Faon avec le diable.

Можно ли считать утопающим того, кто в любой момент мог раздвинуть перед собой море? Люцифер ведь был силён. Никто в аду не мог противостоять ему, и вряд-ли у кого-то вообще возникали мысли по этому поводу. Он считал себя настолько сильным, что пошел против прародителя всего живого. Но сейчас не мог пошевелить и пальцем. Лежал в своей кровати, забыв про всё, что вообще было в его жизни. Кажется..даже грусти он не испытывал. В светлую голову за сутки могло прийти от силы пару мыслей. Да и те были только об Аласторе. Теперь ему даже не надо было вливать в себя литры алкоголя. Стресс в мыслях никак не проявлялся, навязчивости не было, и Самаэль думал, что вот-вот встанет бодрячком, начнёт новую жизнь. Однако то, что он больше попросту не думал – не означало то, что на нём это не отражается. Во первых, он, что самое очевидное, перестал двигаться и, соответственно, следить за собой. Не хотелось элементарно почистить зубы, помыться или поесть. Его тело продолжало существовать только благодаря магии. И стало явно слабее, из-за чего та просачивалась через бледную кожу златыми трещинами. Сон напрочь пропал. Было лишь вопросом времени, когда существо Люцифера убьет его самого. Медленно, пока он ничего не понимая и откровенно не желая этого делать, предполагал, что ему наоборот становится только лучше. А в один день это состояние достигло апогея – Морнингстар перестал чувствовать свои конечности. Только это вынудило его наконец подняться, просто чтобы убедиться, что он до сих пор жив и лечь обратно. Незамысловатое действие понесло за собой всё то, отчего он избавлялся последние недели. Снова мысли о нём. Снова слёзы. Но это вынудило его почувствовать себя живым вновь..омерзительное ощущение своей плоти и сознания. Проклиная себя в сотый раз, он неожиданно вскочил с кровати, к которой, казалось бы, успел прирасти. Голова сильно закружилась, а ноги задрожали, однако это не было столь важно сейчас. Душа Аластора. Она уползла с пальцев быстрее, чем самый мелкий песок. Люцифер на постоянной основе чувствовал любимую душу где-то внутри, обволакивал теплотой. Но сейчас это тепло уходило и первая мысль стала самой ужасающей. Если..Аластор умрёт – его душа, соответственно, не будет ощущаться, верно? Самаэль даже не использовал невидимость, чтобы вмиг открыть портал на главную улицу. Найти..как его найти? Страх отдавался в самые пятки, вынуждал совершать необдуманные действия и быть слишком расторопным. Он даже не сразу смог взлететь, отчасти из-за того, что так резко вышел из привычного апатичного состояния. Крылья размашисто и не всегда синхронно двигались, пока их хозяин осматривал территории Пентаграмм сити. Сердце билось подобно сломанному мотору, выходило из под всякого контроля. Ему всё равно на то, с кем Аластор проводил время их расставания; всё равно на то, как тот будет пытаться задеть его при встрече; всё равно на что-либо, кроме сохранности любимого. Если бы он только увидел радио-демона живым, в безопасности..это была бы самая огромная радость за всю его бессмертную жизнь. Только бы догадки не подтвердились..только бы.. Люцифер зависает в небе, когда видит две фигуры на земле. Острое зрение не упускает из виду Аластора, под которым растекается лужа крови. И он не успевает отдать себе отчёт в действиях, когда набрасывается на того, кто напал на его избранника. Быстрее любой пули, владыка проезжается на знакомом грешнике по твердому, местами неровному асфальту, беря за грудки. Отпускает и подлетает к Аластору. Судорожно пытается взглянуть на него, но перед глазами расстилается пелена слёз. Отчаянно смахивает их ладонями, пытается руками уловить дыхание радио-демона. И действительно ощущает. Слабое, кажется, что вот-вот прервется. Сидя на коленях, Люцифер прижимает к себе любимого, пытаясь вылечить, но с рук ничего не выходит. Бесполезные, они дрожат и не хотят сосредоточить магию в себе. Та выливается золотыми искрами, рушит бетон под ними, вынуждает прижаться к земле всех, кто находился в ближайшем километре. Давление внутри владыки возросло настолько, что он перестал дышать. В буквальном смысле остановил свои жизненные процессы, продолжая пытаться помочь в эту же секунду. С носа пошла златая кровь, пока он не понял, что всё бесполезно. Кровь Аластора обжигала руки, пока Морнингстар прижимал слишком лёгкое тело к себе. –Нет-нет-нет..