, как… Да, точно. Когда явился в мою спальню. А чисто теоретически, потому что этого не может быть, если бы он не шутил, что бы я сделал?! Понятия не имею, честное слово! И не хочу знать, что он ещё умеет, кроме как облизываться! Надо было найти наконец девушку, как все говорили. Месяц назад или два, и сейчас я бы жил здесь с ней, а Лоренцо бы сказал, что ко мне нельзя. Ненавижу дядин голос в голове: «Да, а после карантина тебе бы пришлось покупать кольцо и детскую коляску». И Джулиано ненавижу, вечно от него одни проблемы! Надо сказать ему, чтобы прекратил висеть на дереве, это яблоня всё-таки, а не дуб какой! 9 апреля Дневник Джулиано Лоренцо говорит, маме лучше! Температуры уже нет! Я как раз зашёл на кухню и от радости бросился обнимать Франческо. Кстати, в прошлый раз, когда он меня обнял, я был очень расстроен и как-то не заметил — он не такой костистый, как я думал. Худой, но на ощупь не настолько, как на вид! А Франческо только спросил, что происходит! Правда, потом порадовался за маму. А потом весь день как-то не задался. Франческо ходил мрачный, разговаривать не хотел, сказал, чтобы я на яблоне не висел. Да что ей сделается?! Я спросил, на ком можно висеть, он на меня так посмотрел — короче, я ничего не понял, что случилось. И немножко обиделся. Все же было нормально, я ему ни одного плохого слова не сказал, наоборот. Если за футбольное поле, так это раньше надо было злиться! Разве что… Может, он тогда не поверил, что я пошутил насчёт его спальни? И теперь подумал, что я его обнял, потому что… Или обиделся, что я «передумал»? Тогда он сам дурак, кто же так передумывает. Или я ему нравлюсь, или нет, и в этом вся проблема. Вообще-то я всем нравлюсь, но это же Пацци! Если не нравлюсь, то просто не надо его трогать руками, он и нервничать не будет. А если нравлюсь… Ой. Как назло, Франческо заглянул в гостиную и спросил, почему я такой красный. Я сказал, что, кажется, температура поднялась, и он немедленно загнал меня в спальню и пошел за градусником. Сказал, что только идиот отжимается в марте в саду в трусах — ну или англичанин, что в общем-то одно и тоже. Может, я правда заболел? Потому что если я Франческо нравлюсь, это легко проверить, но что я тогда буду делать?! Превращу свою спальню в замок?! Потому что я, честно говоря, боюсь. Не Франческо — ну не маньяк же он. Смешно даже подумать, чтобы он к кому-то приставал. А потому что я не знаю, как о таком сказать Лоренцо, а больше посоветоваться мне не с кем. Ненавижу Пацци. Всю жизнь от них одни проблемы! 10 апреля Дневник Франческо Что синьоре Лукреции лучше, я рад, конечно. Но вместо яблони Джулиано теперь решил, видимо, висеть на мне. А я в этот раз не решился его обнять. И не знаю теперь, как с ним разговаривать, поэтому стараюсь никак. То есть старался, пока этот болван не подцепил простуду. К счастью, мы с ним сидим здесь уже две недели, так что это точно не вирус. Но все равно ничего хорошего, говорят, в больницах сейчас все очень плохо. Поэтому я его немедленно загнал в постель и ничего такого даже не успел подумать. Градусник показал нормальную температуру, но я все равно сказал, что если вылезет из комнаты, может сразу переселяться на лужайку — из дома выгоню. Сам виноват, нечего было мышцами щеголять! С запозданием сообразил, что это значит таскать ему кофе и еду. Ладно. Будет вместо разминки, чтобы не засиживаться. Джулиано я ничего не сказал, новости он и сам читает, но… Но от вируса умирают. По-настоящему. Так что я только представил, и стало очень не по себе. Лучше носить подносы на второй этаж, чем цветы на кладбище. Но разве с этим идиотом что-то может пойти нормально?! Полдня он честно сидел в комнате, а потом ему стало скучно!!! Лучше бы я ему разрешил лежать на диване в гостиной и смотреть футбол. Со скуки он нашел в интернете флешмоб «изобрази картину из подручных средств». Большей глупости в жизни не видел. Франческо, принеси покрывало, пожалуйста, Франческо, принеси ещё стул и кувшин, Франческо, а кинжал для бумаг, Франческо, а помоги, ну пожа-алуйста! «Смерть Марата» ему не понравилась, нашёл другую и заставил меня тоже влезть в кадр. Только рукой с кинжалом, на большее я не согласился. На кухне подносы с посудой, в гостиной кавардак, а в Инстаграме Джулиано отметил мою руку. Как моя жизнь за две недели превратилась в это, и почему я всё ещё не хочу его убить? 