Одиночество

Одиночество никогда не давило на девушку. По крайней мере не сильно. Может, благодаря довольно уединённому детству или чему-то ещё, но она чувствовала себя гораздо спокойнее, когда была одна. Толпа давила на Машу, перекрывая дыхание и сдавливая внутренности, а тихая небольшая комната съёмной квартиры, наоборот, казалась огромнее целого мира. Чёрная полоса началась неожиданно, когда девушке исполнилось восемнадцать, и она уехала учиться в Петербург. Вскоре узнала, что бабушка, единственный близкий человек, умерла, и Маша впала в отчаяние. Впервые за очень долгое время девушка чувствовала себя брошенной, оставшейся единственной во всём мире. «Неужели это наказание мне за стремление к чему-то большему?» — думала она, пока слёзы текли из её глаз. «Я так отчаянно хотела оставить всё это в прошлом, что видимо вселенная решила лишить меня действительно всего». Горькая усмешка искривила губы, и Маша, запрокинув голову, засмеялась. Смех был нервным, скорее похожим на сухой кашель. Из глаз продолжали литься слёзы — единственное, что напоминало об отчаяние, которое ощущала девушка. Лишь тогда она осознала, что у неё нет братьев или сестёр, нет родителей, нет других бабушек или дедушек. Девушка не знала других своих родственников. У Маши не было мужа или любовника, который мог хотя бы из глубокой страсти к ней оказать помощь или просто побыть рядом. Может, ещё давно она знала о том, что одиночество ей не мило, просто не хотела признаваться в этом себе? В конце концов, пока рядом с тобой есть хоть кто-то, ты ещё можешь нормально существовать. Но стоит этому человеку пропасть из твоей жизни, и весь хрупкий механизм развалится. Хватит лишь пары секунд. Казалось бы, железная стена выдержки и стойкости падёт, не оставив и следа. Несколько дней она не посещала лекции, практически не вставала с кровати. Лишь только плакала. Плакала и плакала. Девушке хотелось, чтобы в этот момент её кто-то пожалел, и осознание собственного одиночества ударило с небывалой силой. Как ни странно, но мыслей о смерти у Маши не было абсолютно. Было желание запереться в своей крохотной съёмной квартире и не выходить никогда. Но тут взыграла гордость, которая уже не раз вытаскивала девушку из ямы. Тщеславие твердило, что она не имеет права так просто сдаться. Что она тратила столько сил для поступления и выживания в этом городе не для того, чтобы просто впасть в апатию и зачахнуть от тоски. Тогда Маша встала и пошла. Она вновь стала ходить в институт и на работу. Но теперь девушка стала прятаться в самые непримечательные углы, стараясь скрыться в тенях и слиться со стенами. Гораздо чаще стала уходить в прострацию, не замечая ничего. Стала тщательнее рассматривать весь мир вокруг себя, пропуская мимо глаз людей, словно их и не было вовсе. Благодаря своим наблюдениям, она знала, какие магазины и кафе были вдоль улицы, наизусть выучила все таблички и рекламные баннеры, какие было видно из самых различных окон института. Знала марки и номера машин, которые довольно часто, если не всегда, стояли рядом с подъездом. По памяти могла рассказать весь план парка находящегося недалеко от своего места работы. Девушка любовалась небом. Тем, как ветер колышет крону деревьев, как капли дождя бьются об оконное стекло, как первые хлопья снега медленно падают наземь и тут же тают. Маша была полностью одна, практически не общалась с людьми, но чувствовала, что рядом со ней всегда кто-то есть. Природа стала её компаньоном. Девушка болтала с дождём, обнимала деревья, целовала стены старых Петербургских хрущёвок и чувствовала себя невероятно счастливой. Может быть, это выглядит как начинающееся безумие, но это вовсе не так. Правильнее это было бы назвать гармонией с собой, полным равнодушием к чужим косым взглядам и бесконечной любовью к жизни. С каждым днём общество людей становилось