Голодные Тени: Хранитель Тайн.

Двадцать девятое ноября. Лондон. 19:16. — Принеси ещё шампанского. — женщина средних лет довольно грубо дернула Чарльза за руку, вынуждая того остановится, и уже третий раз за пятнадцать минут произнести фразу этого вечера: — Я такой же гость как и вы, мэм. Женщина, в красном платье в пол, едва слышно извинилась, а может не извинилась в принципе, и Чарльзу просто хотелось так думать. Стоящий рядом Эрик посмеивался в бокал своего шампанского. — Почему тебя без каких-либо вопросов считают своим, а меня принимают за официанта. — Чарльз раздражительно покосился на группу тех людей, которые самыми первыми спроси у него какие-то нюансы торжества. — У нас же одинаковые костюмы! На свадьбах Чарльз бывал нередко. Но именно эта, отчего то, началась хуже всех. Может, всё дело в том, что полиция решила пропустить церемонию венчания в церкви? Будучи убеждённым атеистом, Чарльз слишком много времени уделял внимание подобным мелочам. — А знаешь, мы ведь и впрямь изначально планировали отправить одного из нас в качестве официанта. — Эрик веселился, и лишь этот факт раздражал Чарльза больше, чем невежество всех вокруг. — Но официантам запрещено разговаривать с гостями. Я, конечно, был не против того, чтобы ты безмолвно разносил закуски, но остальные сказали что это может пагубно повлиять на нашу цель. «Остальные» — это Нила и Азель. Хотя, если быть точнее, то только Нила. Азель хоть и неплохо общался с Чарльзом, всё же не был настроен осаждать Эрика. Именно этим занималась Нила. — Эрик, ты.. — А давайте вы начнёте работать, а не только пить дорогое шампанское и общаться? — в наушниках, которые вряд-ли можно было бы увидеть невооружённым взглядом, послышался голос Нилы. — А ты завидуешь? — Эрик сделал ещё глоток из бокала, разговаривая абсолютно расслаблено, смотря на Чарльза, дабы не выглядеть странно для всех тех кто мог бы его услышать. Всё же говорить с Нилой было не особо безопасно. Большой шанс быть заподозренным в чем-то, а охрана здесь не казалась особо милой. Нила замолчала, выдерживая паузу. — Да. Завидую. Чарльз провёл взглядом по всем людям, что находилось здесь. Невеста, в прекрасном белом платье от какого-то именитого и дорогого бренда, с приятным декором в виде красных драгоценных камней, общалась с кругу гостей. Из них, Чарльз мог отметить лишь одну модель, имени он вряд-ли вспомнит, но это лицо было на обложке журнала ещё в том месяце. Жениха видно не было и вовсе. Конечно, свадьба не ограничивалась только залом. Гигантское помещение — много комнат отдыха, балконов, даже своя библиотека. Чарльз чувствовал неприятное дежавю, что раздражало где-то под шеей, щекотало ключицы. Поместье Ксавье также было большим и безжизненным, несмотря на множество домработников и домработниц, что поддерживали его в чистоте и порядке. Вычурное величество холодных стен. Дотронься к ним, и остаётся ледяной ожог. — Поговори с Линдой. — негромко сказал Эрик, и сразу же собрался уходить. — Эй, — Чарльз не дал ему уйти, схватив за руку. — А ты куда? — Я на балкон. — Эрик усмехнулся, разворачиваясь лицом к Чарльзу, разводя руками и делая шаг назад. — Курить. Нила сделала несколько громких, и очень некультурных замечаний, с которыми Чарльз был абсолютно согласен. Кажется, в её обвинениях было больше нецензурной брани, нежели девушка произносила за день. Пытаясь не так явно злорадствовать, Чарльз приблизился к группе из четырех человек, которые обсуждали что-то крайне несуразное для обычного человека, и находились на верхушке достатка. Чарльз неловко, и несуразно, но всё же влился в их разговор. Мельчайшие тонкости современной моды он знал благодаря редакции, старшей дочери Мойры что сходила с ума по всей это суматохе, и своего детства, когда ему прививали терпимость ко всему, что можно обсудить на подобных формальных вечерах. — Извините, а не могли бы напомнить своё имя? — в какой-то момент всё же прозвучал этот вопрос. Чарльза, как и Эрика, спасало то, что на таких мероприятиях слишком много людей. Никто, даже молодожёны, не знают всех кто будет на их торжестве. Продюсеры, агентства, люди работающие на знаменитостей тянут на праздники всех кто устоялся в обществе, кто не испортит фотографии, знакомство с кем престижно но необязательно. — Каин Марко*, дизайнер. — Чарльз склонил голову в лёгком кивке. Взять имя своего двоюродного брата было самым оптимальным вариантом. Он нигде не светился, в новостях не появлялся, ничего серьёзного не делал. Не привлекал внимание. Назвать же своё настоящее имя было бы глупо — спасибо мисс Фрост, что обеспечила ему плохую славу на ближайшее время. — Вы пока веселитесь, я ненадолго отойду. — улыбаясь яркой улыбкой одному из своих собеседников, Линда ушла в сторону санузла. Выглядела она, если честно неважно. Плевать на плотный макияж, на шикарную причёску, на великолепную одежду. Чарльз был достаточно наблюдательным, чтобы увидеть крепко сжатые ладони у Линды Рейнольдс. Чарльз смотрит на наручные часы через пару минут после того, как невеста покинула празднование. Восемь вечера. Дороговато Эрик курит. Да и Роберта всё также не видно. Чарльз идёт вслед за Линдой, и на этот раз когда его просят подать виски он уступчиво соглашается. Чарльз идёт в дальний туалет, тот, который находится после библиотеки и недалеко от кухни. Сюда вряд-ли кто-либо прийдёт — официанты ходят туда-сюда, с кухни слышаться ругательства, некоторые телохранители ходят сюда, и ещё много и много причин, дабы сделать это крыло слишком шумным и сумбурным для пришедших на свадьбу в качестве интеллигенции. Для золотой молодежи, которой не терпится позажимается, существует третий этаж поместья, почти пустынный. Женщина, что сбегает с собственного праздника, вполне могла бы руководствоваться той же логикой. Ручка двери поддается, открывая перед Чарльзом занимательную картину. Линда вскрикивает, стоит ей увидеть Чарльз. Она зажимает себе рот ладонью, но почти сразу облегчённо выдыхает. На раковине, перед которой склонилась Линда, лежит банковская карта, купюра доллара, и несколько грамм. — Либо уйдите отсюда, или зайдите и закройте дверь. Чарльз следует второму варианту, закрывая за собой дверь. Он опирается на неё, скрещивая руки на груди. — Вы чего-то хотели? — Линда распрямляется, ставя руки в бока. Сейчас, особенно при приглушённом в туалете свете, с дрожащими пальцами которые та не пыталась сжать в кулак, Линда казалась ещё больше уставшей. — Спросить в порядке ли вы. — В порядке? — Линда захлебнулась смешком. — Конечно в порядке. Линда зашлась смехом. Неприятным, как трение стекла. Она прижала запястье к губам, заглушая его. Глаза Линды блестели от слёз, и Чарльз чувствовал себя почти неловко. — Извините, — Линда вдохнула побольше воздуха, силой заставляя себя успокоиться. Её взгляд пару раз метнулся к готовым наркотическим дорожкам. — А теперь вам и впрямь нужно уходить. Не смейте сообщать кому-то о том, что здесь увидели. — Я должен подписать какой-то договор о неразглашении? — спокойно говорил Чарльз, подходя к единственному маленькому оконцу, и открывая его на проветривание. В его руках оказалась пачка сигарет и зажигалка. — Нет, — нервная улыбка дернулась на лице Линды. — Просто если вы кому-то скажете, моя охрана вас пристрелет. — И вы не боитесь моей охраны? — Чарльз закурил, разгоняя дым рукой, опасаясь пожарной сигнализации. Линда же вернулась к наркотикам. — У вас её нет. — с уверенностью ответила девушка. — Вы же.. журналист. Чарльз удовлетворительно хмыкнул. Спасибо, Фрост. — Читаете новости и смотрите фотографии к ним? — Линда удивлённо нахмурились на этот вопрос. — Нет, просто все тактично промолчали когда я ушла нюхать стимуляторы, а вы пришли сюда с самым глупым вопросом. А ещё вы не выглядите как дизайнер, на вас же самый обычный костюм. Девушка вдохнула дорожку, запрокидывая голову, и втирая остатки одной из дорожек в слизистую носа. Через пару секунд она расслабленно выдохнула. — Вас так удивляет базовое беспокойство? Чарльз помнил некоторые мелочи, которые были в те времена, когда ему приходилось посещать встречи дизайнеров, модельеров, художников и самых творческих личностей, потому что туда шла мать, а не появиться всей семьёй считалось оскорбительным. Чарльз смиренно принимал свою участь, Рэйвен же избегала такие вечера любой ценой, однажды она стимулировала сильную простуду с температурой (грея термометр в чашке с чаем, когда мать отворачивалась). Ей было, кажется, десять лет. Но всё же был один факт, который, как оказалось, распространялся и на более успешных и богатых людей, нежели тусовка художников. То, что тебе плохо, обязательно обсудят за глаза, и ни разу не упомянут лично. — Просто я знаю, кем все меня считают. Линда вновь отвернулась от Чарльза, разравнивая вторую дорожку. Это была четвёртая свадьба Линды Рива, во всех газетах и журналах её уже успели (намёками или нет) окрестить шлюхой. Наверное, подобные суждения не были редкостью и среди всех тех людей пришедших на эту свадьбу. Лицемерие? Несомненно. Ведь это болезнь, и она давно стала самой крупной пандемией в мире. — Вы хотели о ком-то поговорить, разве нет? — она не смотрела на Чарльза, всё также повёрнутая к нему спиной. Но её лицо застыло в десяти сантиметрах над горизонтальной поверхностью, так и не вдыхая очередную дозу. — «Базовое беспокойство»... Извините, но я в такое не поверю. — Да. — Не видя смысла лгать, если уже поймали, сказал Чарльз. — Я хотел поговорить про Нормана Озборна. Вы, как я знаю, пригласили его на свадьбу как особого гостя. Линда рассмеялась — совсем тихо и искренне. И этот смех был прекрасен. Он ей очень шёл, хоть и был несколько печальным — послевкусие воздуха вокруг становилось приторно разбитым. — Он очень хороший друг Роберта, и мне приходилось ни раз с ним работать. — Линда расправила плечи, кусая губы изогнутые тёплой улыбкой, поправляя пальцами пару волосин что выбивались из идеальной укладки. — Жаль он не пришёл, хотя, это на него очень похоже. — С ним были связаны какие-то скандалы? Может, вы знаете что-то более.. — А вы сами как думаете? — Линда приподняла бровь. — Он известная личность, сколько байок я слышала. Молодые девочки, которые только пришли в модельный бизнес, будут считать за домогательство снятие мерок. — Вы с ним спали? — резкий, неприятный, нежеланный вопрос всегда вводит в ступор. — Что? — распахнутые глаза, резкий вдох, два моргания, взгляд в пол, прямой взгляд на Чарльза, покачивание головой. Линда скрестила руки на груди, так обычно делают когда чувствуют себя в небезопасности, желая защитить себя, скрыться. Спала. Линда и сама понимала очевидность этого ответа. — Если вы сообщите прессе, или ещё кому-то.. — Ваша охрана меня пристрелит, я понял с первого раза. — Чарльз выкинул недокуренную сигарету в окно. — Если откинуть этот факт, то, хотя бы часть тех скандалов могла быть оправданной? Линда вновь опустила взгляд. Её глаза потемнели, начали наполняться слезами. — Это, наверное, странно. Я знаю как это выглядит, не смейте отрицать мои слова. — Чарльз не поспевал за перепадами настроения у Линды, но всеми силами пытался подстраиваться под её непредсказуемость. Уж лучше так, чем вежливая просьба охраны выставить разоблаченного журналиста, в лучшем случае, за двери. — Они все любят только тело. Даже вы, каким бы милым не казались. У меня сегодня четвертая свадьба, и мой муж не знает какие книги я читаю, и понятия не имеет что я обожаю машины. Линда утвердительно кивнула сама себе, убеждая в первую очередь себя, и только после — Чарльза. — И я смирилась. Но Норман.. вам когда-нибудь говорили то, чего вы так желали услышать? Подтверждение каких-то умений, способностей? — Линда смотрела так, что ей было невозможно ответить "нет". В ней читалась личностная драма, то, что она могла обсудить только сама с собой. Ведь для неё, в туалете на собственной четвертой свадьбе, где она нюхала стимуляторы и поправляла макияж, не было Чарльза. Максимум проекция человека, созданной её разумом чтобы не сойти с ума. — Я с пятнадцати лет хожу на кастинги и конкурсы красоты. Я стала моделью в семнадцать. И я всегда только красивая, и шикарная, и обворожительная, и сексуальная. Но никогда не личность. Фарфоровая статуэтка, стоимостью в несколько миллионов долларов из-за симпатичного рисунка. Линда смахнула остатки наркотиков в раковину, смывая порошок в трубопровод. Она закусила губу изнутри, больно прижав нежную кожу, дабы не посметь заплакать от жестокой правды. Её стоимость — те миллионы на её банковском счету, она продавалась и была куплена каждым брендом и дизайнером, модельером и режиссером, которые из раза в раз повторяли: «Ты богиня, Линда.»; «Ты самая сексуальная, Линда.». — А Роберт? Норман? Они другие? — Конечно нет. Роберт считает меня за красивую мордашку, он не советуется со мной, не прислушивается, и в шутку называет "глупенькой" будто я пятилетний ребенок. Именно так он и считает. Но.. думаю я люблю его, так что готова с этим мириться. А Норман.. — Линда замолчала всего на секунду, и в её тишине было много сожалений и ненависти к себе, больше, чем Чарльз мог бы себе представить. — Он говорил что я умная. Что я интересная, что я глубоко мыслью, и что он впечатлён моим мнением в каких-то вопросах. Но после пары трахов наши разговоры закончились, и он хотел лишь продолжения бесконечного секса. Это всегда так мерзко. Вы не знаете почему мужчинам.. так сложно любить женщин? Она смотрела Чарльзу в глаза, и Чарльз буквально чувствовал как она пытается найти в нём ответ. Хоть какой-то, без разницы какой. Самый нереалистичный, и смешной, нелепый и глупый. Хоть что-то. Пару слов, одно объяснение, один вопрос. — Я не знаю. — честно ответил Чарльз. Он помнит что папа любил маму, так, как это показывают в фильмах. Отчим же маму не любил, ему нравились её деньги, и влияние, и.. — Я люблю свою сестру, свою лучшую подругу, своих знакомых. Я всегда считал их равными мне, а некоторых и выше. — Это потому что вас не интересуют женщины в постели, не так-ли? — Чарльз разочаровал Линду достаточно, чтобы та стала бесконечно уставшей из-за вновь не полученного решения свой задачки. Хотя, она и не выглядела сильно опечаленной, она была подавлена миллионами других факторов. — Но другим мужчинам недостаточно просто общаться с красоткой, быть её другом, переспать с ней. Им надо поставить её на колени, назвать шлюхой, ударить. Норман такой же, как и другие мужчины. Просто перед тем, как унизить красотку, он сделает вид, будто считает её за личность. — Я испортил вам свадьбу? — Нет, но вы испортили мне десятиминутный отдых. — Линда улыбнулась на удивление спокойно, возвращая маску вечной радости и благополучия. — Но я смогла высказаться, и это было приятно. Если вы кому-то ска.. — Да, я помню про вашу охрану. — Чарльз вернул ей улыбку, но уже искреннюю и мягкую. Одна секунда покоя. Взгляд — глаза в глаза, мнимое желание понять и быть понятой. Один вдох, один выдох. Неугомонное хотение ещё нескольких слов: "Прощайте"; "Было приятно поболтать"; "Вы можете обратить по этому номеру, если захотите ещё что-то рассказать". Чарльз тянется за одной из визиток, где-то во внутреннем кармане пиджака, как вдруг... Крик сирены, оповещающий о пожаре. Здание тряснуло, не сильно, как минимум по ощущениям из туалетной комнаты. Линда сильно жмуриться от неожиданности, зажимая ладонями уши. Сигнализация оглушает, звук, что пропал на секунду, специально выкручивают на максимум. Где-то доносятся крики, топот каблуков, кровь стучащая в висках. Быстрый адреналин. Бей или беги. Это всё было. Тысячи и миллиарды раз уже было, будто под копирку одно и тоже. Бойцовский клуб, разговор с Калибаном в оружейном, Эн Сабах Нур в игровом клубе, клиника для душевнобольных. — Всё в порядке, это, должно быть на кухне. — Чарльз подходит к Линде, что растерянно озирается. Пожар вряд-ли на кухне, пусть они и находятся поблизости, такое оповещение дают лишь из-за чего-то серьезного. — Сюда уже должны были прийти твои телохранители, ты подождёшь их снаружи и они скажут что делать. Чарльз звучит уверенно и расслабленно, ничего страшного ведь не происходит, всего лишь маленькая неурядица у поваров, и Линда этому верит. Они вместе выходят из туалета. — Стой здесь, за тобой придут твои люди. — говорить следует громче, чтобы перекрикнуть всех людей, что резко, едва ли не срываясь на бег, движутся в одну сторону. Их направляет охрана. Линда кивает, сжимает в кулак подол своего платья, опирается спиной о стену, её под локоть берёт высокий и крупный мужчина, что начинает ей что-то объяснять и вести за собой. Телохранитель, догадывается Чарльз. Чарльз делает несколько шагов от неё, после чего оборачивается, быстро идя туда, от куда стремиться поток людей. Они задевают плечами, толкают локтями и пытаясь утянуть за собой, или заставить упасть. Надо найти Эрика. Только он точно знает что делать, или что произошло. В голове, от чего-то, настойчивой пойманной птицей, билась одна единственная идея. Непонятный пожар и Эрик были неразрывно связаны. **** Двадцать девятое ноября. Лондон. 