почему я не могу...Аластор, подожди, я всё исправлю..подожди..– Он тараторил быстро, хотя радио-демон находился в полной отключке. Затыкал глубокую рану на боку ладонями, пытался использовать магию крови, но сейчас ничего не помогало. Магия была слишком непослушной, выходила из под контроля из-за сильных эмоций. Люцифер был бессильным. В момент, когда любимый человек нуждался в помощи, он, со своей разбушевавшейся силой, мог только навредить. Он прижал Аластора слишком сильно, почувствовав, как из-за этого тело в руках пропустило дрожь. Больно. Ему больно от действий Люцифера. Снова. Морнингстар аккуратно положил радиоведущего на землю, смахнул прилипшую ко лбу чёлку. Слезы незаметно упали прямо на лицо Аластора, скатываясь по щеке, и владыка наконец увидел то, насколько повредили его любимому. Голова повернулась в неестественном, изогнутом положении к Воксу. Тот не ушел, потому что недавно был прижат к земле. Но даже сейчас всё равно стоял, смотря сквозь Люцифера, будто пытаясь понять что-то. Что же, времени ему на размышления всё равно дано не было. Владыка поднялся на ноги и медленными шагами направлялся к демону. Каждый разносился громом в миг затихшем городе. Было непривычно темно из-за отсутствия света на огромных вывесках и внутри зданий. И когда успело пропасть всё электричество? Самаэль не замечал того, что творила его магия. Та сейчас выходила из сосуда сильнее, чем когда-либо. Тело трескалось на глазах, обнажая нутро, в котором, если приглядеться, можно было найти свои страхи. Истинная форма Люцифера, вопреки всяким слухам, не была его демонической формой. Она была куда страшнее. Тёмная материя без умения соображать, но идущая напролом к тому, что посмело её вызвать. Сейчас нутро пыталось выйти наружу. А если оно это сделает, чего никогда ранее не происходило, кто знает, когда оно утолит свой многовековой голод..кем оно его утолит. Рога Аластора и оторванная часть уха находились в руках телеведущего. Люцифер издал звук, похожий на вой и рёв одновременно. С уголков рта просачивалось пламя, а глаза были прикованы лишь к одному. –Что ты творишь..?– Голос Вокса дрожал, был хриплым и абсолютно неслышным для Морнингстара. Он был в безумии и сейчас вообще не слышал. Демон телевидения пытался провернуть свои трюки, вызывал должников, что умирали на глазах. Точнее не умирали, а превращались в абсолютную пыль. Ничего не оставалось после одного только прикосновения падшего. Пускай многие думали, что он гораздо слабее, чем его описывают в сказаниях, Люцифер не за зря был правой рукой самого бога. –Успокойся! Он ведь не умер, ты, чёртов..– Вокс не успевает закончить фразу, так как прижался к земле спиной - Люцифер подошёл слишком близко. Давление, что упало на демона было настолько сильным, что хрупкие рёбра начали ломаться. Все кости от такого стали медленно издавать хруст. Слишком медленно, чтобы ограничиться вскриком. Но кряхтения грешника Морнингстар не хотел, находясь в слишком напряжённом состоянии, он поставил ногу на чужое лицо. Одно движение и голова Вокса разлетелась бы. Его мозги украсили бы бетон, растекаясь и оставляя грязный след. Легче, чем смять вишню под колёсами грузовика. Одно движение и.. –..папа!– Чарли схватила за плечо отца, несмотря на то, что еле передвигалась из-за чужой ауры. И только родной голос вынудил глаза в буквальном смысле прозреть. Люцифер вернул контроль своего тела и дыры в нём стали затягиваться. Видя то, как отец медленно начинает приходить в себя, Чарли обеспокоенно увела его в сторону от демона телевидения, который начал отхаркивать собственную кровь. Кажется..вместе с органами? Самаэль не хотел видеть столь омерзительной картины. –Аластор..он..что произошло?– Морнингстары подошли к грешнику, который накрылся любопытным куполом, судя по всему..даже потеряв всякую человечность, Люцифер позаботился о том, чтобы не навредить любимому в разгар злости. Снять купол даже сейчас было тяжело, но сделав это и взяв Аластора на руки, Самаэль желал лишь вернуться домой. С любовью своей жизни и дочерью. Домой...

