"Жаркие" каникулы

"Годы уходят, и хочется больше быть вместе. Ведь вместе нам быть только годы, в разлуке — вечно." (С. Щипачёв). Октябрь подходил к концу, оставалась последняя неделя. Сильно похолодало. Густой порывистый ветер то и дело штурмовал город, усиливая ощущение промозглости. Темнело очень рано. Солнечные дни были редки, а короткие прояснения сменялись пренеприятным мелким моросящим дождём. Косматые тучи пугали, походя на чудовищ. Нева неустанно вздымалась пенистыми волнами. Вчерашние свидетели неутешительных осенних свистоплясок сейчас, удобно устроившись, сидели в креслах самолёта, державшего курс в "страну вечного лета". Хорошенькая молодая женщина, закутавшись в плюшевый плед, дремала, положив голову на плечо своего спутника. Привлекательной наружности мужчина благоговейно охранял её сон. Щедрыми лучами утреннего, но уже ослепительно яркого солнца приветствовал петербургских гостей Египет. Воздух стоял настолько теплый, обещая жаркий день, что заставлял восторгаться. Отель встречал уютными апартаментами. Двухкомнатный номер на первом этаже - по-барски просторный, со всем необходимым - производил приятное впечатление. Массивный диван с широкими креслами в гостиной - на случай лёгкого "фуршетного" отдыха перед телевизором. Роскошная ванная - царство мрамора, зеркал и искусственного бархатного света. В спальне - королевских размеров кровать, идеальное ложе для влюблённых, и громадные окна в пол с выходом на территорию отеля, где рядом бассейн и ресторан. Открытое место за окнами облагорожено для милых дневных посиделок на воздухе и романтических ночных - так называемый личный мини-дворик. Разместились, разобрались с сумками. Усталость, как бывает при перелёте, валила с ног. Решили немного перевести дух, распластавшись на величественной кровати. А через час неспешно прогуливались, осматривая окрестности отеля, с перерывом на перекус за столиком в кафе у бассейна, где по системе "всё включено" каждый отдыхающий - с приметным браслетиком на запястье - мог получить свою порцию местного фастфуда и фруктовое прохладительное. Добрались до пляжа, располагавшегося чуть поодаль от отеля. Маленький променад до него ни коим образом не мог быть в тягость, наоборот, всякий раз увлекал и после, позволяя любоваться великолепными видами. Отельная зона для купания была огромная! Народу всегда немного. Шезлонгов с лихвой. Свобода и комфорт, и уединение, если нужно. Стояло безветрие. Красное море без заметной ряби, чья бирюзовая (и впрямь цвет "морской волны" оправдывает своё название) гладь раскинулась до горизонта. Только у берега нехотя подпрыгивали мелкие волны, и еле слышно шипела молочная пузырчатая пена. Нежащие глаз краски воды и неба потрясали. Солнечные лучи радужными бликами отражались от глубокой, прозрачной, как тончайшее стекло, воды. Мужчина с женщиной шли, держась за руки, утопая босыми ногами в горячем белом песке. В свободных руках была обувь. Приметили лежаки, облюбовали, разделись (купальные костюмы уже на них), намазались защитным кремом и поспешили к воде. В свои сорок три она была по-прежнему красива, лапы времени словно никогда не касались её. Те же длинные волнистые чёрные, как смоль, волосы, те же правильные благородные черты лица, безупречная бархатистая кожа, та же изящная хрупкая фигурка. И руки, её грациозные, полные такой необъяснимой нежности руки - всё те же. Нет лишь прошлой девичьей беспечности во взгляде, на смену которой пришли осмотрительность и тревожность. Её спутнику тридцать, и он порядком изменился: возмужал, физически окреп, отрастил бородку ("круговая эспаньолка" ему очень к лицу). Юношеская миловидность превратилась в зрелую выразительность, подкрепленную природным магнетизмом. От бунтарской внешности нет и следа. Теперь доминировали простота и лаконичность, разбавленные элегантной небрежностью. Из былого остались татуировки, которые он, наравне с отцом, в рабочие моменты маскировал одеждой, и