ей всё более и более в тягость. Словно каждый разговор с кем-либо высасывал из девушки энергию. Одиночество стало для Маши не просто привычкой, а скорее зависимостью. Однажды во время очередной прогулки по городу к девушке привязалась собака. Довольно крупная. Стоя на четвереньках, спокойно доставала до бедра. У неё была белая, как снег шерсть, но комки грязи и пыли делали её серой. Собака была исхудавшей и не очень здоровой. Но, несмотря на это, она обладала просто очаровательными глазами-пуговками, глубокими и чёрными, как ночное небо. Животное кружило вокруг Маши, переминаясь с одной лапы на другую, принюхивалось и махало хвостом. Время от времени пушистое создание чихало, а после облизывало свой нос и с глупым видом моргало, словно не понимало, что только что произошло. Это волей-неволей заставляло девушка посмеиваться и умиляться. Чувство жалости и долга по отношению к случайной уличной собаке возникли внезапно, но Маша не особенно этому удивилась. Так уж вышло, что пока весь мир питает слабость к котикам, она же питает особую слабость к собакам. Посему девушка просто не могла оставить на улице это прелестное, хоть и потасканное жизнью создание, которое ластилось к ноге. Много же пришлось повозиться с этой прелестью: отмыть, вакцинировать, сделать паспорт, купить всё необходимое для ухода. И, наконец, девушка могла назвать себя полноправной хозяйкой собаки. Хотя она не чувствовала себя хозяйкой, скорее другом или семьёй. Как два живых олицетворения одиночества, которые нашли друг друга. Еся (так она назвала собаку) согревал Машу по ночам, прижимаясь своей большой пушистой тушей. Он сворачивался в клубок, утыкался носом в подбородок и фыркал, после чего засыпал и сопел до самого утра. Когда же только начинал затеваться рассвет, он просыпался и скакал на кровати, тем самым будя девушку. Раздражало ли это? Да. Но Маша честно признавалась сама себе, что без этого её жизнь была бы уже не такой приятной и счастливой. В конце концов, раздражение довольно быстро сменялось приятным чувством любви к этому очаровательному существу. Они с Есей часто ходили гулять. Бегали и прыгали, игрались в листьях, катались в снегу или лежали на траве, смотря на ночное звёздное небо. Вечно молчаливый, но преданный друг и постоянный компаньон по праву также носил звания младшего братца и фамильяра. Девушка часто целовала Есю в его пушистый лоб и пару раз даже умудрилась оставить след от губной помады, из-за чего потом долго смеялась. Казалось бы, вот оно, счастье! Чего ещё желать? Но ведь людям всё время недостаточно, всё время чего-то не хватает. И уж если всё хорошо, то определённо нападёт какая-то хворь или несчастье, которое уничтожит прекрасную идиллию. Так и случилось. По непонятным самой девушке причинам, спустя практически два года счастья и единения с собой закончились тем, что на неё навалилась тоска. Маша стала постоянно чувствовать стресс, сильно уставать. Присутствие Еси перестало радовать, и выходить на улицу с каждым разом становилось всё труднее и труднее. Она перестала спать. Девушка не хотела плакать. На неё напала апатия. Маша через силу заставляла себя ходить на работу, мотивируя себя тем, что ей нужны деньги, чтобы платить за квартиру. На учёбу же она плюнула вовсе, ведь решила, что этот чёртов диплом не имеет никакого смысла и абсолютно не нужен (хотя, до конца обучения оставался всего лишь год, и то неполный). Но однажды, в период этой самой апатии, произошла одна случайность, которой вполне могло и не быть, если бы девушке вдруг не понадобилось сходить в университет. И вот она стояла в большом коридоре и скучающе рассматривала то, как искусно сделана стена. Должно признать, что лепнина была сделана весьма искусно и завораживающе. Хотя в тот момент девушке казалось, что она близка к тому, чтобы заснуть, но присутствие бессонницы