***

–Ты уверен? Я могла бы подменить тебя.– Чарли обеспокоенно прижимала руки к грудной клетке, смотря на отца. Люцифер безжизненным взглядом смотрел на любимого, не смея садиться на ту же кровать. Аластор не просыпался уже вторые сутки, и его раны заживали слишком медленно, пусть и с помощью Самаэля. Если ушибы и ссадины пропали после первого же обряда, огромная дыра от оружия из ангельского копья – не планировала затягиваться вообще. Также, как и ухо. Самаэль наблюдал за Аластором часами, забыв про базовые потребности организма. Хотя..не то чтобы он вообще вспоминал о них после их расставания. Отчаянно пытался помочь, но Аластор не просыпался. Тем не менее душа его стала стабильнее, не рассыпалась и чувствовала себя хорошо. –Не стоит. Я..сомневаюсь, что он бы хотел, чтобы ты видела его таким.– Аластор ведь не любил показывать свои слабости. Да и Люцифер хотел самостоятельно позаботиться об избраннике. Именно из-за него он оказался в таком состоянии, как считал сам Самаэль. Если бы не та история с Лилит – Аластор бы не пошёл к своему бывшему, и, соответственно, не втянулся бы в драку. К слову о бывшем. Люцифер до дрожи в руках хотел добить его. Заставить пожалеть о содеянном минимум сто раз, прежде, чем умереть. Последнее, о чем он должен будет думать перед смертью, должно было быть сожаление. Но он знал, что это будет слишком глупо. Смерти этому ублюдку будет недостаточно. Да и если Аластор, как проснется, захочет – сможет прибить его своими руками, а Самаэль с удовольствием поможет. До тех пор Вокс находился под королевским заключением, в старенькой темнице, прикованный к стене не цепями, а ангельскими копьями, воткнутыми прямо в сухожилия. Его крики доносились в пустой темнице так, будто кому-то есть дело. Подождёт своего часа. Морнингстар, дождавшись ухода дочери, остался сидеть на полу подле чужой кровати. Он давно не находился в комнате Аластора, и за два дня так и не успел привыкнуть. Поднялся с места только для того, чтобы перевязать бинты избранника. Не мог ничего поделать с тем, что оставило ангельское оружие на теле любимого, поэтому это должно было пройти само. Лишь подпитывал тело радиоведущего своей магией, что успела хорошо устаканится, хоть и оставила множество золотых шрамов на теле. Их эпицентром можно было назвать грудную клетку – там картина была слишком уродливой, ведь трещины собирались воедино, сгущаясь и становясь краснее. А те, что были на видном месте – на руках и шее, не очень страшили. По крайней мере в сравнении. Аккуратно перевязав рану магией, Люцифер выкинул старые бинты и накрыл тело любимого одеялом. Того он переодевал в новую одежду каждый день, расчёсывал волосы, заботился о сне, когда замечал малейшее изменение в мимике. Но всё это делалось с помощью магии. Самаэль не смел тронуть Аластора с тех пор, как принес его на руках в отель. Пусть радио-демон не узнает об этом, но к прикосновениям он относится достаточно серьезно, а Люцифер обязан уважать это..они сейчас не в тех отношениях, чтобы Аластор мог даже теоретически позволить прикоснуться к себе. Первые три дня выдались самыми тяжёлыми, Морнингстар не спал, ходил по комнате, разговаривал с Аластором, хотя тот не слышал. Но потом стал успокаиваться, так как заметил, что рана потихоньку начинает затягиваться. Совсем медленно, незаметно для обычного глаза. Тем более их стала навещать Рози, интересуясь ситуацией и, при упоминании Вокса, скосила глаза на Аластора так, словно знала больше, чем Люцифер. Спрашивать он не стал. Он начал читать книги для Аластора, поставив наконец себе кресло рядом с кроватью. Включал любимый джаз, интересуясь тем, как его играть и пытаясь записать собственную