Син Дэй?

В кабинете главы гильдии Фейюнь стояла тишина. Не пугающая и мёртвая, которую обычно слышат одинокие люди в пустующей квартире, забытые миром, предоставленные самим себе, а, скорее, успокаивающая, родная. Все имеющиеся в комнате окна были плотно зашторены. Источником света для комфортной работы стали люстра и свечи в серебрянных подставках на столе. Там же стояла фотография, на которой Юшенг с сыновьями — Син Цю и Син Дэем — праздновали семидесятилетие их торговой организации. Мужчина, гордо расправив статные плечи, поднял стакан вина в воодушевляющем тосте, его наследник облокотился на правую руку, подставленную под щёку, и пытался казаться совершенно трезвым, младший из братьев попал в кадр именно в тот момент, когда умирал со смеху от вида старшего. Присущий хозяину кабинета идеализм читался во всём: нигде ни пылинки, книги в деревянных шкафах, больше подходящих на полноценный сервант, расставлены по размеру и цвету, хорошо классифицированные документы лежали на отдельных полках, имитируя своеобразные треугольники — краешек к краюшку. В одном из ящиков комода, предназначенного для хранения ценнейших бумаг, выглядывала рыжая заспанная мордочка кошки. Медальон на её ошейнике просто и понятно объявлял имя животного: "Ю". Янтарные глаза мягко блестели имитируя пламя от светильников. Животное потянулось, изящно выгибая спину, а следом по-хозяйски запрыгнуло на большой письменный стол из тёмного дуба, за которым одиноко сидел хозяин наглого создания. Он усердно проверял отчёты последнего месяца о продаже товаров. Какие-то раскупали на глазах, что-то оставалось без должного внимания. Глава гильдии на минуту отвлёкся, уделяя внимание питомице на короткое почёсывание за ухом и под подбородком, а затем вернулся к бумажной рутине, закапываясь в ней всё больше. Сотворённую им идилию нарушило резкое выбивание двери, почти слетевшую с петель. В помещение, как гром среди ясного неба ворвался молодой человек, чьи глаза по цвету мало чем отличались от глаз Ю. Он, сокрушительно покачивая головой, упёр руки в бока и с вызовом взглянул на владельца здания. Чуть сипловатый, но громкий голос прорезал сонную атмосферу комнаты: — Дэй, ты надоел уже неделю из гильдии не выбираться! — обратился непрошенный гость к главе Фейюнь. -- После смерти отца только и делаешь, что бумажки свои рассматриваешь! Тебя свет не видит в этой пещере! Недовольно и резко уже взрослый последователь Гухуа раздвинул плотные шторы, сотворяющие приятный полумрак. Лучи утреннего солнца на некоторое время ослепили предпринимателя. Он театрально закрыл лицо руками, что-то бормоча про правила приличия и покушение на его зрение. — Син Цю, это в высшей степени невежливо! — слишком официально занялся Дэй. Его тёмные волосы полностью дополняли сильные круги под глазами. С тех пор, как Юшенга не стало абсолютно все обязанности перешли на плечи старшего сына. Конечно, он был к этому готов физически, но морально расставание с близким человеком больно отзывалось в душе и висках от повышенного давления. За каких-то два года каталист постарел на десяток лет. — Чун Юнь тебе чем не компания? Вместо ответа из дверного проёма показалась светлая макушка, а затем и её обладатель. Высокий, стройный экзорцист в преимущественно светлом наряде. Только верх кофты резким кантрастом переходил из нежно-голубого в насыщенный синий, который пошёл уже по рукавам, что выгодно выделяли окрепшие мышцы парня. Син Цю же и не думал о видимых изменениях тела или одежды. Одна только причёска пережила новшества в связи с современной модой: из ухоженного карэ она превратилась в мелкий пучок на распущенных волосах. — Дагэ, извините, — бархатистым шёпотом пробормотал Чун Юнь. Сколько времени прошло, а он всё такой же стеснительный мальчишка, каким и был. По крайней мере, перед Дэем экзорцист всегда выказывал излишние покорство и уважение. — Но мы правда волновались. И ещё няньжэнь хотел сказать... — Да подожди! Дай мне его отчитать, как следует! — не унимался заведёный Син Цю. Только экзорцист извиняющимся тоном да с любовным взглядом начал оправдываться перед женихом, как последний от подобного трепета перед собственной персоной растаял и снисходительно улыбнулся брату. — Ладно уж, обойдёшься. В Ли Юэ прибывает Алькор, помнишь? — Прибывает Алькор? Сегодня? — растерянно заморгал