3:40. За несколько часов до свадьбы. — А тебя так сильно волнуют подобные статьи? Эрик выглядел абсолютно не впечатленным, хмурясь, смотря на экран ноутбука, где была раскрыта статья Фрост. Лина и Азель также не были сильно удивлены — они проявляли скорее непонимание почему Чарльз так реагирует, нежели на сами обвинения или наличие статьи от такого немало известного издательства. Эрик не ответил на звонок Чарльза вечером, совершенный ещё из бара вместе с Мойрой. Но он, чего уж точно не ожидал Чарльз, перезвонил. Звонок раздался когда время перевалило за полночь, когда они с Мойрой давно распрощались и ушли каждый в своём направлении. Чарльз незамедлительно снял трубку, а после чего согласился подъехать на сказанное место. Перед этим он, разумеется, выслушал слова о переработке и отсутствию каких-либо вознаграждений за это, но остатки сна и так безвозвратно остались на простынях. Место встречи казалось странным, и одновременно с этим было абсолютно логичным. Больница. В помещении для ожидания обнаружились и Эрик, и Нила с Азелем. Они сидели в углу, откинувшись на неудобные стулья, но не смели жаловаться. В зале также было несколько других людей. Спящий маленький мальчик, чьи волосы перебирала заплаканная женщина что никак не переставала тихо всхлипывать, возле аппарата с кофе стоял молодой парень пытаясь купить себе горячий напиток, возле выхода из зоны отдыха по телефону разговаривал мужчина что суетливо тер свободной ладонью о локоть и кусал губы, старушка, сидевшая ближе всего к ним, прислонившись к стене периодически закрывала глаза в борьбе со сном. Больницы всегда вызывали самые сильные человеческие эмоции. Страх за близкого, любовь, переживание, сомнение, надежда. Чарльз имел дело с людскими чувствами постоянно, все журналисты должны знать о сочувствие настолько много, чтобы перестать его испытывать вовсе. Негласное правило, не прописанная на бумаге поправка. Эмпатия врачей, взять например Рэйвен, должна быть на том же уровне что и у журналистов. Чтобы не плакать вместе с родственниками умершего, и не смеяться от счастья при удачи. Иначе износишься быстрее, чем сделаешь что-то доброе. В больницах нет счастливых людей, и те, с кем приходиться общаться журналистам тоже. В зону отдыха зашёл доктор в блекло-зеленом медицинском костюме, медицинской шапочке, в его руках было несколько документов и маска для лица одетая на кисть. При виде его, та женщина что всё никак не могла успокоиться, осторожно отодвинула от себя ребёнка, на нетвёрдых ногах подходя к врачу. Обрывки личностных фраз так и не доносятся но дальнего угла комнаты, но женщина облегчённо смеётся, после чего обнимает доктора, вытирая слёзы внутренней стороной ладони не переставая улыбаться. Чарльз всё же ошибся, счастливые люди всё же существуют. Один из десяти уж точно. Временные коллеги Чарльза выражали втроём показательное наплевательство на статью, и просто посоветовали сделать тоже самое, что Чарльз и так знал. Признаться честно, не так себе Чарльз представлял один из пунктов, подписанные им для участия в расследовании. Там, кажется, шлось про мешающие детали, способные усложнить или дискредитировать его. Именно эта поправка предполагала под собой полный отчёт через Эриком Леншерром, особенно в необычных ситуациях. В грязных обвинениях нет ничего необычного, но это вполне можно было считать за дискредитирование. — Я думал, что это важно. — Навряд это повлечёт сильные последствия, только если.. — Не тебе ли знать, что такое работа журналиста? — Эрик закрыл ноутбук, прерывая Азеля. — Прошу прощение, — врач, тот же, что пару минут назад общался с женщиной, быстро подошёл к ним. Высокий мужчина, аккуратная стрижка, красные от недосыпа глаза и пальцы, что не переставая барабанили по папке. — Вы из полиции? Эрик достал своё удостоверение, и доктор неотрывно смотрел на него, должно быть, с минуту. Не изучал, насколько понял Чарльз, скорее спал с открытыми глазами. — Ванда Уилсон* очнулась. — Чарльз приподнял одну бровь, не понимая о ком идёт речь. — Она абсолютно стабильна, и, хотя её лечащий врач не советует проводить допрос сейчас и рекомендует дождаться утра, она вполне готова к небольшой беседе. Палата номер двенадцать, прямо по коридору, второй поворот налево. Доктор доброжелательно улыбнулся, но улыбка не отображалась в его глазах. Он ушел, и это послужило сигналом для их группы начать двигаться. Уже выйдя в коридор, и не ожидая добровольного рассказа о происходящем, Чарльз спросил. — Кто такая Ванда Уилсон? Азель устало вздохнул. — Блондинка, которая пыталась убить Калибана, и направляла на тебя пистолет. Чарльз повёл плечами, будто избавляясь от тяжести той паники. Он почти забыл о всех событиях, словно это осталось в далёких забытых годах, а не происходило с ним всего пару часов назад. Оставшись сам на сам, самым лёгким вариантом было поверить что это нормально, убедить свой разум, и своё тело. Успокоиться, сгладить самые нежелательные углы. Эта блондинка, что истекала кровью но продолжала раненым зверем бежать по крыше в здание поликлиники, перестала светиться красным угрожающим светом в воспоминаниях, стала просто частью каких-то действий, будто неважная деталь в фильме которую можно просто выкинуть из головы. Нила округлила глаза. — Что? Почему об этом не было сказано? — она переводила сердитый взгляд с Азеля на Эрика, и лишь на Чарльза смотрела взволнованно. — Эй, ты в порядке? — Ну, да. — пожал плечами Чарльз, не до конца понимая тона её голоса. Её волнительность была едва ли не на том же уровне, как и месяц назад когда Эн Сабах Нур сбежал, перед этим оглушив Чарльза. — Почему я одна реагирую как человек? Трое мужчин нахмурились, одаривая Нилу неопределенным взглядом. Нила закатила глаза, но ничего больше не сказала, хоть всем видом и показывала своё недовольство. Они наконец подошли к двенадцатой палате. Возле двери стояло два офицера, что выпрямили спину как только заприметили их. Нет, не их. А инспектора Эрика Леншерра. В палате, как и во всей больнице, стоял стойкий запах хлорки, спирта, и лекарств. На койке лежала Ванда Уилсон, к её руке тянулась капельница, забинтованная нога и плечо, но сама женщина выглядела ни капли не растерянной. Это раздражало, хотелось напомнить о её положении. Ванда хитро улыбнулась. — Вы пришли пожелать мне спокойной ночи, мальчики.. — её взгляд скользнул к Ниле. — ...и девочка? — Ванда Уилсон. Американский киллер, обвиняемая в убийствах четырёх людей, в нелегальной покупке и перепродаже оружия, подделке документов. Ранее обвиняемая в хранении и распространении наркотиков. — голос у Эрика ровный, спокойный настолько, чтобы могло показаться будто тот читает научную, нисколько не интересную, статью или пересказывает плохой телесериал. Он пододвинул стул для посетителей ближе к койке Ванды, садясь на него. — Кто тебя нанял? — Ошибка. — Ванда разочарованно щёлкнула языком, казалось будто Эрик и правда расстроил её. — А где пункты про попытку убийства ещё двоих, включая Калибана, а также побег из под стражи? Как грубо, мистер полицейский. Чарльз, до этого не видевший и не знавший кем является задержанная, был мягко говоря удивлён. Почему, если им всё же удается кого-то поймать, то этот человек не может быть работником завода, решивший убить человека только чтобы поплатить за свою приемную дочь? Чарльз быстро одернул подобные мысли, не позволяя им стать чем-то значимым, к размышлению о чём он сможет вернуться. Потому что таких людей, как Эн Сабах Нур, будут защищать другие люди — даже если и преступники, даже если и серийные убийцы. Киллеры же никогда не имели морали, никто из них. Деньги — главный человеческий стимул затуманивал их разум достаточно, чтобы не мучаться по ночам от кошмаров, или медленно сходить с ума от бессонницы. Ванде было плевать на тех, кого она убила, и кого она хотела убить. Она, должно быть, уже получила предоплату на один из своих номеров. Чарльз не сомневался — у неё их было минимум дюжина. — Кто тебя нанял для убийства Калибана? Эрик продолжал говорить, будто это имело смысл. Кажется, все в палате уже и так знали что произойдет. А точнее знали о молчании, ведь Ванда не походила на дуру. Дур ловят ещё на моменте покупки оружия и в аэропорту с фальшивым паспортом. Ванда сядет ровно на столько, что вздохнуть свежего воздуха сможет лишь в нечастые моменты прогулок по охраняемой территории тюрьмы. Ванда знала это хорошо, даже очень. — Ладно, как знаешь. — Эрик хлопнул в ладоши. Резкий и громкий звук сразу же привлек внимание девушки. — Ты ведь рассчитываешься на своего брата, не так-ли? Уэйд Уилсон**, твой однояйцевый близнец. Ванда облизнула в раз пересохшие губы. Она отвела взгляд от Эрика, делая максимальное нейтральное и незаинтересованное лицо. Именно это её и выдавало — то, каким серым стал её взгляд смотрящий в стену. До этого она бесстыдно подмигивала Ниле, рассматривала Азеля голодным и жарким взглядом, несколько неудовлетворенно поглядывала на Чарльза. Она — человек эмоции, фейерверк, настоящий салют из всех чувств и особенно из самых сильных. К самым сильным эмоциям относилась похоть и гнев, скорбь и разочарование, радость и веселья. — Он не придёт за тобой. — Эрик хмыкнул. — Он пытался проследить за машиной скорой, на которой тебя увезли, но Азель Муринзо заметил слежку. — Эрик скрестил руки на груди, опираясь спиной на спинку стула. Эту же позу отзеркалил Азель, опираясь на дверь, чуть приподняв свой подбородок, подтверждая слова инспектора. — У вас был план, он нам о нём рассказал. На случай, если кого-то их вас поймают, но вы будете ранены. По протоколу, задержавшие будут обязаны предоставить вам медицинскую помощь в ближайшем госпитале. В больницах всегда суета, и вы это знаете. Но под одинаковой формой, маской и шапочке, очень тяжело узнать преступника. Особенно если у него в руках какое-то оборудование, или лекарства, и тот настаивает что это необходимо пациенту, что прибыл в больницу с целой командой из полиции. Эрик замолчал меньше чем на секунду, всего одно мгновение, в которое он сжал губы в тонкую, аккуратную линию, и едва заметно посмотрел в пол. — Ты, как никто другая знает своего брата, и его характер, и манеру, и нелюбовь к полиции и допросам.. Тень опускалась на лицо Ванды ровно с той же скоростью, что и продолжал свой рассказ Эрик. Он говорил мягко, едва ли не нежно. С голоса бездушного диктора новостного канала, он перешёл на нечто сродни сочувствия, не говоря что-то конкретное но лишь своим тоном передавая всю тяжесть ещё неизвестного горя. «Мне правда жаль, Ванда, мы задержали твоего брата, и убили из-за сопротивление.» — Эрик искрился этим признанием с головы до ног, пропитывая своим огорчением всю палату, и оно находило свою жертву, впитываясь в Ванду как в губку. — Отдохни, ты потеряла много крови. — Эрик поднялся со стула. — Сообщишь, когда будешь готова к сотрудничеству. Эрик потянул за ручку двери, намереваясь её открыть чтобы уйти. Чарльз хотел сказать многое. О том, почему он ничего про это не знает, почему его не посвятили, и ещё миллион требований и разглагольствований. Чарльз наконец отыскал в памяти нечто похожее про этих молодых людей. Два киллера, близнецы, их однажды назвали ”Дэдпул и Леди Дэдпул" в одной американской газете. Но... Они убили брата Ванды? Уэйда? Даже если тот напал, пытаясь сбежать или выбрать из под стражи, убивать такого важного свидетеля было недопустимой ошибкой! — А ведь.. — голос Ванды дрогнул, заставляя Эрика и всех остальных замереть на месте. — А ведь я считала что вы не такие уж и уебки. Но вдруг Ванда рассмеялась, да так искренне и звонко, что не могла успокоиться. Это продолжалось минуту, её хохот постепенно становится тише, она наконец замолкла, улыбаясь зубастой улыбкой. — Никогда в полиции таких сук не встречала, — отметила женщина, с явным весельем в голосе. Чарльз старался не выглядеть поражённым, дабы, в случае чего, не подставить Эрика и остальных. — Вот в нём я была уверена, что он мразь, он меня уже подставил, а значит мог бы сказать нечто подобное. Ванда бессовестно, не зная рамок приличия, показала пальцем на Чарльза. — Но вы, мистер полицейский, меня раздосадовали. — Ванда тяжело вздохнула, неодобрительно качая головой из стороны в сторону. Чарльз помнил, что точно такое же движение делала его учительница в младшей школе, стоило ему не оправдать каких-то ожиданий, или случайно перевернуть цветочных горшок. — Уэйд идиот, но не настолько чтобы ехать за скорой. А попадись он, то и не пытался бы напасть на охрану, он-то знает что у них оружие и остальная хуйня. Я вам ничего не скажу, ведь я никогда не буду одна. — Молодец, Ванда, твой брат жив. — Эрик кивнул, смотря на Ванду прямо и жёстко не смотря на слова, что должны были бы звучать похвально. — Но это не значит, что он не под стражей, и что мы не собираемся принимать любые меры предосторожности ради интересующих нас ответов. Ванда прыснула от смеха. — Полиция не пытает людей. — Полиция нет, но я могу. И уж поверь, моей репутации хватит, чтобы об этом никто не узнал официально. С этим же словами они все покинули палату, оставив Ванду наедине. Закрыв за собой дверь, Эрик отдал приказ не отходить от двенадцатой палаты, и работать сменами по четыре часа, по два человека. Других выходов из той комнаты все равно не было, окна с решётками, в санузле его не было вовсе. Если Ванда необдуманно решит бежать — то только через "главный" выход. Врачей, и других людей, впускать в палату лишь с удостоверением подтверждающую их личность. Два офицера понятливо кивнули. Чарльз так и не понял, зачем они все присутствовали при этом разговоре. Это можно было бы объяснить каким-то психологическим приёмом, якобы они давили на Ванду лишь своим присутствием, но вдаваться в глубокие разъяснения сейчас было абсолютно не важно. Не по этому поводу. — Вы всё-таки арестовали Уэйда? — уже прилично отойдя от Двенадцатой, спросил Чарльз. — Его не обнаружили, но нет сомнений что он в Лондоне, и в курсе о состоянии своей сестры. — ответил Азель. — Но почему вы втроём так в этом уверены? — Она заволновалась. А значит точно знала, что вариант где ловят и её, и её брата, вполне возможен. — логическое и простое объяснение, что могло и само прийти в голову, было сказано уже Эриком. Они остановились возле автомата с кофе в зоне для ожидания, точнее, дожидаясь пока Нила его себе закажет. — Ну, и ты сам понимаешь, что единственный способ выйти вместе с ней — это притвориться медработником, и под каким-то предлогом вывести. Банально, но эффективно. — вкидывая монетки в автомат, монотонно проговорила Нила. Азель с Эриком ушли в тот же угол, где они сидели когда пришёл Чарльз. — Ты извини, мы сами толком не обговорили кто, и что будет говорить, это скорее была импровизация от Эрика, нежели чёткий план и утаивание от тебя деталей. Нила извиняющись улыбнулась, на что Чарльз махнул рукой, переводя взгляд на часы, что висели на другой стороне помещения. 