оспаривало это. Вдруг резко, совершенно неожиданно, Маша почувствовала сильный удар в плечо, который практически сбил её с ног. Девушка зашипела сквозь зубы, прижала руку к ушибленному месту и отступила на пару шагов. Ноги невольно подкосились, но Маша продолжала стоять. Мир вокруг стал расплывчатом, но с трудом ещё можно было различить людей и некоторые элементы окружения. Какой-то высокий парень, весь взлохмаченный, с усами и в тёмной куртке, начал перед ней извиняться и спрашивать, всё ли нормально. Девушка что-то промямлила, а после поспешила уйти. «Всё-таки зря вышла на улицу» — думала она тогда, придя домой и безвольно упавши на кровать. Через несколько дней девушка вновь пришла в университет по весьма «вежливым» просьбам старосты (судя, по которым, та была готова убить Машу, если не явится на учёбу). Конечно, она могла бы плюнуть на её грубые слова и остаться дома на кровати вместе с Есей, но что-то толкнуло встать и пойти в институт. У девушки было странное предчувствие, словно что-то важное должно случиться, и что это самое важное просто нельзя пропустить. Конечно, Маша человек не суеверный, но время от времени всё-таки проскакивали некоторые мысли... И чтобы вы могли подумать? Она вновь увидела того парня с усами, который благополучно чуть не сбил её с ног. Интересно, что раньше Маша его здесь не видела, хотя может просто не замечала. Она видела, как он стоял у дверей одного из кабинетов и с кем-то разговаривал и.… кинув на него не более чем короткий и скучающий взгляд, пошла дальше. У девушки не было целей заводить знакомства или тем более что-то большее. Уже как два года Маша решила, что жить без присутствия других людей в своей жизни гораздо приятнее. Так что даже слабой заинтересованности в глазах увидеть нельзя было. Лишь раздражение от присутствия в социуме. И хотя девушка не особо верила в судьбу, должна была признать, что в данной ситуации та была сильнее. Потому что у самой лестницы Маша вновь практически столкнулась с тем парнем. Он узнал её и улыбнулся. Извинился, а после пошутил что-то про судьбу. Девушка лишь раздражённо потирала виски и не поднимала глаз к чужому лицу. — Я Максим — вдруг сказал парень, всё также лучезарно улыбаясь и протягивая руку. Девушка не приняла её, лишь сказав: — Мария. «Вот и познакомились» — промелькнула в голове мысль, и Маша усмехнулась. Этот парень оказался чрезвычайно общительным и разговорчивым. По началу это раздражало, но, несмотря на это, Маша не отказывалась от общения. Да, большую часть времени девушка просто слушала и иногда улыбалась, но этого было достаточно. Это казалось правильным. Спустя некоторое время она поняла, что сама ищет парня глазами, ждёт его около дверей университета. Удивительно, не так ли? Человек, который большую часть своей сознательной жизни прятался от людей, сам охотно идёт на социальный контакт. И ведь если бы не случайное столкновение, девушка даже не подумала о том, чтобы начать общаться хоть с кем-то. Постепенно девушка начала чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы вступать в беседы и вести дискуссии. Они много говорили обо всём: об истории, литературе, музыке, современной культуре, морали, о домашних животных, кукурузе и ещё многом прочем. Им обоим оказалось интересно практически всё на свете, и почти ни одна тема не осталась без обсуждения. Они часто ходили гулять, и девушка даже познакомила парня с Есей. Они бегали по всему Петербургу и пели самые разные песни: от Френка Синатры до Григория Лепса. Они плавали на пароходе и стояли так близко к краю, что чуть не вываливались в Неву, и даже леер бы не спас. В определённый момент Маша поняла, что тянется к этому человеку, хватается за их общения и начинает привязываться. Это вызвало настороженность и тревожность, сопровождавшиеся целой кучей мыслей, необходимой для обдумывания.