11 апреля Дневник Джулиано Кто бы мог подумать, что Пацци такая наседка. И такой терпеливый. Я бы сам себя уже послал на его месте. Может, я ему всё-таки нравлюсь? Нельзя же так переживать за совсем постороннего человека. Хотя я ему вроде как родственник. Представил себе все это голосом Франческо. Лучше бы не представлял. «Конечно, ты мне не посторонний, Джулиано, никто меня так не достает, как ты!!!» А ведь он так и скажет, слово в слово. Расстроился, сам не знаю почему. Хотел признаться Франческо, что на самом деле здоров, но он так беспокоился, что жаль было разочаровывать. Ну и потом, когда ещё он будет мне носить кофе в постель?! И всякое вкусное, и даже спрашивать, чего я больше хочу! Но скучно невыносимо. В спальне даже телевизора нет, поэтому я затеял флешмоб от Сандро. Получилось неплохо, Лоренцо поржал, что это я готовлю доказательство собственного убийства — рука с кинжалом в кадре очень узнаваемая, жилистая и с перстнями. В общем, все было хорошо. Я сказал Франческо, что мне уже намного лучше, пусть порадуется. По-моему, он наконец от меня устал и согласился, что я тихо посижу в гостиной с чем-нибудь горячим. Не надо было заикаться про вино, но кофе уже в ушах булькал. Ну да, от всех видов глинтвейна меня развозит в два раза быстрее и сильнее, но тут же абсолютно негде влипнуть в приключения… Я талант. Я смог. Сначала я просто сидел и думал, что Франческо всё-таки неплохой человек. Если над ним не издеваться, он сам почти не огрызается. Ну да, он зануда, и всё ещё одевается на свои видеоконференции в деловое с ног до головы, и не любит стендап и Англию, но Сандро их тоже не очень любит. Главное, что мне не мешает. А ещё… И пока я формулировал плюсы, Франческо спросил, чего я на него таращусь. Надо было остановиться на том, что я очень благодарен, что он меня вообще пустил пожить, за беспокойство и заботу. Но Франческо так невероятно и забавно начал краснеть, так на меня смотрел — кто тут замолчал бы? Не я. Я и не замолчал. К сожалению. Сказал, что раньше не замечал, что он вообще-то довольно симпатичный. И не хлюпик. И эти его грозные взгляды ему тоже идут, но улыбка лучше. Нет, ну что я такого сказал?! С Лоренцо, с Сандро, с Анджело мы так же шутим, и никто не смущается! Франческо сказал, что больше наливать мне не будет, что я сам не понимаю, что несу, и всё ещё краснел. Я сказал, что я очень хорошо все понимаю. Вот только не понял, как так получилось, что мы поцеловались. Вообще не помню момент от этих моих слов до того, как осознал, что целуюсь. И это было круто. Я даже описать не могу, только лицо снова горит, когда вспоминаю. И то, как Франческо обнимал… Все было отлично. А потом он сказал, что я пьян и продолжать не стоит. И отодвинул. Я расстроился — не настолько я был пьян, чтобы не понимать, когда мне хорошо! Сказал, что если я ему не нравлюсь, можно было сразу предупредить. Подождал немножко, но Франческо молчал. И я ушел к себе. Теперь вот все утро с рассвета сижу и думаю, как быть. Сказать, что пошутил? Или извиниться? Или извиниться, что пошутил? Самое страшное, что мне действительно понравилось. Лоренцо, спаси меня отсюда, пока я не совсем пропал! 12 апреля Дневник Франческо Никогда не слушать Лоренцо Медичи. Никогда не связываться с Джулиано Медичи. Теперь это первое, что я вижу, когда просыпаюсь. Большими буквами, жёлтым мелом с красной обводкой — я старался. М-да. Если подытожить то, что мы с Джулиано вчера друг другу сказали, то он мудак, эгоист и алкоголик. А я мудак, эгоист и зануда. Идеальная пара! Нет, сначала мы пытались вежливо. Оба, как ни странно. А потом… В целом — все как всегда. Это за последние две недели я отвык от нашего обычного общения. И ещё я думал, что Джулиано целуется так же, как ухаживает: пришел, увидел, победил. А он… Мне его обнимать было страшно. Казалось, он сейчас загорится и растает. И я не помню, чтобы мне с кем-то ещё было так хорошо от одного поцелуя. Прости, Новелла. Если б Джулиано так вело от меня, а не от вина! Ну или надо было пить обоим, хоть было бы на что потом свалить. А так я попытался проявить адекватность, а закончилось это утренним объяснением, перешедшим в дневной скандал и вечернюю холодную войну. Зато теперь понятно, что я ему не нравлюсь. Ну то есть Джулиано готов иметь все, что движется, в этом я и не сомневался. Особенно на карантине. Но я сам по себе — ну и ладно, не очень и хотелось. Так что я нашел в погребе бутылку попыльнее и ушел к себе. После трети нарисовал на стене надпись, после половины пришел в спальню к Джулиано. Очень хотелось посмотреть на его ошарашенную физиономию и сказать «я передумал», но я всё-таки не он для таких тупых шуток. Поэтому я просто полюбовался на его ошарашенную физиономию и сказал, что раз уж выставить его из дома пока некуда, то просто пусть не суется мне под руку. И разговаривать нам не о чем. Если друг друга не замечать, может, и доживём до конца карантина Потом вернулся, допил и скинул Гульельмо фотку надписей. И пусть только скажет, что Медичи ему теперь тоже вроде как братья — оскорблюсь и больше не буду его от встреч с дядей отмазывать. Хотя кого я обманываю, все равно буду. Так что все как в лучшие времена. Не были мы друзьями и никогда ими не будем. 