песню. Также наконец стал погружаться в сон. Пусть всего на полчаса, обрывками, но это было хоть что-то. Тем временем Аластор стал двигаться во сне, что иногда мешало перевязать ему ранение. На седьмой день, когда верная тень проявилась рядом, Самаэль несказанно радовался, пытаясь поговорить с ней жестами. Та, видимо, соскучилась по нему, потому что витала исключительно возле. Теперь он стал читать не только для Аластора. В ночь десятого дня, Люцифер по обычаю выключил свет и зажёг свечи. Сел в кресло, хоть спина уже болела от него, и начал писать свою песню, тихо напевая под нос. Однако остановился на строчке про безупречные, алые глаза, заснув прямо с ручкой между пальцев. Он привык так спать. Перерывами, как выйдет. Лучше ведь, чем вообще не спать, верно? Почищенные фрукты стояли на тумбе рядом с кроватью Аластора по обычаю. Он помнил, как сам Аластор чистил их для своей матери, когда та болела. Каждое утро он обновлял их, в надежде, что когда Аластор проснется – сможет поесть свежих.

***

Темнота. Единственное, что окружало, что обволакивало своим холодом и сопровождало Аластора последние... сколько времени успело пройти? Демон иногда слышал отдаленные ноты каких-то мелодий и голосов, но не понимал откуда и разобрать не мог, всё звучало словно через толщу воды и отдавалось сильным эхом. Аластор привык к этому состоянию и нахождению в "нигде". Да и мозг работал слишком слабо, чтобы суметь рассуждать на эту тему, он просто практически сразу принял этот факт и смирился. Однако сейчас он чувствует что-то иное. Чувствует..своё тело? Да, определённо. Почему в конечностях такая слабость? Пытается пошевелить пальцами, что получается с сильной натяжкой, но всё же. Аластор медленно возвращается в реальность. Ощущает покалывания в руках и ногах, головную боль и начинает видеть через закрытые веки приглушённый свет. Всё это..так приятно. Снова чувствовать себя полностью, а не просто некой субстанцией в тёмном пространстве. Проходит ещё несколько мгновений прежде, чем демон открывает глаза, щурясь и жмурясь от непривычной яркости. Несколько раз глупо моргает, пытаясь привыкнуть к подобному освещению, да что уж тут, хоть к какому нибудь освещению, прежде, чем окончательно открыть глаза. Фокусируется на помещении он не сразу, но постепенно осознаёт, что он в своей комнате. Ага. Что вообще произошло? В следующий момент Аластор практически подскакивает от неожиданности, потому что перед его лицом возникает чересчур счастливая тень, что теперь начала маячить вокруг, приветствуя хозяина. Демон лежит, глупо сверля взглядом потолок, пытаясь восстановить картину событий. И до него доходит. Бар. Вокс. Боль. Воспоминания болезненны, отчего демон пытается отвлечься, неспешно принимая сидячее положение. Всё тело адски ныло от продолжительного лежания и Аластор пытается слегка плавно размяться, потому что резкие движения отзывались в организме неприятно. Удивляется тому, что ощущает себя столь отдохнувшим и выспавшимся, а после чувствует боль в боку, что нарастала в соотношении с тем, как демон приходил в себя. Подняв край домашней футболки, Аластор увидел бинты, что заматывали его бок. Непонимающе опускает одно ухо, а после в таких же непонятках трогает левое пальцами. Точно. Чтобы удостовериться, что воспоминания вернулись правильно, демон трогает места, где должны красоваться рога и печально выдыхает. Они отрастут, но через ужасно долгий промежуток времени, а вот ухо..