Подискутируем

Никита не уверен, в какой момент начинается война, но никоим образом не удивлён. С Федькой невозможно по-другому. Его или любить всем сердцем, целиком и полностью, или всей душой ненавидеть. Немного печально, что его возлюбленная выбирает второе. — Может, сегодня пойдём без него? — прижимаясь нежной щекой к его плечу, спрашивает Лена. — Я немного тороплюсь... На это Никита только вздыхает и отвечает кивком, потому что в ту же минуту от Басманова приходит сообщение: "Идите без меня, я останусь после занятия". Никите это кажется странным. Басман всегда сваливал с пары сразу же, как только представлялась возможность. Но в конце концов понимает, что это ложь, потому что в аудитории Фёдора не оказывается. Скорее проводив Елену Дмитриевну и в последний раз посмотрев в её нежные глаза, Серебряный набирает телефон друга. Впрочем, тот берёт не сразу. — Где ты прячешься? — раздражённо спрашивает Никита. — Я проверил аудиторию, тебя там не было. И что за машина тебя возит? Последний вопрос он выпаливает не подумав, в порыве чувств. Уже когда слова нельзя вернуть назад, Серебряный понимает, как же он просчитался. Теперь Басман ни за что ему не ответит. — Не хотел оставаться наедине с тобой и твоей подружкой, — как и ожидалось, игнорирует второй вопрос Фёдор и, наверное, игриво поводит бровями (это Никита представляет себе так чётко, будто бы Басманов стоит прямо перед ним). — У вас там такой интим. — Я просто провожаю её. — Ты, может, и просто, а она... — таинственно сообщает Басманов. Никита напрягается, понимая, что здесь есть подтекст, но не совсем понимает какой. А, чёрт с ним. — Что за кошка пробежала между вами с Леной? — обречённо вздыхает Никита. — Ничего особенного, — пожимает плечами Басманов. — Ей нужно время на "подумать", а потом мы снова будем лучшими друзьями, — притворно сладко улыбается он. — Да, и, кстати... Вяземского не существует. Я проверил списки, такого человека даже нет в нашем университете. Вот фантазия у дамочки богатая, не правда ли? Что ж, смириться с этим оказывается сложно. Во-первых, Елена Дмитриевна хотела с ним сблизиться! Он ей... нравится? Во-вторых, любимая девушка ему солгала. Это не проблема, но факт притворства печалит всегда честного, открытого Никиту, готового на все ради близких. Об этом всём хочется подумать, и он отправляет Елене сообщение о том, что больше не сможет её провожать, не объясняя причины. Басманов говорит, что он дурак. Никита, может быть, готов с этим согласиться. Он избегает Елену, но ведь не потому, что не любит. Наоборот, Серебряный не хочет ранить её чувства своим раздражением. Фёдор снова уезжает на модной тачке, оставив Никиту в гордом одиночестве. Печаль ложится на сердце. Серебряный бредёт до дома, то и дело останавливаясь у луж и подставляя лицо дождевым каплям. Как и всегда в такие моменты, кажется, что он никому не нужен. Лена пишет через два дня, и тепло порывается заполнить рану в сердце. — Почему ты мне не сказала? — шепчет Никита, щурясь от светящего в лицо экранного света. Он откладывает телефон в сторону, так и не прочитав сообщение. Елена со свойственной ей прытью ловит Серебряного, специально выждавшего время после пар и надеявшегося уйти незамеченным, в коридоре университета. В этом они с Басмановым похожи — никогда не отступят и проявят всё своё коварство, если цель обозначена. — Поговори со мной! Что случилось? Я... правда не понимаю. Лена начинает смело, даже агрессивно, но когда заканчивает предложение, слёзы звенят в её голосе. Никита чувствует себя ужасно виноватым, когда любимые губы содрогаются, пытаясь сдержать рыдания. — Басманов наговорил тебе про меня? Что происходит? И именно эти слёзы заставляют обиду отступить. Прекрасная Елена не заслуживает подобного отношения. — Ты... — со вздохом начинает Никита. — Обманула меня? Я знаю, что Вяземского не существует. Елена удивлённо распахивает глаза и делает движение в сторону, будто обжёгшись. Ей обидно, что Басманов рассказал это — при том, что чертяга наверняка знал о причинах этого обмана. Никита ловит её за руку и притягивает к себе ближе. — Зачем, Лена? Дмитриевна упрямо сжимает губы, не собираясь отвечать, но, набравшись смелости, вдруг подаётся вперёд и прикасается к тёплым губам Никиты. В эту же секунду в мире умирает один Серебряный, потому что это слишком хорошо, запредельно, невероятно и — Господь, неужели это происходит с ним и прекрасная Елена целует его? Из головы уходят все сомнения, да что там, все мысли покидают сознание, потому что лучшая девушка на свете сейчас находится в его руках. — Потому что ты нравишься мне! — выдаёт Лена, отстранившись. — И я не знала, как тебе на это намекнуть. Поэтому солгала! Ответ был так прост, но Никита не видел очевидного, потому что переживал, что Елена Дмитриевна не ответит ему взаимностью. И как же много он упускал. — Какой же я дурак... Серебряный мягко улыбается, кивая, и приближается к губам Елены, когда телефонный звонок прерывает его планы. — Басман? Чего тебе? Возможно, он дышит слишком громко, неправильно. А возможно, Лена скрипит зубами так, что слышно на конце провода. — Ты не один? — лениво, точно специально тянет время, уточняет Фёдор. — Забыл тебе сказать, презервативы с банановым вкусом отстойные. Елена Дмитриевна, находившаяся слишком близко к телефону, заливается смехом. Никита чертыхается. Он шлёт Басманова и откидывает телефон в сторону, не озаботившись тем, чтобы положить трубку, чтобы снова заключить в объятия хрупкое тело его девушки.