13 апреля Дневник Джулиано Теперь я не понял две вещи: как мы умудрились поцеловаться и как мы на следующий день умудрились так разругаться. Хотя второе у нас всегда отлично получалось. Как-то обидно. Нет, меня иногда отшивали. Примерно в двух процентах по статистике. Это не я считал, а Лоренцо, делать ему нечего. В общем, в мире примерно два процента людей, которым я не нравлюсь. В том смысле, а не вообще. Как рыжих. Надо сказать Пацци, что он редкое исключение. Когда в следующий раз будем ругаться, потому что теперь мы опять не разговариваем после того, как он вломился ко мне в спальню об этом сообщить. И этот человек мне что-то говорит про алкоголь! И все равно — мне никогда ещё не было так обидно! Ещё больше обидно, что мне обидно, потому что это очень-очень плохо. Это значит, что всё почти серьёзно. Но если я буду пытаться Пацци всё-таки понравиться, боюсь, жить мне после этого под яблоней. Хотя уже апрель, тепло… Чтобы прийти в себя, пошел в сад тренироваться. На яблоне висеть не стал, показалось, что в окне Франческо. Кстати, действительно потеплело! Даже жарко стало. Но зачем ТАК орать?! Да, я зашёл в дом в трусах, потому что шел в душ! И да, через гостиную ближе! Откуда я знал, что у него видеоконференция, предупреждать надо! Теперь, значит, я ему «родственник, который тут живёт на карантине», а как племянников пасти, так у нас ничего общего?! 14 апреля Дневник Франческо Выгнать Джулиано из дома я не могу. То есть могу, но это совсем некрасиво. Отказаться кормить? Смысл, продукты и так он оплачивает — просто будет заказывать готовое. Может, сам чему-то научится и попутно испортит мне всю кухню, знаю я его! Подраться с ним я теперь тоже не могу, потому что… Потому что когда он вчера ввалился в гостиную в трусах, — уверен, он это нарочно! — и я увидел вот это все, то понял, что драка — очень интимный процесс. Особенно если драться с малоодетым человеком. Опозорюсь окончательно. Так что все, что я могу, — это ругаться. А ему на это наплевать. Кошмар какой. И что мне теперь делать? Вчера я после этой проклятой конференции всерьез подумал о том, чтобы провести в гостиной разграничительную линию. Диван, так и быть, пусть остаётся в его зоне. Но Джулиано, скотина, начал немедленно уточнять, можно ли пересекать ее в экстренных случаях — если в доме пожар, или мне стало плохо, или я уснул, а на плите молоко убежало, и так далее. Так что я плюнул и сказал: если что-то где-то убежит, ловить это он будет сам. Он у меня теперь будет крайний за все в этом доме! К счастью, вечером привезут наконец все для ремонта. Пусть займётся делом и не маячит перед глазами, а мне не будут лезть в голову мысли про эти рельефы под футболкой. И под джинсами. Джинсы вообще сплошное безобразие, обтягивают почти как вчерашние трусы. Кажется, со мной все очень плохо. Весь мир сходит с ума от паники, а я — по Медичи. 15 апреля Дневник Джулиано Все очень плохо. Вчера привезли материалы для ремонта. Я не сомневался, что Франческо — кретин: при своем доме-лабиринте он заказал все, кроме стремянки. В общем, мы как-то незаметно снова начали разговаривать. То есть ругаться, пока решали, кто из нас будет вкручивать лампочку в кладовке, куда все это надо сложить. Ну не светить же телефоном каждый раз! Я предложил встать Франческо на плечи. Он сказал, что тогда я потом ему оплачиваю лечение спины. Я обиделся и сказал, что это все его кухня, но если он с меня навернется, то одними костями придавит. Кажется, я это зря сказал, потому что представил и покраснел. И он, кажется, тоже. Или нет, потому что он согласился, чтоб я залез наверх. Лучше бы не соглашался. Нет, он только на вид тощий, по-моему, он даже не особенно напрягался и держал нормально, крепко. И в этом была вся проблема. Какая там лампочка. Я только и мог думать, что Франческо меня держит за ноги — просто держит, но… Так что лампочку я уронил, — к счастью, она упала на мешок и не разбилась, — и сказал, что мне щекотно. Франческо решил, что я идиот, и в итоге вкрутил сам. И я совсем не собирался его обнимать, когда он спускался! Просто боялся, вдруг правда навернется, а получилось как-то… Носом к носу. Под этой лампочкой. Ещё незажженной, мы ж не самоубийцы. Я почему-то был уверен, что он меня сейчас поцелует, идеальная ситуация же! Я бы поцеловал. Ничего Пацци не понимает в романтике. Поэтому у него и девушки нет. У меня вообще-то тоже, но это временно. Потом мы ещё поругались, но так, без особого энтузиазма, по поводу его выбора цвета для стен. Кто сейчас вообще красит в персиковый?! Пацци сказал, что не мне здесь жить, я сказал, что к счастью. Кажется, он обиделся. Или нет, но как-то зыркнул и сказал, что ему надо работать. Головой, в отличие от некоторых. Пока он работал головой, я тихонько постоял на втором этаже и посмотрел. Ему меня не видно, если голову совсем не задирать, а мне видно, потому что в каминной полке отражается. Стоял и думал — почему я сам его не поцеловал? Теперь-то Франческо не сказал бы, что это я спьяну. Ну и пусть бы выгнал под яблоню, там веселее, чем с персиковыми стенами. 