глава гильдии. Он в прыткой спешке стал поправлять косу, заплетёную из высокого хвоста, расправлять плечи суньятсееновки черного цвета с незамысловатым узором, вишитым нитью подобно опалу. — Не сегодня, а сейчас, — подлил масла в огонь младший братец. Желваки лица Дэя нервно дернулись, ладони сжались в кулаки, но, поддерживая образ высокопоставленного человека, молодой руководитель благодарно кивнул, прокашлявшись: — Как тут запомнить всё и сразу? Спасибо, что сказал. А теперь, — тут глава немного помедлил, нарочито выжидая паузу: — вон отсюда! И, заперев напоследок кабинет, парень быстрым шагом господина преодолевал торговые улицы региона контрактов. Позабыв о правилах поведения в обществе, катались то и дело оглядывался по сторонам, выискивая глазами знакомую фигуру. "Только бы всё было хорошо", — из раза в раз в голове хозяина Фейюнь вертелась одна просьба. Порт действительно заполонило огромное количество людей. Моряки встречались с семьями и повзрослевшими детьми, торговцы, как сам он, выгружали товары, поставщики обсуждали с миллелитами привезённые ими продукты. Наконец, в поле зрения попал тот, ради кого Дэй бросил всё в момент сильной занятости, чтобы прийти на встречу. Он натренированным голосом окликнул: — Кадзуха! В ту же секунду радостный инадзумец сорвался с места, преодолевая расстояние за секунды. Самурай с разбегу бросился на шею предпринимателя, уткнувшись тому в плечо. Сколько в начале ему было страшно отступаться от Алькора, столько сейчас парень счастлив из-за принятого решения. — Я так по тебе скучал, — горячо выдохнул поэт в самое ухо главы. Последний сильнее прижал к себе парня, не желая отпускать того больше никогда. Ладно, хотя бы до следующей поездки. Не известно насколько реалистична подобная идея, но вынести из привычной торговой суеты возлюбленного на руках Дэю было по силам. Кадзуха крепко держался, уже разобравшись с нехитрыми приёмами для более удобного перемещения. Выбравшись из толпы неловких людей, пара отправилась в одно из излюбленных мест, которое, отныне, принадлежало только им — заброшенный причал вдоль берегов Облачного моря, чуть дальше самой гавани. Утро мерно шевелилось в душах двух парней. Они, прильнув друг к другу, делились последними новостями, которых накопилось немало за целый месяц. Это была самая долгая их разлука. — Ю правда так себя ведёт? — умильно возмущался Каэдэхара, недоверчиво сощурив глаза. — Это никуда не годится! — Кошке не прикажешь, — деловито хмыкнул Дэй, явно смирившесь с наглостью этих неисправимых животных. — Ей тебя не хватает. — Да она вся в тебя! Скучать — скучает, а к себе не подпускает, — хохотнул инадзумец. — Помнишь, как я извинялся перед тобой? — Когда именно? — задал вопрос глава так, словно бы Кадзуха много раз совершал нечто ужасное. — На празднике. В наш первый год, — пояснил Каэдэхара. — Я тогда сказал, что не смогу бросить госпожу Бей Доу, что обязан ей. — А-а-а-а, это когда ты в окно моей спальни залез, чтобы извиниться, потому что Син Цю и отец тебя не впускали? Кончики ушей самурая вспыхнули и он беззлобно толкнул Дэя в плечо. — Да. — Такое забывать нельзя. Разумеется помню, — продолжил издевательство молодой глава Фейюнь. — Вообще, мне не понятно, как ты её уговорил? Как объяснял? — Капитан всё и сама прекрасно поняла, — душевно отозвался поэт. Он мирно улыбнулся, напомнив собой Ю, когда та была ещё совсем крохотным котёнком. — Тогда в кого ты такой тормоз был? — сьехидничал каталист. Если бы не сногсшибательное извинение с проникновением на частную территорию, то вряд ли Кадзухе удалось заполучить его внимание, ещё большее, чем раньше. Это замечание осталось без ответа. Перед тем, как сказать следующие слова, Дэй повернул голову Каэдэхары к себе, глядя прямо в глаза. — Знаешь, раньше я не верил в судьбу. И в любые её проявления тоже, — он замолчал, делая паузу чуть драматичней. — А теперь верю. — И почему произошла такая резкая перемена? — наивно спросил парень напротив. В зрачках, окружённых серебрянной радужкой, инадзумец смог разглядеть своё отражение в деталях. — Потому, что ты назвал меня своей судьбой, — нежно обласкал слух владелец дэндро стихии. Он приблизился и, положив ладонь на щёку поэта, утянул их обоих в долгожданный поцелуй. "Серьёзно", — пронеслось в мыслях Дэя, навсегда ставшего счастливым.