прокол в ухе, такой же, как у родителя, напоминавший о том, что когда-то здесь красовалась серьга. И улыбка, конечно же, его изумительная улыбка сохранила своё давешнее обаяние. Парочка хорошо смотрелась вместе, и разница в возрасте ничуть не бросалась в глаза. Молодой человек нырнул с разбега и поплыл вольно, меняя положения: с груди на спину. А его спутница собрала в пучок роскошные косы и медленно зашла в море по пояс. Мягкий пологий вход гарантировал безопасность. Морская теплота и свежесть подкупали. Вода приятно окутала её тело. Красавица поплыла, как умела, это оказалось легко. Солёная синева поддерживала, оберегала. Двое сблизились на глубине. - Как я соску-ууу-учился! - послышался протяжный мужской голос. - Я тоже, очень! - прозвучал женский. Она обвила его шею руками и потянулась за поцелуем. Он ответил продолжительно и сочно. Полунагие тела их, давно любивших друг друга, сплелись под водой в душевном узоре. Казалось, природа замерла, любуясь картиной. На мгновение остановилось время. Ни суеты, ни дум, только они, двое - самое важное... Здесь, посреди моря, солнце активно припекало. Горячий воздух сушил алмазные росинки на щеках. - Тебе не страшно? - спросил он. - Нисколечки! - игриво ответила она. - Догоняй! Живо развернулась и поплыла к берегу. Возлюбленный - за ней следом. Довольные стояли в обнимку, греясь и обсыхая на солнышке. Прозрачные капли блестели на коже под золотистыми лучами. Дамочка продолжила наслаждаться солнечными ваннами, а её избранник удалился к пляжному кафе-бару и вернулся с бокалами ярких коктейлей в руках. Безумно хотелось пить, и освежающие напитки пришлись очень кстати. По пляжу расхаживал незнакомец лет сорока. Сравнявшись с нашими героями, он, залюбовавшись женским очарованием, отвесил брюнетке почтительный поклон и проследовал дальше. - Смотри-ка, это он тебе! - с улыбкой произнёс мужчина, взглянув на подругу. В отель вернулись приятно уставшими от прелестей "вечного лета". Совместный душ взбодрил, смыл солёные следы. Захотелось любви (обстоятельства там, в Петербурге, сказывались на встречах, которые не были частыми). Полный музыки страсти он покрывал её всю поцелуями, дурманяще, до замирания. Со сладким самозабвением принимала она это обожание и одаривала в ответ, то нежно покусывая его губы, то упоительно целуя. Кончиком языка "чувствовала" до боли родные пальцы, ладони, шею любимого, кокетливо рисовала на его спине ногтями тонкие струны. Смыкались руки, соприкасались бедра... Озарённые румянцем блаженства, они вливались друг в друга, понимая, что невозможное счастье возможно. Соединялись сердца... Быстрые непрерывные толчки в груди: раз, два, три, четыре, тук, тук, тук... - Мой! Всё равно мой! - внимали стены. Предобеденные удовольствия пробудили аппетит - досыта наелись в обед в ресторане. Особенно пленили египетские сласти, которые так и таяли во рту - пальчики оближешь! Встретили в столовой и того самого незнакомца. На этот раз он поприветствовал их обоих, добродушно улыбнувшись во весь рот. Вечерело. Сгущались сумерки. Новая прогулка, новый восторг, очаровывающие взор внеотельные красоты, когда чисто, привольно и радостно, когда всё вокруг горит огнями, и заунывно, но в то же время трогательно тянется песнь муллы. По возвращении во внутреннем дворе отеля на соседской площадке-патио замечают уже запомнившуюся фигуру. Недурной собой располагающей внешности шатен (с волосами до плеч, с редкой проседью) отдыхал, вольготно раскинувшись в летнем кресле, потягивая содержимое бокала. - Бог троицу любит, - пронеслось в воздухе. - Bonjour! - поздоровался сосед-иностранец и сделал приглашающий жест рукой. - Привет! - поздоровались в ответ молодые люди, подошли, присели рядом у столика (женщина расположилась на коленях у мужчины). Француз зашёл в свой номер и вернулся с двумя бокалами белого игристого, предлагая выпить за знакомство. Для удобства решили перейти на английский - сосед-русский отлично