4:10. С Нилой, они вернулись к Азелю и Эрику менее чем через две минуты. — Нила, ты поедешь в участок. Вызови Шона, он должен достать минимум два пригласительных на свадьбу к Рейнольдс, будь на телефоне на случай, если где-то засветиться Уэйд, или сообщат о состоянии Калибана. — Нила кивнула, морщась от кофе, глоток которого только что сделала. Ах да, ещё одна прелесть больниц. Кофе здесь ужасный. — Азель, ты остаёшься в больнице как силовая поддержка, кто-то готов на многое чтобы убить Калибана, нет сомнений что этот человек попытается довести начатое до конца. — Я вызову ещё одних патрульных, — согласился Азель. — В гражданском. Чтобы сообщали о любых машинах с крадеными номерами возле поликлиники, просто ходили по коридором, или стояли возле операционной Калибана. — Отлично, — Эрик проводил взглядом Нилу, что уже уходила, получив приказ. — До встречи. — Нила скрылась за дверью, что вела в коридор и на выход из поликлиники. — Азель, что насчёт Церкви Всех Святых? — помолчав с пол минуты уточнил Чарльз. — Нила не сказала ничего конкретного, лишь что тебе отказали в разговоре. Она что-то упустила? Эрик вновь скрестил руки. — Из-за всей суматохи об этом даже я не вспомнил. Азель поморщился, словно от чего-то горького. **** Двадцать восьмой ноября. Азель послушно пошёл в машину, ведь Нила заявила о своём желании проверить камеры в округе. Отказать Ниле было невозможно, может этим и могли заниматься все вокруг, но уж точно не Азель. Нила.. они были знакомы так давно, что уже и не вспомнишь как именно познакомились. Азель не помнит сам момент, но помнит свои чувства. То, будто его что-то пронзило, задев за живое да так и держало до сей поры не желая отпускать. Должно быть, это была она сама, её взгляд и её улыбка, а не что-то магическое. Азель любил её, она же считала его своим братом. И Азель не хотел её разочаровывать. Вся эта неловкость, которая последует после, вся жалость что выльется на него (ведь Нила иначе не сможет, она будет винить себя что не отвечает взаимностью), скованность которой не избежать. Быть настолько близкими уже было сродни невероятного везения, так что Азель выбрал самый лёгкий, и одновременно самый тяжёлый путь — смириться. Остаться лучшим другом, что будет ходить с ней в бары боясь чтобы ничего не случилось, что будет выслушивать истории про её романы и отношения, что никогда ничего не потребует. Просто в какой-то момент (ещё в самом начале, и каждый день после) Азель понял — он навряд сможет кого-то полюбить также, как её, сможет думать так, как о ней, сможет жертвовать всем, всеми, собой. Азель включил радио, выбирая первый попавшийся канал в эфире. Знакомая мелодия разлилась по машине бальзамическим маслом, она липла к пальцам и не оттиралась, оставаясь неправильно-точной смесью мыслей, страхов, желаний и песни, что отображла Азеля. And afterwards we drop into a quiet little place.. And have a drink or two.. And then I go and spoil it all.. By saying something stupid like "I love you"..*** Азель выключает радио, и едет в напряжённом и тяжёлом дыхании, принадлежащим ему самому. — Полиция Скотланд-Ярд, я сержант Азель Муринзо. — Азель протягивает пожилому пастеру (или священнику? Азель, что находиться в церкви третий раз за свою жизнь, лишь мог догадываться о титулах и прозвищ всех тех людей, что на данный момент его окружали). — Я задам вам пару вопросов, вы не против? — Случилось чего недоброго? — старик с длинной бородой нервно потёр запястья. Он был самым старшим британским монархом здесь, а значит, и должен был знать больше остальных. — Не беспокойтесь, полиция этим занимается. — Азель не особо любил подобные задания. Работать с компьютерами, камерами, людьми из полицейского участка у него получилось лучше. Разговорить кого-то было для него куда сложнее, даже если сравнивать в полевыми заданиями. Распознать эмоции абонента, использоваться их правильно для своей ситуации, избежать паники и истерики. У Нилы это получалось лучше. Ей хотелось довериться, должно быть, именно в этом и крылась вся её хитрость. — Филипп Лоррейн, он проповедовал в этой церкви, вы можете о нём что-то рассказать? Чем занимался вне работы, с кем общался? — Так он.. с ним.. его.. — севшим голосом, заикаясь проговорил монах. Тот заметно побледнел, начиная судорожно дышать словно при тахикардии. — Мне стоит помолится за упокой его души. Старик исчез так быстро, что Азель удивлённо поднял брови, смотря как тот быстро скрывается за тяжёлой дверью старого храма. Небольшой дворик, откуда несколько богослужащих наблюдали за разворачивающейся сценой, начали шептаться не сводя широко распахнутых глаз с Азеля. Дворик опустел за минуту. Не поворачиваясь к сержанту спиной, но буравя взглядом, группа состоящая из двадцатипятилетних и тридцатилетних людей ушли вслед за монахом. Где-то в стороне неприветливо закаркали вороны, просто напоминая о своём существовании, и нагнетая всё больше. Азель втянул холодный лондонский воздух, поднимая голову к небу. Фортуна всегда была на стороне Нилы, она её оберегала словно любимое дитя, лелея и нежно целуя в макушку в самых экстренных ситуациях. Вместе с тем, она терпеть не могла Азеля. Не родной для неё, чужой, и абсолютно враждебный. Если рядом не было Нилы, или хотя бы кого-то из знакомых, всё стремилось упасть из рук и пойти наперекосяк. Сержант заметил что его ботинки буквально тонут в грязи лишь в тот момент, когда попытался ступить, и та вязкой субстанцией тянулась за обувью. Дубовая дверь в церковь, до этого лишь закрывающаяся с глухим хлопком, начала шумно и жалобно скрипеть и невыносимо громко ударилась о косяк. Создавалось впечатление, будто Азель намеренно пытался заставить её слететь с петель. Все в церкви, где неожиданно быстро началась дневная служба, затихли. Враждебность рассеивалась по всему помещению, покрывая всех и вся поверх пыли. Она забивалась в нос и вызывала чихание, которое Азель сдержал. Он откашлялся в кулак, проходя вперёд к ближайшей скамейке, которые стояли рядами. На них сидели люди, и хоть их было немного, Азель никак не мог вспомнить в какой момент те успели зайти в храм. Старая женщина, возле которой сел Азель, ворча и морща нос показательно пересела подальше от сержанта. Но она не отводила своего взгляда, не моргая как и те молодые служители церкви ещё во дворе, смотря куда-то в душу и выжигая её без остатка. Служба вновь возобновилась. Из кармана джинс выпал телефон, подняв его Азель с горечью заметил трещину что теперь тянулась на весь экран. Где-то в виске кольнуло неприятное чувство, предупреждая о чём-то. Позабыв о разбитом телефоне, Азель поднял голову. На него, кроме той старухи, теперь смотрело ещё три человека. Не моргая, не шевелясь, не отводя взгляд. — Ты не волнуйся, — Азель резко повернул голову в лево. На том месте, с которого ушла старуха, теперь сидела молодая девушка. Её русая коса доставала до пояса, сама же девушка была в аккуратном сером платье, с пальто в руках. Хоть она и говорила шёпотом, не желая отвлечь кого-то, он всё равно казался неожиданно громким. — Они приняли тебя за туриста, они сюда часто приходят и мешают всем. Ну знаешь, фотографируют, относятся неуважительно, достают местных работников. — А ты часто сюда ходишь? — боковым зрением Азель видел, как четверо людей, синхронно, отвернули от него головы как только девушка заговорила. — Конечно, с самого детства. — девушка улыбнулась самой широкой улыбкой из всех, выставляя напоказ свои зубы с брекетами. Её лицо, будто исказившее спазмом, замерло в растянутой улыбке. — Ого, очень необычно.. — Улыбка медленно спала с её лица, словно Азель сказал что-то недоброе в её адрес. — Я всю жизнь посещал церковь Святого Дустана****. Всё шло на удивление неплохо. Потерять доверие единственного человека, который казался адекватным, из-за своего атеизма было бы большой глупостью. Азель не идиот, он это понимает. — А ты знаешь Филиппа Лоррейна? Моему знакомому тоже нравится сюда приходить, он много рассказывал о работниках этой церкви. Больше всего выделял именно Лоррейна, вот я и хочу узнать почему же. — Азель даже не задумывался о чём говорил, дабы не создавать пауз и не останавливать рассказ. Каждое слово должно было бы даваться также легко, чтобы девушка ничего не заподозрила. Она, отчего то, казалась неожиданно проницательной. — Восточная или западная? — Что? — Резкий, абсолютно не относящийся к теме вопрос ввёл Азеля в секундный ступор. — Церковь Святого Дустана. Восточная или западная?***** Азель несколько раз рассеянно моргнул. — Восточная? — будто уточняя у самой девушки ответил Азель. Девушка отвернула от него голову, теперь смотря прямо. — Они были правы, когда сделали это. — Сделали что? — Азель свёл брови. — Когда прокляли тебя. Вас всех. И вы все сгорите. Несколько людей, те же самые, что и до этого, вновь приковали свои взгляды к Азелю. По шее прошёл мороз, всего в одну секунду в помещении стало холоднее нежели снаружи. Азель мог поклясться что слышал крик ворон, чувствовал ледяную дрожь будто от чьих-то прикосновений. «Нахуй церкви.» И с этой мыслью, что заслоняла ясность ума, Азель также быстро покинул храм, громко хлопнув дверью. Всё равно с ним больше не захотят говорить работники — те восприняли Азеля враждебно, из-за монаха, который несколько тревожно пережил их разговор, а прихожани уже успели показать себя абсолютно с неадекватной стороны. Машина, до этого работающая на отлично, завелась с третьего раза. Из радио заиграла какая-то музыка, и она отказывалась выключаться при нажатии на нужные кнопки. Азель несильно ударил по самому радио. Музыка пропала, Азель тяжело но удовлетворенно выдохнул, наконец уезжаю с этого чертового места. Незнакомая джазовая мелодия вернусь через минуту тишины, когда Азель выворачивал на главную дорогу, и вместе с тем звучала она в два раза громче. Навязчивая музыка смолкла только после того, как Азель остановился возле полицейского участка. **** — Стоит съездить туда ещё раз. — сказал Чарльз, переглянувшись с Эриком. Рассказ Азеля, небольшой но почему-то напряжённый, был абсолютно бесполезным для дела. Если те "крайне недружелюбные, и не настроенные на сотрудничество" люди в церкви и в округе будут такими же и во второй приезд, то это может ещё больше затормозить расследование. — Жди каких-нибудь действий от Уэйда, а они будут. Я предупредил охранника, следящий за камерами видеонаблюдения о том, что к нему подойдут наши люди. — Эрик поднялся со стула, поворачивая шею то в одну сторону, то в другую. — Остальное сам знаешь. Чарльз? Мы с тобой к Святому Дунстану. — Удачи, — Чарльз махнул рукой Азелю, перед тем как уйти за Эриком, и сержант повторил их действие, также уходя из зоны отдыха. Садясь в машину, Чарльз не мог не заметить необычное выражение лица Эрика. Не то, чтобы он его хорошо знал. Но что-то в тишине, безучастной и напряжённой, начинало медленно и неприятно скрести в груди. В том же месте, где вчера вечером располагалась огромная чёрная дыра, не знающая ничего кроме черноты и пустоты, разъедающую всё на своём пути, идентичная бездне. Чарльз хмыкнул, по-доброму подначивая историю Азеля. — Тебе не кажется это странным? Он так говорил о том храме, будто там что-то.. — Иисус, после смерти, возродился, он искупил все человеческие грехи, стал святым. — Эрик, в своей обычной грубой манере прервал Чарльза, даже не обращая на это внимание. Чарльз закрыл глаза, мысленно считая до пяти, дабы не послать инспектора куда подальше. — И что с того? — Лоррейн был педофилом, иначе Хранитель Тайн не связался бы с его убийцей, и не помог ему. Чарльз нахмурился, пытаясь воссоздать мыслительную цепочку Эрика. — Но ведь Иисус покорился страданиям и смерти, он принял эту долю, не противясь распятию. — в голосе Эрика слышалось слишком много всего, странная смесь из радости, от разгадки одной из тысячи головоломок, страсть, присущая лишь самоотверженным работникам, нервозность, ожесточенность. — Хранитель Тайн привел Озборна в тот магазин, когда Норман был пьян и вряд-ли понимал чем это обернётся до самого последнего момента. Но Лоррейн пришёл самостоятельно, он знал куда и зачем идёт, думаю, он даже видел расчлененный труп Озборна. Лоррейн, и его убийца, надеялись что он переродиться, что его добровольная жертва искупит грехи. Для этого и был винок — убийца всё равно ненавидел Лоррейна, не мог простить за его преступление, хоть и надеялся спасти его душу извращённым способом. — Думаешь, Лоррейн сам убил себя? — Он сам выстрелил, но, вероятно, на это повлияло давление со стороны его убийцы. И Хранителя Тайн. — Эрик сжимал руль крепко, до побелевших костяшек пальцев. Чарльз замечал и то, как Эрик щурил глаза, смотря на те два трупа в магазине что представлял, а не на дорогу. — Именно из-за убийцы Лоррейна, Хранитель не забрал его сердце, потому что убийца считал что пусть Лоррейн и достоин смерти, но сердце, то есть душа, всё равно принадлежит ему. Предположения Эрика, основанные на базовых знаниях библии, на человеческих факторах и интуиции, отчего-то казалось на удивление точными. Словно Эрик знал куда бить, чтобы понять хотя бы сотую часть преступления. Может на это повлияли годы работы с преступниками, с самыми опасными и бесчеловечными. А может, Эрик просто находил частички себя в этом