16 апреля Дневник Франческо Закрасил белым мелом надпись на стене в спальне — все равно только на нервы действует и не помогает. Просвечивает, но наплевать. Лучше бы я оставил все материалы на улице, включая побелку, чем решил вкрутить эту лампочку. Кажется, Джулиано теперь догадывается. А я… Я хочу его держать. Трогать. Я до сих пор помню, какие у него на ощупь ноги и плечи. Когда мы целовались, я от удивления ничего толком не понял, а теперь хочу. Новелла как-то пообещала в шутку, что заведет кота и будет с ним обниматься, раз я не люблю. Я пообещал, что исправлюсь, и действительно привык. А потом отвык. И вряд ли ещё раз привыкну, Джулиано уже высказался, как ему здесь все надоело. Можно подумать, мне нет! Когда смотрю новости, волосы дыбом встают. Потом ещё раз, когда смотрю котировки. Честно говоря, если бы не Джулиано, я бы, наверное, рехнулся, думая, что делать. Ну то есть я пока держу положение под контролем, а убытки сейчас у всех. Джулиано хоть отвлекает. *** Ночь того же дня Джулиано спит. А я понимаю, что ничего не понимаю. Закончил вечером конференцию, сидел и думал, что делать. И тут Джулиано появился с таким лицом, я думал — синьора Лукреция снова заболела. Или Лоренцо, или Боттичелли, не знаю, за кого ещё он мог бы так переживать. Оказывается, у него отменили какие-то там сборы в начале лета. Ну не дебил?! Да хоть какие важные, я тут разоряюсь — тьфу, тьфу, тьфу, пока ещё нет! — а он за футбол переживает! Нашел, о чем думать перед концом света! Я думал, мы поругаемся или он просто уйдет. Но у Джулиано такое выражение лица стало… Я даже пожалел, что наорал. Немножко. А потом… Вот как сейчас вижу, как он поворачивает голову, быстро облизывает губы и спрашивает: — Франческо, а что бы ты хотел успеть перед концом света? Я опешил. Никогда об этом не думал. Поехать сейчас никуда нельзя, звонить попрощаться некому, завещание написано, так что я ничего не придумал и сказал, что вопрос дурацкий. Джулиано рассмеялся как-то странно и сказал: — Ну раз тебе все равно, тогда давай выполним мое желание. И я согласился. То есть это как-то само вышло. А теперь он спит, а мне страшно засыпать, потому что если завтра Джулиано проснется и уйдет из моей кровати навсегда… Кажется, это действительно будет конец света. 17 апреля Дневник Джулиано Помню, несколько лет назад у нас с Лоренцо был разговор. Видно было, что Лоренцо не терпится поделиться — глаза горят, рот до ушей. Но лучше бы он потерпел, пока я протрезвею, потому что мы с ребятами перед этим матч праздновали. Лоренцо как бы вскользь спросил, а не бывает ли у меня или ещё у кого-нибудь, мм, интересных моментов, когда мы все переодеваемся или в душе моемся. Я удивился, но поржал, потому что бывает, но это же не считается. Честно говоря, у меня иногда вставал, когда я просто смотрел. Но это же действительно не считается! И я не настолько был пьян, чтобы об этом рассказывать. Но спросил, а почему Лоренцо интересно. И вот тут он себя сдал — смутился. Это Лоренцо-то! Зря я начал ржать и подкалывать, он обиделся. Не очень, но больше почти ничего не сказал. Хотя есть у меня подозрения, с кем он мог переспать несколько лет назад, чтоб мужик, и старше, и чтоб Лоренцо сам ему дал… Этому я тоже удивился. Лоренцо сказал, что я просто ничего не понимаю, у всех свои вкусы, и если б я только знал… По-моему, у него взгляд был ещё пьянее, чем у меня. А потом я про этот разговор забыл, как вымело из головы. Лоренцо ещё сколько-то ходил с дурными глазами, но на меня обижался, и я не лез. Вспомнил перед свадьбой Лоренцо и спросил — а как же вкусы? Лоренцо на меня посмотрел, как на маленького, вздохнул и сказал, что вкусы одно, любовь другое. Вот я и думал с утра про вкусы, про любовь и на все на свете. Сунулся к Франческо насчёт покраски, но он меня послал — вежливо, но по сути послал. Что-то у него там не ладилось. Полдня с телефоном ругался, потом полдня с ноутбуком, без пиджака и лохматый! Между прочим, я ему кофе принес! Кофе я умею, все говорят. А он даже не заметил, что пьет и откуда оно взялось. Я расстроился и ушел в спальню. Лоренцо фотки детей запостил, Сандро хандрил. Всерьез, у него такое бывает редко, но метко. Обычно его Лоренцо переключает на философию, но Лоренцо дома и занят, а Сандро у себя столько алкоголя не держит. Пришлось мне. В конце концов предложил ему вести фотолетопись для потомков. Сандро вдохновился, сказал спасибо и пошел делать макет, а я загрузился. Потому что я об этом всем старался не думать, кроме тех дней, пока мама болела. Но в команде трое болеют тоже, и теперь отменили сборы, и я никогда не представлял, что в нашем мире может быть такое. Здесь и сейчас. Страшно. Пошел доставать Франческо, чтобы не бояться. Достал с полуслова, я талант! И этот о конце света! А пока он ругался, я на него смотрел и думал, что мир действительно рехнулся. И я тоже, и я его хочу. Франческо, а не мир. И если я с ним не попробую переспать, я так и не пойму, действительно оно мне надо или это просто от нечего делать. Никогда больше не буду ржать над Лоренцо, обещаю. И теперь стыдно, что не дослушал. Хотя… Я даже ему не расскажу, потому что невозможно рассказать, нет таких слов, как я думал, что мне придется, как в прошлый раз, разводить Франческо, чтобы мы друг другу просто подрочили. Но когда мы снова поцеловались, я его потянул к себе за галстук. А Франческо на меня посмотрел и улыбнулся. Улыбался, пока я его рубашку расстёгивал. А потом обнял. И дальше ни одной секунды не