No Safe Word

Пятница, 15 сентября, 2021 18:20       Ханма уже несколько раз видел её в окрестностях базы: она покачивала бёдрами, как будто её не окружала толпа опасных преступников, которые бы не упустили момент воспользоваться открывающимися возможностям, которые исходили от неё. Она ходила с этой большой грудью, почти вываливающейся из топов с глубоким вырезом, которые она носила, с этими татуировками на теле, выставленными напоказ, и пирсингом, обтягиваемым тканью на груди. Она напрашивалась на определённые неприятности. Многие из его товарищей в группировке не стеснялись говорить об этом. Он наблюдал за ней, конечно, наблюдал. Они все наблюдали, но никто, кроме Кисаки, не имел ни малейшего представления о её истинной роли – он даже не был уверен, что Майки или Изана знали о её истинной цели. Она определённо не уступала его лидеру по выражению лица, которое было у неё, когда он разговаривал с ней; по тому острому взгляду, который она демонстрировала, когда возвышалась над ним по крайней мере на полголовы даже в ботинках на плоской подошве. Ханма почти отказался от игры в угадайку, в то время как другие руководители предположили, почему эта женщина тут находится, когда она направилась к выходу с кожаной спортивной сумкой известного бренда в руках, а Коконой следовал за ней с раздражённым видом.       Развалившись на круглом диване, месте, которое руководители использовали для сбора перед совещаниями, положив предплечья на спинку дивана, Риндо чуть не открутил голову, когда повернул её, чтобы увидеть ягодицы женщины в кожаных штанах; запах её духов заставил его сдвинуться с места, когда его собственные, казалось, выветрились.       — Чёрт, если Кисаки не трахает её, я собираюсь попробовать это сделать.       — Тебе лучше быть без стояка в комнате, полной парней, — Акаши хмыкнул, положив игральную карту поверх карты Рана.       — Как будто ты бы её не нагнул, — всё ещё оставаясь в той же позе, Риндо перевёл взгляд на мужчину и на его губах появилась усмешка.       — Кто сказал, что она позволит тебе это сделать?       Заметив человека, который, как обычно, молчал, Санзу подозрительно изогнул бровь:       — Что скажешь, Ханма?       Уголок губ Рана дрогнул в небольшой улыбке – скорее из-за удручённого выражения проигрыша, которое было на лице Акаши, чем из-за чего-либо ещё. Повертев шеей, чтобы снять напряжение, накопившееся за последние несколько дней, старший Хайтани предложил:       — Тот, кто первым это сделает, получит награду?       Повернувшись, младший Хайтани нахмурился:       — Ага, только если Коко уже не скачет на ней, как на выставочном пони, пока мы разговариваем.       — Этот мудак не считается, у него и так достаточно денег.       — Похоже, он тоже не был в восторге от того, что сопровождал её.       Санзу откинул голову назад и вздохнул:       — Думаешь, он не рад залезть ей под юбку?       — Ну, вместо того, чтобы дуться, он мог попросить бы меня поменяться местами.       Выйдя из-за угла и услышав конец разговора, Кисаки заговорил, не поднимая глаз от телефона. Он тратил свое драгоценное время на распределение заданий, и ему не нужно было, чтобы какие-то тупицы разрушали его планы. Если бы он знал, кто будет пытаться испортить задание, он мог бы присмотреть за этим идиотом.       — Что можно было поменять местами?       — Кто эта девчонка? В последнее время она появляется всё чаще, — спросил Риндо, протягивая руку, чтобы наполнить стаканы на столе. — Ты спишь с ней?       Подняв голову, он сдвинул очки на нос:       — Конечно, нет. И никто из вас, если у вас есть хоть капля здравого смысла, не станет. Она делает для нас кое-какую работу.       Взяв хрустальный бокал, который только что наполнил Риндо, Кисаки сделал два глотка и поставил его обратно на стол:       — Постарайтесь держать себя в руках.       — Фу, жадина.       Мышцы на лице Санзу подёргивались, а его голова была наклонена:       — Тогда как насчёт только на пол кончика?       Лицо Какучё скривилось, как будто его ударили током:       — Нет... Нет, они это не любят.       — Заткнись, Каку...       Именно поэтому Кисаки никогда не общался с руководителями. Это было всё равно что сидеть за столом с гиенами из «Короля Льва» – если бы эти гиены пили слишком много и болтали откровенную чепуху практически каждый час.       — Кстати, о ней: ты будешь сопровождать её завтра...       — Я?! — Риндо прервал человека в очках, прежде чем тот успел закончить, видимо, только для того, чтобы получить недовольный взгляд в ответ.       Кисаки повернулся, чтобы посмотреть на свою правую руку.       — Ханма. Обязательно приглядывай за ней и не позволяй ей снова распускать язык; на прошлой неделе мы едва избежали неприятного инцидента. В 7 вечера ты встретишься с ней здесь, так что не задерживайся.              Не сказав больше ни слова, он ответил на звонок на телефоне, который начал вибрировать в его ладони, и отвернулся, занимаясь делами.       Прикуривая свою сигарету, Ханма ухмыльнулся, выпустив струю дыма, его глаза блеснули при слабом освещении из-за взглядов, которые на него бросали:       — Похоже, эта награда моя.       Наблюдая, как Какучё тасует колоду, Ран проговорил так, что это можно было расценить только как подстрекательство:       — Твой хозяин только что сказал тебе не прикасаться к ней.       — Хех... Но он ничего не говорил о том, чтобы она прикасалась ко мне.       — Ты этого не сделаешь, — Санзу поднялся на ноги и закинул руки за голову, его голос перешёл в зевок, когда он начал уходить. — Ты не ослушаешься четырёхглазого.       — Посмотрим.       Разозлившись, Риндо допил свой напиток и громко выдохнул:              — Тебе нужно предоставить доказательства, долговязый говнюк. Не приходи ко мне, говоря, что у тебя был секс, и ожидая, что я заплачу за твоё доброе слово, потому что у тебя, чёрт возьми, ни одного такого нет.

***

Суббота, 16 сентября 18:40       Одна из двойных дверей почти пустого ночного клуба со скрипом открылась, и сидящие в тусклом помещении повернули головы, чтобы посмотреть, кто вошёл. В отличие от рваных джинсов или кожаных штанов и ботинок, в которые она обычно была одета, на женщине было мини-платье, её изгибы подчёркнуты, а бюст и задница были едва прикрыты атласом. Длинные волосы были уложены набок мягкими локонами, а янтарный свет красиво падал на её татуировки.       — Вот чёрт! — Какучё подавился напитком, когда его взгляд упал на роскошную фигуру, едва прикрытую атласным платьем.       Рядом с ней в баре стоял мужчина, его рука легла ей на поясницу, но лишь на долю секунды, прежде чем она оттолкнула ненужную конечность:       — Пожалуйста, не трогайте меня.       В мгновение ока его пальцы снова попытались схватить её. Она отмахнулась от него и отошла дальше, но он упорно продолжал преследовать её.              — Если ты ещё раз дотронешься до меня, то пожалеешь об этом.       Он снова дотронулся до неё. И пожалел, когда её ладонь ударила его по затылку, впечатав его лицо в стойку со стуком, от которого зазвенели стаканы.       Рухнув на пол, преступник держался за кровоточащее лицо.       — Ах ты заносчивая сука! — пошатываясь, он с усмешкой поднялся на ноги, его тело угрожающе дёрнулось, но остановилось, когда он почувствовал, как что-то острое прижалось к его груди.       Не скрывая своего взгляда, полного отвращения, её голос был слегка хриплым и ровным; женщина держала нож-бабочку чуть ниже центра его грудной клетки:              — Попробуй, и я выпотрошу тебя, как грёбаную свинью, тварь.       Наклонившись, чтобы получить хороший вид на барную зону со своих мест со стола, который использовали только они, присутствующие руководители наблюдали за происходящим.       — Горячо, — хмыкнул Санзу, удивлённый неожиданным проявлением силы.       — Не удивляйся, — сказал Коконой и вернулся к просмотру экрана своего телефона. — На прошлой неделе она чуть не разрушила заключённый союз, когда Сузуки сказал, что заплатит гонорар, за которым мы пришли, только в том случае, если она встанет на колени прямо здесь и сейчас...       — И она встала?       — Нет, она вытолкнула его через окно и забрала деньги прямо с его стола. Потом мы ушли.       Какучё хмыкнул, глядя в свой стакан. Он всё ещё наблюдал за происходящим, ожидая, не обострится ли ситуация.       — Как получилось, что она начала выполнять такую работу, когда для этого есть куча придурков?       Санзу поводил шеей из стороны в сторону с большей силой, чем было необходимо, его сопение было неприятным даже на фоне музыки, играющей на умеренной громкости.              — Что ещё более важно, почему её отправили именно с тобой?       