психопате, самые маленькие схожести которые колоссально влияли на образы трупов, найденных в захудалых местах, были идентичны как Хранителю, так и инспектору. У них были похожие побуждения, и Чарльз видел это насколько конечно мог, но ему почему-то казалось что видит он насквозь. Эрик посвятил свою жизнь поимке нарушителей закона, Хранитель, в изощрённом виде, в жестоком но справедливой манере делал тоже самое, должно быть наученный коррумпированным судебным делам и нечестного отношения к вашему классу. Из этого выходила лишь одно логическое заключение — Хранитель был похож на инспектора, а не инспектор на психопата. Ведь Хранитель психопатом и не был, и каждый, кто так считал, глубоко заблуждался. Хранитель Тайн не был психопатом, он надеялся изменить людей, ценности, и саму жизнь. «Жаль, — думал Чарльз, — ничего из этого невозможно изменить.» — Но я не понимаю зачем Хранителю помогать в смерти Лоррейна. Он не забрал сердце, не заставил его каяться перед собой. Это.. такая бессмыслица. — разочарование и усталость душила Эрика, тот не мог вздохнуть полной грудью и не мог расправить спину. Незнание всех деталей давило на плечи грузом, сдавливало солнечное сплетение тисками. — Потому что он не помечал Лоррейна, как того, кого убьёт сам. — Эрик обернул голову на пассажирское сидение, когда Чарльз заговорил. — Все жертвы Хранителя — люди выше среднего класса, они богаты и они этим пользуются, и они никогда не попадут в тюрьму за свои преступления, не понесут наказания. А значит, по мнению Хранителя, не достойны прощения, или второго шанса. Но, если как ты говоришь, Лоррейн понимал всю тяжесть своих действий, и желал умереть, и его социальный уровень был средним — что исключает лояльности закона, то Хранитель мог.. пойти на поступки. Улики указывают на то, что он борется с элитой. Но, несмотря на это, если Хранитель как-то связан с убийцей Лоррейна, и тот поведал о вине Филиппа, то вряд-ли Хранитель закрыл бы на это глаза. Эрик смотрел на профиль Чарльза, пока тот в свою очередь смотрел прямо. Эрик впервые слушал, не перебивая, запоминая каждое слово и каждое предложение, впитывая саму суть мнения Чарльза. Эрик повернул голову обратно к дороге, чувствуя как его сердце бьётся быстрее из-за вновь обретенного ответа на один из вопросов. Пусть незначительный, и не играющий роли, он казался существенно важным. Эрик не сказал спасибо, но Чарльз это почувствовал. И зная это, украдкой и несмело, улыбнулся. **** — Даже не смей вызывать меня в участок. — Шон громко зевнул в трубку. Нила почувствовала как тот закатил глаза. — Я буду требовать прибавку за такие ночные вызовы. — Неплохо претворяешься спящим. — Нила ухмыльнулась. — Но надо не так быстро брать телефон, это тебя выдаёт. Шон тяжело вздохнул, скидывая звонок. В тихом, и едва ли не пустынном участке можно было услышать даже самый незначительный звук. Например шаги из мужской уборной. — Сегодня ночуешь здесь? — А ты у нас Мисс Предсказание. — Шон раздражённо повёл плечами. — Что тебе нужно? Нила недоверчиво приподняла бровь. —Будто ты не знаешь. — Нила скрестила руки на груди. Шон бы и хотел выдать что-то язвительное, как делал всегда, но воздержался. Ладно, быстрее начнут — быстрее закончат. У него и так было слишком много работы, именно из-за этого факта такие ночные "дежурства" для него были не редкостью. Нила это также знала, иногда ей приходилось заезжать в участок посреди ночи — по просьбе Эрика, или из-за собственного желания и резкого прилива новых идей и мотивации, — и именно в такие моменты чаще всего в участке одиноко сидел компьютерный специалист, айтишник, и просто Шон, на столе которого была свалка из стаканчиков из под кофе и банок энергетика. Нила также замечала скуренные стики для электронной сигареты, что были накрыты бумагами и остальным мусором, но сдавать Шона по поводу курения в полицейском участке она не спешила. Главное что работает эффективно, а то, что его топливо — смесь никотина и таурина, уже его дело. Не ей судить и осуждать. — Я частично отследил путь мотоцикла. — Шон сел за рабочий стол. Нила, с несильным удивлением, обнаружила что единственная открытая вкладка на его компьютере — как раз таки видео с камер наблюдений, предоставленные ему с их места преступления. Значит, остался он сегодня на ночь для работы над делом Хранителя. Приятная новость, на самом деле. — Не знаешь, где бы он мог остановиться? Куда дальше ведёт след? — Я запросил видео с камер дорожного наблюдения, и там видно что он выехал на трассу. — Шон переключил видео, перематывая на нужный отрезок времени. Чёрный мотоцикл быстро пронесся через кадр, объезжая машины, что стояли в пробке. — Но дальше след обрывается. Шон ещё раз переключил видео — следующая камера. Ускоренная перемотка ничего не дала, мотоциклы были, но не тот, который они искали. — Куда он мог деться? Может, есть повороты куда-то, или он мог съехать с трассы? — Там сплошная, я проверил. — Шон потянулся за полупустой пачкой мармеладных мишок, беря сразу несколько. — И ты думаешь, мы в фильме Тарантино? Съедь он с трассы адекватные люди позвонили бы в полицию. Да и мотоцикл скорее утонул бы в грязи и высокой траве, нежели поехал. — Не телепортировался же он. — Нила забрала у Шона конфеты под его недовольный взгляд. Но вместе того, чтобы начать их есть, она перевернула упаковку другой стороной, где написан состав. — В теории, он мог бы заехать на заправку. Она находится прямо в слепой зоне, и не имеет камер слежения. — Шон недоверчиво пожал плечами. — Там можно было бы пересесть на другую машину, или мотоцикл. Но номера нашего мотоцикла объявлены в розыск, и если на заправке просто оставили нужный транспорт на разыскиваемых номерах нам бы уже сообщили. Патруль и добрые самаритянине ещё существуют. Нила закусила внутреннюю часть щеки. В последнее время, она всё меньше в это верила. — Но.. а если машина, куда пересел наш мотоциклист, была достаточно большой чтобы туда можно было бы уместить и сам мотоцикл? — Отличная теория, но провальная зацепка. — слова Шона заставили Нилу закатить глаза. — Ну хорошо, допустим это какая-нибудь фура, или микроавтобус, или хоть что-то с большим кузовом. Но откуда ты узнаешь, кто именно является нашим мотоциклистом? Это заправка возле трассы, там миллион самых разных машин, так ещё мотоциклист мог выжидать какое-то время перед тем как выехать из слепой зоны. Шон сбивал весь энтузиазм. И самое худшее во всём этом была правдивость его доводов. Нила и сама это прекрасно понимала, не первый день работала, и не с таким сталкивалась. Она присела на край стола Шона, отодвинув весь мусор, и надеясь что сам стол не будет липким от пролитого чая или кофе — Шон добавлял в любой напиток конную дозу сахара. Она наконец закончила не слишком увлекательное чтение состава конфет, которые были сделаны из чистейшей химии и имели столько же побочных эффектов при частом употреблении, что и принимание тяжёлых наркотиков внутривенно. Зависимость, психическое неуравновешенние, раздражительность, уничтожение зубной эмали, отрицательное воздействие на желудок. — Как бы ты избавился от мотоцикла? Допустим, ты смог уйти от слежки, но на руках остаётся самая главная улика. Вот чтобы ты сделал? — Шон призадумался. Он поморщил веснушчатый нос, и не обращая внимания на свои действия начал накручивать на палец прядь собственных, неаккуратно длинных волос, которые давно требовали стрижки. — Ехать на официальную утилизацию не вариант. Слишком много документов и договоров, я конечно могу запросить информацию по номерам мотоцикла в утилизационные пункты в округе, но это вряд-ли имеет смысл. — Шон сощурил глаза, прикидывая в голове ещё несколько вариантов. — Можно сжечь. Огонь уничтожит все улики. — Но это слишком заметно. Даже если это где-то далеко от жилых домов, в глухом лесу. Привлекает много внимания, лесники тоже сообщили о чём-то странном. — Нила покачала головой, выкидывая пачку с конфетами (у которых закончился срок годности, что никак не волновало айтишника) в мусорку что стояла возле стола Шона (она, что неудивительно, была абсолютно пуста. Ведь Шон предпочитал хранить весь хлам возле себя). — Именно поэтому я и отслеживаю все сообщения о непонятных пожарах и горящих средств передвижения. — Шон быстро переключаться на действия девушки, округлил глаза, наконец приходя в себя после увлекательной игры в "будь я преступником". — Нет-нет-нет, Нила! Ты будешь обязана купить мне точно такие же! — А ты будешь обязан смотреть за тем, что ешь. Представляешь, что будет с отделом если ты в один момент умрёшь? — Нила скрестила руки на груди. — А ты мне мамочкой заделалась. — А ты завались и сообщи всем патрулям о том, чтобы искали мотоцикл в водоёмах. Шон быстро переключился на работу, и правда затыкаясь на несколько минут. Он нахмурился, рассылая всем патрулям эти указания. — Думаешь, его утопили? — Закапать было бы слишком сложно, и случайные прохожие могли бы задаться вопросом почему где-то посреди леса раскопана огромная яма, или огромная часть земли только недавно уложена. Плюсом, ещё грибников и лесорубов поблизости не хватало. — Нила постаралась улыбнуться. — И всё опять сходиться к неравнодушию людей. Но бесследно избавляться от мотоцикла и не нужно. Вода всё равно смоет любые улики и важные детали. Сжигать слишком заметно, закапывать слишком долго, подкупать работников утилизационного пункта ненадёжно. — Понял, остался только вариант с водой. — Шон отвёл взгляд от монитора, несколько раз моргая, будто надеясь что так глаза смогут отдохнуть. — Чем будешь занята до того, как патрульные что-то найдут? — Начну методом исключения искать нужный водоём. — через пару секунд размышлений всё же ответила Нила. Она встала со стола, уходя на другой конец участка, где располагалась её рабочая зона. Для удобства она распечатала карту Лондона, вторая такая же уже висела на их доске, но это её не волновало. Тем более та карта уже была много раз помечена — места преступлений, предполагаемые догадки, не озвученные Эриком теории что предполагали несколько мест проткнутые металлическими кнопками. Нила сразу же исключила многолюдные места — красной ручкой перечеркивая их. И пусть это могло и показаться бессмыслицей — Нила продолжала работать, и находить доводы почему именно это место не могло бы стать могилой для мотоцикла. Хранитель Тайн, помогая в убийствах и в избежании наказания за убийство, не мог не ошибиться. Продуманный, жесткий, педантичный и изощрённый, даже такой гений на первый взгляд оставался всего лишь человек, чей психологический портрет предполагал травму сексуального характера. И пока он убивал, вырезая сердца и поедая их, прячась в тени и в плохо-качественной видеозаписи, Нила, Шон, Эрик, Чарльз, Азель и как казалось все люди мира по хлебным крошкам искали одно. Ключ к разгадке. **** Остаться сторожевым псом для раненного киллера было несколько унизительно. Будто Эрик, разочаровавшись его провалом в церкви, решил некоторое время держать Азеля на расстоянии вытянутой руки от работы. Нет, конечно охрана Ванды Уилсон была важна, она могла бы рассказать многое а после, по всем законам предписанной экстрадиции, будет передана на растерзание США. Она не была удачным киллером — пара убийств, покушения, чистая и аккуратная работа отсутствовала абсолютно, словно она специально пыталась оставить как можно больше следов, дабы чем сразу стало понятно какой преступник орудовал. Это как оставить огромную подпись на стене, возле человеческого трупа, «ЗДЕСЬ БЫЛА ВАНДА УИЛСОН, ЗОВИТЕ МЕНЯ ЛЕДИ ДЭДПУЛ», в конце должен был быть ещё и улыбающийся смайлик, что так подходит для подобной весёлой ситуации. Мистер Стэмфорд, пожилой мужчина что следил за камерами в поликлинике, услужливо предложил кофе и даже принёс его, хоть Азель и настаивал что в состоянии сам это сделать. Азель поглядывал на мониторы, иногда отмечая своих людей в гражданском, что сидели возле палат или просто ходили по коридорам больницы не особо привлекая к себе внимание. Главное, чтобы огнестрельное не засветили раньше времени, а то персонал может и жалобу подать. Уэйда не было видно, никто даже и не пытался подойди к палате Ванды, если кто-то и проходил мимо — то лишь заинтересованно поглядывали на офицеров возле двери. Ни-че-го. Даже камера что была установлена в палате Ванды была абсолютно неинтересной. Девушка не вставала с кровати — в её состоянии это было бы крайне тяжело, она оглядывалась, гладила сама себя по предплечью, морщилась от боли, несильно билась затылком об стену, показывала средний палец камере. Пять минут назад ей передали таблетки, и та их запила их водой, сказав что-то вроде "Могли бы дать мне их через капельницу. Ненавижу таблетки!". Развлечений у неё не много — пусть скучает на здоровье, пусть мысли и тревожность укачают её как на американских горках. — ...а я ей говорю: "Карен, если ты будешь готовить этот пирог постоянно, то я от тебя уйду", а она мне: "Майк, но я пеку его уже десять лет каждое воскресенье!". А меня даже не Майк зовут! — Какой ужас. — Азель правда пытался выглядеть в заинтересованным. Не проявлять уважение к старику, которому больше не с кем поговорить, было бы крайней степенью хамства. Но несмотря на свои убеждения, голова начинала гудеть всё больше с каждым новым словом мистера Стэмфорда, что вкладывал в свой голос весь эмоциональный человеческий спектр. Азель снова посмотрел на камеру с палаты. Ванды не было на кровати, не было возле окна, не было перед столом. Её не было. Азель хотел уже брать рацию и спрашивать у офицеров в чём дело, матеря их за каждое действие и невнимательность, он мог бы разрушить их карьеры и жизни если они упустили Ванду из вида. Но вместо этого Ванда, пошатываясь, боясь опереться на больную ногу, вышла из туалета что предусматривался в её палате. Она прижимала руку к своей повязке на плече — и даже через монитор было видно огромное красное пятно на белом бинте, на медицинской рубахе, на руках девушки. Другая её ладонь со всей силы сжала изголовье кровати, не давая своему телу упасть. Её старая, в долю секунды, не оправдались. Ванда упала на пол, её глаза были закрыты. — Приём, в палату быстро! Медиков позовите, срочно! — Азель схватил рацию, крича в неё. Перепуганный мистер Стэмфорд молча смотрел на него. Завыла сирена, так, как при пожаре. Азель выскочил за дверь охранной комнатки, как можно быстрее пыталась добраться до нужной палаты. Пожарная сигнализация выла, медсёстры и медбратья носились по коридорам абсолютно не зная что делать. Азель видел, как со стороны комнаты отдыха шёл дым. Следя за камерами ничего подозрительного обнаружено не было. Вот и началось представление. — Сержант Муринзо, повторяю, это сержант Муринзо! Пришлите пожарную бригаду! — оператор спасательной службы что-то утвердительно промямлил, слишком сконфуженный неожиданно-громким звонком. Азель надеялся на то, что это не новичок, и адрес тот записать успел. — Выполнять! Азель домчался до палаты меньше, чем за минуту, что было едва ли не равно телепортации. По дороге, в локоть ему больно врезался быстро идущий уборщик, что даже не