неужели он будет изуродован до конца своих дней? Продолжая осматривать комнату он замечает на тумбе заботливо нарезанные фрукты и стакан воды, что демон осушил залпом. И вот наконец его взор цепляется за гостя, что заставляет всё естество напрячься, но осознав, что тот спит, Аластор расслабляется. Пытается сопоставить неработающей головой все полученные факты и, видимо придумав, дёргает непокалеченным ухом. Указывает сначала на свой бок и фрукты, после на Люцифера, вопросительно глядя на тень, что всё также была рядом, любопытно наблюдая за хозяином. Было видно, что соскучилась. На немой вопрос она активно кивает, отчего Аластор ловит лёгкий ступор. Люцифер его спас и заботился после. Спас. Демон осознаёт, что мало того, что практически так легко умер у всех на глазах, так ещё и его задницу прикрыл сам владыка ада. Итак, он имеет потерянную репутацию и слухи об их с Люцифером взаимоотношениях. И Аластора вновь выбивает из колеи первым фактом. Он глупо пялится в стену, пытаясь осознать весь спектр последствий произошедшего. Дерьмо. Прежде чем он полностью потеряется в отвратных мыслях, ненавидя не то себя, не то Люцифера, ведь, возможно, лучше бы он умер там, чем теперь всё расхлёбывал, тень касается когтем плеча Аластора. Её касания ощущались невесомо, сопровождаясь легким холодком, но демон из-за их связи чувствовал ту слишком хорошо, замечая малейшие движения, словно та имела материальное тело. Тень указывает на окно, где на подоконнике красовалась оставленная трубка и демон наконец позволяет себе улыбнуться. Она всегда знает, что ему больше всего нужно в тот или иной момент. Медленно встаёт, чувствуя, как дрожат ноги и подкашиваются колени. Стоять очень тяжело. Аластор кое как подходит к окну, сразу же хватаясь за подоконник, чтобы не упасть. Переводит взгляд в сторону, находя взором зеркало. Смотрится в него и эта картина ему совершенно не нравится. Он выглядит жалко. Чувствуя нарастающую злость и печаль, Аластор мигом отворачивается, забивая трубку табаком. Пытается образовать на конце пальца пламя, но кроме несчастной искорки ничего не входит. Видимо, восстановился он не очень хорошо. Аластор раздосадованно выдыхает, пока тень исчезает на несколько мгновений, а возвращается со спичками, протягивая коробок демону. Аластор роняет тихий смешок с такой внимательности, закуривая. Приятное чувство. Ему многое нужно обдумать, но явно не сейчас. Сейчас стоит отодвинуть эти рассуждения на второй план и просто неспешно вдыхать едкий дым. Люциферу же редко удавалось поспать больше часа в сидячем положении, ещё и с постоянной тревожностью. Но эта ночь стала неприятным исключением. Сны приходили именно на фазе быстрого сна, и обычно Самаэль успевал проснуться до неё. В этот раз же пришлось видеть сон. Сон, который в точности повторял реальность, исключая одну деталь – в битве Аластор погиб. Его бездыханное тело ощущалось на руках владыки непосильной ношей. Он мог поднять хоть целое здание – но безжизненное тело Аластора..было слишком тяжёлым. Судорожно пытаясь вдохнуть в него жизнь, использовать магию на теле, Морнингстар видит, как та растекается внутри вен грешника и..взрывается. Лопает чужие артерии, прорывается сквозь ошмётки кожи, выливается из опустевших глазниц. Это его вина. Всецело его вина. Люцифер подскакивает с места, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. Конечности ощущались ужасно холодными, но при этом он успел вспотеть. Неприятный кошмар.. Владыка замечает отсутствие любимого в кровати и чуть было не срывается с места. Но замечает его спину у окна. Олений хвост опущен, в руках трубка..всё так, будто в ту самую ночь, когда Самаэль пришел взять должок. Но тогда на Аласторе не было бинтов, его рога были на месте, а ухо... Морнингстар поёжился. Как не смотреть на эту часть с сожалением? Он сомневался, что радиоведущему хотелось видеть подобный взор в свою сторону. Особенно сейчас. Увидев опустевший стакан воды, падший тихо дополнил его с помощью магии и собирался вновь сбежать. Аластор в прошлом их диалоге явно дал понять, что видеть своего бывшего избранника не хочет, и было бы достаточно странно находится здесь. А с другой стороны..