Да, может быть

      — Все так же, как и было. А где ее шкаф?              — Да ты не посмеешь! У нее же недавно были похороны, и спустя пару часов ты уже собираешься ее вещи на свалку вести? Ты нормальный?              — Да, я нормальный. Спасибо, что спросил, — Андрей язвительно улыбнулся и прошел дальше вглубь квартиры. — Ну хотя бы прибрался бы, для уважения.              — Уважения к кому, к тебе, что ли? Смешно, — Антон закрыл дверь на щеколду и пошел обратно на кухню, чтобы взять телефон.              

Вы       Дима, привет, давай встретимся в 18 часов       15:54

Дима Позов Го, у тц 15:55                     — Антон, подойди сюда, — позвал отец Антона. — Это мамины вещи сверху?              — Только вот те слева, справа мои.              — На, собирай, — Андрей протянул в руке большую черную сумку. — Вот сюда положи свои вещи.              — В смысле, мы сейчас что ли уезжаем? — спросил Антон, пребывая в полном недопонимании. — Ты серьёзно? Мне в школу через две недели идти, от тебя будет тяжело ездить сюда.              — Так я уже забрал документы из твоей школы, — Андрей достал из рюкзака папку с листами и помахал ими в воздухе. — Завтра отнесу документы в школу номер два, которая рядом с моим домом.              — Подожди, подожди, почему ты мне об этом не сказал?              — Ну, ты же не думал, что будешь ездить в свою обшарпанную школу по часу в одну сторону?              — А квартиру ты когда продашь?              — Завтра приедут смотреть, поэтому уже сегодня ты переезжаешь ко мне. Это значит, что бери уже эту сумку и собирай свои манатки, потому что у меня еще много дел и без тебя.              Антон послушно взял сумку, конечно, не без недовольной физиономии. Начал собирать свои вещи, которых не слишком много накопилось за последние пять лет, сколько они проживают в Москве. Во время переезда многие вещи оказались на помойке. Так как платить за дополнительный багаж родителям не хотелось.       В столь громкой и давящей тишине, в которой Антон уже не мог находиться, он первым подал голос.              — Мне нужно встретиться с Димой в восемнадцать часов. Мы скоро поедем? — Антон повернулся к отцу, смотря на него снизу вверх, и поднял свою сумку, показывая, что сборы скоро будут завершены. — Я уже почти всё собрал, осталась только обувь.              — Да, да, сейчас, — Андрей с непонимающим выражением лица рылся в ящиках. — Найду кое-что. Опа, вот, нашел! — Андрей повернулся к сыну держа в руках какой-то документ.              — И что это? — Антон прищурился, пытаясь рассмотреть бумажку, которую Андрей тряс в воздухе. — Да не тряси ты, ничего не видно!              — Свидетельство о усыновлении.              — Не смешно, — Антон выхватил бумажку и попытался схватиться взглядом за заголовок. — И зачем тебе свидетельство о расторжении брака? Она и так уже мертва, — после этих слов, которые сами по себе вырвались, Антон отдал бумажку отцу и ушел в прихожую, чтобы положить в сумку пару кед.       

***

      Антон оглянулся на эту квартиру, которая за последние пять лет стала роднее, чем квартира в Воронеже. В этой квартире происходили самые приятные события: приготовление с мамой оладушек, когда все было обсыпано мукой. Но Антон и мама были настолько счастливы, что мука, находившаяся под ногами, была последним, о чем они думали. Как они с мамой пели песни и танцевали при уборке спальни, вместе со швабрами в руках. Да и просто вместе, они всегда были друг у друга.       На часах без двадцати пять, Антон садится на заднее сиденье отцовской машины. Надевает наушники и включает песню, пытаясь очистить свою голову от навязчивых мыслей о маме, которые преследовали его постоянно в течение последних трех дней. Когда Антон начал засыпать, его плейлист решил преподнести ему не очень приятный флешбэк. Заиграла та самая любимая песня из маминой молодости, которая каждый день играла в квартире. Мягкие ноты и высокий женский голос сейчас не приносят ту эйфорию при прослушивании этой песни с мамой, а наоборот, ударяют по ушам, или это пульс? Парень резко потянул за провод наушников, чтобы они как можно быстрее прекратили воспроизведение этой песни. Антон перестал здраво мыслить, потолок, стены, пол, сиденья — все начало давить на него с большей силой. Антону стало не хватать воздуха, поэтому он судорожно схватился за весло стеклоподъемника, крутя его с максимальной силой, которая была в его трясущейся руке. Открыв окно на не менее жаркую улицу, он стал жадно глотать воздух. Со стороны могло показаться, что он пародирует собаку, которая в жару пробежала не один километр на большой скорости. Но Антон не то чтобы не бегал, он даже не двигался, сложно активно подвигаться сидя в машине. Сквозь пелену, которые решили погрузиться все его органы чувств, он услышал низкий голос отца, который бил по ушам на равне с пульсом. Антон, конечно, не мог разобрать, какую важную информацию отец сейчас ему пытается донести. В голове все еще летали воспоминания мамы, потом ее безжизненное и безэмоциональное лицо в гробу. Женщина, которая постоянно показывала гамму различных эмоций, было непривычно видеть настолько безэмоциональной.       Антон вспомнил схему дыхания из интернета: четыре секунды вдох, четыре секунды задержать дыхание, четыре секунды выдох, четыре секунды задержать дыхание. Повторив это пару раз, дыхание на самом деле стало более спокойным, тревога притупилась. Антон откинулся на сиденье автомобиля и потянулся, чтобы закрыть окно, из которого сейчас начал дуть будто бы леденящий воздух.              — Антон! Что это было? Блять, ты что, наркоман и у тебя ломка? Или ты захотел отправиться на тот свет вместе с мамой? — Андрей, пытаясь не отвлекаться от дороги, поглядывал в зеркало заднего вида, уничтожая Антона взглядом, хотя будто не взглядом, а своими словами.              — Не говори о ней, — Антон попытался сделать голос тверже и унять мелкую дрожь. — Сколько еще ехать? Я уже устал тут находиться. Стой! Вот у этого ТЦ высади меня, пожалуйста.