извинился. В палате уже было четыре человека — два офицера и два врача, что склонялись над Вандой. Гам вокруг не давал сосредоточиться. В палату закатились койку, и врачи, переместили её на кушетку. — Что с ней? — третий раз к ряду спросил Азель. — Разошлись швы, сильное кровотечение, мы не.. не понимаем что произошло. — Ванда, лёжа на кушетке, хватала ртом воздух иногда открывая глаза чтобы окинуть всех людей вокруг растерянным и испуганным взглядом, а после вновь застонать от боли. Её вывезли в коридор. Азель бежал следом, держа койку одной рукой, словно опасаясь что Ванду прямо сейчас увезут из больницы и её больше никогда не найдут. — В каком смысле вы не понимаете?! — Рана воспаленная, будто пуля внутри, большой ожог выглядит намного хуже чем пару часов назад, само ранение будто расковырянное. Сосуды лопнуты. Пульс слабеет, а пациентке всё хуже хотя видимых причин на это нет. Поэтому да, мы не понимаем что с ней такое, сержант! Врач рявкнул на Азеля достаточно, чтобы он заткнулся, но не остал от перемещения Ванды. — Смитт, там и без тебя справятся! Готовь операционную номер четыре! — пробегающий мимо парень остановился так быстро от грубого тона врача, что почти упал. Он исчез из поля зрения, и появился вновь лишь в тот момент, когда Ванду на перевозной кушетке наконец доставили в операционную. Она же всё время цеплялась руками за ладони врачей и Азеля, шепча какой-то бред, её лицо покрылось испаринами а глаза периодически закатывались. Она выглядела как наркоманка в период ломки, но не являлась таковой. Она, совсем тихо, говорила как ей больно, а её рубаха всё больше напитывалась кровью. Ванду вновь перемести, но уже на операционный стол. По рации сообщили, что бригада пожарников прибыла. Хорошая новость, учитывая что из дальних коридоров слышалась пожарная система оповещения, что пищала и разбрызгивала бесполезную воду. В самих коридорах ничего не было, пострадала только зона для посетителей. В вену Ванды ввели длинную иглу, может, обезболивающие. К другой руке уже подвезли капельницу. — Покиньте помещение, вы не имеете право здесь находится. — один из врачей вновь обернулся на Азеля. — Нет, я останусь. — Вы не имеете права! — А вы даже не знаете что с ней! Предлагаю заняться каждый своей работой. Скрипя зубами, от Азеля наконец отстали. К Ванда подсоединили несколько приборов, один из единственных которые Азель мог понимать показывал сердечный ритм. Она была без сознания, и это было для неё благом. Пульс — слабый, и несильный, размеренно бился в экране медицинского прибора. Ванда безучастно лежала на столе, её уже успели накачать разными препаратами. Азель отошёл подальше, всё же имея уважение. Операцией это нельзя было назвать — Ванда под обезболивающим переживала остановку кровотечения, и повторную зашивку кожи чуть левее ключицы. Но подобное было слишком нетипичным случаем. Шов мог разойтись у любого — но с осложнениями, тем более такими резкими, вряд-ли. — Рану она разодрала специально, не знаю зачем, но сама она не ожидала что заденет сосуды из-за чего будет так много крови. — в какой-то момент заговорил врач. — Сейчас она под обезболивающими, так что будет спать какое-то время. — Хорошо. — Азель кивнул, всё также наблюдая за работой врачей. Азель вышел из операционной, по рации направляя в свою сторону несколько своих человек. В этой крыле было необычайно тихо — неожиданный пожар сюда не добрался, и его, должно быть, уже было устранено ведь пожарная сигнализация и вовсе замолчала. Зачем Ванда нанесла себе увечья? Из-за чего случился пожар? Убедившись что с Вандой остались полицейские, Азель двинулся к её палате. Распахнутая дверь, которую так и не закрыли, смятые простыни. Но в палате было холодно. Азель не заметил этого, когда девушку отсюда увозили, но в комнате было холодно и сыро. Также, как и на улице. Азель открыл дверь в туалет и сразу же выругался себе под нос. Окно было разбито. Осколки лежали на полу, некоторые в раковине. Большой окровавленный осколок лежал на закрытой крышке унитаза. Надо будет сообщить о стекле, дабы его убрали, а Скотланд-Ярд компенсировал больнице стоимость окна. От одной этой мысли, спина начинала болеть заранее, зная сколько бумажной работы её ждёт. — Пришлите уборщика в двенадцатую палату. — в ответ из рации послышался усталый вздох офицера. Из палаты Ванды, Азель прошёл к комнате отдыхала. Туда никого не подпускали, с главврачом и медсестрой разговаривал один пожарник и сержант который составлял протокол. — ...шторы и платье одной леди, она выбежала в коридор в приступе паники, поэтому датчики сработали сразу в нескольких отделениях. — объясняла медсестра, воровато оглядываясь и заламывая себе пальцы. — Азель Муринзо, я здесь по одному делу. — Азель подошёл ближе к ним, протягивая удостоверение, и убирая его обратно после короткого кивка другого сержанта. — На камерах не было видно что произошло, ничего необычного не происходило. Вы видели произошедшее? Кто совершил поджог? Медсестра перевела взгляд с пожарника на Азеля, что уже собирался уходить и Лиль дожидался расписки оформляющего сержанта. Она неуверенно повела плечами. — Я зашла сообщить о том, что один пациент очнулся, его родные ждали в той комнате. Я зашла, начала с ними разговаривать.. — она быстро глянула на главврача, что не смел ничего произнести. — И случайно заметила как штора зажглась, возле неё стояла женщина в длинной юбке которая также загорелась. А дальше все начали кричать, сработала сигнализация из-за чего все испугались. Я хотела снять халат и затушить одежду женщина, но она вдруг выскочила в коридор. Ну, и все поддались панике. — Где сейчас эта женщина? И куда перевели всех родственников и посетителей что были в комнате? — В главной ординаторской. Людей ещё не так много, а врачи с остальными медработниками слишком заняты чтобы там сейчас быть. — медсестра снова посмотрела на главврача, словно ожидая что её вот-вот начнут отчитывать, но этого не произошло. — Ванесса Карлайл****** сейчас в травматологическом отделении, во втором кабинете кажется, у неё едва заметные ожоги но бедняжка напугана. Её должны быстро отпустить, может, просто выпишут несильные успокоительные. Пожарник раздражённо слушал это всё, было видно как ему неинтересно, и с каким наплевательством он относится ко всему происходящему. Вызов в больницу из-за небольшого воспламенения, много перепуганных людей что лезут под ноги, суетливые медсестры, грозный главврач, сержант что никак не отпустит с этого места. Он ушёл как только получил документальное подтверждение того, что этим воспламенением занимается полиция, и полная ответственность будет именно на них. — Я не над этим делом работаю, так что я не обязан здесь находится. — сержант, как оказалось, заинтересован был чуть ли не меньше ушедшего пожарного. Тот просто оказался случайно поблизости, когда Азель запрашивал подкрепление по всем каналам связи. Оставшись в компании главврача и медсестры Азель стремился к одному — покинуть их как можно быстрее. Ведь первых из них просто выглядел недружелюбно, явно не готовых к разговору, речь не шла уже о допросе, в то время как девушка была слишком зависима от своего начальства. — Не подскажите где находится травматологическое отделение? — Вниз на первый этаж, слева от приёмного отделения. — Благодарю. — медсестра скромно улыбнулась, а Азель, не дожидаясь, направился в указанное направление. Уходя, краем уха, он слышал один из неприятных разговоров, что только набирали свои обороты. — ...следить за тем, чтобы ничего не случилось! Работа медсестёр проста, вы ничего не делаете, просто смотрите дабы пациенты и посетители ничего себе не сделали да капельницы ставите! Это что, так сложно?! Медсестра покорно молчала. Азель не знал почему, но ком в горле от несправедливости ощущал вместе с ней. — Ванду переведут в пятнадцатую палату, первая дверь слева от двенадцатой. — вместе с помехами вырвалось из рации. — Хорошо. В травматическом отделении было много людей. Оно и понятно — это самые распространенные причины по которым посещают больницу, в принципе. Длинная живая очередь была не в восторге от Азеля, что ни секунды не продержавшись в самом её конце сразу же пошёл к одной из двери отделения. Слыша недовольное ворчание, и оставляя за спиной едкие оскорбления, Азель оказался в кабинете. На койке сидела темноволосая женщина, от неё сразу же тянуло запахом палёной ткани. Не мудрено, ведь её юбка имела погорелые концы. Она выглядела сконфуженной, и в подтверждение её самочувствия врач протянул Ванессе рецепт. — Прошу прощение, дождитесь своей очереди, кабинет занят. — дежурным тоном, бесцветно проговорил врач, слишком привыкший к такому неуважению. — Сержант Муринзо. — Азель вновь вытащил удостоверение, давая его врачу, а сам же постарался как можно мягче начать разговор с Ванессой. — Как вы себя чувствуете? — Нормально. — её голос был несколько тихим, а руки сжаты на юбке которая хоть и не была совсем изуродована, всё же выглядела так будто её нельзя восстановить. — Я бы мог задать вам несколько вопросов? — врач отдал Азелю — Да? — Ванесса вопросительно посмотрела на доктора, будто только он мог ответить на этот вопрос. — Конечно, можете уходить. Азель с Ванессой покинули кабинет, в который сразу же зашёл высокий худощавый мужчина что прихрамывал. Они оказались на улице. Азель, уже отвыкший от свежего воздуха, наконец смог вздохнуть. Специфический больничный запах, как казалось, въелся в слои одежды и уже навсегда впитался в кожу. — Вы не против? — Азель указал на пачку сигарет в своих руках. Ванесса отрицательно покачала головой, и улыбнулась застенчивой и красивой улыбкой вытягивая сигарету из пачки и себе. Азель поджёг ей кончик сигареты, а после и себе. — Как это произошло? Штора и юбка не могли просто взять и загореться. — Я честно не знаю. — поддрагивающими пальцами она поднесла фильтр к губам. — Я пришла чтобы.. проведать своего брата, но случайно пришла раньше времени для посещений. Я просто ждала, пыталась занять себя чем-то. Это так глупо, но сама не заметила как в моих руках оказалась зажигался. Меня всегда привлекал огонь, я всего секунду смотрела на пламя и закрывала клапан. Должно быть, я ушла в свои мысли, и не заметила как пламя оказалось близко к одежде. Несчастный случай.. мне очень жаль. Она хлопала своими длинными ресницами, смотря себе под ноги. Это правда была обычная случайность? Ничего продуманного, не план двух киллеров, не часть чего-то.. большого? Неаккуратность и рассеянность? — Спасибо за сведения. — Азель коротко улыбнулся, кидая недокуренную сигарету в урну. — Прощайте. — Ванесса последовала его примеру. Но вместо того, чтобы вернуться обратно к больнице, сделала пару шагов к выходу из её территории. — Вы разве не собирались проведать брата? — Азель нахмурился. — Что? — Ванесса развернулась, удивлённо приподняв брови. Через секунду она усмехнулась, показав рукой на свою одежду. — Хочу съездить домой и переодеться. Они, на расстоянии пяти метров, молча смотрели друг на друга. Внутри Азеля всё жгло от фальши, он не мог объяснить это чувство, но что-то было не так. Или из-за того, что Ванесса так быстро пришла в себя, или из-за того, что сейчас уходит. А может, Азель просто слишком мало спал в последнее время. — Вы не могли бы задержаться? Недолго, всего пару часов. — Ванесса скрестила руки на груди, она выглядела не удивденной а разгневанной. — Это ещё зачем? — У офицеров могут возникнут дополнительные вопросы, и в больнице кое-что произошло, нам нужны показания всех кто в этот момент был в зоне ожидания. — Азель врал, зная, что и она тоже врёт. Как, и где именно, было непонятно. — Это не займёт много времени. — Ладно. — привычная мягкость в голосе Ванессы вновь вернулась. Азель отвёл Ванессу в ординаторскую, которая в данный момент исполняла роль зоны ожидания, пока она сама до конца проветриться. Медработники, у которых отняли их место отдыха, пусть и не на продолжительное время, должно быть очень рады этому. — Возле ординаторской должен стоять офицер в гражданском, если Ванесса Карлайл, женщина с длинными чёрными волосами и в тёмно-синей юбке постарается уйти, то преследовать её. Не упускать из виду, даже если пойдёт за кофе или в уборную. — сквозь несильные помехи в рации сказал Азель, идя в право по коридору. Там должна была располагаться новая палата Ванды Уилсон. — Уэйд не появился, сэр. Он не мог притвориться персоналом, ведь никто, после момента в операционной, к ней не приближался. — офицер возле четырнадцатой палаты (соседняя дверь слева от двенадцатой) отчитался сразу же, как только заметил подходящего Азеля. Он кивнул на дверь двенадцатой, — Там сейчас убирают осколки. — Только сейчас? — Сэр, в новой палате не установлена камера, но если надо, мы можем перенести её из двенадцатой. — Нет, не нужно. — Азель зашёл в палату, прекращая разговор с офицером. В целом комната ничем не отличалась от предыдущей, разве что отсутствием камеры, но на её установку и настройку может уйти много времени, а это будет бессмысленно. Азель тронул край стола — настолько чистого, что скрипел под пальцами. Подошёл к окну, и оно было таким же чистым, и от него, даже на расстоянии, пахло моющим средством. Он обернулся на Ванду, делая шаг к ней. Это не было попыткой самоубийства, а значит просто так наносить себе подобные увечья Ванда бы не стала. Почему именно окно.. Ванда могла разбить зеркало в ванной, могла бы сделать что-то ещё. Второй этаж, палата, разбитое окно, отсутствует камеры. Ванду перевезли в палату буквально только что, и до этого было достаточно времени чтобы начать и закончить уборку Двенадцатой комнаты. Азель посмотрел на рукава своего пиджака, закатал его. Маленький чёрный жучок был аккуратно прикреплён к его одежде. Первым побуждением было сорвать его с пиджака и растоптать, но Азель этого не сделал. — Я запрошу ещё офицеров для охраны Калибана и для вашей смены. Они прибудут в течение двадцати минут, и после этого будете чередовать охрану Ванды в самой палате минимум по двое. — сказал Азель в рацию, сразу же выходя из палаты. Если всё так, как он думает, то скоро все эти танцы в больницы закончатся. — Сэр? Но ведь у нас больше не должно быть свободных патру.. — У нас есть возможность вызвать ещё офицеров, сержантов, и весь Скотланд-Ярд если понадобится. Тебе понятно? —Азель с хлопком опустил свою руку на плечо непонимающего офицера, наклоняясь ближе к нему, буквально шипя на ухо. — Да, сэр. — Офицер два раза кивнул. Азель отстранился. Он взял свой телефон, начиная строчить сообщение, так и не отправляя его.

«Как давно в двенадцатою палату пришел уборщик?.»

Офицер озадаченно таращился на экран телефона, и взял его в руки, точно также строча сообщение.

«Тогда, когда мы вам сообщили о переводе Уилсон в другую палату.»

— Отлично. — Азель прочистил горло. — Пока есть время до того как Уилсон очнулась, идём допросим Ванессу Карлайл, она устроила небольшой пожар. Думаю, она сообщница. Вместе с офицером, Азель дошёл до ординаторской.

«Вези её в участок, в допросную. Я останусь тут. Ничего не говори, просто кивни.»