если сейчас Люцифер вновь уйдет – они, наверное, никогда больше не поговорят. Возможно это последний шанс услышать голос Аластора, обращённый в его сторону. Или же это слишком глупо? Самаэль вообще не думал, что достоин на разговор, но в конечном итоге желания победили. Просто услышать голос..удостовериться, что всё в порядке и снова уйти из жизни того, кто не просил в неё врываться. –Зеф..– "Зефиренка" - слащавое прозвище, что Морнингстар использовал, когда они оставались наедине. Не стоит.– Аластор.– Мужчина поднялся с кресла и оставил свой блокнот на нём. Не шёл ближе к радио-демону, так как боялся. Боялся снова почувствовать боль, но знал, что она заслужена. Как же эти чувства.. запутывают. Увидев то, как чужие плечи дрогнули, он лишь сильнее засомневался. Ещё не поздно уйти...но сбежать от проблемы всегда легче, чем потом жалеть об этом. Тень нырнула по паркету к стене, стараясь не отвлекать. Иногда ей лучше просто оставаться тенью, а уж хозяин во всем разберётся. По крайней мере, возможно разберётся. Неловко сминаясь с ноги на ногу и стараясь сформулировать слова, Люцифер вновь чувствовал себя слишком жалким. Верно, он трус, когда дело касается проблем в отношениях. Это делает его ужасным партнёром, но сейчас они в любом случае не в отношениях. Пусть в слух никто об этом говорить не смел. –Твое ранение..было нанесено из материала ангельского копья, поэтому я бессилен, извини.– Голос звучал уж слишком тихо и хрипло. А абсолютное игнорирование на эту фразу вынудило Самаэля подойти на два шага ближе. Аластора не надо бояться. Даже если он ранит словами. Даже если по самому больному месту..специально. Это будет значить, что он просто сказал правду. В конце концов, Люцифер ведь сейчас не встречаться предложит, верно? Он просто хочет поговорить. Не как партнёры, друзья или кто-либо ещё. –Рози.. приходила несколько раз тебя навестить. Сказала, что была бы рада угостить тебя кофе, когда ты пойдешь на поправку.– Морнингстар зациклил свой взгляд на свече, из-за чего в глазах плясало отражение пламени.– Сейчас телевидение не работает, поэтому насчёт слухов..– Аластора это волновало ещё во время их отношений. –..я постарался уладить всё через связи, но не уверен, что сработало. Всё-таки всем рты не заткнуть. Тем не менее многие грешники, которые находились рядом и выходили поглазеть..возможно не в состоянии говорить. Ну или дышать.– Он неловко потёр свою шею усыпанную трещинами и покривился. Неловкие шутки сейчас были больше защитной реакцией, нежели попыткой разбавить атмосферу. Досконально не помнил то, что происходило, когда потерял контроль, но Чарли сообщила, что трупов было слишком много. Почему-то были сомнения насчёт того, будут ли Люцифера после такого..трюка считать слабейшим грехом, демоном и тому подобное. –Тот бармен спрашивал насчёт тебя, предлагал помощь в уходе. А ещё его дружок, горничная тоже..они все беспокоятся. После сказанного нависла тишина и Люцифер наконец переметнул свой взор на любимого. Любимый..какое всё-таки приятное слово, если не учитывать того, что Аластор не позволял себя так называть. –..и я беспокоюсь. Как ты себя сейчас чувствуешь? Хочешь..поесть или..возможно послушать музыку, почитать?