Син Дэй?

В гостиной поместья Син сидели два юноши. Они напряжённо вглядывались в горящий очаг, силясь подобрать слова друг другу. Дэй, точно каменная статуя, неподвижно контролировал бешенное биение сердца. Младший брат просто пытался восстановить дыхание после рассказа наследника, изредка посматривая на него. Едва тишина сделалась мучительной, Син Цю, сквозь ком в горле, переспросил: — Что вы сделали? — его голос надломился, сочетая в себе искреннее любопытство и странное восхищение. Молчание Ру говорило громче всяких взизгов смущения или оскорблённости. Его лицо — непроницаемое, что в момент повествования, что прямо сейчас — полностью лишилось всяких человеческих черт. Однако, оставить вопрос без внимания было бы крайне невежливо. Почти безумно холодно Дэй отчеканил: — Ага, поцеловались, — интонация, словно могильная сырость, оставалась безучастной к прошедшим событиям, но разум всё возвращал и возвращал отрешённого юношу на улицу, в момент их свидания. "Добрый вечер!" — эхом откликалось приветствие одного самурая из Инадзумы в голове. "На сей раз, опаздывать я не посмел" "Ещё бы", — чуть ехидно отозвался наследник гильдии. Это — всё, что Чай Ру смог вспомнить по приходу домой. В данное время он с тройным усердием старался восполнить недостающие в памяти детали так, будто пил весь прошедший день. Картина понемногу начала собираться воедино: " — Меня не часто приглашают на прогулку малознакомые люди, — предупредил Кадзуха. — Реже только они слышут моё согласие по этому поводу. — Понимаю. Однако, Вы, господин Каэдэхара, всё-таки здесь, — парировал наследник гильдии. Дэй жестом предложил поэту продолжить прогулку по, практически безлюдной, мостовой. Отсюда молодые люди планировали дойти до Золотой палаты, а там уж куда забредут. — Вот только, зачем я понадобился Вам? Вроде, гильдия решила все вопросы, касательно доставки через Алькор, — высказал своё недоумение инадзумец. Его алые глаза покрывались бархатом от света поднимающейся луны. Не засмотреться на них было равносильно преступлению, а Ру, между прочим, добропорядочный гражданин Ли Юэ, потому не отказывал себе в таком маленьком удовольствии. Он невинно повёл плечом, говоря: — Захотелось провести вечер в приятной компании. Не все мои поступки стоит расценивать, как способы заработка. Кадзуха прикусил нижнюю губу, скрывая подкатившее смущение от ненавязчивого комплимента. Манера речи, её подача, поведение — всё точно повторялось бесчётное количество раз, только с другим. С родным и близким. Дэю тоже так казалось. Ощущение небывалой знакомости поглотило их обоих примерно на середине пути. Парни позволяли себе насмехаться над вещами, о которых на первом свидании говорить вообще не следовало. Они дурачились, обсуждали общих знакомых, которые появились благодаря трём годам игры Ру. — Не представляю, как ты только с ума не сошёл при таком потоке народу на работе, — резкий переход до неформального обращения разрушил абсолютно все рамки представлений об этапе "знакомство" в отношениях. — Я хоть и путешествую по морям Тейвата, но не запоминаю и половину личностей из всех странствий. Тебе же надо знать всех и каждого. Сложно, наверное... — Немного, но не сказал бы, что невозможно совсем, — тёплая улыбка Дэя нежно кружила голову поэта. Столько откровенностей Каэдэхара не слышал, пожалуй, за всю свою жизнь, и тем более, не выдавал своих тайн так много всего за пару часов. "Этот парень... Мне кажется, мы уже встречались", — весело думал Кадзуха. Только одна мысль перекрыла всю радость прогулки: "Совсем, как Томо..." Левее от тропинки показались ворота Золотой палаты. Юноши остановились на мостике, решив передохнуть от долгой ходьбы и восстановить силы. Листья на деревьях купались в серебряном свете ночного светила, где-то щебетали поздние птицы. Вода под мостом пошла рябью, завлекая неосторожных