Не поднимая глаз от телефона, Коконой с едва заметной усмешкой ответил на вопрос, явно адресованный ему:       — Потому что я могу контролировать, как я смотрю на женщин, и она может повернуться ко мне спиной, не думая о том, что её, возможно, изнасилуют.       Резко сев, Ран фыркнул, почувствовав, как его начинает покачивать вместе с розововолосым мужчиной рядом с ним:              — Это просто несправедливо.       Поджав уголки губ, Санзу захихикал над объяснением, которое должно было послужить подколом его скверного характера:              — Ха-ха! Коко, ты попал во френдзону, даже не будучи другом!       — Заткнись нахрен, Санзу, — Коконой оскалился, его глаза сузились ещё больше, чем обычно, если такое вообще возможно. Это только заставило розововолосого рассмеяться ещё сильнее, и Хайтани присоединились к смеху.       Посмотрев на женщину, Какучё сказал то, что было у него на уме:              — Она пришла раньше, чем надо.       — Может, ей не терпится пойти на встречу.       — Позови её.       — Это ты её позови.       — Нет, ты.       Разговор резко прервался, и Коконой почувствовал на себе пристальный взгляд. Он прекрасно понимал, что сейчас происходит, и не собирался доставлять им удовольствие даже тем, что поднимает глаза. Если он не будет обращать на них внимания, то в конце концов они это и сдадутся. Так он думал до тех пор, пока Санзу не пересел на место рядом с ним, толкнув его плечом, как капризного ребенка.       — Ты позовешь её, Коко.       — Куда делась вся твоя уверенность в том, что ты переспишь с ней, когда ты даже не можешь с ней заговорить? Ты боишься, что она тебя оттолкнёт?       Задрав нос кверху и закрыв глаза, Санзу в насмешке покачал головой:              — Я ничего не боюсь.       Постукивая пальцами по экрану своего телефона, Коконой стиснул зубы, когда оттолкнул от себя мужчину; напитки на большом стеклянном столе зазвенели от удара Санзу по другой стороне.              — Я не встану, — сказал он, не сводя глаз со спины женщины, ожидая, пока она проверит свой телефон. Когда она обернулась, её глаза в поисках чего-то обшаривали тускло освещённую лаунж-зону, он поднял руку и помахал ею, жестом приглашая её подойти.       Разинув рот, младший Хайтани нахмурился:              — У тебя есть её номер?       — Да, нам нужно же связываться друг с другом по работе.       Недоверчиво усмехнувшись, Риндо сделал глоток своего напитка:              — Да, блять, точно. Работа, ебать.       Стоя у входа в зону мягких бархатных диванов, женщина уловила последнюю фразу.       — Хах, «работа, ебать». Это смелое заявление, сказанное перед таким количеством извращённых людей.       Повернув голову на сказанное, Санзу оглядел женщину с ног до головы, радужки его глаз беззастенчиво сканировали каждый сантиметр, а сантиметров было много, не один раз, а дважды. Выражение его лица смягчилось, он похлопал по дивану рядом с собой:              — Присядь с нами, дорогая.       Переведя взгляд с покрасневшего лица младшего Хайтани из-за неверно истолкованных слов, над которыми она пошутила, её зелёные глаза, окруженные чёрной подводкой, остановились на розововолосом:              — Заманчивое предложение, но у меня есть работа, которую нужно сделать, как только появится мой сопровождающий.       — Это не займет много времени.       Поправляя ремешок сумочки на плече, она переминалась с ноги на ногу с выражением безразличия на её лице.              — Я так и предполагала.       — А?       Повернувшись лицом к мужчине, застрявшему между розововолосым и одним из мужчин с более адекватным поведением, она отпила из бокала, слизывая излишки с нижней губы, накрашенной блеском.              — Тебе что-нибудь нужно, Коко?       — Они хотели с тобой познакомиться, — не задумываясь, сказал он, анализируя поведение своих коллег.       — Кажется, я ещё не представилась, — сложив руки на животе, женщина наклонила голову, чтобы её грудь не выпирала из-под платья на бокал, который она держала в руках. — Меня зовут Китахара Юкари, рада наконец-то с вами познакомиться. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.       Щёлкнув языком по зубам из-за такого поведения, которое становилось ему привычным, Коконой нахмурился:              — Не выражайся так двусмысленно.       — Ты что, её старший брат?       — Она старше меня.       