– Микрофон Аластора проснулся на слове о музыке, забегав взглядом по комнате. Его Люцифер подобрал в еле различимом состоянии, вновь подлатал и теперь он покоился возле кровати. Аластор курит молча. Даже ухом не повёл на слова, что были ему адресованы. Повернуться к собеседнику он также не соизволил. Проходит какое то время прежде, чем он отвечает хоть что-то. –К чему это всё, Люцифер? Зачем ты рассказываешь всё так, словно я прилёг отдохнуть на пару часов, а наши отношения всё ещё живы? Перестань играть эту драму.– демон цыкает, выдыхая и закатывая глаза, после делает глубокую затяжку, впиваясь когтями в своё предплечье. Его слова остры настолько, что, вылетая, задевали и его самого. – Мне не нужна твоя помощь, не нужна твоя забота и ты это прекрасно знаешь. Знаешь, что я могу справиться со всем самостоятельно. Тогда почему продолжаешь лезть? Ты всё портишь своими..– демон кряхтит, резко сгибаясь пополам и хватаясь когтями за подоконник от резкой боли в боку. Любезная тень, что вновь приняла очертания отдельного существа, ударила того локтем в раненое место, замечая, что тот начинает раздражаться и говорить более обидные для владыки вещи. Аластор смотрит раздражённо на неё, встречаясь с грозным взглядом и сложенными на груди руками. Закатывает глаза, принимая своеобразное замечание, вновь с выдохом выпрямляясь. – Мне не нравится беспокойство всех вокруг за меня, я чувствую жалость к своей персоне, мне это совсем не нужно. Если захочешь, передай всем, что я в полном порядке и скоро вернусь к работе, пусть перестанут думать об этом.– ещё несколько минут проходят в напряжённой тишине, пока Аластор не может унять свои противоречащие эмоции. Он злится, ужасно злится, но при этом чувствует вину, которую, кажется, никогда не признает. Словно ему было мало ранений и боли, рука сжимается в кулак, отчего когти оставляют полосы кровавых царапин, заставляя тихо прошипеть. Он резко поворачивается к Люциферу, смотря пронизывающе в глаза. Уши невольно прижимаются к голове, словно ещё немного и он как хищник набросится на недоброжелателя. –На кой чёрт ты вообще меня спас? Кто тебя просил об этом? Уж точно не я, изволь объясниться зачем.– брови сведены к переносице, конец фразы сопровождается увеличением помех, что резали слух. Голову самого демона пронизывает боль оттого, что эмоции хотят вырваться через рога, которых нет. Слова Аластора проезжались по сердцу грубой наждачкой, но монарх опустил голову и не смел возразить. Что уж там, это было вполне заслуженно. Он не пытался играть в отношения своей заботой, однако понимал, что это выглядит со стороны именно так. Возможно..Люцифер снова пытается сделать из Аластора того, кем он не является? Как говорил тот..Вокс. Теперь то владыка запомнил его имя. Раз Аластор проснулся – Самаэль может уйти и поговорить с тем, кого хотел, и, что уж таить, хочет убить. Спросить о том, что произошло. Задумавшись об этом, Морнингстар слышит вопрос в свою сторону. Аластор пытается выглядеть как нападающий, хотя на самом деле загнан страхом. И почему именно в такие моменты, когда ну никак нельзя обнять кого-то, это ощущается так остро? –Потому что я люблю тебя. И буду любить только тебя.– Люцифер и ранее говорил о заветных трёх словах. Он в действительности любил Аластора и как бы слащаво это не звучало, не хотел, чтобы любовь проходила. Да, сейчас ему было ужасно больно от неё. Да, порой это может быть неудобно для обеих сторон. И да, любить Аластора немного сложно, потому что он точно не идеальный партнёр, и прямо сейчас тот, кто ненавидит Самаэля. Однако совокупность всех этих факторов все равно не могла утолить чувства падшего. Поэтому он так уверенно заявил об этом. На что получил заторможенное смятение в чужих глазах. Аластора же подобное заявление заставляет шокировано встать в ступор. Он пару раз нелепо открывает и закрывает рот, не найдя сначала что и сказать. Задумывается на несколько мгновений. –Любишь? Ты серьёзно?