путников к себе, пряча за маской красоты леденящую глубину. Уединённая прелесть природы ослабила бдительность молодых людей. Им не дано было сейчас думать хоть о чем-нибудь другом, кроме странной близости с человеком напротив. Ответ лежал на поверхности, но юноши специально, либо ввиду эйфории от новообретённого счастья, не замечали его, приписывая странные ощущения чему-то возвышенному, неосязаемому. Дэй мирно наблюдал за звёздами в чёрной небесной паутине, наслаждаясь моментом спокойствия, Кадзуха пустил свои мысли на самотёк. Пожалеет ли он об этом тогда, когда одна из них дёрнет самурая на самый отчаянный самообман? Возможно, однако точно не сейчас. — Син Дэй, — бережно позвал поэт. Тёплый, чуть сиплый голос развернул умиротворённое лицо наследника гильдии на себя. Каэдэхара на минуту забыл обо всём, стоило ему увидеть стальную клетку глаз юноши. Инадзумец собственноручно защёлкнул её, выбросив ключ прямо в речку, бегущую под деревом мостика. Заминка перед человеком, что так долго искал хоть кого-то, смутно дарующего то ощущение мира и покоя, решила всё за самурая. Ру холодными пальцами коснулся щеки Кадзухи, завёл вторую ему за шею и настойчиво, но ласково притянул к себе. Лёгкий наклон головы вбок и вот губы поэта уже были накрыты губами наследника гильдии. Благо, холод ладони на лице не позволил самураю полностью покрыться румянцем, иначе он бы точно не смог вернуть самообладание до окончания прогулки. Поцелуй — невинный, заботливый и понимающий — продлился чуть больше пару десятков секунд. Кадзуха в шоке закрыл рот рукой. Сказать, что это самая тотальная ошибка, которую он несомненно бы отменил, если б была такая возможность — нагло соврать. Дэй в оцепенении пытался осмыслить сделанное им. Всё, что юноша сейчас мог сказать стало: — Прости... Но это было прекрасно. — Спасибо, — прошептал Кадзуха в великом счастье. — Не думал, что испытаю что-нибудь подобное вновь. А вот об этой фразе он действительно пожалел. Практически сразу, после её произнесения. Ру словно ударило током. Наследник гильдии согласно кивнул, но причиной, по которой обладатель дендро стихии закрыл глаза, являлось далеко не былое удовольствие, а лишь попытка скрыть обиду от мысли, что в этот момент поэт представлял кого-то другого. Благо, для Каэдэхары всё произошло довольно быстро и он заметил ошибку спустя продолжительное время, когда извиняться было поздно. Но Дэй притворился, что ничего не случилось, значит ему тоже можно. Так проще. Парни какое-то время молчали, думая над произошедшем. Время близилось к двенадцати. — Предлагаю пойти обратно. Холодает, — сказал Ру. Дождавшись согласия спутника, юноша первым сошёл с моста и протянул руку самураю, отгоняя все плохие мысли прочь. К его счастью, Кадзуха ответил на жест, смущённо вкладывая свою ладонь в протянутую ему. Ещё не остывшие эмоции воспламенели с удвоенной силой. Возвращение было менее активным, чем начало короткого визита. Распрощались молодые люди в порту, откуда инадзумец собирался удалиться на борт корабля. Но Дэй явно не собирался заканчивать так их первое свидание. Юноша поклонился, а затем вновь взял руку самурая в свою и оставил на ней невесомый поцелуй на прощание." — это и услышал Син Цю, когда брат застал того на кухне ближе к часу ночи. Для более удобного повествования они переместились в гостиную. Едва сдерживая радостные возгласы, мечник теребил Дэя за плечи. — Архонты, я в тебе не сомневался! — восторженно утверждал младший. — А отец что скажет? Мы о тебе и Чун Юне думать должны, — постарался остудить пыл брата Ру, но, признаться честно, он чувствовал себя потерянно и счастливо. — Да скажем, скажем! — беззаботно щебетал Син Цю. Последователь Гухуа болтал ногами в воздухе, не зная куда деть внезапный прилив энергии. — Уже поздно, шиди. Пойдём спать, — почти обречённо мечтательно позвал Дэй.