владел языком. "Неразлучная" пара представилась супругами, Елисеем и Ярославой. - Можешь звать меня Элси. А она - Яся. - О, ЭлсИ! ЯсЯ! - повторил новоиспечённый приятель. Француза звали Пьер, он был художником, гостил в Хургаде уже вторую неделю. В ходе оживлённой вечерней беседы, когда под хмельные напитки открываются тайны, Элси признался, что Яся - мнимая, воображаемая жена, несбывшаяся мечта, любовь всей его жизни, что много лет назад они были вместе, но расстались и встретились вновь, годы спустя. Ярослава не понимала, о чем говорили мужчины. Елисей переводил ей. Разговорчивый собеседник узнал, что его новые друзья из города, который носит то же имя, что и он - Пьер - сам. Восхищался Ярославой, её именем, её красотой. - Звезда! - называл, восторгаясь, как художник. Не обращая никакого внимания на возраст, хвалил их "дуэт", добавляя, что Элси крупно повезло и что больше нельзя расставаться. Елисей был горд и всё крепче обнимал возлюбленную. Дружеские посиделки протекали душевно, горячительное разбавляло атмосферу. Разошлись ближе к ночи. Первая, египетская, по-сказочному стремительно сменяющая день, "чёрная богиня" звала к откровениям и взаимности. И не было сил устоять перед желанием снова целовать, обнимать, ощущать его в себе. "Сегодня я люблю. Сегодня я счастлива...". И не было воли нарушить эту ночную прямоту и решительность. "Моя! Всё равно моя!". Пальцы помнили и повторяли волнующие прикосновения, губы настойчиво требовали жадных ласк и покорно отдавали. Сладострастные стоны наполняли комнаты: он слепо тонул в ней, она бесследно растворялась в нём. Счастливые, они принимали этот "живой огонь", царствующий среди молчаливой ночи. Распаленный, Елисей медлил, следя за подругой. В любовном восторге Ярослава прогнулась назад, надрывно вскрикнула - упоение дрожью прошло по телу. Он сделал несколько сильных движений и сотрясаемый лавиной чувств с жаром излился в нее. Лежали, не размыкая объятий, по-неземному свободные, смакуя глоток забвения, втягивающий в рай. - Я-яяяяська! Я не могу без тебя! Слышишь? Я не могу без тебя! - прошёлся поцелуями по её щеке. Она взяла его руки, приставила горячие ладони друга к своему лицу, закрыла глаза и вдыхала, вдыхала, вдыхала ненасытно, ни с кем не делясь, его, милого, далёкого и близкого, сейчас своего, любимого... - И я не могу без тебя! Слышишь? И я не могу без тебя! В комнате стоял густой полумрак. Плотные тёмные шторы полностью закрывали панорамные окна. В гостиной горел торшер, ненавязчивые лучи которого еле-еле проникали через слегка приоткрытую дверь спальни. Елисей подошёл к окнам, раздвинул штору, распахнул "стеклянную дверь" и застыл, вглядываясь в звёздную бесконечность. - Песня ты моя неспетая, - трогательно произнёс он и, не поворачиваясь, созерцая темень, тихо-тихо запел... Помню, тело любил твоё. Видел, как упивалась негой. Чувствовал, сердце неслось моё В рай, в котором не будет снега. Ты покрывала меня лаской, Готова была задушить в объятьях. Помню очей твоих яркие краски. То было счастье, бесценное счастье. Снова лицо моё целовала, Волосы, плечи, спускалась ниже. Руками своими очаровала, То пылко касаясь, то гладя тише. Порвать хотел на тебе одежду, Чтоб ты была ослепительно голой. Глазам своим хотел показать я Твоей красоты безудержный омут. Хотел целовать всю тебя нагую, Поймать сладость твоей страсти. Я знал, что ты хотела того же. И это было в моей власти. Дарила мне радость, была моим светом. Средь волн мы вдвоём. Мы вдыхали лето. Белым песком наслаждались у моря И в нём утопали в любовном узоре. Любили друг друга, как птицы небо. Глаза и губы познали тайны. А время "зимою" смотрело вслед нам, Бросая разлуки тяжёлый камень. Яся подошла. Со всей нежностью, на какую была способна, обняла Елисея сзади, звучно поцеловала его волосы и прошептала: - Родной, спасибо! Я плачу. - Не плачь! Я рядом. Я буду рядом... Неприкрытые, стояли, впитывая ночную прохладу "Эдема для двоих"...