Любви не бывает много

Кровь. Алые потоки повсюду. Уилл падает и тонет в холодной крови, захлёбывается ею, идёт на дно, и в красной мгле на него отовсюду смотрят пустые белые глаза. Он слышит громкие, злые голоса, мужские и женские. Они обвиняют, угрожают и не дают ему оправдаться. Уилл зажимает уши, но люди в его голове хохочут над глупыми попытками спрятаться от них. Они обещают смерть и одиночество. Уилл видит знакомых. Эбигейл, склонив голову, смотрит издалека, из перерезанной шеи жутко сочится кровь. Молли тянет к нему руку, Джек подходит слишком близко, его брови сведены к переносице, он в гневе, как и всегда. Недоволен Уиллом. Их губы вдруг кривятся в жутких ухмылках, фигуры текут, словно воск, костистые руки тянутся через туман... Уилл кричит и не слышит себя, он не может бежать, не может сражаться. Он не может, он ничего не может. *** Уилл обнаруживает себя на полу в гостиной. Промаргивается, сгоняя вязкий туман, трёт мокрое лицо, забирается на диван, пытаясь совладать с мерзко трясущимися конечностями. Холодно, но до открытого окна добраться представляется невозможным. С ним периодически случается такое - панические, мать их, атаки. Когда накатывает, и разом становится плохо, больно, страшно, сердце колотится, а в голову лезут кровавые тени из прошлого, от которого не сбежать и которое не победить. Ганнибал объясняет эти приступы постравматическим синдромом, следствием прошлой жизни и общей чувствительностью Уилла к различным событиям. При мысли о Ганнибале будто становится только хуже: одиночество вдруг нахлынуло и, кажется, Уилл навсегда останется в этой темной комнате, вмёрзнет в этот диван, и так ему и надо. Что там говорили голоса? Что он никому не нужен и его просто используют, да? Может, так оно и есть, он просто выкачанный до дна колодец, пустая оболочка, которую почему-то ещё не выбросили. Ненужная игрушка, что раньше, что сейчас. Уилл не замечает времени, он сидит, подтянув колени к груди, и пялится в стену: паника прошла, началось оцепенение, состояние без единой мысли, без единого чувства. Только ледяная пустота, бесконечная боль и усталость. Покончить со всем этим, пустить пулю в лоб кажется хорошей идеей, но для этого надо добраться до оружия, а мозг будто отключен и не хочет давать сигналы ватным рукам и ногам. Хриплый смех разносится по пустой комнате, отзываясь в сознании жутко, неправильно, словно тысячей ледяных осколков. *** Уилл сначала ощущает тяжесть чужого тела - его прижали тёплым весом. Потом руки - его ощутимо обнимают, проводят по закаменевшим плечам и спине, заземляют. Чувство одиночества исчезает - тело само ассоциирует знакомые касания с безопасностью. Потом запахи: сандал, бергамот, ещё что-то хвойное и - едва уловимо - сладкое. Так пахнет лишь один человек в мире. Мозг выныривает из тумана паники, и всё понемногу приобретает правильность и ясность, как и всегда рядом с ним. Потом Ганнибал начинает говорить: негромко, медленно. Он просит: «Выдохни», и Уилл ощущает, как расслабляется челюсть, и делает глубокие вдохи-выдохи под руководством Ганнибала ещё несколько раз. Дышит сначала прерывисто, будто забыл, как это делается, а затем всё глубже и спокойнее. Его окутывают запахи, крепко держат руки: Ганнибал опять стал всем миром, единственным возможным для Уилла. И это так естественно. - Хороший мой мальчик. Я рядом, ты чувствуешь это? Уилл рвано кивает, жмётся ближе, он знает, что Ганнибал, самый опасный хищник, - его тихая гавань, его стабильность и дом. Никакие призраки не достанут, когда он рядом. Уилла гладят по напряжённой спине, а потом вдруг говорят: - Поплачь. Всё в порядке, mano mylimasis, я всегда защищу тебя. И крупные слёзы ползут по щекам, скатываясь под ворот рубашки, пропитывая одежду Ганнибала. Уилл шмыгает носом, его начинает трясти от уходящего напряжения, он всё ещё не может говорить, но в знак благодарности утыкается головой в его плечо. Ганнибал что-то говорит, мешая литовский и английский, целует Уилла в волосы, убаюкивая его в своих руках. Они сидят долго, пока комната окончательно не погружается в темноту. Слёзы вышли, осталась лишь усталость от пережитого. Ганнибал мягко отстраняет прильнувшего к его груди Уилла - он пригрелся и почти уснул. Несёт его в постель, чтобы тот смог восстановить силы. Влажным полотенцем обтирает лицо Уилла от слёз, осторожно обрабатывает царапины на его руках и щеках - так тот пытался вернуть себя в реальность. Ганнибал сидит с Уиллом, пока тот не уснёт. Смотрит на его растрёпанные кудри и припухшие веки. Размышляет, чем можно помочь его мальчику. Он оберегает его - в своей извращённой манере. Убивает любого, кто посягает на личное пространство или жизнь Уилла. Тот редко охотится с ним - не в его характере, он не получает удовольствия от смерти. А Ганнибал не пытается манипулировать - когда Уилл с ним, зачем пытаться привязать его к себе, как он делал раньше? Они нашли компромисс, и пока вполне уживаются друг с другом: чудовище в ошейнике и его красавица, в руках которой поводок. Ганнибал хмыкает: забавная аллегория. Ставит мысленную галочку: подобрать наконец подходящую терапию. Ганнибал укрывает спящего Уилла одеялом и идёт готовить ужин: что-то лёгкое, но питательное. Нежность переполняет его сердце.