Наклонив подбородок, Ран хмыкнул:       — Не может быть. В каком году ты родилась, Юка-чан?       — Китахара, — смело отпив глоток алкоголя, женщина ответила: — И в апреле 89-го.       — Что это ещё такое? — подойдя к женщине сзади, проговорил милым голосом Ханма, наклонившись через её плечо достаточно близко, чтобы почувствовать запах её шампуня. Ухмыльнувшись, он окинул взглядом татуировки, расходящиеся по спине и правому плечу, изящную цветочную роспись за ухом и исчезающую неизвестно где.       Повернув голову назад, чтобы увидеть мужчину, стоящего слишком близко, Китахара нахмурила брови:       — Ты опоздал.       Ухмылка растянулась на его губах, и Ханма указал на свои несуществующие часы:       — Я вовремя. Сейчас ровно семь.       Ей было не до его глупостей. Он был из тех, кому только дай волю и он побежит вперёд. Или прокатится... на том уродливом создании, на котором она его видела, и это ещё не говоря о тех девушках, с которыми его видели.       — Рано – это вовремя, а вовремя – это поздно. Пожалуйста, не заставляй меня снова ждать.       Поместив своё лицо достаточно близко к её лицу, чтобы ощущать тепло её тела, не прикасаясь к ней, он ожидал, что она отойдёт или, по крайней мере, вздрогнет. Однако она продолжала смотреть на него, не меняя выражения лица, и её мускусные духи щекотали ему нос, провоцируя его.       — Но ты выглядела так, будто хорошо проводила время.       — Я хотела выпить перед тем, как мы отправимся, — сказала она, постукивая длинным чёрным ногтем по хрустальному стакану в левой руке.       Сжав уголки губ, он выпрямился и притворно надулся:       — Ну что ж, с тебя хватит, так что пойдём, пока Кисаки не застукал нас за бездельем.       — Говори за себя. Я не бездельничаю.       Похотливый взгляд скользнул по стройным бёдрам, тонкие филигранные чернила выглядывали из-под облегающего подола платья, Ханма даже не пыталась не пялиться.       — Ты вообще сможешь перекинуть ногу через мой байк в таком шикарном платье?       — Байк, — она чуть не плюнула при этой мысли. — Я не поеду с тобой на байке, даже если буду в штанах, — допив свой напиток в три глотка, она мотнула головой в сторону двери главного выхода. — Мы возьмём мою машину.       — Женщина при деньгах как раз в моём вкусе, — он положил руку ей на плечо, и руководители стали ждать, надеясь на повторение того, что произошло в баре, когда она пришла.       — Это прискорбно для тебя. Пожалуйста, не трогай меня, — успокаивающе обхватив себя за шею, Китахара переключила своё внимание на мужчин перед ней. — Ещё раз, было приятно с вами познакомиться. Спокойной ночи, — склонив голову в знак прощания, она повернулась спиной к группе людей и направилась к двери, демонстративно покачивая округлыми бёдрами, прежде чем поставить свой бокал на край стойки и благодарно кивнуть мужчине, который её обслужил.       Проследив за тем, как женщина уходит, Ханма оглянулся на своих коллег, и его коварная ухмылка появилась на его лице:       — Не ждите, — пружинисто шагая, он выскочил за дверь, заложив руки за голову.       Риндо скрежетал зубами; музыка становилась всё громче, поскольку заведение начинало заполняться на ночь.       — Я действительно ненавижу этого урода. Если ему удастся трахнуть её, надеюсь, она передаст ему гонорею, и его член отвалится.       — Это так не работает... — Какучё уже начал думать, что общение с этими идиотами понижает его IQ.       Откинувшись на спинку дивана, Санзу подвигал челюстью.       — Это не то, чего я ожидал.       — Да, ну, она сделала вывод, что ты бы быстро кончил... — Коконой хотел пойти домой.       Радужки его глаз дрогнули, сердце Санзу заработало с новой силой:       — Это должно быть комплиментом.       — По шкале от «Пятницы» до «Страха и ненависти в Лас-Вегасе», насколько ты сейчас обдолбан? Ни одна женщина не захочет иметь в партнёрах человека, который неспособен выдержать более двух толчков во время секса.       У Санзу чуть не отвалилась голова, когда он, повернувшись, обратился к Риндо:       — Заткнись, брат номер два. Ты даже слова ей не сказал.       Какучё посмотрел на того, кто, казалось, был единственным здравомыслящим человеком, а Коконой считался здравомыслящим, что ж, это было просто чертовски грустно.       — Для такого красивого лица, кажется, что у неё острый язычок.       — Вы даже не представляете, какие вещи вылетают из её губ с таким спокойным выражением лица, — Коконой протяжно вздохнул, словно вместе с дыханием у него отнялась часть жизненных сил. — Майки дал Кисаки добро на привлечение любого, кого он сочтёт нужным, для выполнения работы. Так получилось, что Кисаки считает её полезной.       Махнув рукой работникам бара, Ран жестом попросил их принести добавки:       — Не сомневаюсь. Держу пари, он ждёт, когда сможет вставить в неё свой член.       — Как ты думаешь, её зарплата, по крайней мере, вдвое больше нашей, только потому, что у неё есть вагина, за которой он охотится?       Коконой поморщился от этих слов, постукивая пальцем по экрану своего телефона:       — Она получает небольшую долю плюс проценты, как и все мы.       — Проценты за сосание чл...       — Не будь таким грубым, Санзу.       — Что она на самом деле делает, Коко?       — Хм, она идет в «Дом Орхидей».       — Я же говорил тебе, шлю...       — Она играет в покер, идиот, — вздохнул Коконой, потирая пальцами виски.       — Если боссу нужны были деньги от Танаки, он мог бы просто прислать кучу парней, — размышлял Какучё, не понимая, почему женщину отправили с одним сопровождающим, когда Бонтен имел привычку просто брать то, что им нужно, независимо от того, кто это был.       Главный по деньгам приподнял бровь. На самом деле он не был посвящён в то, что происходило в голове Кисаки, но он должен был дать понять человеку, что тот знает, как добиться желаемого.       — Речь идет о том, чтобы высказать свою точку зрения, не разрушая наши сделки.       — Она хороша?       — Думаешь, Кисаки стал бы посылать вместо неё кого-то другого, если бы считал, что она не способна победить? У этого парня нет привычки проигрывать.       Ран посмотрел в сторону, чтобы изучить запретное содержимое в ладони Санзу.       — Тогда зачем утруждать себя отправкой Ханмы с ней? В итоге он только доставит неприятности. Придурок всегда ищет повод подраться.       — И это говоришь ты.       — Не похоже, чтобы она могла пойти одна. Если... когда она выиграет, как вы думаете, люди Танаки просто отдадут деньги? — улаживая последние ночные дела по телефону, беловолосый мужчина пожал левым плечом: — Пока ещё неизвестно, что она работает исключительно на нас, так что будет честно, если победит кто-то, кто не является членом группировки.       Риндо поморщил нос от того, как работали мысли этих мужчин.       — Знаешь, я ненавижу таких парней, как ты и Кисаки. Вы всегда такие хитрые и коварные, ищете способ обмануть систему.       — И вы можете поблагодарить нас за это, иначе вам бы не платили так хорошо.       Взглянув на розововолосого мужчину рядом с собой, Ран поморщился, глядя на Санзу.       — Но ты же сказал, что она вспыльчивая. Послать с ней Ханму – всё равно что подлить масла в огонь.       Откинув голову назад, Коконой почувствовал, как он начинает засыпать, даже на этом безвкусном, потрёпанном диване.       — Это не моя проблема, пока она выигрывает.       — Но это произойдет, если всё полетит к чертям, потому что ты контролируешь бухгалтеров. Что ты будешь делать, если тебе придётся раскошелиться на возмещение ущерба или компенсацию за то, что они натворили?       Коконой дёрнул головой, а его тело выпрямлялось, и он был на грани того, чтобы зарычать.       — Не сглазь, завтра у меня первый выходной за последний месяц. Я не хочу завтра ни о чём думать, кроме того, что я буду есть на обед.       — У денежного короля на самом деле есть человеческие потребности? Я думал, ты робот, — выпив два коктейля подряд, проговорил Санзу. — Чёрт, я должен, типа, спросить, когда у тебя день рождения или что-то такое.       Коконой, которого ежедневно раздражал этот мужчина, лишь нахмурился и встал.       — Какой бы подарок ты ни собирался мне подарить, я могу купить себе в десятки раз больше.       Проведя рукой по лицу, словно отгоняя плохие вайбы, Санзу сказал:       — О, нет, я бы никогда тебе ничего не купил. Но мы тянем за уши в день рождения в этом доме.       — Отвали, расточитель.       Хихикая, как гремлин, его лицо начало краснеть, младший указал пальцами на исчезающую спину Коконоя:       — Хе-хе-хе, я разозлил его.       Какучё протяжно вздохнул, его энергия иссякла от одного только присутствия рядом с коллегами.       — Да, ты можешь, Санзу.