Заразная болезнь одиноких душ

      Всё же путешествовать с помощью сил Сяо весьма удобно. Не всегда приятно, но очень быстро и безопасно. Неудивительно, что уже через пару недель Дотторе и Аль-Хайтам вернулись в Снежную, а вот Кэйя и Скарамуш с Ка Мином поехали в Фонтейн. И с детьми…       Самая безопасная на данный момент нация. Город так точно, а за его пределы детей бы никто не отправил. Плюс в няньки можно определить детей из Дома Очага, которых здесь куда больше трёх. Всё же территория Арлекино. Да и ехали они с её согласия и по её приглашению…       Четвёртая, несмотря на всю свою холодность и строгость, обожала детей. И если к детям из Дома Очага она поклялась относиться как отец, то таким малышам, как Лиан, Камилла и Кроу, она могла отдавать всю свою любовь… Естественно за закрытыми дверями, но всё же…       Поэтому четверо родителей могли не беспокоиться о своих чадах, выполняя миссию, ради которой изначально и согласились прибыть сюда…       Более трёх лет прошло с момента пленения Люмин…       И, как оказалось, некоторые события просто неспособны двигаться без её любопытного носа…       Поэтому Арлекино пригласила предрасположенного к взаимодействию с тёмной энергией Сяо и алхимика, понимающего Скверну, Кэйю… Ка Мин был за компанию, чтобы научиться чему-нибудь новому и развлекать детей в Доме Очага, а Скарамуш упорно пытался наладить отношения с сыном, хотя и ему досталось задание по поиску неугомонного Одиннадцатого, что так и пропал непонятно где…       В итоге с детьми целыми днями сидела не чающая в них души Арлекино, которую поначалу боялась только Камилла…       Кстати о маленьких каэнрийцах…       Камилла была ребёнком Люмин. Золотые волосы и яркие голубые глаза с характерными звёздами. Впрочем, характером девочка была достаточно труслива и плаксива, хотя ради младшего брата могла превратиться в настоящего маленького монстра. И пойди пойми почему она сначала плачет и цепляется за штаны Кроу, а потом готова насмерть забить обидчика, пока младший склонив голову спокойно будет за ней наблюдать…       Кроу был младше на пару недель. Сын Кэйи, его маленькое сокровище, хотя Камилле и Лиану меньше любви не доставалось. Каким-то образом бывший рыцарь умудрялся уделять всем достаточно времени и заботы. И на самом деле Кроу пошёл в него. В детстве Кэйя тоже был мало эмоциональным и равнодушным к любым видам насилия, предпочитая просто стоять в стороне и молчать. В этом они были невероятно похожи. Как и во внешности. У Кроу тоже была не чистая и бледная кожа, а очень даже смуглая… А ещё насыщенные синие волосы и золотые глаза со звёздами. Смотрелось не менее эффектно, чем гетерохромия его «матери»…       Однако по сути Камилла и Кроу вели себя будто близнецы. Они росли именно так. Всего два года, а уже дополняли друг друга во всём, при необходимости привлекая Лиана, что выглядел лет на десять в свои три с небольшим…       Их защитник…       – Ты невыносим. Как предполагаешь справляться, если просто перекладываешь всю работу на Сяо? – раздражённо уточняет Скарамуш, когда они с Кэйей занимают столик в Дебор Отеле. Скар благополучно раздал указания своим подчинённым и ждал полного сборника всего, что было известно об исчезновении Одиннадцатого…       – О, об этом не беспокойся. Просто у меня свои способы поиска информации… – хитро тянет синеволосый, с удовольствием пригубив бокал с вином, которое не пил уже слишком долго, чтобы не замереть от привычного и горячо любимого вкуса… Опьянеть он не мог, увы, однако изобразить опьянение мог всегда, да и просто вкус алкоголя ему нравился…       – Ага, а потом он всё решит, а ты просто окажешься на готовеньком.       – Возможно. А может и нет, – довольно ухмыляется Кэйя, переводя взгляд в сторону стойки заказов… И застывая при виде самого прекрасного человека, что он мог представить… Белые волосы с синими прядями, крупный низкий бант, добавляющий какой-то неуловимой мягкости, статная величественная фигура, элегантный костюм, строгий глубокий голос, пронзительный взгляд совершенно невероятных бледно-сиреневых глаз…       Он никогда не видел никого подобного… Про ауру силы, которая витала вокруг него и говорить было нечего. Парню казалось, что он может раствориться в ней, боготворя того, кому она принадлежала… Он никогда ни от кого не чувствовал такую МОЩЬ…       …       – Прошу прощения? – хмуро уточняет Нёвиллет, подходя к столику, за которым сидел привлекательный молодой человек, буквально пожирающий его взглядом полным чистого восхищения… Его было несколько неловко ощущать на себе, однако он не мог не узнать, с чем связано подобное поведение, ведь ранее никто и никогда не смотрел на него таким образом… Ни разу за все годы…       – Не обращайте внимания. Мой товарищ просто идиот, – недовольно фыркает невысокий темноволосый парнишка, напоминающий по внешности инадзумца, что сидел за тем же столиком, покачивая в бокале вино…       – Вот как… Просто несколько неловко ощущать такое внимание, – переводя взгляд на всё ещё зачарованного синеволосого произносит Нёвиллет, не зная как избежать этого странного ощущения. Неловко и в то же время приятно чувствовать такой взгляд… Это… Нечто совершенно новое, но почему-то уже приятное…       – Кэйя! – внезапно окрикивает синеволосого второй, раздражённо наблюдая за тем, как медленно тот переводит на него взгляд, будто не решаясь оторваться от объекта своего обожания. – А ну, проснулся и за работу!       – А? – растерянно моргает каэнриец, переводя взгляд туда обратно с товарища на прекрасного незнакомца, что почему-то был слишком близко… И смотрел как раз на него… – Ох. П-простите! – резко осознаёт и заливается краской Кэйя, закрывая лицо руками и откидываясь на кресле, будто пытаясь в нём спрятаться.       – Ничего. Однако почему вы так смотрели? Должен признать, это весьма странное ощущение…       – А… Я… Вы просто очень красивы… И… Очень сильны… И… Да… Эм-м…       – Пха… Ха-ха-ха-ха! – довольно хохочет второй, глядя на залитое краской смущённое лицо первого. – Влюбился с первого взгляда, а? Или совсем девкой стал? Давай, где твоя мужественность, о прекрасный рыцарь. Или теперь только беспомощная влюбчивая принцесска и осталась?       – Скар! – вспыхивает Кэйя, тут же обращая всё своё смущение в гнев и так и лезущие на язык острые словечки. – Кто бы говорил! Сам точно капризная леди порой себя ведёшь! Учись быть мягче, а то совсем Лиана запугаешь!       – Не учи меня, принцесса, как жить. Едва четверть века отжил, а уже на старших замахивается. Не дорос ещё. Иди детей воспитывай, мамаша ты наша.       – Если я уделяю всё своё время детям, это вовсе не значит, что я не смогу победить тебя в схватке!       – Ага, давай, попытайся. Но реви, когда я надеру тебе зад!       – Прошу прощения, однако вам не следует шуметь. Вы в общественном заведении не забывайте об этом, – едва заметно хмурится Нёвиллет, почему-то слишком увлечённый этим разговором, а ещё слишком заинтересованный этим странным человеком, что по словам второго влюбился в него с первого взгляда…       – Ах точно, совсем забыл, – ядовито отвечает Скар, закатывая глаза и откидываясь на стуле с бокалом в руках. Он тоже не пьянел. Кукла всё же, а не человек…       – Не присоединитесь к нам сегодня? Мне бы не хотелось оставлять столь неприятное впечатление у такого…       – Красавчика, – пародируя Кэйю, с придыханием и прикрытым ладошкой ртом произносит Скар, вновь смеясь, когда вновь вспыхнувший парень резко оборачивает к нему, обещая взглядом все муки Силестии…       – Бездна… Простите… – негромко извиняется Кэйя, опуская голову и окончательно замолкая…       …       – Куни, не обижай маму, – внезапно слышится от дверей и хмурясь, будто маленькая копия Сяо, к столу подходит Лиан, глядя точно на Скару и ободряюще похлопывая Кэйю по плечу.       – Лиан, не нужно… – тут же тает Кэйя, всё ещё краснея, но при этом почти полностью переключаясь на ребёнка.       – Вообще-то не он тебя рожал, – фыркает Скара, но улыбается и кивком приглашает мальчика и нового знакомого за стол, будто в мгновение ока успокаиваясь.       – Ну и что? Ты ведь не хотел со мной возиться.       – Только потому, что я боялся убить тебя ненароком. Дети же такие… Хрупкие…       – Я не хрупкий. Я ведь твой сын.       – Знаю, но это не значит, что я меньше буду бояться тебя прикончить одним неловким движением.       – Я – якса, Куни.       – А то я не знал. Копия Сяо, с какой стороны не посмотри.       – Папа хороший.       – А кто сказал, что он плохой? Мне вот, очень даже нравится…       – Здравствуйте, – вежливо приветствует незнакомца Ка Мин, торопливо прикрывая рот своего парня, который не всегда мог понять, что говорить перед другими не стоит. – Прошу прощения за моего… друга. Меня зовут Ка Мин, а его Скара.       – Нёвиллет. Могу я узнать имя этого прекрасного человека? – чуть склоняя голову на бок, уточняет верховный судья Фонтейна, о котором им Арлекино успела не мало всего рассказать. И указывает он на Альбериха, что растерянно глядит на мужчину в ответ, пока краска расползается уже и по шее, заливая не только щёки…       – Кэйя. А ребёнок – Лиан.       – Приятно познакомиться, юноша, – вежливо кивает мальчику мужчина, а затем вновь переводит взгляд на синеволосого. – Рад узнать ваше имя. Наше знакомство бесспорно неожиданное, однако я был бы рад вновь с вами встретиться. А сейчас прошу меня извинить, мой перерыв почти закончился, нужно вовремя вернуться, – Нёвиллет вновь вежливо кивает, ловя мягкую голубизну не скрытого чёлкой глаза Альбериха, что смотрит на него чуть растерянно, мягко и немного тоскливо…       …       – Какой мужчина… – через пару минут ступора тянет Кэйя, закрывая лицо руками и опираясь локтями на стол. Ему так и хочется пищать точно щенку, что жаждет ласки хозяина. Такой величественный, статный, красивый сильный! О, он никогда не видел никого, кто сочетал бы всё это и в таких масштабах. Кэйя обожал силу, и видеть, и ощущать. Ему нравилось не выходить на передовую, как чаще всего приходилось делать рядом с рыцарями Ордо Фавониус, ведь почти ни у кого не было Глаз Бога, а оставаться за кем-то сильным, кто может защитить, укрыть и очаровать одним только ощущением скрытой от большинства мощи…       – Ты так и продолжить паниковать с того, какой он шикарный или наконец заткнёшься?       – Иди в Бездну, а?       – Сам иди.       – Я там уже бывал, спасибо, не хочу обратно.       – Тогда иди утопись!       – Это Фонтейн. Ты реально думаешь, что обладателям глаза бога здесь можно утонуть?       – У тебя его нет.       – Кстати, интересный вопрос, а я утону, если его нет со мной уже давно?       – Кэйя, прошу, – жалобно тянет Ка Мин, прерывая эту перепалку.       – Вот именно, Кэй-йя…       – Куни, пожалуйста.       – Ладно-ладно. Допиваем, кормим Лиана и уходим.       – Кормим? – растерянно уточняет мальчик, что просто хотел забрать своих матерей из кафе. Как бы то ни было, но Скарамуша он тоже признавал матерью. Тот ведь правда старался, просто характер был такой. Однако называть его мамой всё ещё было странно, потому и называл по сокращённому ласковому имени, как называли отцы…       – Ага, я заказал пирожное с миндалём. Уверен, тебе понравится.       – Ты знал, что мы придём?       – Ожидал. К тому же, если бы вы не пришли, я бы отдал его твоему отцу.       – Понятно, спасибо, Куни…       – Не за что, мелкий…       ***       – Прекрасно выглядите, – с едва заметной улыбкой произносит Нёвиллет, приветствуя скучающе выглядывающего в окно Кэйю. Новая встреча и вновь случайная…       – О? Месье Нёвиллет? Прошу прощения, если обращение не правильное, диалект Фонтейна несколько сложен для произношения…       – Не беспокойтесь. Хотя, возможно, мы можем использовать просто имена?       – Правда?       – Почему нет? Могу я к вам присоединиться?       – Конечно, столик свободен.       – Благодарю…       …       – Как ваш визит в Фонтейн?       – О, это просто прекрасное место.       – Вы выглядите грустно.       – Правда? Прошу прощения…       – Что вы, не стоит. Зачем извиняться за свои чувства?       – Разве грусть другого человека не портит вам настроение?       – Мне печально, верно. Однако как мы можем судить другого человека? У него наверняка есть причина грустить. Не так ли?       – Верно… Я… Просто запутался, я полагаю… Ничего необычного…       – И тем не менее это терзает вас?       – Немного. Просто дурные воспоминания…       – Лорд Альберих!       Лицо Кэйи мгновенно теряет остатки улыбки, однако быстро возвращает её, пускай и фальшивой насквозь. Дайнслейф всё же добился своего. И теперь был приставлен к каэнрийцу как защитник… Кто бы знал, чем руководствовался Дотторе, когда принял это решение… Особенно когда называть Кэйю принцем на людях было категорически нельзя. Каэнри'ах было единственной нацией, что имело королевскую власть… Поэтому Дайн стал звать его лордом, ведь технически Альберихи были аристократическим родом, а в соответствии с культурой их родины любой аристократ, владеющий землёй, мог называться Лордом… Кэйя на данный момент технически владел всеми поглощёнными огнём и пеплом землями Каэнри'ах…       – Дайнслейф, что ты здесь делаешь?       – Вы опять ушли ничего не сказав. Вы ведь прекрасно знаете, что алкоголь вреден для здоровья…       – Прошу прощения, – внезапно вмешивается Нёвиллет, переключая внимание рыцаря на себя и спасая своего знакомого от грядущей лекции. – Вам не кажется, что вы здесь лишний?       – Защищать лорда Альбериха – моя работа.       – Вот именно, защищать. Не вмешиваться в личную жизнь, привычки или желания. Только защищать.       – Вы…       – Дайнслейф, прошу. Просто… иди… Посиди с Камиллой и Кроу, но оставь меня в покое хотя бы на пару часов!       – Лорд.       – Убирайся! Это приказ. Я не желаю тебя видеть! – срывается Кэйя, с трудом сдерживая крик. Ему было банально неуютно рядом с этим человеком. Кто-то из прошлого, которого он не помнит. Кто-то из слишком личного, что он желает не вспоминать. Кто-то, кого слишком много, так что нежеланное внимание просто душит!       – … Как прикажете, – после достаточно долгого напряжённого молчания отзывается рыцарь и уходит, чеканя шаг.       – Бездна… Почему его ко мне приставили…       – Похоже, вы недолюбливаете этого человека.       – Ах, месье Нёвиллет, простите, что вновь приношу неприятности. Уже второй раз…       – Всё в порядке, Кэйя. Разве то – ваша вина?       – … – усталый голубой взгляд устремляется на мужчину, выражая лёгкую растерянность и благодарность, что про его вспышку просто забыли. – Спасибо, Нёвиллет. Вы меня утешили, правда…       – Тогда прошу, не выдавливайте из себя улыбку. Вы прекрасны, даже когда грустите, однако эта маска слишком тяжела для вас…       – Вы так думаете?       – Да, Кэйя, безусловно.       …       Двое наслаждаются напитками и десертами. Достаточно долго, чтобы молчание могло стать неловким, но этого не происходит. Им просто приятно украдкой поглядывать друг на друга, изредка ловя ответный взгляд и смущённо возвращаясь к своей тарелке…       Вечер почти закончился…       – На самом деле я не могу поверить, что мне столь легко с вами общаться. Мне казалось, что я не самый приятный собеседник, но даже молчание в вашей компании кажется мягче и теплее… – внезапно произносит Нёвиллет, когда они уже выходят из Дебор Отеля, оплатив свои порции.       – Правда? Мне казалось, что тоже самое можно сказать и с моей стороны, – мягко улыбается Кэйя, смахивая с плеча мягкие локоны.       – Похоже, мы во многом можем сойтись во мнениях. Честно сказать мне нравятся даже ваши ругательства, если это можно так назвать. Обычно люди упоминают Архонтов, но вы поминаете Бездну…       – Да… Так… Привычка, – чуть нервно улыбается Кэйя, а затем отворачивается, ведь Нёвиллет просил его не натягивать на себя вечно счастливую маску…       – Не беспокойтесь. Я и сам скорее просто привык… Глупо с моей стороны… Архонты… Не те, кого я почитаю… Уважаю, возможно, в какой-то степени… Но почитать их я никогда не буду.       – Разве это не слишком опасные слова для жителя Фонтейна?       – Нет. Вовсе нет. После смерти Фокалорс больше нет смысла почитать Гидро Архонта, такового более никогда не появится.       – Никогда? Довольно громкое слово… Я когда-то тоже говорил, что никогда… А теперь иной жизни просто представить не могу…       – Сердце бога уже в руках Фатуи. Откуда тогда взяться божеству?       – Вот как? Но ведь божественность зависит от молитв людей и божественного семени в их сущностях. Расцветёт, сделает божеством, останется мёртвым, будет простым смертным…       – Правда? Интересная теория…       – Это не теория. Во мне тоже такое есть. По крайней мере так утверждал мой друг, он исследователь и весьма успешный.       – Значит вы тоже – потенциально божество?       – Бездна упаси! Никогда не пожелаю им стать.       – Отчего же так?       – … Те, кто в меня верят, фанатики, безумцы и монстры… Да и я сам ничего общего не хочу с ними иметь…       – Хм-м… Кто-то вроде вашего рыцаря?       – К сожалению, да… – Кэйя прикрывает глаза. За таким разговором они дошли лифтов. Они работали круглые сутки, однако людей здесь уже давно не было. Редкие стражи, да и те автоматоны…       Лунный свет заливает прекрасное лицо своими отсветами, оставляя лишь бледность и яркие алые губы… Парень очевидно их красил, хотя при обычно освещении они были лишь едва заметного розоватого оттенка…       – Думаю, мне также следует признать, что вы – самый прекрасный человек, что я когда-либо встречал.       – А? Что вы! – тут же краснеет Кэйя, смущённо прикрывая ладонью рот. – Куда уж мне до вас. Разве смогу я когда-либо тягаться с вашим величием и мощью, с чистой идеальной красотой… Таких людей, как вы, просто не бывает…       – Забавно, но я собирался сказать то же самое о вас… – прохладные пальцы в тёмных перчатках приподнимают голову Альбериха, не насильно, лишь намекая на желание, которому парень поддаётся. – Я не знаю, что я делаю. Остановите меня.       – Зачем?       – Я могу сделать что-то неприятное для вас?       – Не думаю, что это возможно…       Нёвиллет стоит почти вплотную. Он и правда не понимает, чего хочет. Однако прямо сейчас его непреодолимо тянет к человеку, которого он встретил лишь второй раз в жизни… Человеку, пахнущему прохладой и странным тонким цветочным ароматом с нотками мятной свежести… А может и не совсем человеку, однако его это мало волнует прямо сейчас…       Глаза сами собой скрываются за ресницами, стоит губам коснуться слишком мягких и пухлых для парня губ… Таких невероятно притягательных, что мужчина подаётся ближе, стараясь прижаться чуть сильнее, но не навредив. Хочется попробовать их и язык скользит вперёд, тонким нечеловеческим кончиком касаясь чуть приоткрытых губ, а затем проникает дальше, стоит Кэйе приоткрыть рот, делая вдох и пропуская его…       Тёплые смуглые ладони опускаются на его плечи, а сам Нёвиллет с ощутимым урчанием зарывается одной ладонью в мягкие локоны, второй притягивая к себе вплотную за тонкую талию, облачённую в корсет…       – Вы точно не хотите меня остановить? Мне кажется, что я схожу с ума…       – Возможно, это заразно, ведь я ощущаю то же самое…       Губы вновь встречаются друг с другом, пока глаза лишь ненадолго приоткрываются, чтобы сквозь дымку глянуть на совершенное лицо перед собой…       – У вас сладкие губы…       – Правда? Возможно, мазь. Кажется, она была с каким-то вкусом…       – Такие бывают?       – У меня быстро обветриваются губы, а это может быть весьма болезненно, так что один друг подарил мне мазь для них…       – Должен признать, что это весьма интересное и приятное дополнение…       – Хотите попробовать ещё?       – Что если да?       …       Бесконечный вечер ласки и поцелуев. Завтра много работы, много дел, что нужно выполнить, что обещали сделать самим себе, но сейчас все эти томительные мгновения они проводят рядом, забыв обо всём на свете…       Только припухшие и чуть ноющие от поцелуев, что становятся все прекраснее и приятнее, губы…       Только сияющие глаза…       Только полная луна, что молчаливо свидетельствует их чувствам…       – Кажется, я влюблён в вас… – едва слышно произносит Кэйя, краснеет, но на этот раз не отводит глаз.       – Я плохо понимаю свои эмоции, однако вы притягиваете меня, создаёте какое-то совершенно особенное ощущение, что будто щекочет меня изнутри…       – Кажется так иногда описывают любовь… По крайней мере мне бы хотелось в такое верить…       – Вот как? Тогда я тоже влюблён в вас… Давайте встретимся вновь. И снова. Столько раз, что однажды не пожелаем оставлять хоть на мгновение…       – Мне сейчас так хочется быть эгоистом…       – У вас есть обязательства?       – … У меня есть дети. Родной сын и его сводная сестра. А ещё сын моих друзей, что тоже считает меня мамой…       – Матерью?       – Ах… Да… Как-то так… У меня теперь… Женское тело…       – Это… Никогда о таком не слышал…       – Вам неприятно?       – Что вы. Вы привлекли мой взгляд не из-за пола или даже внешности. Должен признать, что никогда не видел таких восхищённых глаз, какие были у вас в прошлую нашу встречу, и такого прекрасного румянца, что будто отражался у меня на коже лёгким теплом…       – Ох, да вы романтик…       – Если вы так считаете…       – Встретимся вновь?       – Завтра вечером?       – Там же?       – Я буду с нетерпением ждать встречи, – губы касаются тонких смуглых пальцев, пока глаза не отрываются от прекрасных двухцветных глаз… Лёгкий ночной бриз давно сдул в сторону крупный локон, что скрывал за собой чарующий золотой глаз, сияющий особым светом…       – Я тоже…       ***       – Вот это да… – с удивлением тянет Доктор, когда наведывается в Фонтейн, чтобы лично забрать своих подопытных, а находит признающегося в своих чувствах гидро-дракона, что делает предложение его седьмому под приглушённые крепкой хваткой Скарамуша возмущения шестого…       – Доброго дня, Доктор… – неловко улыбается Кэйя, предлагая своему возлюбленному руку помощи, ведь Дотторе застал момент, когда колечко уже оказалось на пальчике…       – Доброго, доброго… А чего это вас внезапно на рептилий потянуло, ледяной вы мой?       – Да так… Получилось, – мягко, растерянно и чуть настороженно улыбается Кэйя, глядя прямо на Доктора. Решимость во взгляде так и зашкаливает…       – Хорошо. Прекрасно понимаю внезапные чувства, сам думал, что неспособен на любовь, а, погляди, счастливо живу с одним особо вредным древним богом.       – Я не бог, Дотторе.       – Уже почти, так что не отнекивайся. В тебе достаточно силы веры, чтобы стать таковым. И мы уже говорили о необходимости данного шага.       – Разве нынешнего правда недостаточно?       – Переизбыток пассивной энергии веры тоже может обратиться скверной и навредить тебе. Вот только его очистить ты точно не сможешь.       – Хорошо… Кэйя, поздравляю, я слышал, что Господин Юдекс – достойный… дракон… Для меня честь познакомиться с вами лично, месье Нёвиллет. Я Аль-Хайтам, но могу быть известен вам как Аль-Ахмар или Дешрет.       – Сам царь песков? Слышал о вас много интересного. Рад знакомству.       – Надеюсь, что среди этого было хоть что-то положительное. Слишком часто моё имя стало упоминаться, будто страшился детям на ночь…       – Вовсе нет. Я слышал, что вы были тем, кто не кичится своей силой, честно работал и верил своим близким. Это многого стоит.       – О, даже удивительно… Рад слышать, что всё же не все подверглись влиянию времени и предрассудков…       – Несомненно.       – Ты мой парень или ещё чей-то? – внезапно фыркает Дотторе, обхватывая Аль-Хайтама со спины и крепко удерживая за талию.       – Твой. Чьим ещё я могу быть? Никому престарелый архонт, разваливающийся на ходу, не нужен.       – Не принижай себя, дорогой…       – Я просто реалист.