– роняет смешок, что звучал слегка нервно.– Докажи, что это не пустые слова.–говорит словно между делом, не особо придав важность, вновь отворачиваясь к окну и делая затяжку. –Пока что я вижу лишь жалость ко мне, непрошеные действия, что является неуважением и твою никчемность.–после последних слов по голове прилетает подзатыльник от теневой руки, что заставляет подавиться дымом, а после покоситься на неё. Какого чёрта она заделалась в олицетворение совести демона?... Следующие слова Аластора пробивают Самаэля на лёгкую улыбку. Это было немного..забавно? Доказывать свои чувства. И как их вообще можно доказать? Не сидеть ведь на детекторе лжи или под смертельными пытками. Если бы не непрошенные действия Люцифера, сейчас Аластор явно был бы в гораздо более худшем состоянии, однако об этом лучше не заикаться. Тот явно даже не думал сбавлять свою злость. –Доказать то, что люблю тебя в обмен на нормальное к себе отношение?– Морнингстар вспомнил момент, когда они официально стали парой. Дождался короткого кивка со стороны радиоведущего и сделал шаг ближе, чтобы оказаться на расстоянии метра. –Тогда это сделка, мой дорогой..товарищ. Тень Аластора удивленно подскочила, по всей видимости, отражая эмоции своего хозяина. Если подумать, это уже настолько привычно, что кажется очень милой особенностью радио-демона. Прежде, чем тот обернулся, Люцифер ретировался из комнаты в холл, чтобы хорошенько выпить. Ему было тяжело играть в такое, но возможно это шанс? Шанс на то, что у них всё станет чуть лучше? Как раз таки получится нормально извиниться за свой проступок... До рассвета он сидел у бара, а после встретился с Чарли. Та, не ожидав увидеть отца вне комнаты владельца отеля, удивилась, а после объяснений предложила для начала оставить излишнее внимание к Аластору. Всё таки это его смущало. Но и без присмотра радио-демона оставлять было страшно, посему они распределили чёткое расписание по часам, не забыв оставить свободное время для самого Аластора. Тот, увидев список у Чарли, едва ли был доволен. Однако сбежать от этого всё равно не мог. О нём пытались позаботиться, но, судя по тому, как Энджел после своей смены ругался на "ворчливого, полностью здорового, отвратно ведущего себя" радио-демона – Аластор показывать свою слабость не хотел. И Люцифер дожидался своей очереди очень-очень долго. Та была ночной, потому что никто кроме него не мог похвастаться столь убитым режимом. В каком-то плане это сейчас даже расстраивало, так как он не сможет поговорить с Аластором. Однако сидя на кресле и мирно читая книгу, падший не видел ни малейшего отголоска сонливости в чужих глазах. Поэтому совсем вскоре отложил книгу и посмотрел на тень. Та ничуть не помогала, кажется сама не понимая, чего хочет отвернувшийся хозяин. –Тебя утомляет вся эта суматоха с разными людьми, так? Я мог бы..упросить Чарли, чтобы тут был только я. Или это было бы ещё хуже, верно?– Люцифер пропустил тихий смешок, пытаясь не выглядеть слишком нервно. Пресвятые угодники, это ведь может быть его последний шанс, надо не упасть носом в грязь как обычно. –Просиживание в четырех стенах, наверное, ужасно скучно..– Люцифер знал на своем опыте, закидывая ноги на кресло и поджимая колени. Его голос звучал слишком тихо, сливаясь с тиканьем часов. –Несмотря на то, что я должен следить за твоим сном, не давать перенапрягаться и бла-бла-бла... Как ты смотришь на то, чтобы немного прогуляться? Не в аду, если пожелаешь. Это было рискованно, однако Люцифер теперь знал, что будет рядом. Он не даст произойти чему-то опасному вновь..теперь уже никогда не даст.