тупил. Нет, я столько не выпью, чтобы рассказать Лоренцо, как глаза сами закатываются куда-то в черепушку, когда Франческо вжимает в диван. От удовольствия. Я только прошипел, что он меня придушит, Франческо извинился, я сказал, что пусть, если он хочет. Не знаю, почему. Франческо сказал, что всегда знал, что я извращенец. Рубашку он давно снял, а галстук я не дал, и снова потянул к себе, чтобы не болтал, а делал. Что-нибудь. Можно было и на диване, но Франческо потащил наверх. И угрожал, что если я буду так лезть целоваться на каждой ступеньке, то он меня трахнет прямо на лестнице. Я чуть вниз не скатился и хотел взять обещание, но Франческо обещать не стал. Сволочь. А обидеться я не успел, потому что мы уже пришли, и я больше никогда не буду шутить насчёт «взять за яйца», потому что тут у меня глаза снова закатились сами по себе, и я не помню, кажется, я просил Франческо, чтобы сделал уже что-нибудь, только поскорее, а Франческо матерился как сапожник, и, кажется, всё-таки я сам захотел сесть сверху, показалось, так будет проще. Франческо сказал, что мне все можно, я даже в себя пришел на минутку и уточнил: сейчас? Или вообще?! Франческо сказал, что я зараза, и что все можно в этом доме, и если я не заткнусь, он меня сам заткнет. Обещать опять отказался!!! Короче, это не футбол, попасть в ворота, м-м-м, проще. Франческо сам виноват, отрастил! Но я решил не спорить, когда он меня уронил вниз и снова зажал, и сказал: давай лучше так. Я сказал, что ему тоже все можно, не знаю, зачем, но ему явно понравилось. И наконец получилось. Я даже вспоминать об этом не могу спокойно, сразу и встаёт, и задница ноет. Хотя насчёт задницы я сам виноват, не надо было на второй раз всё-таки пытаться сверху. Ну или хоть помедленнее. Но Франческо так смотрел и так держал своими лапами… Потом я уже выдохся, это Франческо сам снова начал. Ну и что, что я его за плечо цапнул, пока мы валялись! Несильно же! Я думал, ничего уже не получится, но медленно тоже хорошо, если целоваться. Я даже глаза закрыл, а то Франческо такую чушь нёс, вспомнить стыдно, никогда не думал, что это правда возбуждает. Потом я проснулся, потому что было уже светло. И жарко, с Франческо в одной комнате всегда жарко. Так что я вылез, умылся и решил Франческо не будить. Он когда спит, такой тихий и мирный, даже трогать жалко. Сфоткал только стену. Днём не так видно было бы, а на рассвете красный контур хорошо просвечивает. Потом Лоренцо отправлю поржать. Или нет. Подумаю ещё, признаваться или нет, зачем я тут был. Пошел в сад. Очень красиво там было, пока солнце вставало. И яблоня зацвела! Полчаса любовался. Ну, ещё стоял и думал, что если это действительно был бы последний секс в моей жизни — я бы не жалел. И что я Франческо совсем не знаю. И это главная проблема. Я его действительно не знаю. Не понимаю. Лучше бы я оставался в кровати и сделал вид, что сплю, и посмотрел бы, как он сам с утра отреагирует. А теперь непонятно было, как возвращаться. Это же Пацци, с него станется сказать, что пока конец света отменяется… Или ещё что-нибудь. И в конце концов, это для меня вчера такое было в первый раз, но для него вряд ли. И ещё я подумал, что понятия не имею, кто у него был после Новеллы. Ну не могло же год или больше никого не быть?! Я бы на стенку полез, я за три недели-то уже заколебался! …Возможно, он тоже. Я решил, что ничего не буду говорить, просто зайду и посмотрю, что он скажет. Кофе я сразу почуял. Пацци был на кухне. Сидел, совсем одетый, пил. Молча мне налил и снова сел. С таким лицом, что я все понял. Тоже молча выпил свою чашку — кажется, мы впервые в жизни друг друга поняли. Молча. Потом я ушел в свою спальню и очень старался ни о чем не думать. Совсем забыл про обед, пока Пацци не постучал и не спросил, в порядке ли я. Я сказал, что в абсолютном. Потом понял, про что он, и загрыз подушку, чтобы не орать. Надо было сказать, что нет, пусть бы поволновался. 18 апреля Дневник Франческо Ненавижу Медичи. Ненавижу Джулиано. Хоть рисуй надпись обратно, но глупо будет. Новелла однажды сказала, что Джулиано не такой, как я о нем думаю. И посмеялась, что я зря сразу ревную, потому что они с Джулиано одинаково не нравятся друг другу как мужчина и женщина. Я тоже посмеялся и успокоился, и на самом деле я тогда больше ревновал ее к Лоренцо. Неприятно вспоминать, как ты был дураком. Особенно когда снова себя им чувствуешь. Все равно у нас ничего не могло получиться. Он открывает окна, я закрываю, он обожает футбол — я тоже обожаю, но смотреть! — и мы болеем за разные команды. И так далее. В конце концов, он брат Лоренцо, а родства с Медичи мне через Гульельмо хватает. Ненавижу Джулиано за то, что мне показалось, что все это неважно! Не понимаю, как можно так вести себя в постели, а потом делать вид, будто ничего не было! Нет, дело не во мне, я не настолько плох, иначе Джулиано сбежал бы из моей постели через полчаса, а не остался до утра. Видимо, спустил пар и успокоился. Теперь держится от меня на расстоянии, вчера даже обедать не спустился. Мог бы