***

— Ты всё... — кричит Елена Дмитриевна, но делает паузу и снижает тон, замечая косые взгляды. — Ты всё ему рассказал! — Рассказал. Но разве я тебе не помог? — Замолчи, Басманов! Помощник нашёлся, — ворчит Елена, но прерывается на полуслове. — А правду говорят, что тебе нравятся мужчины? Обалдевший Фёдор вздёргивает брови до потолка и молчит пару секунд, даже потерявшись от такого прямого вопроса. Никита, подошедший именно в этот момент, молчит тоже. — И кто же тебе такие глупости наговорил, золотко? — как будто бы сочувственно улыбается Фёдор. — Тебе бы научиться слухи отличать от реальности, — треплет её по макушке. — Ты..! — Хватит уже, Федька, — не уловив сути, защищает красную от злости Елену Никита. — Ладно-ладно, — примирительно машет перед собой руками Фёдор. Кажется, что это никогда не закончится, но постепенно лёд между парочкой тает, и нежные лучи солнца, растопившие его, греют сердце Никиты. Видимо, камень преткновения в лице Серебряного сам убрался с пути, и Федя и Лена позабыли, в чём причина их конфликта. И, видимо, нашли-таки общую тему. — Не люблю рыжих, — морщится Елена Дмитриевна, с трибуны глядя на подтягивающегося парня-боксёра. — Зато в обиду не даст, вон какой накачанный, — вступает в оппозицию Федя. — А вон тот? — Смазливый. — У последнего справа вообще глаза на лоб залезли, — смеётся девушка. Басманов согласно мычит. — Страшный, как ядерная война. — Да, мне тоже такие не нравятся. О-о. Смотри, кто к нам идёт. — Да фу, Лен, на обезьяну похож, — прищуривается Федя и получает подзатыльник от этой самой "обезьяны". — Ай! Никит, да я же пошутил. Я хотел сказать, самый чудесный и превосходный человек на планете Земля и... — Да помолчи ты уже, — цокает Серебряный и закатывает глаза. Лена давит смешок: у Басманова научился, не иначе. Никита целует девушку, и теперь приходит федина очередь закатывать глаза. — Ну-ну, голубки, не при всех же, — тянет губы Басманов. — А то зависть берёт, знаете ли... Спроси Никиту кто, не описал бы, насколько рад тому, что эти двое нашли-таки общий язык, пусть и не совсем понятно, с чего вдруг.