Офицер кивнул. Развернувшись, Азель пошёл в обратную сторону. Чем ближе к пятнадцатой палате он оказывался, тем осторожнее ступал. Оказавшись возле нужной двери, Азель достал пистолет. Один вдох, один выдох. Он с силой толкнул дверь вовнутрь, и её ручка ударилась о стену. Над койкой стоял мужчина в чёрном, вероятно профессиональном костюме, помогая вялой Ванде подняться. Уэйд. Он выхватил пистолет, выстреливая в стену позади Азеля. Это могло бы закончиться ещё серией выстрелов Уэйда, попав и в Азеля, и в случайных гражданских что сейчас могли бы проходить именно по этому коридору. Но реакция у Азеля была отменная. Его выстрел пришёлся Уэйду в плечевой сустав той руки, которой он держал пистолет. Уэйд выпустил оружие, выкрикивая от боли. Азель оказался прямо возле него, носком ботинка отшвыривая пистолет куда-то под койку. Уэйд тяжело дышал, смотря прямо на дуло что едва ли не упиралось ему в голову. — Воу. Ладно, это было мощно. — Уэйд усмехался, хоть мускулы его лица и поддергивались от боли. Рация Азеля пищала, из-за того, что слишком много людей одновременно пытались с ним связаться. В коридоре слышались разговоры и топот ног. — Руки на виду. — чётко проговорил Азеля, не сводя с него глаз. — Как скажите офицер. Или сержант? Или детектив? Знаете, у вас в Англии так звания отличаются. Ну, от американских. — Уэйд не затыкался. Он чуть опустил больную руку вниз. — А может вы нас отпустите? Ну знаете, за красивые глазки и хороший перепихон. — Не заговаривай мне зубы, на меня такое не действует. — Да!? Значит иди нахуй! — простреленная рука Уэйда схватила нож из незаметной кабуры в костюме. Он сделал один точный выпад вперёд, едва ли не ударяя остриём по пальцам Азеля, выбивая у него пистолет. Уэйд перенял нож другой, здоровой, рукой, пытаясь нанести ею удар. Азель схватил его за предплечье, потянул на себя, пытаясь растянуть ему плечо или заставить отпустить клинок. Пользуясь заминкой, будто и не чувствуя боли, Уэйд что есть силы ударил кулаком в нос. Азель, по инерции, запрокинул голову, отходя на шаг, прижимая ладонью нос из которого шла кровь. Уэйд, улыбнувшись широкой и абсолютно безумной улыбкой, кинулся вперёд, впечатывая Азеля спиной в стену, вышибая из лёгких весь кислород. Следующий удар пришёлся в печень. — Блядь. — зашипел Уэйд, получив пинок коленом в область почек, и локтем в основание черепа, прямо в позвонки. — Ну ты и тварь.. Азель разбил ему скулу, рассёк бровь, повалив на пол. — Уэйд Уилсон, — заломив ему руку, и тяжело дыша, выдохнул Азель. — Вы арестованы за убийства, покушения на убийства, побег из под стражи и.. — Помолчи наконец! — из очередного незаметного кармана на костюме Уэйд достал и распылил перцовый баллончик. Азель отполз подальше, застонав от боли, плотно глаза что выпекали изнутри. — Вот так, дорогуша, поиграл в арест киллера и хватит. — Уэйд подошёл ближе, ударяя по лицу а после, словно котёнка, рывком заставляя подняться с пола. Азель не мог открыть глаза, но чувствовал как его приложили затылком об стену. На горло начали больно давить, крепко его сжимая. Кислорода резко перестало хватать. Кровь из сломанного носа словно застыла в горле коркой. Азель пытался дотянуться руками до лица Уэйда, пытался ударить по пальцам дабы он их разжал, или надавить на глаза чтобы тот был занят собой и своей болью. — Вот так, да, сдохни уже, давай. — Уэйд насмехался. Азель с ужасом понимал что тело перестаёт его слушаться. Хрипов не осталось. Когда человек задыхается, по настоящему а не как в кино, то это происходит тихо. И Азель тоже умирал тихо. Азель даже не пытался открыть глаз — они до сих пор жгли из-за чертового баллончика и из-за давления. — Я бы свернул тебе шею, но я и так слишком долго игнорирую свою пораненную руку. Так что, сегодня из меню только удушье. — Уэйд хмыкнул. Азель, сам того не осознавая, рывком, на смеси адреналина и желания жить, дотянулся до раны Уэйда, пальцем залезая под кожу, смещая пулю. Уэйд закричал, отшатнулся. Азель закашлялся выброшенной на берег рыбой. — Я бы.. — задыхаясь, но уже от переизбытка воздуха захрипел Азель. — ..я бы тебе руки поотрезал. — А я бы тебе пальцы.. — Уэйд сглотнул боль. —..сука. — В следующей жизни. — Азель достал наручники, подходя к Уэйду. Оба измотанные, в крови и поте, уставшие и израненные. Они были готовы к второму раунду, были готовы убить друг друга прямо сейчас, если понадобится. — Завалитесь оба. Азель с Уэйдом перевели взгляд на Ванду, что сидела на койке, держа в руках пистолет Азеля. И направляла она этот пистолет тоже на Азеля. В палату вбижало пятеро человек — две женщины, и трое мужчин. Половина из них были одеты как обычные люди, остальные же в полицейскую форму. Азель не видел их лиц, из-за слезящегося полотна перед взором, но видел очертания оружия. И все они направляли его на Ванду и Уэйда. Ванда разочарованно застонала, запрокинув голову. На Уэйда надели наручники и увели, в то время как Ванду приковали к койке. К Азелю подошла одна из тех женщин. — Сержант Муринзо, с вами всё хорошо? — она правда выглядела обеспокоено. Весь в крови — своей и Уэйда, с прокуренным голосом из-за удушья, с разбитым на синяки и ссадины лицом, с опухшими, красными глазами Азель не выглядел в порядке. — Я в порядке. — будто наперекор ответил он. — Мне нужно позвонить. Женщина, чье имя Азель не мог вспомнить, отступила от двери. Выйдя из чёртовой палаты, Азель на ощупь нашёл телефон в кармане, нажимая на первый номер даже не смотря на него. — Уэйд у нас. Я поеду в участок. **** Чарльз с Эриком вышли из машины, прямо возле церкви. Начинался дождь, так что задний дворик пустовал. Внутри церкви было мрачно, полу-темень ложилась на иконы и лавки, где-то быстрой чёрной фигурой проносились монахини. Азель описывал это место, как жуткое и неприятное, он невнятно, и явно вообще не желая это говорить, признался о странных прихожанях которые разбрасывались проклятиями. — Если ты увидишь, как у кого-то голова на сто восемьдесят поворачивается, и человек на потолке корчиться, так ты предупреди. В Скотланд-Ярде есть отдел экзорцистов на такой случай? — проговорил Чарльз, рассматривая интерьер церкви, в основном состоящий из пыли и свеч. — Нет, но ты не волнуйся. С тобой-то всё в порядке будет. Нечисть к нечисти не лезет. — и, как ни в чём не бывало, не давая Чарльзу возможности перевести стрелки, подошёл к священнику что появился перед ними. Эрик сразу же достал удостоверение. — Добрый день, мы бы хотели поговорить по поводу работника вашей церкви, Филиппа Лоррейна. Священник был человеком среднего возраста, может около сорока лет. И выглядел он не жутко, как обо всех отзывался Азель, просто немного бледно. — Да? С ним что-то случилось? — священник и правда выглядел несколько встревоженно, создавая впечатление будто ему и не нужно подтверждение. Будто он всё и сам знает. — Почему вы так думаете, мистер..? — Морган, моё имя Джозеф Морган. — с кивков ответил мужчина. — Вчера к нам уже приходили из полиции. Перепугали старшего монаха, сорвали службу. Тот мужчина тоже спрашивал про Лоррейна. — священник опустил взгляд куда-то на пол, грустно улыбаясь. — Ещё вчера полезли разные слухи. Разные и ужасные слухи. — Вы были с ним близки? — Я со всеми поддерживаю хорошее отношение. И хоть Лоррейн работал у нас всего пару лет, я бы всё равно назвал его другом. — Может у него были недоброжелатели? Он в последнее время не говорил.. о чем-то странном? Может о своих планах? — Думаю да, в последнее время он был чем-то встревожен. Всё валилось из рук как у растяпы, хотя его нельзя было таковым назвать. Был каким-то рассеянным, нервным даже. Я поговорил с ним после одной из его служб, на ней он был так невнимателен что абсолютно напутал слова молитвы и в итоге, сам того не замечая, простоял молча пять минут перед целой толпой. Но он сказал что не стоит переживать, сказал, что это всё скоро закончится, и.. и что он станет лучше. Чтобы это не значило. Эрик молчал, не задавая следующий вопрос. Чарльз же не видел смысла говорить что-то ещё в принципе, поэтому просто слушал, не отбирая инициативу допроса у инспектора. — Мистер Морган, Филиппа Лоррейна было найдено мёртвым вчера днём. — Эрик всё-таки заговорил, и на удивление, самое необдуманное из возможных вариантов. Джозеф тяжело вздохнул. — Загвоздка в том, что человек, убивший вашего друга, убивает только людей которые причинили вреда детям, или как-то связаны с этим. Это очень важно, мистер Морган, вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное в адрес Филиппа? Может слухи, или ещё что-то? Джозеф замолчал. Было видно как он подбирает слова, прокручивает в голове всё, что он знал о своём покойном друге. Он покачал головой. — Нет. Ничего подобного не припоминаю. — Может, он ссорился с кем-то? До того, как стал таким рассеянным. — Как-то на проповедь пришёл странный мужчина, его здесь раньше не было. После службы он пошёл за Филиппом, тот просил отстать, но мужчина настаивал на разговоре. Они тогда вышли во двор, так что я не знаю что они обсуждали. — Вы не могли бы описать этого мужчину? — Высокий, худой. Я не эксперт, но думаю у него какая-то болезнь. Он постоянно дёргался, поворачивал голову в сторону, при чём абсолютно не обращая на это внимание. — пояснил Джозеф. Было видно какие усилия он прикладывает, дабы всё-таки быть полезным. Чувство долга в нём хватило бы на десятерых. Хотя, отчего-то, Чарльз склонялся к иной мысли, нежели обычной доброжелательности священника, что хочет помочь полиции. Каким бы святым Джозеф Морган не выглядел, особенно одетый в длинные чёрные одежды с белой вставкой для воротника, Чарльз буквально чувствовал в нём неиссякаемый интерес и лукавство. Должно быть, он соврал про такие тёплые отношения с Филиппом. Или, ему было достаточно любопытно из-за других причин, которые он не озвучивал. Должно быть, приходя домой после работы Джозеф рассказывал своей жене, или подружке, или тому кто захочет слушать, о каждой мелочи что произошла, о каждом действии других работников церкви. Чарльз вычислял подобных людей, которым страх как нравится сплетничать, очень легко. Он и сам такой же. Чарльз перевёл взгляд на Эрика, ловя его взгляд, и словно мысленно подсказывая ему. «Смотри, Эрик, высокий и худой мужчина, такой же как на видео что обнаружила Нила!» — Вы не припоминаете больше никаких отличительных черт? Элемент одежды, который мог бы запомниться? — лучший вопрос из всех тех, что были до этого. Это знал и Эрик и Чарльз. Конечно Джозеф что-то запомнил. Он не упустил из виду тот их, должно быть абсолютно личный, разговор и не выпустил из внимания остальные мелочи. — У него был оранжевый шарф. — подумав ещё пару секунд, Джозеф пожал плечами. — Ничего особенно больше не было. Извините, мне надо бы вернуться к работе. Если вы конечно закончили. — Не смеем задерживать. — с этими словами Эрик проводил Джозефа взглядом. Они вышли из церкви, направляясь к машине. — Это был он, наш убийца. — Эрик выглядел до неприличия счастливым. — Осталось его найти, а он уже выведет к Хранителю. Надо в участок, вчера вечером из дома Лоррейна изъяли всю технику. Телефон не было обнаружено, но компьютер у Шона, так что что-то найти всё же сможем. Эрик наконец посмотрел на Чарльза, что не выглядел и близки таким обрадованным. — Почему ты молчишь? — Эрик наконец поубавил пыл. — Лоррейн хотел умереть, потому что сделал что-то ужасное, и его убийца исполнил его желание. И Лоррейн знал что умрет, но знал об этом не как Джон Браун, не из за угроз и не испытывая страха. Он просто.. — Чарльз потёр пальцами уставшие глаза. — А вдруг мы ловим не того? Вдруг, мы пытаемся найти не убийцу Филиппа Лоррейна, с человека что согласился на его просьбу, и надеялся спасти его душу? Эрик тяжело вздохнул. Он хотел бы услышать в ответ совершенно не это. Он покачал головой, отменяя весь смысл слов Чарльза. — Если человек просит чтобы ты его убил, ты этого не делаешь. Ты звонишь в полиции, или в скорую помощь, или в другую службу. За условием, что ты нормальный. — тон голоса Эрик тревожный, его глаза сощурены в недоверии. Эрик не знает почему должен это объяснять. Для Эрика подобное — не более чем базовая мораль. — Но никто из них не нормальный. Например Сабах Нур мог бы пойти в полиции, попасть на горячую линию или в чёртову программу защиты. Но он убил. Также как убили Лоррейна, или как убивает Хранитель Тайн. Они не герои, Чарльз, они все безумцы. — Да. Должно быть, ты прав. И Чарльз снова замолкает, заканчивая на этом разговор. — Надо позвонить Ниле. — предлагает Эрик. С этими же словами телефон Чарльза начинает гудеть. — А вот и Нила. Бедные твои подчинённые, наученные жизнью что лучше звонить человеку которого едва знают, нежели своему боссу. — Чарльз берет трубку, сразу же переключая на громкую. — Ало? Что-то узнала? — Есть вероятность, что мотоцикл на котором уехал убийца Лоррейна потоплен в Docklow Pools*******. Один рыбак сообщил о мотоцикле в том озере, номера неизвестны пока что, но я почти уверена что это он. — затарила Нила, на фоне слышался шелест бумаги. — Вы ведь возле церкви? Там недалеко, вы обязаны съездить! — Нила, скажи Шону чтобы он просмотрел все переписки на компьютере Лоррейна, пусть ищет в личных сообщениях упоминание смерти, Господа, и педофилии. — Какие у тебя странные предпочтения, Эрик, но хорошо, я передам. — Нила положила трубку, даже не попрощавшись. Через пару секунд Чарльзу пришла навигационная точка. — Едем? — Чарльз поставил свой телефон так, чтобы Эрику было видно нужные повороты на карте. — А у нас есть другие варианты? **** В место назначения они прибыли только через пол часа. Озеро находилось поблизости туристического поселения, и сюда ходили для рыбалки или просто за красивыми видами. Сейчас же, людей здесь было немного, только местные жители что сдают свои дома в аренду. Любители зимней рыбалки ещё не приехали, а обычные уже уезжали. Вместе с Эриком и Чарльзом, подъехала и техника с единственным патрулем поблизости. Пока техника вытаскивала мотоцикл, который, что неудивительно, был потоплен не так далеко от берега, Шон гудел на ухо. — Мне будет нужна премия, и это минимум. А вообще, пора бы мне и зарплату повысить. — переводчески вместо нытья было слышно чавканье. Ни Эрик, ни Чарльз, не могли определить что из этого было более приятно слышать. — Как скажешь. — фальшиво сказал Эрик. — А теперь мне нужны хорошие новости. И если что да, это наш мотоцикл. — И чем тебе это не хорошая новость? — Шон, ты понял о чём мы. — уже начал Чарльз, чувствая как раздражение достигает его горла. — Ладно, — наконец сжалился он. — Я смог достать два билета на свадьбу, и порылся в переписках Лоррейна. Он удалил большую часть чатов, так что ничего полезного, но я решил зайти с его аккаунта в соцсети. И он конечно умница, что удалил сообщения, но подписки и подписчики остались. А у него аккаунт закрытый, поэтому около двадцати взаимных подписок. Большая часть — дальняя родня, несколько друзей с церкви, и один экземпляр что подходит по скупому описанию Нилы. На телефон Чарльза пришло несколько уведомлений — аккаунт человека, и несколько его фотографий. Чарльз нахмурился. — Я тебе не давал свой номер. — А мне и не надо. Аккаунт Нэмора Маккензи******** имел всего две фотографии. Совсем старая — ему там не более двадцати пяти лет, должно быть она десятилетней давности, там он накачан, стоит возле других спортсменов, улыбаясь каждому. Вторая фотография другая, словно сделанный снимок никак не относится к тому человеку из первого. Похудевший мужчина смотрит в камеру прямо, как по приказу, на нём оранжевый шарф и тёмная курточка, стоит возле храма, не той церкви где работал Лоррейн, но явно недалеко оттуда. — Ты уверен, что это наш убийца? — недоверчиво тянет Эрик. — Вероятнее всего. — раздалось клацанье по клавиатуре. — Работает священником в католической церкви. Хотя до этого имел неплохие достижения в плавании, но из-за серьёзной травмы больше не смог заниматься спортом и ударился в религию. О, я нашёл ещё один аккаунт Маккензи, но тут ничего нового. Стоп, какого чёрта?! Эрик с Чарльзом переглянулись. — Что случилось? — прозвучало в унисон. — Он связан с Эн Сабах Нуром! Часто виделись, есть даже фотографии где он с Орин Монро! — Шон, это очень важный, ты должен отследить маршрут Маккензи после того как он утопил мотоцикл. Может, у него неподалёку есть частная собственность, или ещё что-то? — Такой вопрос, будто я знаю ответ. — огрызнулся Шон. — Я попытаюсь что-то найти, и как можно быстрее, но ничего не гарантирую. И сбросил вызов. Эрик посмотрел себе за спину, куда только что вытянули