не стараться, я и так понял, что лучше к нему больше не подходить! Кстати, яблоня расцвела. В первый раз за все эти годы, я глазам не поверил. У нее цветы не белые, а розоватые, и запах, как облако. Хотел утром выйти посмотреть, но увидел, что там Джулиано стоит. Тоже любуется. Красивый. Особенно среди цветов на рассвете. Вчера перед рассветом тоже был красивый на моей подушке. Хорошо, что я всё-таки сдержался и не признался в любви. Ну вот, я это сказал. Сегодня он обедать пришел, а потом мы снова молча разошлись по углам. Я делаю вид, что работаю, он — не знаю, что. Ремонтом заниматься не хочется, красить в персик я все равно передумал. В какой-нибудь светлый, и, когда карантин закончится, закажу роспись — во всю стену цветущую яблоню. Или просто закрою дом и продам. 19 апреля Дневник Джулиано Лоренцо с утра достал — что я третий день подозрительно молчу. Потребовал селфи проверить, что я живой, а не Пацци с моего телефона пишет. Через пять минут сказал, что у меня подозрительно дебильное выражение лица и, если бы не карантин, он бы решил, что я влюбился. Я сказал, что это он на карантине пересмотрел с Клариче ромкомов, и что меня все достало. Особенно мой дорогой брат, который не может отличить злого меня от влюбленного, особенно карантин, вирус и Франческо Пацци. Лоренцо поржал и посоветовал сесть и написать пять хороших качеств Франческо. По-моему, он не ромкомов пересмотрел, а с детьми перезанимался. Пять качеств я и так найду. Потому что я во Франческо влюбился не после этой ночи, хотя он охуенный любовник. Это раз. Кажется, я в него начал влюбляться, ещё когда притворялся больным и он вокруг меня бегал. Это два. И терпеливый — это три. Какие он мне тогда обед и ужин приносил, ммм… Это четыре. Так, стоп. Мне надо не пять хороших, а десять отвратительных сочинять! Потому что я три дня не мог себе найти места и думал, и вспоминал. И решил, что Франческо — мудак! Он что думает, что можно меня отыметь со всех сторон и потом динамить?! Что со мной можно вот так?! Ну я ему устрою теперь веселую жизнь. 20 апреля Дневник Франческо Убью Джулиано. Вот только отдохну немножко и убью. Как я сегодня устал, умереть легче, чем встать. И это все из-за него! Вчера он полдня меня изводил из сада. То есть начал ещё с утра, когда он пришел завтракать с такой противной мордой, какую я только до карантина помню. Ненавижу этот семейный взгляд Медичи сверху вниз! В моем же доме! От Джулиано!!! В такой обстановке ни у кого кусок в горло не полезет. А Джулиано хоть бы хны. Видимо, поэтому он через пару часов опять начал свой стриптиз на лужайке. Там сейчас хорошо, конечно. И если он в марте в трусах занимался, то сейчас спасибо, что не без них. Ну да, я не железный. Особенно теперь, когда я знаю, как его можно сложить чуть не пополам и раскатать по кровати. То есть было можно. Но работалось после этого зрелища с трудом, все настроение испортил. Так что я решил: раз ему некуда деть силы, пусть займётся делом. В конце концов, он мне обещал принимать участие! Сегодня за завтраком сказал ему, что нечего бездельничать, потолки красить надо. Стремянки я дозаказал. Джулиано немедленно сделал ехидную морду и сказал, что он давно готов, это я отлыниваю. Я даже не стал дальше ругаться и пошел в кладовку. Стремянок хватило впритык, потолки высокие. У меня шея через час начала отваливаться. Ещё телефон без конца звонил и отвлекал, потом дядя доклад потребовал. К вечеру Джулиано начал намекать, что пора закругляться. Я сказал, что я его вообще не заставляю, может идти спать, если сдулся. Я сам давно бы уже сдулся, но это дело принципа. Потом меня опять отвлекли, пришлось на быстренько переодеться и запустить конференцию. Я сразу сказал, что у меня ровно двадцать минут, и вот в середине заглядывает Джулиано — ненавижу! — с головой, замотанной от пыли, в каком-то тряпье — где только нашел, работал он в нормальной футболке! — с валиком наперевес и просит с таким акцентом, как будто орехами рот набил: синьор, можно перерыв на пять минут, кушать очень хочется! Я его убью. Когда-нибудь. Вот попредвкушаю этот момент достаточно и убью. А в тот момент у меня просто сил не было, и сейчас тоже нет. И все болит. Ненавижу ремонт и Медичи! 21 апреля Дневник Джулиано Франческо — мудак. Я повторяюсь, знаю. Ну да, Лоренцо тоже на меня орал бы за такое, но потом бы поржал. А этот… Пацци вчера носился, как укушенный, а с утра сидел за столом, как столб. Конечно, шею защемит, если столько торчать под потолком! Тоже мне Микеланджело! У меня вот не защемило, потому что я умный, я перед сном размялся! И у меня мазь есть! Я бы и Пацци дал, если б он спросил! Я даже предложил помочь — растереть, что ли. Больно же. Но Пацци на меня так зыркнул, что пусть теперь мучается. К обеду его отпустило на мою голову, сказал, что теперь надо стены делать под краску. Ну хорошо!.. Я не знаю, чего он добивается, кого хочет загнать, меня или себя. Я-то привык к нагрузкам, а этот книжный червь видно же, что устает. Но недостаточно. Потому что — ну и что, что я из