***

В последнюю неделю перед экзаменом Федя решает начать-таки повторение материала. В целом, он довольно умный и сообразительный, а ещё схватывает всё на лету (о чём не устаёт напоминать Серебряному), и именно поэтому считает, что готовиться для успешной сдачи как сессии, так и обычной контрольной ему не нужно. Никита не одобряет, конечно же, но не нудит, зная, что друг кому угодно зубы заговорит, если потребуется, и не просто экзамен сдаст, а ещё и "5" в зачётку. — Ты бы отвлёкся на минутку хотя бы, — произносит он, словив приступ жалости в очереди за салатом. — Мне грустно смотреть на твои синяки под глазами. — Я прекрасно выгляжу даже с ними, — бормочет Басманов, не отрывая взгляда от конспекта. — Если твой идеал красоты — голодные вампиры, не видевшие света лет пятьсот, то конечно. Федя ничего не отвечает, видимо, решив игнорировать малообразованных имбецилов с пресным чувством юмора, так что Никите приходится невыразительным взглядом смотреть в стену и прислушиваться к чужим разговорам, чтобы скоротать время. Не любит он это дело, ох, не любит, но и выключить слух никак не может. — ... новый препод, — доносится девичий шёпот. — Татьяну Витальевну, говорят, временно заменяет. — Мужчина? Значит, сможем договориться... — Дура ты! — смеются девушки. — Зачем ты ему нужна? — Я стрелки накрашу и надену юбку короче, вот увидите. Никита, не ожидавший услышать подобное, краснеет и тихо радуется, что Лена ходит в длинных сарафанах. Басманов говорит, что они у девчонок сейчас в тренде, такие-то, с надписями на английском языке и большими вырезами на спине, так что пока никакие преподы ей не страшны. Да и не даст Никита Ленку никому в обиду, пусть только попробуют подойти! — Сосиску в тесте, — сообщает Басманов, когда подходит их очередь, поварихе и обращается к Никите. — Тебе что? — Пирожок с картошкой, пожалуйста. Довольные парни рассчитываются и забирают еду. "Глинский Иван Васильевич", — гласит новое расписание занятий. — Ты мне не говорил, что у нас новый преподаватель... — поднимает брови Басманов, отрывая задумчивый взгляд от телефона. — Как же эта новость прошла мимо тебя, дорогой Феденька? — насмехается Никита. — Весь универ уже в курсе. — Да? — растерянно закусывает губу Федя. Никита не без удовольствия отмечает, что друг аж побледнел от осознания, что где-то не был первым. — И что, хорош? — В смысле... — осторожно начинает Серебряный. — В смысле как преподаватель, Никита, чтоб твои грязные мысли! — Мне-то откуда знать, он у твоего потока должен вести, а не у нашего, — пожимает плечами Никита. — Вот ты и скажешь. — Да он злой какой-то. Я его в столовой сегодня видела, он так страшно на меня посмотрел, — шепчет студентка поблизости. — Ага, — заливаясь хохотом, поддакивает другая. — Ещё и Иван Васильевич! Сам Грозный преподавать пришёл, не иначе. — Твою ма-ать, — закрывает лицо ладонями Федя. Никита молча наблюдает за этой непонятной реакцией, не в силах правильно её истолковать — в конце концов, он никогда не мог понять, что в голове у Басманова. Но с этого момента меняется всё.