Писатель Каэдэхара Кадзуха, вы великолепны.

Стопки различных книг виднелись на столе, некоторые из них уже успели покрыться тонким слоем пыли. На улице стояла бушующая погода. Тяжёлые капли дождя барабанили по стеклу. Чем больше слушая этот барабанный звук, тем больше погружаешься в мысли. Чувствуешь ритм. Некоторые могут черпать своё вдохновение из самой природы, прислушиваясь к песням птиц, журчанием рек, и даже к шуму листьев. Так создавались многие мелодии, стихи и прочее. Сидевший за столом Кадзуха, уже полусонным видом пересматривал свои заметки, иногда постукивая пальцами по ноге, пытаясь понять весь тот бред, что он начал писать уже будучи одной ногой во сне, а другой здесь, перед захламлённым столом. Стопки книг и тетрадей, которые не разгребались уже более недели говорили о том, что пора заняться уборкой, что сам Кадзуха явно хотел делать в последнюю очередь, или вовсе не делать. Но это уже не столь важно. Сказать про эти «пьяные» бредни можно даже в двух словах: скомкать и выбросить. Помимо хороших заметок, были и неудачные, из-за этого пришлось большое количество зачеркивать, иногда Кадзуха зачеркивал почти всю странницу, из-за непонимания своих мыслей, изложенных на желтом листке бумаги. Глядя на пол, который был усыпан помятыми листками, Кадзуха всё больше сомневался в том, что сможет продолжить писать, да и вообще продолжить их благородный род писателей. Каэдэхара уже успел написать два произведения, но, видимо, они не каждому вошли во вкус. Одно и вовсе не приняли из-за того, что там, якобы, были оскорбления его чести, хотя в пометках вначале книги было ясно, что вся история не несёт ничего серьёзного. Если бы он смог сам для себя писать, а не для общества, которое уже знатно прогнило. – А может дело не в обществе, а в моем таланте к писательству? - Эти мысли заводили его в тупик. Заставляли ни раз отступить назад, завершить эту благородное дело, не позорить честь тех, кто смог возвысить фамилию Каэдэхара, и даже пожертвовать собой, ради благого дела. Конечно, многие начинающие писатели сталкивались с трудностями, осуждением общества, либо незаинтересованностью в работах. Да, столь проделанный труд, и получить такую отдачу, конечно неприятно, но это лишь начало. Кадзуха положил перо на подставку, чтобы на минуту сомкнуть глаза, может подремав чуточку, он сможет хотя бы грамотно написать начало решающей главы своего романа. Кто бы сомневался, что писатель не проспит до первых петухов. Открыв опухшие глаза, которые явно не хотели открываться и желали быть вечно закрытыми, чтобы не видеть этот дурной свет осмотрели мутно помещение. Судя по свету из окна, можно было предположить, что уже начинает светать, и где-то вдалеке кукарекал петух. Прислушавшись, стоило отметить, что помимо птицы, дождь, который лил уже неделю, смог наконец прекратиться. – Наверное, там до ужаса холодно и большое количество луж, и тошнотворный запах листьев, которые гниют, - Подумал Казуха и уже в голос сказал: - Ничего уж не поделаешь. Каэдэхара приподнялся и ещё раз оглядел помещение уже более четким взором. Конечно, свечи давным-давно успели догореть. Последние свечи. Привычка Кадзухи оставлять всё до последнего никуда не делась, к сожалению. Встав со своего места, Кадзуха потянулся, чтобы размять плечи. Сам то он сидит вторые сутки за столом ещё и сгорбившись, как тут не потянуться после пары бессонных ночей перед дряхлым столом. Он уже и позабыл освежающий ветерок по утрам, запах свежеиспечённых булочек в буфетах. Цоканье лошадиных копыт, которые тянули за собой массивные кареты, в которых сидели элегантные дамы. Можно сказать, что осенняя хандра напала на него, из-за этого он почти не выбирался из дома, да и забыл, что такое вообще общение с обществом. – Не забыла ли меня мисс Лин? -, не с того нес сего подумал про себя писатель, глядя в окно- Нужно срочно наведаться, да и прикупить несколько свечей, иначе я ослепну окончательно. – Наконец перебираясь сквозь мусор Казуха побрел в помещение, под названием кухня для мелкого перекуса. Выйдя из своего уютного и тёплого дома, Каэдэхара осматривал окружающие его дома, будто видел их впервые. Возможно, такими да, ведь настолько он были серые. Пасмурная погода давила всё больше, заставляя как можно быстрее поймать пустующую повозку, и запрыгнув в неё умчать в давно знакомую буфеточную, и как раз наведать мисс Лин. Несмотря на то, что девушка одевалась как обычная крестьянка, она была столь очаровательна и мила с покупателями, что иногда во время разговора, могла рассказать некоторые семейные рецепты, за что и получала позже нагоняй от управляющей. Кадзуха всё еще удивлялся тому, что эту миловидную даму никто не взял в замужество. Столь очаровательные глаза, манящие за собой, как полярная звезда в небе; Её бархатные волосы, аккуратно заплетённые в косу, которая мягко ложилась на левое плечо. Кадзуха замечал в ней не только наружную красоту, но и внутреннюю: не замечали другие, обращая внимание лишь на внешность, а не на внутреннюю Сян. Однажды она делилась с ним своим нелёгким прошлым, из-за которого она