мотоцикл. Все жители идеальных и одинаковых туристических домиков собрались вокруг полицейских машин, не сводя взгляда с подобного зрелища. — Надо проверить всё, если понадобится я весь спецназ для обыска каждого дома призыву. — Чарльз наблюдал за тем, как Эрик метался. Чем ближе они были к поимке хотя бы одного убийцы, тем быстрее сердце разгоняло кровь, тем сильнее Эрик сжимал челюсть, тем больше сигарет было скурены. — Надо узнать наверняка. Нельзя действовать наугад, Эрик, ты и сам это знаешь. — Чарльз достал сигареты. Через три минуты нервного молчания раздался звонок. — Да? — Эрик поднял трубку менее чем за секунду. — У Маккензи была частная собственность — маленький дом, размером со спичечный коробок. Он его продал два года назад, и год назад покупатель умер от сердечного приступа. Наследников нет. Налоговая такими халупами не интересуется, хотя не так давно говорилось про строительство заправки возле тех дач. Не то, чтобы это было большой проблемой, ведь заправку хотят построить возле дороги. Но если уже занялись вопросом о тех местах, то в скором времени встал бы вопрос и на счёт этих строений. — Жду адрес. — Эм, — Шон, будучи едва ли не перебитым, несколько замялся. — Давай я сейчас сообщу группе спецов куда нужно выезжать, и вы уже вместе поедете проверять тот дом.. — Я жду адрес, Шон. Чарльз смотрел на Эрика, словно ожидая что он согласится на условия Шона. Будто это могло бы быть возможно. — Маккензи может быть вооружён, может он не один. Там может находиться и Хранитель Тайн, так что дождись поддержки. — Нет, Шон, ты прямо сейчас отправляешь адрес мне и спецназу, а дальнейшая часть тебя не касается. — Эрик повысил голос. — Пожалуйста. Эрик умел быть требовательным. Перейти на крик, чтобы после сойти на более тихий, сделать небольшую паузу или наоборот — не оставлять пропусков которые человек заполнил бы своими мыслями. Таким, чтобы ему было невозможно отказать, и у каждого на это находились свои причины. Уважение, откровенный страх, желание просто побыстрее закончить разговор, ощущение давления. — Иди к чёрту. — с этими слова Шон во второй раз закончил разговор. Эрик выдохнул так, будто больше никогда в жизни не захочет дышать. На телефон Чарльза пришло одно новое сообщение. — Едем. Чарльз хотел отказаться, хотел сказать ещё что-то про полицию, и про поддержку которую стоило бы дождаться но он знал что это не будет иметь смысла. Либо он едет с Эриком, либо Эрик поедет сам. И второй вариант, отчего-то, казался абсолютно недопустимым, на уровне глупости или очень неспешной но очевидной шутки. **** Двадцать девять километров от места, где был найден мотоцикл. Несколько дач стояли в ряд чуть дальше от дороги, и недалёко в лесу. Они были не особо ухожены, только одна выделялась своей аккуратностью. Вокруг неё были маленькие клумбы с цветами, имелся небольшой сад состоящий из нескольких видов цветов. Остальные же были явно запущены и забыты ещё очень давно. Эрик вытащил пистолет ещё в тот момент, когда они с Чарльзом вышли из машины. Они были одни. Спецназа ещё не было, а предложенная Чарльзом идея поехать с патрульными была сразу же отсечена. «Они будут заниматься мотоциклом и всем, чем понадобится там на месте. Это патрульные, Чарльз, офицеры что ни разу в жизни не стреляли, мы же не в кино. Я не подвергну их опасности.» Машина — старенький форд пикап стоял возле одной из дач, но даже не той, которая выглядела жилой, а наоборот, слева от неё, возле полугнилой от сырости и заброшенной от ненадобности. Эрик толкнул дверь, и та с громким хлопком стукнулась со стеной. Направляя пистолет вперёд, он вошёл внутрь. За ним, отказавшись от ожидания в машине, шёл Чарльз. — Я знал, что вы придёте. — голос раздался из комнаты слева. Это была единственная комната в доме, не считая тесной прихожей. —Он предупреждал. Эрик направил на Маккензи дуло пистолета, как только оказался в той комнате. Шон был прав, назвав это место спичечным коробком. Маккензи сидел на стуле, на столе перед ним стояла открытая но так и не начатая бутылка с виски — дешёвый, явно купленное на заправке или в маленьком магазине. Эрик не сводил с него глаз, также как и Чарльз. — Нэмор Маккензи, вы арестованы по подозрению в убийстве Филиппа Лоррейна, а также обвинены в содействии особо опасному преступнику. Вы будете задержаны. Вы имеете право хранить молчание, ведь всё что вы скажете может, и будет, использовано в суде. Эрик говорит ровно. Ни грамма эмоций, ни одного упоминания всего того что с ним происходило менее часа назад, нет ни радости от задержания, нет и не сочувствия. Маккензи же выглядит так, будто издевается. Он не дёргается, не пытается что-то сделать, он просто сидит. Он смотрит прямо, даже не на Эрика, не на пистолет в его руках, и не на Чарльза. Маккензи слабо улыбается, мечтательно, с надеждой. — Хранитель Тайн не хотел, чтобы я это делал, чтобы я оставлял труп. Он говорил что вы меня найдёте, что я подставляю себя и его самого. Когда я пришёл в тот магазин, зная что скоро придёт Филипп, зная что там уже Озборн с Хранителем, Хранитель меня не ждал. А ведь знаете, он заплакал, когда просил меня убираться оттуда подальше. — улыбка Маккензи стала печальной, тяжёлой. Он наконец поднял глаза, впиваясь взглядом в Эрика. — Ему было очень жаль меня, думаю, ему и сейчас жаль, но.. — Кто такой, этот Хранитель Тайн? Почему ты говоришь о нём как об идоле?! Чем он так важен?! Назови его имя! — крик Эрика походил на лай уличной собаки, готовая броситься в любой момент и чей лай является лишь предупреждением с её стороны. Добродушием, отчасти.— Отвечай же! — Он заботиться о тех, о ком позаботиться некому. — Нэмор посмотрел на Чарльза, после чего сразу же вернул взгляд на Эрика. — Я хотел помочь Лоррейну, и уверен, он сейчас благодарен мне. А я благодарен Хранителю. Нэмор одним движением, импульсивным и неожиданным, достаёт нож что всё время лежал у него в кармане штанов. Эрик, желая наконец выстрелить, не успевает. И всё, что остается, это заворожённо наблюдать за тем, как Нэмор заносит нож с гравировкой, должно быть охотничий, над своей шеей и вскрывается себе горло. В раз крови становится много. В ней пачкается пол на который падает Нэмор, вся его одежда пропитана кровью, нож. Чарльз стоит в дверях, там же, как и стоял, прижав к губам внутреннюю часть ладони, его глаза широко раскрыты а грудная клетка заходится в учащенном дыхании. Эрик бросается к Нэмора, зажимает глубокую рану на его горле, шепча проклятия сквозь сжатые до скрежета зубы, оглядываясь через плечо на Чарльза. Нэмор захлёбывается своей кровью, по его измазанным кровью щекам текут слёзы боли. Нэмор пытается что-то прохрипеть, но вместо этого заходится новым кровавым кашлем. Капли крови попадают на лицо Эрика, на всё его пальто и рубашку, чьи рукава уже никогда не выстираются а ДНК не смоется с кожи. Содрогающийся Нэмор успокаивается, его морщины на лице разглаживаются, а плечи перестают дёргаться в импульсе. Он замирает в руках Эрика. Он перестает что-либо чувствовать под взором Чарльза. Никто из них не слышал звук подъезжающих машин. Чарльз отрывает свой взгляд от трупа только в тот момент, когда в доме оказывается группа спецназа, что быстро, тянув за локоть, выводит его на улицу. Эрик же остаётся в середине. Чарльз продолжает тупо смотреть на этот домик, вглядываться в окно что завешено шторами перекрывающие обзор. Чарльз дёргается, когда на его плечо опускается тяжёлая рука подошедшего человека в форме. — Вы должны отойти подальше, ближе к машинам. Здесь вы мешаете. Чарльз два раза кивает, но не двигается с места. Физически не может. Чувство, будто его пригвоздили именно к этому месту никак не может его отпустить. Мужчина что просил его раздражённо вздыхает но ничего не говорит. Через минуту его снова просят об этом, и Чарльз всё же поддаётся, хоть чувство закаменелости в конечностях не покидает его. Стоя возле машины Эрика, Чарльза достает своей телефон из кармана. Ни одного звонка. Ни одного сообщения. Чарльз выключает телефон, продолжая вертеть его в руках, медленно выдыхая через нос что-то неприятное. Что-то, напоминающее ком с тошнотой в горле, и разочарование в груди. Нужно написать Рэйвен, думается Чарльзу. Может, она сегодня свободна и будет не против составить ему компанию, надеется он. Когда приходит Эрик, Чарльз почти физически ощущает облегчение. На Эрика нет его пальто, так что он быстро садится в машину, избегая уличного холода. Чарльз следует примеру. — На сегодня хватит. — стуча по рулю говорит Эрик. — Нила и Азель пойдут на свадьбу, распросят об Озборне, а всё остальное завтра. Мне, в принципе по пути, так что могу перед участком завести тебя домой.

«Извини, сегодня никак. Я взяла дополнительную смену, поэтому не смогу прийти. У тебя всё в порядке? Если что-то срочное, или важное, я постараюсь приехать.»

Чарльз смотрит в экран, пропуская половину сказанных слов мимо. Он пишет короткое «Нет, всё хорошо. Просто соскучился.» и выключает телефон. — Я могу поехать в участок вместе с тобой? — Чарльз пытается не думать о том, что это звучит жалко. У него это выходит, ведь все мысли полны лишь видом трупа Маккензи, и тем как Калибан истекал кровью, и как Ванда Уилсон прятала своё ранение, и как Эн Сабах Нур его душил. Чарльз смотрит в глаза Эрику, пока тот свой взгляд отводит. Поэтому такая мелочь как то, каким он выглядит в глазах других просто тонет во мраке другого, более важного, более пугающего. — Но ты не должен. — Я этого хочу. — Чарльз криво усмехается, словно всё это не смешная шутка, и теперь уже он избегает настойчивого взгляда Эрика, смотря в пол и на свои ботинки. — Я не смогу снова остаться один. Эрик ничего не отвечает. Может у него не находится слов, или он их душит в себе проглотив вместе с этим моментом. Чарльз не видит смысла даже задумываться об этом. Пытаться разгадать Эрика всё равно, что прыгнуть в глубокую тёмную яму, дна которой не видно и гадать чего ждать в самом её низу. — Как скажешь. Дорога до участка длилась вечность. **** — У нас плохая новость. — У меня тоже. — вздохнула Нила как только увидела входящих Чарльза и Эрика. — Вы первые. — Маккензи убил себя, спасти не удалось. — мрачно ответил Чарльз, и сразу же направился к автомату с напитками. — Я за кофе. — Надеюсь, плохая новость связана не с Уэйдом? — Эрик видел затылок Азеля, что сидел спиной к нему. Чем ближе они приближались а сержанту, тем более кисло выглядела Нила. — Нет, не с Уэйдом. — повернулся Азель. Брови Эрика поползли вверх. Заплывшие глаза, большой синяк что знатно окрашивал щеку в проявляющийся синий цвет, заклеенный нос. Азель зубасто оскалился, выставляя напоказ белые зубы и кровь что забилась в щели меж ними. — Боюсь представить что ты сделал с Уилсоном. — Я ненавижу киллеров. — со всей нежностью и добротой проговорил он. — Таким видом ты всех распугаешь на свадьбе. — Азель кивнул ещё до того, как Эрик закончил предложения. Очевидно, он это и сам прекрасно понимал. — Значит пойду я. Нила два раза кашлянула в кулак. — Ты хочешь сказать, что пойдём мы. — Ага, — Эрик метнул взгляд к кофе автомату. Точнее к сгорбленной фигуре возле него. — Ты уверена что хочешь пойти? Вопрос ввёл Нилу в секундный ступор. — Да? — Неуверенно проговорила она. — Есть какие-то другие варианты? — Приглашения именные? — На удивление нет. — Нила посмотрела в ту же сторону, что и Эрик. Чарльз, что уже шёл к ним. Всё дело в нём? Отчего же вдруг? Ниле бы хотелось узнать. — Чёрт с вами, пусть идёт он. — Отлично, значит решили. — Что вы решили? — подошедший Чарльз посмотрел в лица всех, резко останавливаясь на Азеле. — Оу.. — Свадьба. Вы идёте с Эриком. — Стоп, почему? Ты же должна была. — Да, должна. — Нила пожала плечами, а после несильно ударила Азеля кулаком в плечо. — Но вот боюсь, оставлю его одного, и тот вообще убьется. Да и у нас будет работка. Кто-то должен прослушивать все ваши разговоры, записывать их, и собирать сведения чуть более косвенно. И уверена, на свадьбе той модели, Линды, мы с Азелем погулять успеем. У неё ведь хобби, замуж выходить в странах Европы. — Ну, может это последняя, и такой возможности больше не представится. — Это её четвёртая свадьба. Чарльз на секунду замолчал от слов Нилы. — Бог любит квартет? Эрик подавился смешком. — Ладно, а теперь по делу. — собрался инспектор. — Азель, что ещё было в больнице? — Я арестовал девушку, она помогало Уилсонам. Устроила небольшой поджог чтобы отвлечь медперсонал и испугать людей. — Азель кивнул на дверь, что вела в комнаты допросных. — Она во второй комнате, её уже допросили. Зовут Ванесса Карлайл, если это конечно настоящее имя. — Как она начала работать с Уилсонами? — Она проститутка. Ей заплатили, она ничего не знает, и не знала кто они такие. Эрик недовольно выдохнул. — Её пока не отпускаем. Вдруг ещё что-то скажет. — А сами Уилсоны? Они тут? — спросил Чарльз, снова включаясь в расследование. Азель кивнул. — В больнице Уэйду зашили все ранения, дали лёд, и попросили больше не появляться на их пороге с киллерами и подобным контингентом. Точнее, попросили не устраивать сцен с фальшивым пожаром, выбитыми окнами и разнесеной палатой. — говорил Азель саркастично, будто не ему это всё пришлось выслушивать, и не он присутствовал при всех этих делах. — Ванда тоже здесь. — Вы их уже допрашивали? — Да, я их допросила. — ответила Нила на заданный Эриком вопрос. — Они понятия не имеют кто такой Хранитель Тайн, и очень даже убедительны в своём незнании. На вопрос почему Ванда пыталась убить Калибана, Уэйд сказал "спроси у неё самой", а она ответила "потому что он продавал оружие одному ублюдку". Вот мы и имеем: один раздражённый на свою сестрицу, а вторая слишком встревоженная и злая на Калибана. Это что-то личное, другого и быть не может. — То есть, это их нанял не Хранитель Тайн чтобы устранить свидетеля? То есть, мы просто зря потратили время? — Эрик знал ответ на эти вопросы, но от разочарования у него слишком сильно щемило чувство долга. От времени что впустую они слили, от того что Маккензи убил себя, от того как Чарльз на это смотрел. И всё это бессмысленно. — Блять. Они все разделили это разочарование между собой, кто-то выпивая его вместе с кофе, а кто-то запирая его со своими мыслями один на один. — Надо работать. — наконец сказала Нила. — Скоро свадьба, вы должны выглядеть прилично. — Мы разве так плохи? — обиженно промычал Эрик. — Нет, что ты. Чарльз выглядит прекрасно, а вот, у тебя есть рубашки не запачканные кровью? Чарльз посмеялся, в то время как Эрик закатывал глаза. **** 19.20. Свадьба. — Эй, — Чарльз поймал Эрик за руку. — А ты куда? — Я на балкон. — Эрик развернулся на каблуках, усмехаясь. — Курить. Эрик уходит очень быстро и в коридор, где с интервалом в несколько метров расположены выходы к балконам. Эрик идёт дальше, к самому дальнему, где не должно быть людей, ведь нет смысла идти лишние пару шагов, легче покурить на первом же балконе. Разве не так? Мужчина, что сбегает со своего праздника, думает точно также. Эрик выходит на балкон, его окутывает холодом и запахом травы. — Твою ж.. — Роберт Рейнольдс дёргается так, что едва не выпускает косячок из своих рук. — Пожалуйста, либо уходите, либо закройте дверь и оставайтесь. Эрик закрывает за собой стеклянную дверь, думая что она вряд ли спасёт всю ситуацию самых любопытных глаз. — Извините, а вы.. — Кевин Симмонс, я актёр. — Эрик достал сигарету, закуривая. — Не знаете всех гостей? Роберт хмыкнул, помотал головой. — Имя половины ни разу не слышал, что уж говорить про личное знакомство. — он снова затянулся косяком. — Этим всем занималась Линда и её помощники. Все эти.. штучки. Роберт пренебрежительно махнул рукой, явно незаинтересованный в мелочах собственной свадьбы. — Так зачем устраивать.. нечто подобное? Если вам это не нужно. Роберт опустил голову, тихо смеясь, точно услышав самую большую глупость. — Что вы, мастер Симмонс, Линде нравится подобное. Обожает все эти общественные мероприятия, чем больше людей тем лучше. Уж один вечер, ради любимой, я пострадать готов. Хоть и планирую сбегать на пол часа каждые пару часов. — он снова улыбнулся. — Не вынесу всех этих.. лиц незнакомцев. — Я порчу вам отдых? Я могу уйти. — Нет, я не против небольшой компании. Эрик смотрел на звёздную гладь, что медленно опускалась на Лондон. Темнеет очень рано, в пять вечера уже включают фонари, что уж говорить про половину восьмого. Эрик не уверен, что они что-то узнают здесь и сейчас. Скорее всего это можно даже назвать небольшим отдыхом, передышкой, перед чем-то большим и грандиозным. Кровавым, если точнее. Он выкурил сигарету, отпуская её