ванны вышел в одном полотенце и босиком! Я тоже устал эти его стены делать! Пусть сносит все и устраивает лофт! А Пацци, конечно, немедленно спросил, не охуел ли я мокрыми ногами шлёпать и в таком виде ходить по дому, вдруг у него опять конференция! Конечно, я разозлился. И есть хотел — в последние два дня Франческо почти не готовит, кинет к пасте прошутто, и это у нас теперь называется ужин! Так что я сказал, что он сам мне разрешил в этом доме делать все, что хочу. Я думал… В общем, я много что успел подумать за те двадцать секунд, пока он встал со мной нос к носу. Пока у него такие глаза были, как будто он меня сожрать хотел. Или задушить. И когда таким голосом напомнил, что я ему разрешил делать вообще все, что он захочет. Конечно, я сказал, что передумал. Из принципа. И пусть Лоренцо не ругается теперь, что я вечно лезу в драку, потому что первым начал Пацци. Вот скину Лоренцо селфи с подбитым глазом, пусть знает, как мне тут весело. А у Франческо губа распухла. Поживет без видеоконференций — лёд ведь тоже не догадается приложить. Или догадается? Может, подсказать? Если десерт приготовит, подскажу. А если опять одна паста, пусть мучается. 22 апреля Дневник Франческо Иногда я думаю: если б мы с Джулиано дрались всерьез, насмерть, кто победил бы? Не знаю. Убить его мне регулярно хочется. В месяц раза три, в этот месяц — раза три на дню. Вчера вот хотелось с особой жестокостью. Но сегодня я выдохся и сделал перерыв в трудах. Джулиано тоже не стал настаивать и развалился на диване с футболом — в наушниках, а то я бы снова захотел с ним что-нибудь сделать. То есть и так хочется, когда он валяется на диване, но не это. И было очень тихо. Я от такого уже отвык. Я ведь так и думал в начале карантина — отдохну на природе, поработаю спокойно в полном одиночестве, ни соседей, ни прохожих. А потом на меня свалился Медичи. Я представил, что в доме действительно никого нет, кроме меня. Только солнце и яблоня за окном, и ни-ко-го. Вздрогнул и пошел в сад. А ведь так и будет рано или поздно. Точно закрою дом и продам. Пока я смотрел на яблоню, полегчало. А когда я обернулся, в окне увидел Джулиано. Он видел, что я на него смотрю. А он — на меня. Точно на меня, а не на яблоню. Так мы и стояли пару минут, а потом я ушел. По второй лестнице, сразу наверх, потому что не могу на него смотреть спокойно. 23 апреля Дневник Джулиано У меня синяк под глазом пожелтел, у Франческо губа nоже получше, но конференции он вряд ли сегодня будет проводить. Я хотел с утра потроллить, но он за завтраком вдруг спросил, занимается ли ещё Сандро дизайном. Вообще-то уже почти нет, но мне интересно стало, какой персик он на этот раз задумал. Ну я и выпытал, что не персик, а яблоню на стене. Совсем другое дело, может же, когда хочет! А Сандро, когда был студентом, у меня в качестве диплома комнату разрисовал, так что может и проект, и воплощение. Посоветовал сразу сфотографировать объект и скинуть Сандро. Тому сейчас делать нечего, пусть вместо хандры прикинет. Могу даже я все снять, мне тоже делать нечего, пока Франческо работает. Написал Сандро попутно, чтоб не стеснялся и взял с Пацци как следует, не разорится. За всем этим и особенно после десерта троллить и ругаться как-то расхотелось. Так что Франческо пошел работать, а я фотографировать. В доме я быстро снял, а в саду увлёкся. Там и остальное зацвело, но розовая яблоня все равно самая красивая. Пока снимал, думал. Я не знаю человека, с которым мы были бы непохожи сильнее, чем с Франческо. Как вообще можно жить с человеком, которому постоянно надо закрывать окна?! Это потому, что он худой, жилистый, но худой, поэтому вечно мёрзнет и одевается в три слоя. Но я бы потерпел. Или пусть греется об меня. Сбросил всю пачку фоток Сандро, сам пересмотрел и загрустил. Немножко. Много — Франческо не дал, вылез из дома. Не знаю, зачем он пришел, но я сразу сказал, что пусть он не парится, сколько бы Сандро ни сказал, я сам оплачу. Ладно уж, я тоже не разорюсь. В качестве спасибо. За то, что пустил пожить, и за моральный ущерб. Надо почаще удивлять Франческо, у него такое лицо делается! Так что я не утерпел и пошутил: при условии, что где-нибудь в уголке разрешит нарисовать мяч! Франческо очень тяжело вздохнул. И сказал, что я идиот. В смысле я, а не он. Что со мной не жизнь, а сумасшедший дом, что я его достал, что я ещё раз идиот и ничего не понимаю. И тут я все понял. Все-все. Потому что мы стояли очень близко, и солнце было яркое, Франческо от него щурился, но мне его очень хорошо было видно. Я понял, что надо не слушать его, а смотреть ему в глаза. Потому что когда он на меня орет и вот так смотрит… В общем, я его поцеловал. И ещё. Или он меня. И надо сказать Сандро, что целоваться под цветущим деревом совсем не романтично, потому что у этой яблони очень корявый ствол, у меня вся спина теперь исцарапана! 