очень редко показывает настоящую себя, прикрываясь за фальшивой маской. Рассказывала, как она мечтала найти человека, понимающего её, как Кадзуха. Писатель, в свою очередь, делился с ней своими главами, которые были ещё в процессе. Она иногда подкидывала отличные идеи, и исправляла некоторые предложения, чтобы выходили они связными и приятными для чтения. Он доверял ей. Мисс понимала, что взаимности от уважаемого Кадзухи она не дождётся, ведь в его глазах она не видела себя. Казуха замечал её взгляды, её действия, но предпочел аккуратно отмахиваться от её намеков, пока в один день, он нашел в почтовом ящике письмо Сян. Тогда и пришлось наконец дать ответ. Он мягко отказал ей, ведь он не горел желанием заводить настолько серьезные отношения, да и ответственности он нести не хотел. Да и ей было бы лучше знать правду. Проведя рукой по волосам, зачесав их назад, Каэдэхара вздохнул и направился по безлюдной дорожке, ближе к дороге, что поймать повозку. Наконец приехав в город, в котором было куда оживлённее, нежели в его тихом районе; Кадзуха немного растерялся при виде такого количества народа. Спрыгнув с повозки, Каэдэхара рассчитавшись с человеком и поблагодарив того простым кивком, он не спеша побрёл по тротуару, который был аккуратно выложен из камня. Из-за того, что Казуха рассматривал здания и особо не следил за тем, что происходило впереди, он успел не раз столкнуться с кем-то, и не раз наступал на лужи, из-за чего оксфорды уже успели намокнуть, но несмотря на это, Кадзуха продолжал наблюдать за окружающими. Пройдя так ещё минут десять, тот наконец достиг своей цели и натянув улыбку, зашёл в здание. Мелкие колокольчики дали о себе знать, предупреждая о том, что кто-то вошел сюда. Мелкий коврик на входе, был на удивление не сильно грязным, значит посетителей почти что не было, из-за чего брови Кадзухи слегка нахмурились, ведь тогда здесь и свободного места не было, и полки были почти пустыми, сейчас же наоборот полки были забиты различным мучными изделиями, начиная с самого обыкновенного хлеба, заканчивая воздушными булочками с различными начинками и без. Пройдя ближе, писатель услышал топот ног, со стороны прилавка. Не прошло и секунды, как перед ним появилась Сян Лин немного взъерошенная и розоватыми щеками из-за бега. Девушка удивленно похлопала глазами, и аккуратно убрала синюю прядь со своего лица. - Господин… Кадзуха! – Она оперлась об прилавок и резко нагнулась вперед, глядя пепельноволосому прямо в глаза, будто не верила, что это он. Неловкое молчание повисло в помещении. Сделав незаметный шаг назад, Каэдэхара посмотрел на девушку, и неловко улыбнулся, заложив руки за спину. Сян в свою очередь поняла, что сделала слишком резкое движение по отношению к старому другу, из-за чего протянула что-то похожее на «оо», и медленно встала прямо, положив руки на прилавок; сделав замочек, она посмотрела на него. - Слушай… - Оба произнесли это. Кадзуха тоже похлопав глазами, хихикнул, из-за чего Сян не сдержалась и тихонько посмеялась с этой ситуации, и решила взять разговор в свои руки. Отвернувшись к булочкам и сделав вид, будто рассматривает, хотя на деле видит их уже сотый раз, девушка начала. – Вы так давно не заглядывали к нам, что я уже и подумала, что вы сбежали после моего письма. – Пепельноволосый хотел тут же ответить, возразить, но будто зная это, что господин начнет возражать, она продолжила, - Я знаю, что это не так, поэтому жду ваши объяснения, насчет вашей двухнедельной пропажи. Я понимаю, если вы не захотите мне рассказывать, то тогда скажите, серьёзно ли это или нет. - Нет, вернее не то чтобы… - Каэдэхара помялся и всё же выдохнув ответил – Мисс Лин, вы знаете мою работу и насколько мне порой бывает трудно, зачем такие вопросы задаёте? Девушка, вздрогнув ответила – Мы с вами знакомы с год, как тут не переживать за вас… - Повернувшись она всё же догадалась истину. - Творческий кризис у вас? - Да. - Оо… - Протянула снова она – Желаю побыстрее выбраться вам оттуда. Проигнорировав это, Кадзуха решил немного подшутить над Сян. – А вы, погляжу, так и не нашли того самого, как я. – Он с улыбкой произнес последние слова. - Да что вы! – Возмущённо ответила девушка – А вы? Сами то до сих пор одиноки. Вдруг найдя ту самую, у вас бы пропал этот ваш творческий кризис – Она сразу же продолжила, слегка подтягиваясь - Что-то вроде музы, от которой будете черпать вдохновения. - Откажусь. Хватает мне природных «муз». – Он присел на стульчик и как обычно уперся рукой об щеку. - Понятно. Посидев и проболтав о том и о сем с Сян Лин, пепельноволосый захватил пару булочек с яблочной начинкой, и попрощался с Сян, и попросил передать миссис Мао огромнейшее приветствие от его имени. Наконец выйдя на улицу, где во всю светило солнце, писатель вдохнул свежего воздуха. Лучи уже не так грели, как летом или же весной, но всё же слабо ощутимое тепло присутствовало. Посидев недалеко от магазинчика семьи Мао и доев булочку, пепельноволосый направился на поиски свечей, да и чернил бы не помешало купить, раз на то пошло. Не каждый день же Кадзуха выходит на улицу.