тлеющие остатки с фильтром вниз с балкона, не заботясь о экологии. — Чего вы ходите? — вдруг спросил Роберт. — С чего вы взяли, что я чего-то хочу? — Эрик даже не пытался звучать удивлённо или заинтересовано. — Вас Линда попросила прийти за мной? Поймите, никто просто так не приходит молча покурить с такими как я. Хотите рекламу? Чтобы я замолвил за вас словечко? — самомнение у Роберта было не занимать. У богатых родителей очень своенравные дети. А родители Роберта были богаты настолько, что было бы стыдно признаться даже ближнему. — Нет, я хочу поговорить о Нормане Озборне. — отчеканил Эрик, заставляя Роберта в ступоре два раза моргнуть, прежде чем понять смысл сказанного. — Вы из полиции? — Вы так думаете? Не имея привычки отвечать прямо, особенно в такие моменты, Эрик ни раз выводил своих оппонентов из себя. И сейчас Роберт тушевался точно также, как бы тушевалась работница банка или обычный работяга не знающий богатств. — Вы слишком много грубите для актёра, и буквально наступаете на мои слова прежде чем я их заканчиваю. — Какая наблюдательность. Роберт сжал челюсть, Эрик же ухмыльнулся. — Кто вас сюда впустил? Я вызову охрану. — Это вряд-ли. — Роберт свёл брови вместе. — Я могу арестовать вас за траву, прямо на вашей свадьбе, под особняком которой стоит свита из прессы. Кажется, вас не так давно обвиняли в распространении наркотиков, так что думаю журналисты и репортёры ещё долго будут смаковать этот инцидент. Очень не эстетичный инцидент, между прочим. Роберт закрыл глаза, набирая в лёгкие побольше воздуха. Эрик был победителем в этот момент, как минимум потому что Роберт совсем забыл про одну мелочь — если охрана выведет Эрика, Эрик и не сможет его арестовать. Разговаривать с обдолбанными людьми было легче, речь идёт именно о пустоте в голове которая приходит с травкой, а не про отсутствие каких-либо мыслей и понимания как при тяжёлых наркотиках. Эрик слышал в наушнике тихий смешок от Нилы. — Норман Озборн. — по слогам повторил Эрик. — С кем был в последние пару дней, когда вы в последний раз виделись, с кем он пересекался и о ком рассказывал. Роберт сделал последнюю затяжку косяка, перед тем как точно также, как до этого сделал Эрик, выкинуть окурок вниз на асфальт. — Я его в последний раз видел на мальчишнике, двадцать седьмого ноября. Я забронировал стрип-клуб на весь вечер и ночь, но он ушёл рано. — Роберт поморщился, злостно выплевывая следующие два слова. — Урод, блять. — Он что-то сделал? — Он написался, хотя такое редко происходит. Чувство, будто ему что-то подмешали. — Эрик кивнул. — И вот тогда он и стал разговорчив. Он трахался с Линдой, постоянно, как оказалось. Я много чего узнал от него в тот вечер, например что она ненавидит меня за то, что я якобы считаю её просто красивой дурой. Что Линда так искала признания, что была готова на всё ради слов о том, что она чего-то стоит. Сказал, что её стоимость ровно столько, сколько у меня на карте. Роберт сжимал кулаки, выдыхая так, словно снова оказался на мальчишнике, на котором его друг говорил что спал с его невестой. Эрик отчасти мог его понять. — Что было дальше? — Он сказал, что я выхватил отличную секс-игрушку, и очень рад за меня. Тогда я сказал Норману, чтобы он проваливал. — Роберт выглядел сожалеющим. Эрик не был уверен, в чём именно. Хотя и склонялся к тому, что Роберт сожалел что сдержал себя в руках, так и ни разу не врезав Озборну. — У него была какая-то сделка, он упомянул о ней до нашей ссоры. Какой-то его новый друг.. будто у него были друзья. — Вы больше ничего не знаете? Роберт покачал головой. — Что с ним случилось? Надеюсь, этот подонок поплатился за свои слова, раз вы так много о нём расспрашиваете. Эрик ничего не ответил. Нет, он завтра даст миллион комментариев — надо сделает заявление от полиции, и делает его придется именно Эрику. А значит и взять на себя вину за все последующие убийства, и все преступления, и вновь стать не любимцем в сети на долгое время — примерно до того момента, пока что-то более новое и интересное не отвлечёт всё внимание гражданских от полиции Скотланд-Ярд. — Это так странно, — вместо этого сказал Эрик. — Вы всё ещё женитесь на своей невесте после всего, что узнали. Роберт улыбнулся, но улыбка эта была очень специфическая. В ней была и боль, и разочарование, и что-то ещё. Не получив должного объяснения, Роберт почему-то не был зол — не на Эрика, и даже не на Нормана. Словно вся злоба ушла также быстро, как Эрик упомянул Линду. И злость сменилась что-то более глубокое, более личное. — Вы никогда никого не любили? Так, чтобы.. чтобы было невозможно отказать? Чтобы можно было принять всё, и избавляться от плохих ситуаций, а не от человека что делает вам больно? — Роберт устало поджал губы, надеясь получить хотя бы кивок. Ему не нужны были такие громкие слова от Эрика, ведь даже самая большая его ложь не была бы правдоподобна для Роберта. Роберт опёрся поясницей о перила балкона. Эрик вновь промолчал. Он любил Магду. Любовь к ней угасла ещё до их разрыва, и Эрик, даже вспоминая и романтизируя самые яркие их моменты, все равно не мог согласиться с Робертом. Эта его любовь казалась больной, она не была адекватной. Просить измену, простить обман — всё равно что позволить плюнуть себе в лицо и ничего не сказать на этот счёт. Эрику было тошно от таких отношений между людьми. — У нас разные представления о любви. — Вы не встретили нужного человека, раз так рассуждаете. — с издёвкой сказал Роберт, будто не был на десять, а может и на большее количество лет младше Эрика. — А вы просто глупы, раз позволяете с собой так обходиться. Роберт не был в обиде на оскорбление. Он помотал блондинистой головой, усмехаясь. Они вместе выходят с балкона, направляясь в главный хол. Эрик несколько раз ступает и.. в коридоре что-то изменилось. Ничего особенного, какая-то мелочь, но это привлекает внимание шестого чувства. Эрик останавливается. Интуиция — настолько быстрый, молниеносный элемент разума, что сознательная часть не успевает за него схватиться. Это что-то, что подсказывает человеку посмотреть по сторонам ещё раз, перед тем как пройти дорогу. Или непонятная неприязнь к новому знакомому — он ничего не сделал, но внутри непонятно скребёт каждый раз, когда тот оказывается рядом. Эрик чувствует себя точно также, пробегаясь взглядом по коридору. Последняя дверь слева, в самом конце, кажется приоткрытой — небольшая щель, сантиметров десять. Такая могла бы быть из-за сквозняка, или её кто-то открыл, или её кто-то забыл закрыть достаточно плотно. В коридоре немного душно, совсем рядом находится кухня, где работает вытяжка. Эрик даже чувствует, как по его шее стекает капля пота. Да и балконы, будучи застеклёнными, пропускают шум. Даже если это обычная ходьба — размеренный шаг, нормального человека. Дверь была закрыта, когда Эрик проходил по коридору, в поиске Роберта. — Всё в порядке? — Роберт останавливается тоже, не услышав что Эрик идёт за ним. Он хмурит брови, не понимающе скользя за взглядом инспектора. — Не уверен. Эрик не мнётся ни секунды. Он доверяет себе и не доверяет людям вокруг достаточно, чтобы его могли назвать параноиком. И трое из пяти людей сделают это за глаза, а два в лицо. Он проходит к приоткрытой двери, доставая пистолет. Эрик толкает дверь, и сначала в комнату входит оружие, и лишь после него Эрик. В комнате никого нет. Эрик опускает пистолет лишь на секунду. До того момента, пока не смотрит на подоконник. На нём, на самой середине как под линейку, лежал небольшой зелёный прямоугольник. С несколькими проводами. Он издавал еле слышный писк. Пи. Пи. Пи. Эрик с силой хватает Роберта за запястье, тот подошёл почти беззвучно, стоя за его спиной и пытаясь протиснуться в комнату. Эрик выволакивает его из комнаты, с громким хлопком закрывая дверь, та грозит выпасть с петель недовольно скрипя, но Эрик не обращает на это внимание. Теперь всё, что он слышит, это звук доносящийся с комнаты. Пи. Пи. Пи. — Где кнопка активирующая пожарную безопасность?! — Роберт реагирует на вопрос только со второго раза, и лишь после того как Эрик сжимает его руку так, что синяк остаётся точно. Роберт тяжело дышит, не будучи уверенным что именно увидел, но точно знающий что это что-то важно. — Я.. я не знаю. В главном зале наверное. От Роберта пользы мало, думает Эрик, пока злость медленно достигает его горла. Эрик не отпускает Роберта, отводя от комнаты на пару метров. — Бригаду сапёров, срочно. — почти рычащий голос, кажется Эрику чужим. — Сапёров? Эрик, что ты.. — Тут чёртова взрывчатка. — Эрик договаривает предложение, буквально втаскивая Роберта в хол. Он открывает защитное стекло на небольшой красной кнопке, что находится сразу возле выхода из хола. Пожарная сигнализация начинает реветь, привлекая внимание всех гостей свадьбы, что устремляют взгляды на Эрика и Роберта. По всему помещению идёт недовольные, не понятливые перешептывания. — Пожар, просьба покинуть здание. Охрана выведет вас в безопасное место, просьба следовать за ними. — Эрик говорил громко, так, чтобы его слова отбивались от стен и достигали каждого угла. Мимо него быстро прошёл один из охранников, в чьих руках уже был огнетушитель. Эрик остановил его жестом, не давая тому пройти в коридор. Охранник недоверчиво смотрит на него, приподняв брови, желая спросить какого чёрта. — Всё под контролем, не стоит поддаваться паники. Эрик достает удостоверение личности, пытаясь вспомнить не было ли видно движений на других балконах. Он не уверен, но, кажется они опустели когда он с Робертом шли обратно. Пи. Пи. Пи. Эрик уверен, что писк слышен всем — каждому чёртовому гостю или сотруднику. Гости и не выглядели паникующими, скорее возмущенными. Они медленно, злясь и закатывая глаза, двигались к другому выходу из зала, когда прогремел взрыв. Крик. От неожиданности, страха. Все вдруг оказались на полу — прижаты к нему полностью, или лишь подогнув колени. И именно в этот момент началась паника. — Минимум одна взрывчатка типа С-4. Мы будем воспринимать это как теракт.— Эрик притулился к стене, даже не пытаясь успокоить гостей, лишь пытаясь перекричать их. Виновного сейчас было бы невозможна найти — это мог быть кто угодно, кто угодно имел доступ к комнате. Работники, гости. Эрик чувствовал ненависть к этому вечеру. Усталость плескалась в нём, переливаясь через край ещё в середине дня, в памяти то и дело всплывали обрывки несвязных фраз и образов, сливаясь воедино и мешая в себе все когда-либо известные факты, слишком сильно искажая восприятие. Он сделав глубокий вдох, распахнул дверь в коридор. Из комнаты, дверь в которую Эрик захлопнул, струился чёрный дым, захватывая весь коридор. Запах гари доносился до хола. Эрик закрыл дверь, быстро оказываясь возле окна. Пресса под зданием была на взводе, кто-то лежал на асфальте, сконфуженный небольшим но ощутимым взрывом, но большинство фотографировали, не сводя глаз с того самого места. — Патрульные видели подростка, что резко начал бежать с места свадьбы, его преследуют. — Эрик услышал Азеля из наушника. Сердце быстро колотилось, предвещая что-то ещё. Нужно было вывести всех отсюда, поймать тех кто решили сжечь место проведение свадьбы, и человека с которым Норман Озборн заключил договор незадолго до своей смерти. Нужно действовать быстро. Не дать ещё времени, ни минуты, ни секунды. Промедление в мгновение могло означать смерть — гражданского, друга, свою, неважно. — Вижу человека под окнами со спортивной сумкой, и.. я не знаю, сложно разглядеть, но похоже на детонатор! — Эрик смотрел на мужчину, что поспешно прятал вещь в руках в ту самую сумку. Эрик достал пистолет, что был у него во внутренней стороне пиджака. Несколько гостей со стороны ахнули при виде оружия, но наплевав на сказанные правила безопасности лишь приблизились к окнам, вместо того чтобы наконец уйти прочь. Эрик ненавидел людей и их глупость. Всегда кто-нибудь страдает, но все обвиняют в этом полицию, террористов и всех вокруг, а не их, блядь, самих. — Да, точно, это один из них! Эрик навёл дуло на мужчину, целясь в конечности. Мужчина увидел Эрика, но успел лишь растерянно моргнуть перед тем как тот выстрелил. Пуля попала в ногу, мужчина упал на землю, прижимая ладони к ране, скручиваясь от боли. Все люди устремились бежать к выходу для персонала и поваров, что находился за санузлами, наконец повинуясь сказанным ранее указаниям. Вряд-ли они услышали слова про теракт, но не догадаться об этом было сложно. Взрыв был небольшим, но конкретно этот зал находился слишком близко чтобы его не почувствовать. Какая-то девушка кричала, при этом игнорируя телохранителей, что пытались ей помочь, пойманной пташкой стуча своими кулаками по всем, кто пытался к ней приблизиться. Ей было страшно, у неё была истерика, её глаза были мокрые от слёз паники — но вместо ступора или желания бежать, инстинкты почему-то подсказывали ей бороться. Она отчаянно не давала себя увести подальше, хоть и боялась остаться здесь ещё хотя бы на минуту. Эрик стоял поодаль, наблюдая за всем эти сумасшествием, тяжело дыша и закусывая внутреннюю часть щеки дабы оставаться в форме, дабы не уйти прямо сейчас. Его взгляд был прикован к Чарльзу Ксавье, что стоял в дверях через которые менее минуты назад ушли все гости, и почему-то только перед ним ощущал такое непостижимое бессилие, такую несообразную исчерпанность. Они смотрели друг на друга молча, никак не обращая внимания на девушку, что кричала будто была сама ранена, и не пытаясь сократить расстояние между друг другом. Это было не нужно, им хватало одного взгляда чтобы передать что-то нужное — может и не интересующую информацию, и не сведения от опрошенных гостей, и не ответы на вопросы, но уверенность уж точно. Она с лёгкостью проходила по, будто намагниченному, зрительному контакту. Чарльз забирал всё и без остатка, все чувства прожитые за день не оставались в этом дне, не оставались в моменте — они оставались с Чарльзом. Также как и все слова Эрика, как и вся перенесенная им уверенность вместе с надеждой, как и весь он сам. Эрик ненавидит Чарльза за это. Ведь Эрику приходится взять себя в руки для того, чтобы успокоить ещё одну истеричку, чтобы разобраться со взрывов и допросить подростка с мужчиной. Эрик думает, что он бы с удовольствием оставил эту работу Азелю и Ниле. Эрик не признаёт, но только из-за Чарльза он не поступает так, как бы ему хотелось. Может, это и к лучшему. Эрик знал, что так оно и было, но признать самому себе это прямо сейчас не хотелось. **** 20:00. На сайте Чарльза Ксавье выходит статья, отправление которой он поставил автоматически. «НОВЫЕ ЖЕРТВЫ ХРАНИТЕЛЯ ТАЙН.» Чарльз Ксавье. Двадцать восьмого ноября полицией было обнаружено два тела, относящихся к делу о Хранителе Тайн, скандальному и новому серийному убийце что успел поразить город своей жестокостью. Норман Озборн, известный дизайнер что недавно вернулся в Лондон по неотложным делам, был убит точно также как и прошлые жертвы Хранителя Тайн, полностью повторяя манеру и каждую деталь, исключая теорию о подражателе. В сети уже долгое время распространялись слухи о не самых приятных аспектов в работе с Норманом Озборном, что включает себя как домагательство, так и открыток насилие над моделями, и теми кто желал бы ею стать. Некоторые личности, что предпочли остаться анонимными, сообщают: «Мистер Озборн.. он был плохим человеком. Знаете, так может сказать каждый даже посмотрев телек, но я... Он и с другими девочками это делал, просто остальные молчат. Кому-то он купил молчание, кому-то пообещал что-то, кто-то.. просто боится. Я их понимаю. Я тоже боюсь.» — Подобные комментарии для убитых Новым серийным убийцей не редкость, они характерны для всех умерших мужчин, и это является главным мотивом Хранителя Тайн и фактором выбора его жертв. Так заявляют сержанты Скотланд-Ярда, что работают над делом. Детали убийство второго человека полиция не разглашает, оставляя личность умершего как и факт того, относиться ли он к делу о Хранителе, в секрете. Инспектор полиции Скотланд-Ярд, Эрик Леншерр, призывает всех к спокойствию, объявляя что полиция как никогда близка к поимке ужасного преступника. Также заявляя о пресс-конференции, которая должна состояться первого декабря, и на которой все известные факты будут раскрыты, и инспектор Леншерр лично ответит на все интересующие вопросы. Сможет ли полиция арестовать преступника так быстро, как об этом говорит? Отчего некоторые склонны считать Хранителя Тайн спасителем, а не преступником? На эти и другие вопросы мы получим ответы первого декабря. Будьте с нами, чтобы не пропустить важные события. «Thee Policy Of Lies».