24 апреля Дневник Франческо Дядя разбудил утром, где-то часов в одиннадцать. Хотел отчёт. Не помню, что я ему отвечал, в конце концов он спросил, здоров ли я. Я сказал, что не уверен. Он взял обещание, что если будет плохо, то вызову скорую, и велел идти в постель. Я пообещал и пошел в постель, обратно к Джулиано. А скорую не буду вызывать, потому что мне хорошо, очень-очень, хотя я точно сошел с ума. Даже стыдно. В мире такое, а я совершенно счастлив. Джулиано сказал, что я зануда и если мне обязательно для счастья надо чего-нибудь стыдиться, он сделает наше селфи как есть и отошлет Лоренцо. Ещё Бьянке, Гульельмо и Сандро. Как я его люблю. То есть со вчерашнего стояния в саду я уже пять раз хотел его придушить, считая селфи — шесть, но это теперь как-то неправильно заканчивается. Он нарочно меня бесит, что ли? Спросил у Джулиано. Он очень ржал и переспросил: я только сейчас догадался? Придушу. Потом. Если он меня оставит в живых, постельный террорист. Ну как сказать нет, когда так дают?! Я про все вчера забыл — и про то, что шел к нему спросить, как фото — сперва от неожиданности, потом от радости. Джулиано сказал, что я сам дурак и ничего не понял, а я согласился и прижал его к яблоне на всякий случай, чтобы он больше никуда не делся. Потом Джулиано меня потряс за плечи и сказал, что он не воробей трахаться на веточке, давай продолжим дома, Франческо, ну хватит ржать, пойдем! Зараза самовлюблённая! Я ночью уточнил, точно ли он занимается футболом, а не тайными порносъемками. Когда так облизывается, а потом лижет мой член, и выгибается, и требует, чтобы я на него смотрел! И стонет так, что я во второй раз кончил именно от этого. Джулиано сказал, что он ещё не пробовал в постели фотки и видео, но если я хочу, он только за. Вот что мне с ним делать? Джулиано говорит: любить и кормить. Аминь. 25 апреля Дневник Джулиано Чуть не забыл написать Сандро, чтобы счёт за проект и будущую работу прислал мне. Сандро спросил, что у нас происходит. Я не ответил, потому что мы с Франческо наконец выбрались завтракать, и он на скорую руку соорудил умопомрачительную пасту. Я не вдавался, с чем именно, точно был пармезан и кедровые орешки, но очень вкусно. Особенно с учётом пропущенного ужина. Потом позвонил Лоренцо, я не ответил, он написал, что если я занят сексом, то чтоб прислал «1», если у меня хандра, то «2», а если не отвечу, он на всякий случай вызовет полицию. Я перезвонил и сказал, что у нас все замечательно. Было, пока он меня не отвлек от самого вкусного в моей жизни. Франческо покраснел, как помидор, и сделал мне страшные глаза. Лоренцо поржал и сказал, что оплатит счёт за роспись в качестве свадебного подарка. И это мой брат!!! Франческо как-то погрустнел и спросил, на каких условиях я согласен остаться с ним всерьез. Вообще-то я собирался спросить, на каких условиях он согласен оставить меня у себя навсегда, но так даже лучше. Только я теперь беспокоюсь: если Франческо всегда так хреново договаривается, как он свои дела ведёт? Или у него только в постели мозг не работает?! Я сказал, что согласен на секс и десерт шесть раз в неделю. Кроме воскресенья. Франческо сказал, что, во-первых, так я растолстею, во-вторых, он согласен на все, кроме марта, потому что в марте налоговая отчётность, в-третьих, он против секса шесть раз в неделю, когда я улетаю на матчи и сборы! Какой же он зануда. Обожаю. 26 апреля Дневник Франческо Вот и апрель почти прошел. И целый месяц, как Джулиано здесь живёт. Лучшее, что со мной случалось. Кузен Сальвиати недавно писал и спрашивал, нельзя ли приехать пожить на карантине и привезти с собой Рафаэля, его знакомого. Я сказал, что нельзя. Джулиано ходит за мной по дому, как кот. А я — за ним. Не знаю, как я ещё не насыпал в пасту сахара вместо соли или в пирожное — наоборот, когда он сидит на подоконнике и улыбается. Тоже начинаю улыбаться, как придурок, и все из рук валится. Ремонт пока заброшен, но Джулиано фонтанирует идеями, что, как и где мы можем сделать. Мне нравится. И «мы» тоже нравится, когда он так говорит. Страшновато, но очень хорошо. У него вообще много идей. Во всём, так что я боюсь и предвкушаю, где и как ещё ему захочется попробовать. Но мои идеи ему тоже нравятся. Вчера ночью Джулиано намекнул, что можно бы и наоборот. Чтоб я ему дал. Посмеялся над моим шоком, сказал, что если я не хочу, то не надо, и сменил тему. Я не знаю, хочу я или нет, я не пробовал. Хотя кого я обманываю — если он ещё раз предложит, соглашусь. Это я просто от неожиданности так удивился. Насчёт отъездов на сборы тоже договорились. Обожаю спорить с Джулиано в нужной обстановке, то есть в постели. Но он правильно сказал, что я от любви глупею, и напомнил про секс по телефону. Я сказал, что не умею, он пообещал, что научит. Вот опять, стоило мне только сесть поработать, как он пришел и растянулся на диване рядом и бодает ноутбук. Сказал, что я занят, Медичи, отстань. Джулиано сполз на пол, сел возле дивана и уставился на меня снизу вверх. И улыбался, провокатор! Наступает тепло, в доме уже жарко. Встал открыть окно, только обернулся, как Джулиано полез обниматься. Я болен Медичи, и это не лечится. Джулиано говорит, что никогда не даст мне выздороветь. Я согласен.